#dance_critique_new

Неярко освещенный Итальянский дворик Пушкинского музея. Статуя Давида работы Микеланджело в тени. А у «Золотых врат» романского собора гора из смятой бумаги. Странное ощущение ночного музея, где начинается театральное действо.

Бумажная насыпь дрожит и вибрирует вместе с музыкой. Словно лавовые потоки по ней скатываются бумажные комья, рассыпаются, разверзаются, и сквозь земные проломы является человек. Его пластика, движения, перекаты, падения и подъемы сродни скомканному листу, который несёт ветер. Человек-бумажный лист. Здесь, по-существу, нет разработанной танцевальной лексики, ощущение импровизации в заданном формате. Но перемещение танцовщика по пространству и возвращение в бумажную насыпь гипнотизирует своей текучестью с зависаниями и поиском баланса.

Из бумажной горы танцовщик вынет рубаху, затем галстук, укротив их, как и свои длинные волосы. А затем там же найдет рулон бумаги, который будет превращаться во что пожелаешь: подзорную трубу, экран, стену, чистый лист — tabula rasa. А в конце станет коконом, из которого появится новая трансформация человека. Он просто откроет "дверцу" башенки и пойдет дальше. Перевоплощаться через сотрясения и вибрации. Как та бумажная возвышенность в самом начале.

Пожалуй, самое завораживающее в спектакле — танец с бумажной "дамой". Это похоже то на парное фигурное катание, то на парение в пространстве, лишенном гравитации, то на фантастический вальс. Смена настроений и отношений, где гармония не достигнута, оборачивается борьбой и очередной трансформацией. Свет одного из прожекторов в руках хореографа уводит исполнителя в недра бумажной годы, откуда он вернётся вновь преображенным.

И вот уже человек сбрасывает одежду и исполняет дикую пляску, схожую с ритуальными танцами древних до изнеможения и судорог. А в конце забирается на постамент. Кажется, ещё несколько жестов и медленных разворотов и он замрёт, подобно Давиду в идеальной позе. Но нет. Шаги вокруг своей оси вновь переходят в вибрации, сродни электрическим разрядам в теле. Исполнителя словно сметает вниз ударная волна. И он погружается в гору скомканной бумаги, как в топи зыбучих песков. Что это, возвращение в первозданное состояние или движение по спирали?

Действие окончено. И только софиты продолжают освещать романский портал с грудой смятых бумаг. Можно только гадать, то ли это гора скомканных рукописей, то ли руины культуры, то ли мусор нашей цивилизации, под которым погребен современный человек.

Спектакль заставил думать и вглядываться. Сосредоточенно, сквозь границы смыслов. А ещё создал целый ряд ускользающих ассоциаций и образов. Очень многое зависело и от исполнителя, Васко Насонова. Заявленное соавторство танцовщика было совсем не номинальным. Без его харизмы и индивидуальной манеры танца спектакль точно был бы другим. И хотя не все откликалось в действии, и был раздражающий момент по восприятию бесконечно длящихся судорог и тряски, спектакль Павла Глухова «Бумажный человек» — какой-то новый поворот в творчестве хореографа. Конечно, атмосфера пустого музея создаёт дополнительную тональность и глубину, но в любом случае эта работа не просто интересна, ее можно читать слой за слоем. А после унести с собой послевкусие вечера и не раз вернуться к постановке мысленно, проживая какие-то особенно пронзительные мгновения.

Юлия Рязанова

Ура, всё получилось!) Спасибо за возможность поговорить вслух о том, что обычно только варится внутри.
И спасибо огромное за вопросы🙏 Для меня это было мега полезно, надеюсь и для аудитории хоть в чем-то тоже.

Даешь watching группы:)

Несмотря на все невзгоды и необратимую потерю нескольких слушателей (простите! напишите мне!), мы замечательно поговорили и о танц‑критике, и о том, как смотреть современный танец вообще. Надеюсь, что теперь к листенинг-группе у нас добавится ещё и вочинг-группа — следите за анонсами 🥂 И огромное спасибо @neobjatnoe за разговор и пищу для размышлений.
До встречи через неделю — за новой ссылкой приходите в личку @jaybhairavi.

