С солярным циклом связан миф о фениксе, умирающем и возрождающемся. Неслучайно и в «Хвале солнцу» ему посвящено несколько строк. В христианстве феникс стал также символом Христа.
O mirum virtuti opus, quod flamma gubernat !
Nec satis igne suo praestat cum lumine sensus
Defunctis hinc vita redit, hinc cuncta reguntur,
Idque docet Phoenix istis reparata favillis,
Omnia Phoebeo vivescere corpora tactu
Haec vitam de morte petit, post fata vigorem,
Nascitur, ut pereat; perit, ut nascatur ab igni,
Una cadit toties, surgitque ac deficit una,
Rupe sedet, capitur radiis, et lumine Phoebi
Suscipit immensum recidiva morte calorem. (Anthologia Latina, 389, 25-35)
О, сколь дивно Добро, творимое пламенной мощью:
Он, посылая лучи, ощущеньями нас наделяет,
30 Плоть отселе, и жизнь отселе, и все в его власти.
Феникс нам служит примером, из пепла родившийся снова,
Что от касания Феба все жизнь получает на свете.
Смерть дает ему жизнь, в злом роке он черпает силы,
Был он для смерти рожден, но в огне он обрел возрожденье;
35 Гибнет он множество раз и, воспрянув, опять умирает.
Он на утесе сидит в лучах и сиянии Феба,
Жар, насылаемый смертью, что снова приходит, впивает. (пер. Ю.Шульца)
#эпиграммы #Латинская_антология
O mirum virtuti opus, quod flamma gubernat !
Nec satis igne suo praestat cum lumine sensus
Defunctis hinc vita redit, hinc cuncta reguntur,
Idque docet Phoenix istis reparata favillis,
Omnia Phoebeo vivescere corpora tactu
Haec vitam de morte petit, post fata vigorem,
Nascitur, ut pereat; perit, ut nascatur ab igni,
Una cadit toties, surgitque ac deficit una,
Rupe sedet, capitur radiis, et lumine Phoebi
Suscipit immensum recidiva morte calorem. (Anthologia Latina, 389, 25-35)
О, сколь дивно Добро, творимое пламенной мощью:
Он, посылая лучи, ощущеньями нас наделяет,
30 Плоть отселе, и жизнь отселе, и все в его власти.
Феникс нам служит примером, из пепла родившийся снова,
Что от касания Феба все жизнь получает на свете.
Смерть дает ему жизнь, в злом роке он черпает силы,
Был он для смерти рожден, но в огне он обрел возрожденье;
35 Гибнет он множество раз и, воспрянув, опять умирает.
Он на утесе сидит в лучах и сиянии Феба,
Жар, насылаемый смертью, что снова приходит, впивает. (пер. Ю.Шульца)
#эпиграммы #Латинская_антология
«Еще разок, для православных» - поставлю несколько строф знаменитого рождественского гимна Романа Сладкопевца. Всего в нем 24 икоса (помимо проимия), первые буквы которых образуют акростих Τοῦ ταπεινοῦ Ῥωμανοῦ ὁ ὕμνος – «Гимн смиренного Романа».
1.
Ἡ παρθένος σηµερον τὸν ὑπερούσιον τίκτει,
καὶ ἡ γῆ τὸ σπήλαιον τῷ ἀπροσίτῳ προσάγει
ἄγγελοι µετὰ ποιµένων δοξολογοῦσι,
µάγοι δὲ µετὰ ἀστέρος ὁδοιποροῦσι
δι᾿ ἡµᾶς γὰρ ἐγεννήθη
παιδίον νέον, Ὁ πρὸ αἰώνων Θεός.
2.
Τὴν Ἐδὲµ Βηθλεὲµ ἤνοιξε, δεῦτε ἴδωµεν
τὴν τρυφὴν ἐν κρυφῇ ηὕραµεν, δεῦτε λαβωµεν
τὰ τοῦ παραδείσου ἐντὸς τοῦ σπηλαίου
ἐκεῖ ἐφάνη ῥίζα ἀπότιστος βλαστάνουσα ἄφεσιν,
ἐκεῖ ηὑρέθη φρέαρ ἀνόρυκτον,
οὗ πιεῖν Δαβὶδ πρὶν ἐπεθυµησεν
ἐκεῖ παρθένος τεκοῦσα βρέφος
τὴν δίψαν ἔπαυσεν εὐθὺς τὴν τοῦ Ἀδὰµ καὶ τοῦ Δαβίδ
διὰ τοῦτο πρὸς τοῦτο ἐπειχθῶµεν, ποὺ ἐτέχθη
παιδίον νέον, ὁ πρὸ αἰώνων Θεός.
