Exemplar sceleris paries habet inlitus, in quo
multicolor fucus digerit omne nefas (Prudentius, Peristephanon, 11, 77-124)

…Так он вещал громогласно, как вдруг пред судейским помостом
Старец в оковах предстал, шумной толпой окружен.
Сгрудившись возле него, молодежь вопила, что это
Всем христианам глава, сколько их в городе есть. 80
Если ж глава будет срублена с плеч, то вновь добровольно
Римляне сердце свое к древним богам обратят.
Требуют все для него какой-то особенной казни,
Чтоб поучителен был этот пример для других.
Слушая их, судья восседал, откинувшись в кресле. 85
«Звать его как?» – вопросил. Те ж: «Ипполитом зовут».
«Ах, Ипполитом? Ну, пусть колесницей бешеной правит,
Тоже на части его кони пускай разорвут!
Сказано – сделано: вот, уж двое коней запрягают,
Тех, какие досель и не знавали узды. 90
Не из конюшен, кого усмирил уж отважный объездчик, –
Тех, кто на вольной спине не ощущал седока,
Из табуна, на лугах недавно пасшихся мирно,
В неукрощенной душе дикий питающих страх.
Все же с великим трудом запрягли их в парную упряжь, 95
И несогласие уст общим связали ремнем.
Но вместо дышла пустили постромку, разъявшую спины
Так, что друг с другом могли соприкасаться бока,
Ну, а постромка, свисая с ярма, назад протянулась
И доходила, влачась, прямо до самой земли. 100
Этот свободный конец ее на дорогу ложился
Там, где от конских копыт след остается в пыли.
Голени мужа к нему, стянув ремнем, привязали,
Соединили ступни, прочным узлом закрепив.
Приготовленья закончив для казни свидетеля веры, 105
Все наготове держа: узды, бичи, лошадей,
Их отпускают внезапно, бичами хлещут и гонят,
Колют стрекалом в бока, свистом пугают лихим.
Старца святого такие слова последними стали:
«Тело пускай разорвут, душу лишь вырви, Христе!» 110
С места срываются кони проворные, страхом томимы,
Мчатся в стремленье слепом, не разбирая пути.
Натиск несет, необузданность жжет, а шум подгоняет,
Бега крылатого груз легкий не может сдержать.
Скачут они по лесам, по скалам, не медлят на бреге, 115
Даже теченью реки их не под силу унять.
Все разрушают преграды, препятствия одолевают,
Рвы и бугры – ни по чем, махом берут крутизну.
В клочья растерзанное, распадается тело на части,
Ими усеян кругом пóля колючий покров. 120
Что на утесе повисло, а что зацепилось средь терний,
Что обагрило листву, что на песок пролилось.
Всю преступленья картину стена достоверно покажет,
Где многоцветный багрец точно ее передал. (перевод мой)

Карло Инноченцо Карлони. Прославление мчч. Феликса и Адавкта. XVIII в. Роспись купола церкви Сан-Феличе дель Бенако на озере Гарда.

По католическому календарю сегодня память мучеников Феликса и Адавкта. В православном нашла такие имена, но персоналии явно другие. Их акты были включены в Мартиролог Адона Вьеннского (IX в.). Согласно этим актам, мученики пострадали в Диоклетианово гонение. Феликс был римским священником, отказался приносить жертву и был приговорен к казни. По пути к нему присоединился неизвестный, разделивший его судьбу. Этого неизвестного условно назвали «Адавктом» (adauctus – «прибавленный»), и под этим именем и почитали. Посвященная им церковь была построена над катакомбами Коммодиллы, в которых они были погребены. О достаточно раннем почитании этих мучеников свидетельствует упоминание в Сакраментарии папы Григория Великого и – еще раньше - эпиграмма папы Дамаса, в которой конкретных сведений вообще нет, только общие слова. Но по крайней мере, это честнее, чем вымышленные истории о вымышленных святых.