Леша Нарутто попросил меня рассказать о показах его с Олей Тимошенко спектаклей. Помимо того, что они талантливые хореографы, а Оля при этом кандидат искусствоведения (а еще мы знакомы года так с 2007 и Оля уже тогда любопытно мыслила как постановщик), делаю это по двум причинам. Во-первых, ребята очень плотно работают с драматургией, в частности, спектакль «Черное небо» основан на вербатиме жителей Красноярска, откуда хореограф родом. Не то чтобы это было новшеством в наших танцевальных краях, но я дичайше приветствую интерес современных хореографов как к драматургии в целом, так и к отдельным драматургическим жанрам. Это еще один вариант пересечения литературы и танца, а тут давно уже требуется серьезное переосмысление (нельзя, чтобы взаимодействие литературы и танца ограничивалось драмбалетом, Ноймайером и Эйфманом). Короче говоря, Леша ― респект. Ну а во-вторых, современный танец на Казакова 8 мне лично кажется более уместным, чем на Тверском бульваре.

Спектакль 40

Черное небо

Как говорится, рекомендасьон)

#анонс

а Лабан и Баланчин в зрелом возрасте были довольно похожи)

Хорошо, что у болезных и временно невыездных типа меня тоже есть возможность посмотреть актуальные премьеры.
Вечер современной хореографии на Контексте, сегодня в 20.00.

Читаю Лепеки. Интересно, шесть однокоренных слов на полстраницы это норм?

Давно не смотрела ничего нового вживую, надеюсь это скоро исправится, но вот появилось маленькое видео Ани Дельцовой, которое меня очень вдохновило.
В Калуге недавно прошла лаборатория от DanceInversion для хореографов, на которой в течение 10 дней им читали лекции, давали мастер-классы, разные задания и всё такое. Внешнему зрителю никаких результатов лаборатории не видно и вообще нет никаких далеко идущих выводов или предложений, но вот как побочный, так сказать, продукт, такое родилось видео - стихийное, внезапное, трогательно-щемящее. В одном гостиничном номере, почти одним кадром на Balcony Man Ника Кейва. Я смотрела его несколько раз и наслаждалась просто атмосферой, но в какой-то момент поняла - так ясно, чисто и гениально тут это сделано - что это история Петрушки. Новый Петрушка Стравинского/Фокина, который проплыл через весь век и от всей истории осталась лишь комната Петрушки, грустного клоуна. Теперь ярмарочную площадь засосало в экран ноута и окошки зума, плоскостной кукольный театр окончательно распластался в зернистых фреймах комикса, фокусник конечно же отождествился с главным героем, черные руки мавра - это наши страхи и тревоги, стучащие по макушке, а танцуем мы с воображаемой балериной, а по сути сами с собой, но зато с нами теперь есть любимые Фред Астер и Боб Фосс)). Как я уже говорила, в современном танце все театральные инструменты встраиваются в движение, в танец. Вот ровно это и произошло здесь. Лаконично и просто. Немного сместились пропорции драмы, трагики, лирики, иронии. Но смешливая, танцующая энергия вечного Шута всё равно прорывается через такую привычную нам тревожность и меланхолию, и свободный дух Петрушки парит над пространством и временем. И самое смешное, что вот ровно ни-че-го из этого авторы не предполагали и не закладывали, просто подурачились в ночи напоследок. И в то же время всё это там есть. Чудо настоящего искусства. Без всяких интеллектуальных подстроек и сложных конструкций просто поймать поток. Аня Дельцова, Паша, Нурбек, Ира Кононова и все-все-все -- вы, ребята, просто космос.

Смотрела предпремьерный показ нового балета “Ромео и Джульетта” и вознамерилась написать обстоятельную статью и даже придумала название: Драмбалет умер, да здравствует драмбалет!
Но чертов постковид, а также развращение писательского навыка коротким телеграмным типом письма сейчас уже очевидно не дадут мне это сделать, поэтому хотя бы тут зафиксирую основные мысли.