3.
Ὁ πατὴρ τῆς µητρὸς γνώµῃ υἱὸς ἐγένετο
Ὁ σωτὴρ τῶν βρεφῶν βρέφος ἐν φάτνῃ ἔκειτο
ὃν κατανοούσα φησὶν ἡ τεκοῦσα
«Εἰπέ µοι, τέκνον, πῶς ἐνεσπάρης μοι, ἢ πῶς ἐνεφύης μοι;
ὁρῶ σέ, σπλάγχνον, καὶ καταπλήττοµαι,
ὅτι γαλουχῶ καὶ οὐ νενυµφευµαι
καὶ σὲ μὲν βλέπω μετὰ σπαργάνων,
τὴν παρθενίαν δὲ ἀκµὴν ἐσφραγισµένην θεωρῶ
σὺ γὰρ ταύτην φυλάξας ἐγεννήθης εὐδοκήσας
παιδίον νέον, ὁ πρὸ αἰώνων Θεός.
4.
Ὑψηλὲ βασιλεῦ, τὶ σοὶ καὶ τοῖς πτωχεύσασι;
ποιητὰ οὐρανοῦ, τὶ πρὸς γηίνους ἤλυθας;
σπηλαίου ἠράσθης, ἢ φάτνη ἐτέρφθης;
Ἰδοὺ οὔκ ἐστι τόπος τῇ δούλῃ σου ἐν τῷ καταλύµατι
οὐ λέγω τόπον, ἀλλ᾿ οὐδὲ σπήλαιον,
ὅτι καὶ αὐτὸ τοῦτο ἀλλότριον
καὶ τῇ μὲν Σάῤῥᾳ τεκούσῃ βρέφος
ἐδόθη κλῆρος γῆς πολύς, ἐµοὶ δὲ οὐδὲ φωλεός
ἐχρησάµην τὸ ἄντρον, ὃ κατῴκησας βουλήσει
παιδίον νέον, ὁ πρὸ αἰώνων Θεός.
1.
Того, Кто выше бытия,
Раждает ныне Дева,
И Неприступному земля
Вертеп, как дар приносит;
Хор ангелов, хор пастухов
Поет и славословит,
И мудрецы-волхвы идут,
Водимые звездой.
Родился, ради нас родился
Младенец малый,
Предвечный Бог.
2.
Эдемом ныне Вифлеем
Соделался: пойдем – и узрим!
Войдем в вертеп, и в тайне там
Мы сладость райскую обрящем.
Ненапоенный Корень там:
На нем растет для нас прощенье...
Там – неископанный Родник,
Откуда пить Давид преджаждал...
Там Дева, рождшая Дитя,
Адама жажду утоляет...
О, поспешим же мы туда!
Пойдем на место, где родился
Младенец малый,
Предвечный Бог.
3.
Кто был для Матери Отцем,
Ея стал Сыном добровольно;
Спаситель всех детей земных
Младенцем почивает в яслях...
И в размышлении о Нем
Родившая в себе глаголет:
О, что сие? Младенец мой!
Как в недра Ты мои вселился?
И как Ты естество мое
Приял из девственного лона?
Тебя я вижу, в пеленах
Повитого, и изумляюсь;
Свое млеко Тебе даю,
Но Дева – Я и есмь небрачна:
Ты девства цвет запечатлел,
Рожденный Девою нетленно
Младенец малый,
Предвечный Бог.
4.
«Всевышний Царь! Зачем сюда,
Зачем сошел в обитель нищих?
Создатель неба! для чего
С небес на землю снизошел Ты?
Ужели мил Тебе вертеп,
Ужель приятны эти ясли?
О, посмотри: Твоей рабе
Здесь нет ни места, ни приюта!
Приют убогий ей дала
Пещера, но и та – чужая.
Родился Сарре сын: за то
Ей дан удел земли великой...
А Мне с Тобою на земле
И малого угла не стало.
Один удел мне – сей вертеп,
В котором Ты, родясь, вселился,
Младенец малый,
Предвечный Бог.» (пер. П. Мироносицкого)
#Роман_Сладкопевец
1.