O semel atque iterum vero de nomine Felix
Qui intemerata fide, contempto Principe mundi
Confessus Christum caelestia regna petisti.
O vere pretiosa fides! cognoscite, fratres,
Qui ad coelum victor pariter properavit Adauctus
Presbyter his verus, Damaso rectore jubente,
Composuit tumulum Sanctorum Limina adorans. (Damasus. Carmina, 24)

О однажды и вновь нареченный верно «Счастливым»,
С верой нетронутой, в час, как презрен был мира властитель,
Ты, исповедав Христа, поспешил к небесному царству.
О драгоценная - истинно - вера! Узнайте же, братья,
Что и другой победитель – Адавкт – к небесам устремился.
Верный пресвитер обоим, по Дамаса воле владычной,
Эту гробницу воздвиг, святых почитая обитель. (перевод мой)
#Дамас

Рафаэль Санти. Афинская школа. XVI в.

Всех читателей канала с первым днем осени и традиционным днем знаний! И в этот день с нами снова благодарный ученик – поэт Авзоний (ок. 310 – ок. 391) с его воспоминаниями об учителях, преподававших в его родной Бурдигале (Бордо). На этот раз он вспоминает о греческих грамматиках. Судя по всему, греческий он изучал вполне серьезно, хотя в это время знание его на Западе шло на убыль. Но Галлия в этот период была весьма передовой и культурной провинцией, так что там преподавание держалось на высоте. Стихотворение написано сапфической строфой.

Romulum post hos prius an Corinthi,
anne Sperchei pariterque nati
Atticas musas memorem Menesthei
grammaticorum?

sedulum cunctis studium docendi,5
fructus exilis tenuisque sermo:
set, quia nostro docuere in aevo,
commemorandi.

tertius horum mihi non magister,
ceteri primis docuere in annis,10
ne forem vocum rudis aut loquendi
sic sine cultu:

obstitit nostrae quia, credo, mentis
tardior sensus neque disciplinis
adpulit Graecis puerilis aevi15
noxius error.

Vos levis caespes tegat et sepulcri
tecta defendant cineres opertos
ac meae vocis titulus supremum
reddat honorem.20 (Ausonius. Grammaticis graecis Burdigalensibus)

Как не вспомнить мне вслед за римским греков, —
Вас, грамматики, кто избрал Эллады
Муз, — Коринтий ли иль Сперхей, Менестий —
Отпрыск Сперхея?

5 Все они, уча, отличались рвеньем,
Был их мал доход и негромка слава,
Но поскольку в мой они век учили,
Память их чту я.

Третий не меня обучал, а двое
10 Первыми меня наставляли, чтобы
Голос мои и речь не звучали грубо,
Пусть без отделки.

Этому моя, полагаю, леность
Помешала, ум отвратив от знаний
15 Греческих: в плену заблуждений вредных
Возраст ребячий.

Легкий дерн пусть вас покрывает, пусть же
Погребенных прах укрывают плиты;
И последней пусть будут эти строки
20 Почестью вашей. (пер. Ю. Шульца)

Я стараюсь избегать повторов и до сих пор ни один текст не помещала дважды. Но сегодня придется отойти от этого правила, однако к этому подталкивает само сегодняшнее событие – память мученицы Евлалии Барселонской (в Православной церкви). Мы уже говорили о том, что, судя по житию, она двойник другой, тезоименитой, мученицы – Евлалии Меридской, которая начала почитаться в IV в. Евлалия Барцинонская (Барцинон / Баркинон – древнее название Барселоны, данное в честь отца полководца Ганнибала, Гамилькара Барки) упоминается в мартирологе блж. Иеронима (под 12 февраля, как и празднуется в католичестве), но почитание ее развилось только в VII в.
Существовала ли хоть одна из них, по крайней мере, в том виде, как описывается в житии, трудно сказать, поскольку уже на стихотворное житие Евлалии Меридской, написанное Пруденцием, оказало влияние житие римской мученицы Агнес. Всем этим мученицам было по 12 (или 13) лет, - это главное, что их объединяет. Дальше фантазию "списателей житий" было не остановить.
Пруденций рассказывает, что при кончине у Евлалии Меридской из уст выпорхнула голубка. В ходе дальнейшего развития культа эта голубка превратилась в тринадцать белых гусей (по числу лет мученицы). В память об этом гусей именно в таком количестве и сейчас содержат в кафедральном соборе Барселоны. Ну, и, как я говорила, рассказывая о Евлалии Меридской, чудо со снегом, покрывшим тело мученицы, подходит скорее для летнего празднования.