Сразу хочу уточнить, что у меня нет предубеждения в отношении режиссерского метода и таланта Богомолова. Мне дико нравятся вторая версия “Чайки”, “Карамазовы”, “Князь”, “Преступление и наказание”; всё это мощные работы, как с актерами, так и с исходным текстом. И совершенно очевидно, что Богомолов, как человек литературы прежде всего, умеет выпаривать из произведения всё лишнее так, что на сцене остается только наиважнейший дистиллят. На это, кстати, работает и актерский метод. Но. С музыкальным театром, конечно, случилась несостыковочка. Именно потому что музыкальный театр, и, позволю утверждать, балет в наибольшей степени, не сопрягается в своей сути в литературой. Он, выражаясь языком Лепеки, онтологически литературе чужд. За оперу заступаться не берусь, это не моя территория. Но балет совершенно точно работает с другим медиумом. Значение драмбалета, то есть балетных спектаклей по литературным произведениям с минимальным и упрощенным количеством собственно танцевального текста, нездорово и гипертрофированно по причинам историческим и всем нам известным. Драмбалет - это, по сути, такой цитокиновый шторм на события 10-х и 20-х годов XX века (простите мне медицинские сравнения), когда при внедрении инородного вируса (в данном случае, повсеместном внедрении принципов соцреализма) организм в попытке сохраниться выдает чрезмерный иммунный ответ и начинает пожирать сам себя. Спектакли (не школа, именно спектакли) советского балета попытались изгнать из себя сам балет и оставить только «драм». Вот и получилось то, что получилось. «Бахчисарайский фонтан», «Медный всадник», «Золушка» и прочее, и, конечно, «Ромео и Джульетта». Посмотрите внимательно любой дуэт из этих спектаклей и оцените сложность собственно танцевального текста. Вы удивитесь. Танец в них совершенно не важен. А сюжет важен очень. Отсюда и такая значимость актерского существования для балетных исполнителей. На западе тоже на самом деле было популярно это направление, но все же оно не было настолько всепоглощающим, всегда были альтернативы. И я даже не про английский балет. То, что рождалось в 30-х и 40-х годах в недрах немецкого экспрессионизма и американского модерна ведь тоже содержало немало сюжетных спектаклей и это было реально похоже на драмбалет, но затем акцент на прямой нарратив ушел и остался акцент на танец, как и должно быть. У нас же акцент на танец на большой академической сцене едва-едва появился в спектаклях Григоровича, но даже к ним есть большой вопрос по части хореографии.
Но вернемся к новому спектаклю. Богомолов, как мне кажется, честно попытался простебать драмбалет. Он поработал с сюжетом, привычно для себя его переконструировал: убрав смерть главных героев, подарил им дальнейшую жизнь (Ромео убегает, Джульетта выходит замуж за Париса) и тем самым как бы усилил трагический надрыв; актуализировал сюжет для богемной публики (бал-маскарад - нарковечеринка в ночном клубе и одновременно бал у сатаны; неужели это для кого-то еще актуально? Вроде все на эко-ЗОЖе. Но КБ, конечно, виднее). И даже не поленился, включил в нарратив стеб над балетной историей: в первом акте изобразил митинг против музыки Прокофьева (параллель с бессмысленными современными митингами), а знаменитую сцену бега Джульетты решил без бега вовсе (артистка весь эпизод лежала на сцене как бы спя, а зрителям титры на заднике предлагали закрыть глаза, просто слушать музыку и представлять, как Джульетта бежит (что я с удовольствием и сделала, правда, сознаюсь, не первый раз за этот спектакль).
При этом забавно, что партитуру создатели не только не тронули, но и, кажется, наоборот, взяли наиболее полный её вариант и не меняли местами указанных автором участников картин.

#рецензия #Анализ #теория #серия

То есть что происходит: Богомолов понимает, что музыкальный спектакль основан не только на пьесе, но и на партитуре, и к тексту партитуры относится с большим уважением, сохраняя его, как например, монологи героев из «Преступления и наказания» ― не меняя ни буквы. При этом сюжет и текст пьесы становится для него инструментом актуализации, стеба, сюрреалистических наслоений, т.е. игровым джойстиком.