Ἡ παρθένος σηµερον τὸν ὑπερούσιον τίκτει,
καὶ ἡ γῆ τὸ σπήλαιον τῷ ἀπροσίτῳ προσάγει
ἄγγελοι µετὰ ποιµένων δοξολογοῦσι,
µάγοι δὲ µετὰ ἀστέρος ὁδοιποροῦσι
δι᾿ ἡµᾶς γὰρ ἐγεννήθη
παιδίον νέον, Ὁ πρὸ αἰώνων Θεός.
2.
Τὴν Ἐδὲµ Βηθλεὲµ ἤνοιξε, δεῦτε ἴδωµεν
τὴν τρυφὴν ἐν κρυφῇ ηὕραµεν, δεῦτε λαβωµεν
τὰ τοῦ παραδείσου ἐντὸς τοῦ σπηλαίου
ἐκεῖ ἐφάνη ῥίζα ἀπότιστος βλαστάνουσα ἄφεσιν,
ἐκεῖ ηὑρέθη φρέαρ ἀνόρυκτον,
οὗ πιεῖν Δαβὶδ πρὶν ἐπεθυµησεν
ἐκεῖ παρθένος τεκοῦσα βρέφος
τὴν δίψαν ἔπαυσεν εὐθὺς τὴν τοῦ Ἀδὰµ καὶ τοῦ Δαβίδ
διὰ τοῦτο πρὸς τοῦτο ἐπειχθῶµεν, ποὺ ἐτέχθη
παιδίον νέον, ὁ πρὸ αἰώνων Θεός.
3.
Ὁ πατὴρ τῆς µητρὸς γνώµῃ υἱὸς ἐγένετο
Ὁ σωτὴρ τῶν βρεφῶν βρέφος ἐν φάτνῃ ἔκειτο
ὃν κατανοούσα φησὶν ἡ τεκοῦσα
«Εἰπέ µοι, τέκνον, πῶς ἐνεσπάρης μοι, ἢ πῶς ἐνεφύης μοι;
ὁρῶ σέ, σπλάγχνον, καὶ καταπλήττοµαι,
ὅτι γαλουχῶ καὶ οὐ νενυµφευµαι
καὶ σὲ μὲν βλέπω μετὰ σπαργάνων,
τὴν παρθενίαν δὲ ἀκµὴν ἐσφραγισµένην θεωρῶ
σὺ γὰρ ταύτην φυλάξας ἐγεννήθης εὐδοκήσας
παιδίον νέον, ὁ πρὸ αἰώνων Θεός.
4.
Ὑψηλὲ βασιλεῦ, τὶ σοὶ καὶ τοῖς πτωχεύσασι;
ποιητὰ οὐρανοῦ, τὶ πρὸς γηίνους ἤλυθας;
σπηλαίου ἠράσθης, ἢ φάτνη ἐτέρφθης;
Ἰδοὺ οὔκ ἐστι τόπος τῇ δούλῃ σου ἐν τῷ καταλύµατι
οὐ λέγω τόπον, ἀλλ᾿ οὐδὲ σπήλαιον,
ὅτι καὶ αὐτὸ τοῦτο ἀλλότριον
καὶ τῇ μὲν Σάῤῥᾳ τεκούσῃ βρέφος
ἐδόθη κλῆρος γῆς πολύς, ἐµοὶ δὲ οὐδὲ φωλεός
ἐχρησάµην τὸ ἄντρον, ὃ κατῴκησας βουλήσει
παιδίον νέον, ὁ πρὸ αἰώνων Θεός.
1.
Того, Кто выше бытия,
Раждает ныне Дева,
И Неприступному земля
Вертеп, как дар приносит;
Хор ангелов, хор пастухов
Поет и славословит,
И мудрецы-волхвы идут,
Водимые звездой.
Родился, ради нас родился
Младенец малый,
Предвечный Бог.
2.
Эдемом ныне Вифлеем
Соделался: пойдем – и узрим!
Войдем в вертеп, и в тайне там
Мы сладость райскую обрящем.
Ненапоенный Корень там:
На нем растет для нас прощенье...
Там – неископанный Родник,
Откуда пить Давид преджаждал...
Там Дева, рождшая Дитя,
Адама жажду утоляет...
О, поспешим же мы туда!
Пойдем на место, где родился
Младенец малый,
Предвечный Бог.
3.
Кто был для Матери Отцем,
Ея стал Сыном добровольно;
Спаситель всех детей земных
Младенцем почивает в яслях...
И в размышлении о Нем
Родившая в себе глаголет:
О, что сие? Младенец мой!
Как в недра Ты мои вселился?
И как Ты естество мое
Приял из девственного лона?