…Emicat inde columba repens
martyris os niue candidior
uisa relinquere et astra sequi;
spiritus hic erat Eulaliae
lacteolus, celer, innocuus…

Ecce niuem glacialis hiems
ingerit et tegit omne forum,
membra tegit simul Eulaliae
axe iacentia sub gelido
pallioli uice linteoli.

Cedat amor lacrimantum hominum,
qui celebrare suprema solent,
fliebile cedat et officium:
ipsa elementa iubente deo
exequias tibi, uirgo, ferunt. (Prudentius, Peristephanon, 3, 161-165, 176-185).

…Вдруг порхнула из уст девических,
Снега белее голубка чистая,
Ввысь устремилась, на небо, к звездам.
Был это чистый дух Евлалии,
Млечно-белый, быстрый, невинный… 165

Вдруг настает ледяная стужа,
Снег покрывает замерший форум,
И покрывает Евлалии тело,
Что под открытым лежало небом,
Словно плащом полотняным белым. 180

Прочь отойди, любовь людская,
Та, что в последний путь провожает!
Прочь отступи, обряд печальный!
Сами стихии по воле Божьей,
Службу последнюю деве служат... (перевод мой)

Ссылка на пост о Евлалии Меридской:

https://www.tg-me.com/c/1688008352/1098

Сегодня мы опять обратимся к «Экфрасису картины мироздания» Иоанна Газского и посмотрим, как поэт описывает радугу. Иоанн использует научные объяснения, данные античными учеными. Так, говоря о радуге, он, по-видимому, опирается на «Метеорологику» Аристотеля (кн. 3, гл. 2), хотя не факт, что он читал ее всю. Отрывки из «Метеорологики» были включены в антологию Иоанна Стобея, компилятора V в., составившего ее для обучения сына (вот на какие подвиги были готовы родители в древности, так что современным грех жаловаться!). Возможно, у Стобея прочитал эти объяснения и Иоанн Газский. Во всяком случае, его объяснение вполне корректно: радуга образуется из отражения света в каплях воды и видеть ее можно только когда солнце низко.
Картина Луиса Фалеро «Ирида и Феб», пожалуй, ближе всего к описанию Иоанна.