А что же с танцем? А на танец режиссеру вообще все равно. Он в нем все равно ничего не понимает. Танец в этом спектакле существует сам по себе, режиссура сама по себе. Что может быть и к лучшему. Вот только к хореографу спектакля Максиму Севагину я испытала искреннее сочувствие. Потому что вся громадная трехактная махина балета в данном случае держится исключительно на хореографии. Каждая сцена и каждая минута заполнена танцевальным текстом на максимум, даже чрезмерно. Здесь буквально негде выдохнуть от танца, нет возможности его осмыслить, принять, рассмотреть. Этот текст не обладает каким-либо определенным стилем, довольно безликая неоклассика с большим тяготением в просто классику, при этом надо признать, что связки движений иногда собраны логично и вполне смотрибельно (антилауреат в номинации «танцевальная логика» у меня Эйфман; более страхолюдных, алогичных хореографических связок сложно придумать, и Севагин, слава богу, в это антилауреатство не попадает, что уже победа). В большей степени хореографические удачи относятся к сольным эпизодам (вариациям и дуэтам). Ансамблевые сцены, к сожалению, хореографу не удались совсем. Так бал у Капулетти, простите, у Сатаны выглядел копипастой моисеевской Ночи на лысой горе (при всей моей любви к моисеевцам, это одна из самых архаичных их работ) - девушки обхватывают партнеров ногами за талию и верхней частью корпуса и руками изображают некоторую экспрессию, стоя восемью парами в ровном полукруге - ребят, камон, ну вы серьезно? А народный танец, простите, танец на фабрике, по композиции и лексике не лучше школьной самодеятельности - мы похлопаем в ладоши раз-два-три, мы потопаем ногами раз-два-три. Но это на самом деле было неизбежно, потому что объем танцевального текста настолько огромен, что даже страшно за хореографа. Почему-то возникает ассоциация с Нижинским и Весной священной, когда юного талантливого танцовщика бросают на амбразуру сочинительского труда. Да, он побеждает, но какой ценой досталась эта победа мы тоже все помним. Неудивительно, что массовые сцены, да и почти все сцены третьего акта, выпали из поля пристального внимания хореографа “Ромео и Джульетты”: всё охватить качественным танцем в данном случае и при таком режиссерском раскладе просто невозможно. Надеюсь, что Максим благополучно для себя переварит полученный опыт, отдохнет как следует и будущие работы поставит в уже спокойном режиме с возможностью редактуры, отбора и рефлексии, без выжимания себя досуха.

Так вот, возвращаясь к спектаклю и драмбалету. Богомолов явно хотел простебать балет Лавровского, но ему это не удалось. То ли потому что, явно с потолка и от балды были внесены изменения в фабулу. То ли потому что с танцовщиками нельзя применить специфический богомоловский метод работы с актерами - не интонировать чрезмерно, не играть, существовать как в обычной жизни. Что ты не говори, а сделать поддержку, встать в арабеск или прыгнуть жете всё равно придется в полную силу. И балетный сценический наигрыш, полупантомимные разводы руками и всяческие шушушу на ушко прикрывшись ладошкой никуда не деть, и они так сильно идут вразрез в режиссерской методой! Фоновые титры на заднике в этой ситуации, честно говоря, выглядят беззубым ртом, в которую забыли вставить челюсть. Если в драматических спектаклях Богомолова титры добавляют основному произносимому тексту двойное и тройное дно, то здесь они просто отвлекают от танцовщиков, на которых в балете нужно СМОТРЕТЬ. Пытаясь посмеяться над кондовым искусством, Богомолов сделал еще более кондовое и нелепое. Таким образом, драмбалет довершает еще один мучительный виток и возвращается на то же место, где слова важны, а танец нет. И очень жаль, что такой огромный труд хореографа снова стоит на ступеньку ниже в иерархии составляющих балетного спектакля.

