Одна из великих рукописей средневековой Ирландии, Книга Лисмора (англ. The Book of Lismore), созданная в конце XV века для владельца замка Килбриттен в графстве Корк. До нашего времени сохранилось 198 листов пергамена; они содержат жития ирландских святых (включая свв. Патрика и Брендана Мореплавателя), переведенные на ирландский язык «Историю лангобардов» Павла Диакона и «Путешествие» Марко Поло, а также местные легенды и рассказы об ирландских королях и героях. Долгое время книга была собственностью герцогов Девонширских, а в конце октября была передана в дар Университетскому колледжу Корка.
#manuscripts #Ireland
#manuscripts #Ireland
Общий план и скульптуры Портика Славы (галис. Pórtico da Gloria) в испанском соборе Сантьяго-де-Компостела. Был создан артелью во главе с французским архитектором Мастером Матео во второй половине XII - начале XIII вв. Портик представляет собой выдающееся произведение романского искусства и насчитывает более двухсот скульптур, среди которых Христос, апостол Иаков, евангелисты, ветхозаветные пророки и ангелы. В июле 2018 года Портик Славы был торжественно открыт после двенадцати лет кропотливой реставрации.
#art #sculpture #Spain
#art #sculpture #Spain
Кодекс Каликста (лат. Codex Calixtinus) – иллюминированная рукопись, которая хранится в соборе св. Иакова в Сантьяго-де-Компостела. Она была создана в середине XII века в Бургундии. Свое название кодекс получил по имени папы Каликста II (понтификат 1119 – 1124), чье подложное письмо находится в начале рукописи (илл. 2). Объемный кодекс состоит из 225 листов размером 29.5 × 21.4 см и разделен на пять частей. Первая часть, самая обширная, содержит проповеди и литургии во славу св. Иакова. Вторая часть описывает чудеса святого, третья – историю перенесения его мощей в Компостелу, четвертая – поход Карла Великого в Испанию (илл. 3). Наконец, пятая часть, написанная французским монахом Эмериком Пико, представляет собой первый в истории путеводитель к гробнице св. Иакова. Но Кодекс Каликста также примечателен своими полифоническими музыкальными произведениями, среди которых – первый трехголосный кондукт Congaudeant catholici. Послушать их в исполнении ансамбля Organum можно здесь.
#art #manuscripts #music #Spain
#art #manuscripts #music #Spain
Одним из символов Ордена тамплиеров была печать, на аверсе которой изображены двое всадников на одной лошади. Первый экземпляр появился в середине XII века у великого магистра Ордена Бертрана де Бланшфора (1156 - 1169). Этот символ трактовался по-разному: одни считали, что это изображение двух «отцов-основателей» Ордена, Гуго де Пейна и Годфри из Сент-Омера. По легенде, они были так бедны, что делили одну лошадь на двоих. По другой версии, это был символ двойственной природы Ордена, который был одновременно и рыцарским, и монашеским. Наконец, есть и более эзотерическая версия: два рыцаря символизировали два иудейских Храма – Первый, построенный Соломоном и разрушенный вавилонянами, и Второй, построенный в правление персидского царя Кира Великого и разрушенный римлянами. Как известно, первые тамплиеры поселились на Храмовой горе неподалеку от мечети Купол скалы, построенной на месте Храма Соломона. Ее изображение присутствует на реверсе печати.
Путешествие идальго Перо Тафура: странствующий рыцарь в поисках доблести
XV век считается «осенью» рыцарства: испанская Реконкиста подходила к концу, крестовые походы теряли изначальные идеалы, а рыцари – главенствующую роль в военном деле Европы. Однако на Пиренейском полуострове рыцарский кодекс, дух и стиль жизни были еще очень живучими, а центральное из испанских королевств, Кастилия, и вовсе становится «страной идальго». В этой связи огромный интерес вызывает путешествие кастильского идальго и участника Реконкисты Перо Тафура, предпринятое им в 1436 – 1439 годах.