Тебя я вижу, в пеленах
Повитого, и изумляюсь;
Свое млеко Тебе даю,
Но Дева – Я и есмь небрачна:
Ты девства цвет запечатлел,
Рожденный Девою нетленно
Младенец малый,
Предвечный Бог.
4.
«Всевышний Царь! Зачем сюда,
Зачем сошел в обитель нищих?
Создатель неба! для чего
С небес на землю снизошел Ты?
Ужели мил Тебе вертеп,
Ужель приятны эти ясли?
О, посмотри: Твоей рабе
Здесь нет ни места, ни приюта!
Приют убогий ей дала
Пещера, но и та – чужая.
Родился Сарре сын: за то
Ей дан удел земли великой...
А Мне с Тобою на земле
И малого угла не стало.
Один удел мне – сей вертеп,
В котором Ты, родясь, вселился,
Младенец малый,
Предвечный Бог.» (пер. П. Мироносицкого)
#Роман_Сладкопевец
Вернемся к нашим фениксам. К рубежу III-IV вв. относится поэма «О птице Фениксе», во многих рукописях приписываемая христианскому автору Лактанцию, хотя атрибуция не безуслоана. Поэма не вполне выдержана метрически, имеет сбои, но все равно прекрасна. В ней подробно описывается и облик птицы:
mirandam sese prestat praebetque vehenti
tantus ibi decor est tantus abundat honor.
principio color est qualis sub sidere coeli
mitia quae croceo punica grana legunt.
qualis inest foliis quae fert agreste papaver
cum pedes vestit sole rubente polus.
hoc humeri pectusque decens velamine fulgent.
hoc caput hoc cervix summaque terga nitent
caudaque porrigitur fulvo distincta metallo
in cuius maculis purpura mixta rubet.
clarum inter pennas insigne desuper iris
pingere ceu nubem desuper alta solet.
albicat insignis mixto viriditate smaragdo
et puro cornu gemmea cuspis hiat.
ingentes oculos credas geminosque hiacyntos
quorum de medio lucida flamma micat.
aequatur toto capiti radiata corona
phoebei referens verticis alta decus.
crura tegunt squammeae flavo distincta metallo
ast ungues roseus pingit honore color.
effigies inter pavonis mixta figuram
cernitur et mixtam phasidis inter avem
magnifice terris Arabum quae gignitur ales.
vix aequare potest seu fera seu fit avis.
non tamen est tarda ut volucres quae corpore magno
incessus pigros per grave pondus habent.
sed levis et velox regali plena decore
talis in aspectu se praebet usque hominum. (De ave Phoenice, 125-150)
Вид ее — диво для глаз и внушает почтительный трепет:
Столько у птицы красы, столько величия в ней.
125 Цвет необычен ее: под палящим созвездием Рака
Кожицей кроет такой зерна пунийский гранат;
Цвета такого же листья у дикого мака, когда он
Новым багряным цветком свой раздвигает покров.
Цветом таким же у ней и грудь и плечи блистают,
130 Этим же цветом горят шея, спина, голова.
Хвост распускает она, сверкающий желтым металлом,
В пятнах пылает на нем пламенем ярким багрец.
Радужны перья на крыльях: подобным же цветом Ирида
В небе пестрит облака, их озаряя собой.
135 Зелень смарагда с чудесной слилась у нее белизною,
Клюв самоцветный отверст в блеске его роговом.
Скажешь, — глаза у нее — это два гиацинта огромных
И в глубине их, горя, ясное пламя дрожит.
На голове золотистой изогнут венец лучезарный,
140 Этим почетным венцом Феб ее сам увенчал.
Бедра в чешуйках у ней, золотым отливают металлом,
Но на когтях у нее розы прелестнейший цвет.
В облике Феникса слиты обличье павлина и образ
Птицы фасийской — такой красками пишут ее.
145 Величиной ни одно из животных земли аравийской
С ней не сравнится — таких нет там ни птиц, ни зверей.