ἐς μέσον, εἶδος ἔχουσα παλίντονον, ἵσταται Ἶρις
καὶ πλοκάμους ἐπέτασσε ῥόου σημάντορας ὄμβρων,
ὤμοις πλοχμὸν ἄδεσμον ἐπιστορέσασα καρήνου.
καὶ βλεφάροις σφρήγιζε θεήτορα δίσκον ὀπωπῆς·
χερσὶ δὲ μηκύνασα ῥοδόχροον ἄντυγα μίτρης 565
ξανθῶι λευκὰ κέρασσε μέλαν φοίνικι βαλοῦσα
καὶ κεφαλὴν φαίδρυνεν· ἀπ’ Ἠελίου δὲ βολάων
ἑλκομένην κύρτωσε καὶ ἐς ῥόον ἤγαγε πόντου.
ἀλλὰ γονὴ κύκλοιο ῥοδώπιδος ἔνθεν ἐτύχθη
καὶ πέλεν ἐκ Φαέθοντος, ἐπεὶ πυρόεις Ὑπερίων 570
ἐς νέφος ὑγρὸν ἔβαψεν ἐρευθομένης σέλας αἴγλης
καὶ νεφέλην μόρφωσεν· ὀπιπευτῆρι δὲ κύκλωι
ἀνδρομέη τροχάουσα δι’ ἠέρος ὄμματος ἀκτὶς
Ἠέλιον βλεφάροισιν ἴδε ζωστῆρα κατόπτρου·
καὶ νέφος, οἷα κάτοπτρον, ἔχει φάος. εἰ δὲ φαείνων 575
ἄκρον ἀπ’ ἀντολίης ἐλάσηι φλογερώνυχας ἵππους
ἐς δύσιν, Ἶρις ἔχουσα φαείνεται ἥμισυ κύκλου·
ἀλλ’ ὅσον ἅρμα φέρων ὑψούμενος ἐς πόλον ἕρπει,
τοσσάτιον μείωσε παλίλλυτα νήματα μίτρης·
καὶ σφεδανὴν ἀκτῖνα μεσημβρίζουσαν ἀέξων 580
πασσυδίην μινύθουσαν ὅλην ἀπέκερσε καλύψας
οὐδὲ χαρασσομένης ποτὲ φαίνετο κύκλος ἀλήτης·
ὡς δὲ ταλαντεύει μέσον ἤματος ἔμπυρα φαίνων,
ἕλκων θερμὰ λέπαδνα καὶ αἰθαλόεσσαν ἱμάσθλην,
ὁππόσον ἱππεύων δύσιν ἔρχεται ἡνιοχεύων, 585
τυτθὸν ὅσον κατὰ βαιὸν ἀέξεται ἐγγύθεν Εὔρου
ὁλκὸν ἀνυψώσασα πολύχροον ἐς νέφος Ἶρις.
καὶ δυτικὸν παρὰ τέρμα φέρων ζείδωρον ἀπήνην,
νύσσαν ὁμιχλήεσσαν ἰδὼν Ζεφυρηΐδος αὔρης,
ζώνην Ἀντολίηι θρεπτήρια μητρὶ κομίζει, 590
ἡμιφανῆ πολύμορφον ἄγων μιξόχροα κύκλον. (Joannes Gazaeus. Tabula mundi, 561-591)

Вся изогнувшись назад, стоит предо мною Ирида,
Пышную гриву волос, исходящих дождями, откинув
За спину и по плечам рассыпав вольным потоком;
Очи свои устремляя на зрячий диск поднебесья,
Держит в руках розоцветную ленту длинной повязки, 565
С белым смешав золотистый, к пурпурному черный добавив,
Ею украсив главу. Под яркими солнца лучами
Встала покатой дугой, устремляясь к потоку морскому.
Но отчего появился на небе сей круг розоцветный?
- От Фаэтона лучей: то Гиперион огневидный 570
В полный влаги туман переливчатый блеск погружает,
Облако так образуя. И глаз человеческий видит,
Собственным зренья лучом обегая воздух по кругу,
Солнечный свет, отраженный как будто в поясе гнутом.
Облако свет, как зеркало, держит. И если, сияя, 575
Гонит коней Фаэтон огненогих с востока на запад,
То отражает его полукружием светлым Ирида.
И, чем выше возносит он к небу свою колесницу,
Тем опускается ниже дуга распущенной ленты,
И, разжигая сильнее сияние ярого полдня, 580
Радугу солнце собой затмевает до исчезновенья,
Так что уже и не видно нигде ее беглого круга.
Солнце же правит свой путь посреди дневного пыланья,
Вожжи горячие держит и пламенный кнут воздымает,
Но, как начнет на пути постепенно клониться к закату, 585
Тут понемногу уже возвышает в восточных пределах
Арку свою многоцветную в воздух туманный Ирида.
А, как коснется земли колесница подателя жизни
И погрузится в туманную мглу дуновений Зефира, -
Тут свою матерь — Восток — одарит прощальным подарком 590
Радуга, ввысь вознося из многих цветов полукружье. (перевод мой).
#Иоанн_Газский

Мчч. Прот и Гиацинт (Иакинф). Мозаика равеннской базилики Сант-Аполлинаре-Нуово. VI в.

