Лекция о вреде алкоголизма в тюремной аудитории г. Фрэн.

Иллюстрация из французской газеты "Le Petit Parisien", 1903 г.

Источник: Мишель Фуко "Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы".

В пятницу лучше не перебарщивать. 1852 год.

Собственно талан на майдан — шайтан на гайтан.

Дело №25. Кнут, молоток и цурка.

В деревне Трегубовке Херсонского уезда у одного немца, Иоганна Шеффера, пропала пара лошадей. В краже он заподозрил своих соседей, землевладельцев Рябинина и Андрусенко и еще несколько человек.

О пропаже и подозрениях он сообщил своему другу, уряднику Цегельникову, который сразу вызвал всех подозреваемых и начал требовать, чтобы они сознались в краже.

Рябинин, Андрусенко и Кo конечно же все отрицали. Тогда Цегельников, Шеффер и его сыновья решили устроить пытки.

Сначала Цегельников бил их плетью. Затем металлическим кнутовищем по голове. Потом он добавил молотки и стал бить ими по голым пяткам подозреваемых.

Этим не обошлось. В ход пошла "цурка". В чем заключается такая пытка: на голову надевается обруч из каната и постепенно затягивается. Как повествует автор заметки: "У истязуемых глаза выкатывались из орбит и делали их похожими на страшных мертвецов".
Затем на спины практически бездыханных тел Цегельников начал прыгать со скамьи.

Наконец, Рябинин и прочие сознались в краже, за что Цегельников приказал отвести их в конюшню, где те более суток провели без еды и воды.

Когда эти новости всплыли, подозреваемых в краже отправили в больницу.

Наконец, дело дошло до суда: Рябинина и Андрусенко приговорили к 10 месяцам тюремного заключения, а остальных оправдали. Шефферу этого оказалось мало, и он потребовал материального взыскания.

Адвокат обвиняемых настаивал на том, что Рябинин и Андрусенко сознались в краже под пытками. Зачем же им, зажиточным людям, пара лошадей, когда у них есть хорошие хозяйства? Неужели бы они все кинули и сбежали с парой рысаков?

Таким образом, адвокат сделал вывод, что Шеффер просто хотел свести личные счёты с Рябининым и Андрусенко.

Прокурор встал на сторону обвиняемых: их освободили от наказания. По Шефферу и Цегельникову решили, что их будет мучить совесть, поэтому сажать их не надо. В иске Шефферу отказали.

Вашему вниманию представляется заспиртованная голова Евгения Кудрявцева – убийцы Владимира фон дер Лауница, градоначальника Петербурга. Кудрявцев был членом Боевой организации ПСР. Он совершил покушение во время освящения нового медицинского института. Сразу после убийства Кудрявцев выстрелил себе в висок, но в тот же момент еще и получил по голове шашкой от одного офицера. Опознать его не могли, поэтому заспиртованную голову выставили на всеобщее обозрение.

Источник: журнал «Огонек» №3 от 28 января (10 февраля) 1907 года.

Железнодорожные воры

В железнодорожном мире их называют "мойщиками". Это особый элемент преступников, один из важнейших. Делятся они на несколько категорий.

К первой принадлежат аферисты-джентльмены. Появляется такой джентльмен преимущественно в вагоне 1-го класса. Одет по последней моде при золотых часах, с дорогим портсигаром, драгоценными запонками. Появляется с небольшим ручным саком, щедро награждает носильщика и усаживается рядом с заранее намеченной жертвой. Аферист говорит свободно по-французски, по-немецки, а иногда по-английски; в обращении до тонкости вежлив. Выдает себя то за иностранца, та за помещика, то за ученого туриста. С товарищами по дороге знакомится скоро и вступает в самую оживленную беседу. У него обязательно имеется помощник во 2-м классе, а у этого последнего два или три в вагоне 3-го класса.

Главный исполнитель во время оживленной беседы предлагает своей жертве выкурить дорогую сигару или папиросу, а если жертва не из курящих, предлагает провести вечер за бутылкой чудного вина. При неудаче в обоих случаях вор уловит минутку и усыпит пассажира чем-либо снотворным. Конечно и сигара, и папироса пропитаны снотворными веществами. Когда все пассажиры заснут, вор, усыпив свою жертву, приступает к обыску и, похитив бумажник, выходит в уборную, где его ждет помощник; вручает последнему бумажник, а сам возвращается в вагон и ложится спать. Когда пассажир, проснувшись, обнаруживает кражу, самое живое участие в его судьбе принимает «джентльмен-вор». Он нередко ссужает (прим. – дает в долг) потерпевшего даже деньгами.

Практикуется и такой способ: наметив жертву вор-джентльмен перед сном заявляет ей, что он, к счастью, крепко спит, а между тем при нем крупная сумма денег. Опасаясь якобы воров, аферист просит соседа сохранить его бумажник. Заручившись согласием компаньона, вор, пересчитав деньги, которых бывает несколько тысяч, вручает их пассажиру и укладывается. Ночью, усыпив хранителя денег хлороформом, вор похищает свой и его бумажник, передает помощнику своему и когда обманутый обнаруживает кражу и заявляет жандарму, вор обвиняет заявителя в злом умысле.