Два дружеских шера про события моих любимых коллег из поколения молодых театроведов (сейчас слово "молодых" обозначает уже не неопытных и начинающих, а находящихся на пике интеллектуальной силы).

1. Рассылка от Виты Хлоповой и её портала No Fixed Points. Не смотря на всяческие трудности, Вита кропотливо собирает действительно самое стратегически важное и интересное (и веселое!) из мира танца и каждый месяц отправляет этот дайджест своим подписчикам в очень приятной и понятной верстке. Я слоупок, поэтому на ноябрь уже кто не успел, тот опоздал, но обязательно нужно подписаться, чтобы попасть в декабрьскую и последующие рассылки.

2. Антон Хитров открывает набор на третий поток своего курса для блогеров и критиков «Как писать о культуре, чтобы вас читали». Антон выстраивает курс так, что непосредственно к текстам участники приступают только в последнем блоке курса, а до того учатся думать, выстраивать логику, координировать произведение искусства с собственными ценностями и ценностями художников. Отдельная фича в том, что подход Антона работает со всеми жанрами и видами искусства. Я проходила этот курс и могу сказать, что тоже нашла для себя кое-какие лайфхаки и сделала много профессиональных открытий. Текст о детских мультсериалах, который я написала в рамках одного из заданий этого курса и закинула без ожиданий в блог сайта МЕЛ, стал самым обсуждаемым текстом прошлого сезона в соцсетях МЕЛа и породил на смежных порталах целую цепочку текстов о родительских ценностях, которые транслируют мультсериалы. Благодаря курсу о критике, текст был написан о важном, о том, что внезапно оказалось триггером обсуждений.

Короче говоря, это очень классные проекты коллег, на которых держу равнение.

#анонс

В прошлом году до объявления номинантов считала дни, а в этом даже не думала о фестивале от слова совсем. Полное погружение в себя, астено-невротический постковидный синдром (он же, оказывается, неврастения) - страшное дело. Вот начала пить таблеточки, вроде стало получше, но все равно концентрация на своих состояниях это такое себе. Спасибо друзьям, что прислали номинантов, хоть отвлекусь. (Хотя умственные усилия, которые напрямую связаны с усилием эмоциональным, даются очень тяжело. Надеюсь, что не выйдет мне боком очередная диванная аналитика).

https://goldenmask.ru/fest_28_220.html
https://goldenmask.ru/fest_28_222.html

Ну, думаю, за кого я болею, понятно и так: мои поздравления «Плоту Медузы» с двумя номинациями.
В целом же в хореографических разделах вижу две тенденции в этом сезоне.
В балете правит бал (сори за дурацкую тавтологию) отечественный извод неоклассики. Не все работы видела, но насколько я понимаю, Postscript чисто антрепризный проект, его я бы не рассматривала как двигатель интриги. Autodance видимо занесен в эту номинацию по принадлежности спектакля к академическому театру, хотя что-то мне подсказывает, что от балетного спектакля там нет примерно ничего. Как и в «Пилигриме» Кирилла Радева, самом удивившем меня в этой номинации участника. Уж здесь от балета нет даже институциональной принадлежности, и хореография ― а эту работу я видела ― современка в чистейшем виде. В остальном, как я писала год назад, соревнуются два человека: Самодуров, Пимонов. И вот еще Максим Петров, триумфатор прошлого сезона, продолжает отжигать. Собственно, его спектакли, хотя я их и не видела, вангую в победители. Отдельно удивительно для меня то, что от Антона Пимонова в номинации оказались «Озорные песни», а не «Концерт №5»: хореографические подходы там примерно одинаковы, но вот «Концерт» все-таки фундаментальнее, значительнее. Да и по лексике «Песни» попроще, посырее. Короче, повторюсь, моя ставка на Петрова (хотя Посохова со счетов списывать тоже не стоит).
(Продолжаю кусать локти, что не могу увидеть тройчатку по Стравинскому и L.A.D. Не оставляет ощущение, что именно в этих работах содержится ответ на важный вопрос: наш нынешний вариант неоклассики ― это все-таки карго-культ или вещь стоящая? Но для ответа надо посмотреть именно эти два вечера вдумчиво и внимательно. Если вдруг у кого-то есть видео ― не скупитесь, поделитесь).