В католическом календаре сегодня память мучеников Прота и Гиацинта (Иакинфа). Их имена упомянуты в Хронографе 354 г. в разделе Depositio martyrum под 11 сентября. Там же упомянуты их могилы в усыпальнице Базиллы на Виа Салариа (позже называвшейся «катакомбами св. Гермеса»). В 1845 г. это захоронение было найдено. На нем сохранилась надпись:
D P III IDUS SEPTEBR
YACINTHUS
MARTYR
Т.е. «В 3-й день до сентябрьских ид (11 сентября), Гиацинт Мученик». Рядом находилась другая надпись:
S E P U L C R U M P R O T I M(artyris) - "Гробница Прота мученика".
По ритму похоже на ямбический диметр.
Прот и Гиацинт также изображены в веренице мучеников на стене равеннской базилики Сант-Аполлинаре-Нуово.
Традиция называет Прота и Гиацинта братьями, мученичество их относит к годам правления императора Валериана (257-259 г.). Их также называют слугами мц. Евгении. В Православной церкви день их памяти – 24 декабря (6 января).
Так что мученики, чье существование достоверно зафиксировано, есть, но сведения о них скудны и почитание их по размаху не сравнится с культами тех, чье существование сомнительно. И – нравится это православным или не нравится – католические дни памяти, как правило, точнее следуют древним документам, если таковые имеются.
Папа Дамас написал о них две эпиграммы, так что мы можем вспомнить их дважды.

Extremo tumulus latuit sub aggere Montis;
Hunc Damasus monstrat, servat quod membra piorum.
Te Protum retinet melior sibi Regia coeli.
Sanguine purpureo sequeris, Hyacinthe, probatus.
Germani fratres animis ingentibus ambo:
Hic victor meruit palmam, prior ille coronam. (Damasus, carmina, 26)

Холмик могильный сокрыт под сенью горы, в удаленье.
Где он, укажет Дамас, ибо в нем тела благочестных.
Царский небесный дворец тебя, о Прот, принимает.
Следом и ты, Гиацинт, пурпурной кровью оправдан.
Братья родимые вы, в обоих духа величье.
Пальму победы один стяжал, и второй был увенчан. (перевод мой)
#Дамас

Сщмч. Киприан Карфагенский. Фреска афонского монастыря Ставроникита, 1546 г.

Сегодня по православному календарю память сщмч. Киприана Карфагенского. По католическому – завтра, что соответствует Хронографу 354 г. – в 18-й день до октябрьских календ. В православный календарь его ввел свт. Димитрий Ростовский, почему он выбрал именно эту дату, 31 августа по старому стилю, неизвестно. Но я напишу сегодня, празднуйте, когда хотите. Епископ Карфагенский в представлениях, в общем-то не нуждается. Он родился в начале III в., а дата его смерти известна точно: 14 сентября 258 г. Сохранился целый ряд его сочинений, трактаты и письма. Может быть, особенно он известен в связи с полемикой об отпавших во время гонений: Киприан считал, что принимать их в общину можно только после покаяния, и решать это должен епископ.
Житие Киприана написано его другом диаконом Понтием. Казалось бы, какие тут могут быть сомнения? Однако невесть откуда взялась легенда о том, что до обращения в христианство Киприан был колдуном. О том, что легенда о деве-христианке и о колдуне, пытавшемся приворожить ее, но в итоге перешедшем на ее сторону, относится именно к Киприану Карфагенскому, свидетельствует 24-е слово Григория Богослова, где он именно так и говорит. Однако позднее легендарный колдун материализовался в отдельного святого, Киприана Антиохийского. О нем мы уже говорили (https://www.tg-me.com/lateantiquity/362) и еще будем говорить.
А сегодня вашему вниманию предлагается отрывок из прекрасного стихотворения Пруденция из цикла Peristephanon, в котором он говорит о значении Киприана для латинского мира и затрагивает ту же сомнительную легенду, правда, деликатно.
Стихотворение написано редким размером – большим Архилоховым стихом. Вот его схема, в переводе переданы не все особенности: : _UU_UU_ UU _| UU |_U_U_U.