Но не медлителен Феникс, как птицы с телом огромным:
Вес их гнетет, — потому шаг их ленив и тяжел;
Птица же Феникс быстра и легка и по-царски прекрасна,
150 И пред людьми предстает, дивной блестя красотой. (пер. Ю. Шульца)
mirandam sese prestat praebetque vehenti
tantus ibi decor est tantus abundat honor.
principio color est qualis sub sidere coeli
mitia quae croceo punica grana legunt.
qualis inest foliis quae fert agreste papaver
cum pedes vestit sole rubente polus.
hoc humeri pectusque decens velamine fulgent.
hoc caput hoc cervix summaque terga nitent
caudaque porrigitur fulvo distincta metallo
in cuius maculis purpura mixta rubet.
clarum inter pennas insigne desuper iris
pingere ceu nubem desuper alta solet.
albicat insignis mixto viriditate smaragdo
et puro cornu gemmea cuspis hiat.
ingentes oculos credas geminosque hiacyntos
quorum de medio lucida flamma micat.
aequatur toto capiti radiata corona
phoebei referens verticis alta decus.
crura tegunt squammeae flavo distincta metallo
ast ungues roseus pingit honore color.
effigies inter pavonis mixta figuram
cernitur et mixtam phasidis inter avem
magnifice terris Arabum quae gignitur ales.
vix aequare potest seu fera seu fit avis.
non tamen est tarda ut volucres quae corpore magno
incessus pigros per grave pondus habent.
sed levis et velox regali plena decore
talis in aspectu se praebet usque hominum. (De ave Phoenice, 125-150)
Вид ее — диво для глаз и внушает почтительный трепет:
Столько у птицы красы, столько величия в ней.
125 Цвет необычен ее: под палящим созвездием Рака
Кожицей кроет такой зерна пунийский гранат;
Цвета такого же листья у дикого мака, когда он
Новым багряным цветком свой раздвигает покров.
Цветом таким же у ней и грудь и плечи блистают,
130 Этим же цветом горят шея, спина, голова.
Хвост распускает она, сверкающий желтым металлом,
В пятнах пылает на нем пламенем ярким багрец.
Радужны перья на крыльях: подобным же цветом Ирида
В небе пестрит облака, их озаряя собой.
135 Зелень смарагда с чудесной слилась у нее белизною,
Клюв самоцветный отверст в блеске его роговом.
Скажешь, — глаза у нее — это два гиацинта огромных
И в глубине их, горя, ясное пламя дрожит.
На голове золотистой изогнут венец лучезарный,
140 Этим почетным венцом Феб ее сам увенчал.
Бедра в чешуйках у ней, золотым отливают металлом,
Но на когтях у нее розы прелестнейший цвет.
В облике Феникса слиты обличье павлина и образ
Птицы фасийской — такой красками пишут ее.
145 Величиной ни одно из животных земли аравийской
С ней не сравнится — таких нет там ни птиц, ни зверей.
Но не медлителен Феникс, как птицы с телом огромным:
Вес их гнетет, — потому шаг их ленив и тяжел;
Птица же Феникс быстра и легка и по-царски прекрасна,
150 И пред людьми предстает, дивной блестя красотой. (пер. Ю. Шульца)
13 января 532 года началось антиюстиниановское восстание Ника, поводом к которому послужили конфликты цирковых партий на ипподроме. Восстание продолжалось около недели, во время него погибло около 35 тысяч человек, и сильно пострадал центр Константинополя: сгорели в том числе церкви Софии и Ирины, что дало повод для для возведения новых построек Юстинианом.
Поэтически события этих дней, а также воспоминания о землетрясениях 527 -529 гг. отразились в 43-м кондаке Романа Сладкопевца.
Νεφέλης δίκην μὲν τὸ πῦρ ἐν ὅλῳ τῷ ἀέρι ἐκτύπει ἐξαστράπτον
καὶ πάντα καταφλέγον, ἦχον καὶ φόβον ἐμποιοῦν,
οὐκ ἀνέμοις εἶκον ἐναντίοις καὶ πολλοῖς,
οὐχ ὕδατα φοβούμενον.