Путешествие в Средние века считалось частью инициации рыцаря, а также способом доказать свою доблесть и продемонстрировать типично рыцарские добродетели: щедрость, благородство, великодушие, самодостаточность, стремление защитить угнетенных. Также это было демонстрацией статуса: рыцарство было самым мобильным сословием Средневековья, противостоящее в этом отношении привязанному к земле крестьянину. Образ «странствующего рыцаря» (chevalier errant) занимает одно из центральных мест в культуре эпохи. Нельзя опустить и типичное для рыцаря стремление прославиться и оставить память у потомков.
Эти, а также другие особенности отражены в написанной Тафуром книге под названием «Странствия и путешествия, предпринятые Перо Тафуром в разнообразных частях света». Она была написана спустя пятнадцать лет после завершения путешествия, которое было всецело личной авантюрой идальго. Он побывал в Венеции и Генуе, Иерусалиме и Риме, Брюсселе и Брюгге, Константинополе и Крыму и многих других городах Европы и Ближнего Востока.
Что любопытно, рыцарское стремление показать свою доблесть соседствует у Тафура с желанием познакомиться «с тем, что наиболее выгодно для государства и его устройства». Подобное «ренессансное» стремление также сочетается с нехарактерным для истинного идальго интересом к торговле. Он с восторгом отзывается о Венеции и Генуе, которые восхищают его трудолюбием жителей и мобильностью в морских коммуникациях и распространении информации. А вот Рим и Константинополь вызывали у Тафура ощущение глубокого упадка и кризиса.
Посещение Тафуром Константинополя имело и более личные причины. Согласно родовой легенде, Перо Тафур вел происхождение от византийских императоров. В ходе генеалогических изысканий при дворе императора Иоанна VIII Палеолога выяснилось, что испанский идальго действительно потомок одного из византийских наследников, который бежал в Кастилию и стал родоначальником многих знатных семейств – в том числе и Тафуров.
Этот эпизод занимает центральное место в книге путешественника. После окончания Реконкисты многие идальго стали лишаться своих привилегий, так как не могли доказать свое происхождение и «чистоту крови». Возможно, написание Тафуром «Странствий и путешествий» имело сугубо практическую цель подтвердить и защитить свой благородный статус. Однако цели самого путешествия имели куда более романтический ореол и были связаны с представлениями о странствующем рыцаре, которые спустя полтора столетия будут высмеяны Сервантесом.
#longread #culture #Spain
XV век считается «осенью» рыцарства: испанская Реконкиста подходила к концу, крестовые походы теряли изначальные идеалы, а рыцари – главенствующую роль в военном деле Европы. Однако на Пиренейском полуострове рыцарский кодекс, дух и стиль жизни были еще очень живучими, а центральное из испанских королевств, Кастилия, и вовсе становится «страной идальго». В этой связи огромный интерес вызывает путешествие кастильского идальго и участника Реконкисты Перо Тафура, предпринятое им в 1436 – 1439 годах.
Путешествие в Средние века считалось частью инициации рыцаря, а также способом доказать свою доблесть и продемонстрировать типично рыцарские добродетели: щедрость, благородство, великодушие, самодостаточность, стремление защитить угнетенных. Также это было демонстрацией статуса: рыцарство было самым мобильным сословием Средневековья, противостоящее в этом отношении привязанному к земле крестьянину. Образ «странствующего рыцаря» (chevalier errant) занимает одно из центральных мест в культуре эпохи. Нельзя опустить и типичное для рыцаря стремление прославиться и оставить память у потомков.
Эти, а также другие особенности отражены в написанной Тафуром книге под названием «Странствия и путешествия, предпринятые Перо Тафуром в разнообразных частях света». Она была написана спустя пятнадцать лет после завершения путешествия, которое было всецело личной авантюрой идальго. Он побывал в Венеции и Генуе, Иерусалиме и Риме, Брюсселе и Брюгге, Константинополе и Крыму и многих других городах Европы и Ближнего Востока.
Что любопытно, рыцарское стремление показать свою доблесть соседствует у Тафура с желанием познакомиться «с тем, что наиболее выгодно для государства и его устройства». Подобное «ренессансное» стремление также сочетается с нехарактерным для истинного идальго интересом к торговле. Он с восторгом отзывается о Венеции и Генуе, которые восхищают его трудолюбием жителей и мобильностью в морских коммуникациях и распространении информации. А вот Рим и Константинополь вызывали у Тафура ощущение глубокого упадка и кризиса.