#Анализ #Теория #Серия

Тенденция в современном танце неожиданно склонилась к танцу перформативному. Все те, кто периодически стонет о маргинальности и неприкаянности россовртанца и одновременно с этим сидит на всех возможных в нем бюджетах ― наконец-то оказались в номинации. Хотя почему «наконец-то», этот сюжет можно вполне назвать «Иногда они возвращаются»: на заре Маски, а также энное количество лет назад они (Хусейн, Цветкова) уже были номинантами (и лауреатами?). К этой же тенденции примыкает «Сеанс одновременной игры» от Балета Москва (автора проекта Анну Абалихину, тоже танцигрока старой гвардии, в номинацию к хореографам не пустили, но зато номинировали почти всех исполнителей; кстати, эксперты, вы почему не пустили Ирину Лобкову единственную в индивидуальную номинацию, а? Вам не трудно, там все равно все вповалку, а артистке приятно было бы) и воронежская «Новая земля» Анны Щеклеиной. С Воронежем связан еще один интересный сюжет, вернее не с самой танцтруппой Воронежского Камерного, а её руководителем Викторией Арчая (не уверена,что склоняется, если да ― сори). В номинацию попала её сольная работа (заявляется как дуэт, но по факту соло), поставленная вне театра и, кажется, до прихода туда ― «Триптих. Автопортет», а первая постановка непосредственно на труппу ― «Сны междуречья» ― попала лишь в лонг. Что на мой взгляд говорит о том, что поставить на себя хорошее соло и руководить и питать новым материалом театральный организм ― далеко не одно и то же. Здесь есть большая опасность повторить путь Владимира Варнавы: очаровать всех тонко выделанным исполнительским мастерством, но не суметь справиться с мастерством постановочным. На месте Виктории я бы сейчас очень сильно осваивала бы большую форму для новой премьеры в Камерном дабы не потерять общий мощный заряд труппы. Хотя на подхвате репертуара есть новый «Ренессанс-2021» Ани Щеклеиной, но он, также как и Сны, задействует только 5 человек (и даже, кажется тех же самых, или частично тех же самых), что неправильно, т.к. работой надо обеспечить всю труппу, пусть даже и небольшую.
И кстати еще про «Триптих» ― не совсем мне понятно, почему эта работа в номинацию попала, а ближайший к ней, так сказать, сосед (схожий уровень продакшена, плюс показывались и побеждали на одних фестивалях) ― «Наедине с собой» Дельцовой/Тронова ― нет. В этой работе по лирике Бродского не только мастерски выверена композиция, проделана тонкая работа со звуком, отдельно достойная номинации, но и ― самое главное ― хореография по строению ритма, танцевальной строфы и образности абсолютно конгениальна самой поэзии. В общем, я бы тут, конечно, провела рокировочку. Ну и за sak-sok Нурбека Батуллы и его команды тоже обидно, работа очень достойная, но, видимо, её пластичность и, не побоюсь здесь этого слова, перформативность сыграли злую шутку на каком-то из показов; такое тоже бывает. Думаю, ребятам немного скрасит эту ситуацию номинация «Эксперимент», где представлены целых три проекта их театрального дома, театральной площадки MOÑ.
Что касается прогнозов по современному танцу, то тут, думаю, награда достанется Балету Москва, а может и работе Ольги Цветковой (тут у меня начинается идиосинкразия, потому что трудно представить себе более лапшу-на-уши-вешающего хореографа, так мило работающего со статичным визуалом и так бездарно работающего с движением). Хотя всё будет сильно зависеть от консервативности жюри.
Вот в целом такие мысли.