Punica terra tulit, quo splendeat omne, quidquid usquam est,
inde domo Cyprianum, sed decus orbis et magistrum.
Est proprius patriae martyr, sed amore et ore noster,
incubat in Libya sanguis, sed ubique lingua pollet,
sola superstes agit de corpore, sola obire nescit,
dum genus esse hominum Christus sinet et uigere mundum.
Dum liber ullus erit, dum scrinia sacra litterarum,
te leget omnis amans Christum, tua, Cypriane, discet.
Spiritus ille dei, qui fluxerat auctor in profetas,
fontibus eloquii te caelitus actus inrigauit.
O niue candidius linguae genus, o nouum saporem!
ut liquor ambrosius cor mitigat, inbuit palatum,
sedem animae penetrat, mentem fouet et pererrat artus,
sic deus interius sentitur et inditur medullis.
Vnde bonum subitum terris dederis, pater, reuela!
Derat apostolicis sriptis opulentus executor,
eligitur locuples facundia, quae doceret orbem
quaeque uoluminibus Pauli famulata disputaret,
quo mage cruda hominum praecordia perpolita nossent
siue timoris opus seu mystica uel profunda Christi.
Vnus erat iuuenum doctissimus artibus sinistris:
fraude pudicitiam perfringere, nil sacrum putare,
saepe etiam magicum cantamen inire per sepulcra,
quo geniale tori ius solueret aestuante nupta.
Luxuriae rabiem tantae cohibet repente Christus,
discutit et tenebras de pectore, pellit et furorem,
inplet amore sui, dat credere, dat pudere facti.
Iamque figura alia est, quam quae fuit, oris et nitoris:
exuitur tenui uultus cute, transit in seueram,
deflua caesaries conpescitur ad breues capillos.
ipse modesta 1oqui, spem quaerere, regulam tenere,
uiuere iustitia Christi, penetrare dogma nostrum.
His igitur meritis dignissimus usque episcopale
prouehitur solium doctor, capit et sedile summum. (Prudentius, Peristephanon, 13, 1-34)

Светоч пунийская земля над всей вселенной воссветила,
Родом оттуда Киприан, но всему миру он наставник.
Родине он принадлежит, но любовью наш, и речью.
Кровь его в Ливии пролилась, но глагол гремит повсюду.
Он лишь остался невредим, он лишь светит незакатно, 5
Роду людскому доколь Христос быть велит на этом свете.
Книжность доколе будет жива в книгохранилищах священных,
Будут читать тебя слуги Христа, о, Киприан, у тебя учиться.
Оный божественный Дух Святой, древле пророков вдохновлявший,
Щедро излил на тебя с небес бурные токи красноречья. 10

О, небывалая прежде речь, о, глагол, что белее снега!
Словно амброзии сладкий сок пóлнит гортань, смягчает сердце,
Вглубь проходит самóй души, греет ум, по суставам бродит.
Бог проникает до мозга костей, тайные струны задевая.
Отче, открой, не таи: отколь это невиданное благо? 15
Книгам апостольским давно щедрый был нужен изъяснитель,
И, чтоб мир научить, избрáн был наделенный даром слова.
Стала чтоб ясной глубина свитков божественного Павла,
Чтоб подготовить сердца людей грубые – к тонкому восприятью.
Учит премудрости либо страх, либо Христово откровенье. 20
Он средь юношей лишь один был изощрен в искусстве темном:
Ложью невинность побеждать, не признавать ничего святого.
Часто бродил он среди могил с пеньем заклятья колдовского,
Чтоб возбудить в новобрачной страсть и попрать законы ложа.
Только вдруг положил предел этой пагубе Христос наш. 25
Мрак изгнал из его груди и угасил пыланье гнева,
Сердце исполнил Своей любви, веру дал и покаянье.
Вот уж и вид его стал иным, нет в нем изысканности прежней,
Юный румянец совлекся с ланит, нежная кожа загрубела,
Буйных кудрей изобилья нет, волосы срезаны под корень. 30
Сдержан в словах он, веры полн, строг в соблюденье святого устава.
Правдой Христовой одной живет, наше ученье постигает.
Эти заслуги приняв в расчет, в сан епископский возводит
Паства его, и высший престол муж ученый занимает. (перевод мой)