Посещение Тафуром Константинополя имело и более личные причины. Согласно родовой легенде, Перо Тафур вел происхождение от византийских императоров. В ходе генеалогических изысканий при дворе императора Иоанна VIII Палеолога выяснилось, что испанский идальго действительно потомок одного из византийских наследников, который бежал в Кастилию и стал родоначальником многих знатных семейств – в том числе и Тафуров.
Этот эпизод занимает центральное место в книге путешественника. После окончания Реконкисты многие идальго стали лишаться своих привилегий, так как не могли доказать свое происхождение и «чистоту крови». Возможно, написание Тафуром «Странствий и путешествий» имело сугубо практическую цель подтвердить и защитить свой благородный статус. Однако цели самого путешествия имели куда более романтический ореол и были связаны с представлениями о странствующем рыцаре, которые спустя полтора столетия будут высмеяны Сервантесом.
#longread #culture #Spain
Вчера у Кости Мефтахудинова на канале вышла небольшая заметка, иллюстрирующая эпизод русско-крымских отношений в XVI веке. Самое интересное, что он ссылается на ту книгу (Л. Юзефович, «Путь посла»), которую я сам читаю по вечерам последние недели две. И касательно русской дипломатии по отношению к Крымскому ханству в ней есть еще много интересного.
Крымский хан официально называл себя наследником улуса Джучи, а его сабля в любой момент могла обратиться против Москвы. Русскому правительству приходилось с этим считаться даже спустя столетие после стояния на Угре, подчиняясь всяческим церемониальным унижениям. Во время аудиенции с крымскими послами первая «здравица» всегда была в честь хана, что в иных случаях было недопустимо. В великокняжеских, а позднее и царских грамотах имя хана также писалось на первом месте, и лишь потом шло имя великого князя или царя. Если послы из других государств были практически заперты на своем подворье и не могли без ведома русских приставов выйти в город, то крымчаки свободно передвигались по нему, торгуя привезенными товарами. А вот русские послы в Бахчисарае могли столкнуться с вымогательствами, угрозой порабощения и даже смерти. Ну и, пожалуй, наиболее известной и вместе с тем унизительной была практика ежегодных «поминок» крымскому хану. Русское правительство, конечно, пыталось обставить это как добровольное подношение «из милости» или плату за лояльность, а крымские ханы – как самую настоящую дань сюзерену со стороны вассала. Причем поминки зачастую высылались не только хану, но и его семье и вельможам, что было немыслимо в отношениях с другими государствами. Это были не только меха, но и сукно, вооружение, драгоценная посуда, охотничьи птицы, моржовая кость. Эта практика просуществовала дольше остальных.
На фото Хаджи I Герай, основатель ханства.
#history #Русь
Крымский хан официально называл себя наследником улуса Джучи, а его сабля в любой момент могла обратиться против Москвы. Русскому правительству приходилось с этим считаться даже спустя столетие после стояния на Угре, подчиняясь всяческим церемониальным унижениям. Во время аудиенции с крымскими послами первая «здравица» всегда была в честь хана, что в иных случаях было недопустимо. В великокняжеских, а позднее и царских грамотах имя хана также писалось на первом месте, и лишь потом шло имя великого князя или царя. Если послы из других государств были практически заперты на своем подворье и не могли без ведома русских приставов выйти в город, то крымчаки свободно передвигались по нему, торгуя привезенными товарами. А вот русские послы в Бахчисарае могли столкнуться с вымогательствами, угрозой порабощения и даже смерти. Ну и, пожалуй, наиболее известной и вместе с тем унизительной была практика ежегодных «поминок» крымскому хану. Русское правительство, конечно, пыталось обставить это как добровольное подношение «из милости» или плату за лояльность, а крымские ханы – как самую настоящую дань сюзерену со стороны вассала. Причем поминки зачастую высылались не только хану, но и его семье и вельможам, что было немыслимо в отношениях с другими государствами. Это были не только меха, но и сукно, вооружение, драгоценная посуда, охотничьи птицы, моржовая кость. Эта практика просуществовала дольше остальных.
На фото Хаджи I Герай, основатель ханства.
#history #Русь