#анализ #теория

Важный P.S. Понимаю, что текст выглядит в какой-то степени оценкой работы экспертов, но этого мне бы хотелось вот прям меньше всего. Это скорее моя хитропопая попытка снять сливки со сливок, которые уже снял экспертный совет, т.е. проговорить те тенденции сезона, которые эксперты уже увидели первыми и показали нам в номинантах. Ни в коем случае не хочу умалить эту работу, т.к. эта самая сложная, самая затратная по всем видам сил часть фестиваля. Я после разовых поездок в другие города потом по неделе в себя приходила (сейчас так и вообще в центр города съездить целая история). А провести, как эксперты Маски, весь год в разъездах, буквально по 10, а то и больше перелетов-переездов в месяц ― это просто высшая степень самоотречения во имя искусства. В общем, респект экспертам. Надеюсь, вам достойно за это платят.

Стихийно и неожиданно для самой себя приняла участие в лекционной программе фестиваля Stageplatforma, который проводит в Казани танцовщик Олег Ивенко.

Была рада присоединиться онлайн к многоуважаемым коллегам Вите Хлоповой и Ирине Сироткиной.
Кажется, наши три лекции (все можно посмотреть на ютуб-канале фестиваля) составили весьма объёмную картину современного танца.
Давно уже не читала никаких лекций, поэтому это, конечно, был челлендж)) Голос ко второй половине часа заметно сел и вообще речь какая-то замедленная. Так что искренне рекомендую не смущаясь слушать на скорости X2 😅
Но в целом вроде получилось неплохо)
Благодарю за предложение и внимательное отношение продюсера фестиваля Ярославу Балянину.

К 200-летию ФМД, и вообще. На днях однокурсница-театровед-филолог (занимается драмтеатром и драматургией, далека от музтеатра) спросила, а подскажи-ка мне самые значимые мировые балетные спектакли по Достоевскому. Я подвисла. Подумала, что чего-то упустила. Пошла по коллегам. Пошла в гугол. Там-сям пошарила, в общем выяснила, что в отношении объекта ФМД+танец вообще не релевантны слова "самые", "мировые", "балетные", потому что у нас на данный момент (если не брать пару не очень значимых работ прошлого, от которых только названия сейчас искать надо днем с огнем) только "По ту сторону греха" да "Кафе Идиот". Вот собственно и всё) Хотя, казалось бы, в этом авторе есть всё, что нужно пусть не балетному театру, но уж современному танцу точно: тревожность, рефлексивность, иллюзорность, мнительность, ирония и разговор о всяких там табу. Вот упущенный абсолютно материал. И скажу больше. Уж если возвращается тренд на спектакли по литературе, то пусть это будет не большая классическая русская литература, воспетая драмбалетом, а что-то еще. Даже может и не надо авторов 19 века и рубежа веков. А вот например Вампилов, Петрушевская и дальше, Сорокин, Сигарев (тут "Клаустрофобия" Додина и "Пластилин" Серебренникова, родившиеся в недрах драмтеатра с четверть века назад, так и живут на ютубе танцевальным укором нам всем) — в общем-то предельно дансантные авторы, если так можно говорить про литературу. Ну и я уж не говорю про Вырыпаева, которой просто весь total сделан по танцевальному принципу повторения-отработки фраз-самоцитат и лейтмотивов. А "Танец Дели"? А "Кислород"? Мы как бы устали от литературности в танце, а ведь тема литературы, русской литературы послевоенной, постсоветской в танце не раскрыта совсем вообще никак. Драмбалет до такой степени залакировал это поле, что видимо даже мысли в эту сторону не возникает. Хотя на самом деле мы боимся не литературности, а тупого кондового нарратива (хотя и в нем есть своё обаяние). А во всей русской литературе 2 половины века и далее нет акцента на нарративности, есть акцент на постоянной фиксации изменений (а что это как не танец), на драматургии (а это всегда про трансформацию и движение), на то, чтобы уловить атмосферу, время, смену типа героя, конфликта, это постоянный no fixed points, безысходность и тлен — привет, современный танец, где же ты? А хотя может нам и не надо?.. Как-то наверное мы не доросли что ли... А может и наоборот переросли уже... В общем для нас есть одно слово — тьфу — танцперфоманс.

#теория