Ко второй категории принадлежит группа аферистов, называемых «чемоданщиками». Последние, разъезжая в поездах, похищают чемоданы, корзины и др. вещи, практикуя это преимущественно в местах скрещения поездов во время суматохи ил во время кратких стоянок на небольших станциях. Они же крадут чемоданы во время пути ночью, выбрасывают их с поездов вблизи вокзалов, а затем при тихом ходе соскакивают, вынимают из чемоданов содержимое, отправляются на вокзал и с первым встречным поездом пускаются обратно.

Затем имеются воришки, оперирующие в вагонах 3-го класса. Эта братия ведет свое дело с помощью монопольки (прим. – водка) да пива. Сделав запас напитков, такой воришка подсаживается к намеченной жертве, знакомится и угощает водкой или пивом. Новый знакомый засыпает – и дело в шляпе.

Имеются «специалисты», которые пробираются в товарные вагоны, хотя те не только заперты, но запломбированы. Очистив товар, эти воры исчезают из вагонов, оставляя и замки целыми, и пломбы нетронутыми.

Источник: «Вестник полиции».

Фотограф-криминалист Иван Иванович Рогалев снимает преступников для досье. 1907 год.

Юмор собачьего вора

"Костромской курьер" сообщает:
На днях у одного местного обывателя пропала собака – шпиц. Обыватель дал объявление в газету, обещая за возвращение 25 рублей.

Вчера ему прислали следующее анонимно письмо, написанное печатными буквами:

"М.г. ваш шпиц мною удавлен. Шкура уже содрана, перекрашена в чернобурую лисицу и, как таковая, продана одной даме за 125 рублей

Сто рублей оставляю себе, а 25 рублей пришлю вам переводом.

Рука руку моет.

Не знаете ли, где можно достать еще одного шпица?"

Источник: "Вестник полиции".

Дело №26. Труп в мешке.

Санкт-Петербург, 3 августа 1899 года. В Александро-Невской части города, на Чубаровом переулке 12, произошло убийство.

Мещанка Курдюмова, поднимаясь к себе в квартиру, увидела большой мешок, после чего спустилась вниз, подошла к дворнику и сообщила ему о находке. В мешке лежал труп женщины. На место преступления сразу же прибыл начальник сыскной полиции.

Жертве на вид было 35 лет. Ей было нанесено несколько колотых ран, голова была отрезана и лежала у трупа в ногах.

Прибывший врач заключил, что женщина погибла от резаной раны в шею. Причем у нее была перерезана гортань, пищевод и все крупные сосуды и нервы шеи.

В доме женщину не опознали. Единственная деталь – следы крови вели в квартиру на 5 этаже, где проживал рабочий конфетной фабрики Сыромятникова – Дмитрий Михайлов – с женой и маленьким ребёнком. На все вопросы семья Михайлова отвечала отрицательно, но его жена, Прасковья Михайлова, давала сбивчивые показания, поэтому в их квартире был проведён обыск.

По итогу полицейские обнаружили брызги крови на полу, на платье Михайловой, под половицей, в отхожем месте и т.д. В печи нашли финский нож со следами крови. Улики были явными, поэтому всю семью отправили в управление сыскной полиции, где уже с утра Прасковья Михайлова созналась в преступлении.

2 августа она отправилась на табачную фабрику, где работала ее знакомая – Пелагея Смирнова. Михайлова потребовала у Смирновой назад свои три рубля, которые дала ей в долг. Смирнова пообещала вернуть их на следующий день.

В назначенное время она действительно явилась и принесла с собой бутылку водки. Женщины выпили. Затем у них завязалась ссора из-за того, что Смирнова не желала возвращать деньги. Михайлова разозлилась, схватила финский нож и рассекла Смирновой шею, а затем отрезала голову, чтобы та "не маялась".

После этого замыла пятна крови, засунула труп в мешок и поставила за дверь. Она хотела вынести его вечером. Когда вышла на площадку и потащила мешок с телом, услышала чьи-то шаги, поэтому бросила мешок и ушла наверх.

Из домашних Михайловой в преступлении никто участия не принимал. Прасковья сказала, что она нашла нож случайно на улице. Правда потом изменила свои показания.

Она объяснила, что задумала все заранее: купила нож и выбрала жертвой Смирнову, чтобы забрать ее паспорт и уйти от мужа.

Прасковья предстала перед судом. На нем выяснилось, что у Михайловой часто были припадки: в случае какого-либо огорчения она начинала бегать по комнатам, хвататься за грудь, жаловаться на боль.

Далее Прасковью положили под наблюдение в психиатрическую лечебницу, где заключили, что у нее хроническое галлюцинаторное помешательство. По решению суда Прасковью поместили в дом для умалишенных.