Πρὸς τούτοις δὲ τὸ ὕδωρ ἐγείρετο τὸ ἐν τῇ θαλάσσῃ· (5)
τῶν ἀνθρώπων δὲ αἱ χεῖρες ἀνόνητοι πρὸς ἐπικουρίαν·
ἀντέτεινεν αὐτοῖς τὸ πῦρ καὶ ἐνίκα,
καὶ ἡ θάλασσα αὐτὴ ἐφιλονίκει·
ἐκώλυε γὰρ τοὺς φεύγειν ἐπειγομένους,
ὅθεν ἐκάλουν ζωὴν τὴν αἰώνιον. (10)
Ὅμως ἵν’ εἴπω συνελών, πάντα τὰ ἐν τῷ ἄστει σὺν καὶ ταῖς ἐκκλησίαις
ἅμα τῷ παλατίῳ πάσης ἐλπίδος ἦν ἐκτός,
ὅσον ἐπ’ ἀνθρώποις· ἀλλὰ πάντα ὁ Θεὸς
συνήθως ἐπεσκέψατο·
διὰ μὲν τοὺς οἰκοῦντας τὸ ἔλεος καὶ τοὺς δεομένους (5)
σωφρονίζει καὶ παρέχει τὸν οἰκτιρμὸν πᾶσιν ὁ δεσπότης·
διὰ δὲ τοὺς κακοὺς τοὺς μὴ βουλομένους
ὑπ’ αὐτῆς τῆς ἀπειλῆς σωφρονισθῆναι
ἐπάγει ὀργὴν ἐν στόματι μαχαίρας,
ὥστε γνωρίζειν ζωὴν τὴν αἰώνιον. (10)
Ὑπὸ μὲν τούτων τῶν δεινῶν κατείχετο ἡ πόλις καὶ θρῆνον εἶχε μέγα·
Θεὸν οἱ δεδιότες χεῖρας ἐξέτεινον αὐτῷ
ἐλεημοσύνην ἐξαιτοῦντες παρ’ αὐτοῦ
καὶ τῶν κακῶν κατάπαυσιν·
σὺν τούτοις δὲ εἰκότως ἐπηύχετο καὶ ὁ βασιλεύων (5)
ἀναβλέψας πρὸς τὸν πλάστην —σὺν τούτῳ δὲ σύνευνος ἡ τούτου—,
«Δός μοι, βοῶν, σωτήρ, ὡς καὶ τῷ Δαυίδ σου
τοῦ νικῆσαι Γολιάθ· σοὶ γὰρ ἐλπίζω·
σῶσον τὸν πιστὸν λαόν σου ὡς ἐλεήμων,
οἷσπερ καὶ δώσῃς ζωὴν τὴν αἰώνιον.» (10)
Ψαλμοῖς ἐγέραιρόν ποτε Σοφίαν καὶ Εἰρήνην, δυνάμεις τὰς ἐνδόξους
τῆς ἄνω πολιτείας, οἱ τοῦ βαπτίσματος υἱοί·
ἔβλεπον δὲ ἄρτι τοὺς ναοὺς τοὺς ἱεροὺς
κειμένους εἰς τὸ ἔδαφος·
τὸ κάλλος τὸ ἐκ τούτων τὸ ἔνδοξον πλήρης ἦν σαπρίας· (5)
ὁ δὲ τόπος ὁ ἐκλάμπων φαιδρότητα φόβον νῦν ἠπείλει·
ἀπήστραπτέ ποτε τὸ φῶς ἐκ τοῦ κάλλους,
ἀπεδίωκε νυνὶ πῦρ τοὺς ὁρῶντας·
μόνη δὲ ἡμῖν ἠλπίζετο σωτηρία
ἥτις παρέχει ζωὴν τὴν αἰώνιον. (Romanus, hymni, 54, 16–18; 20)
(16) Облаку подобно огнь во всем воздухе блистал и ревел,
Все истребляя, ревом страх внушая,
Не уступая ветрам супротивным многим
И воды нимало не устрашаясь.Также и вода поднялась во всем море,
Человеческие же руки, оказались беспомощны
Противостать стихиям. Огнь побеждал
И море само торжествовало,
Препятствуя бежать порывающимся,
Они же призывали жизнь бесконечную.
(17) Но вот что скажу я кратко: во всем городе, и в церквах,
И во дворце, не оставалось упования
Ни малейшего у людей. Но все это Бог,
По обычаю, лицезрел.
Ибо ради тех, кто имеет милосердие,
Умудряет всех и являет милосердие владыка,
А на людей дурных, не желающих
Вразумления даже и при виде угрозы,
Он наводит гнев, от острия меча,
Чтобы познали жизнь бесконечную.
(18) Этими бедствиями был наполнен город, и плач стоял великий.
Бога боясь, простирали к нему руки,
Милости взыскуя от него
И несчастий прекращения.
Вместе со всеми молился и царствующий
Взирая на создателя, и с ним супруга его:
«Дай мне, — вопия, — Спаситель, как и Давиду Твоему,
Победить Голиафа. Ибо на Тебя уповаю.
Спаси же верный народ твой, ибо милостив,
И дай ему жизнь бесконечную,
Ты, дающий жизнь бесконечную.
<…>
(20) Псалмами славили некогда Софию и Ирину, оплоты славные
Града вышнего, крещения сыны.
Ныне же узрели они храмы святые
Поверженными во прах.
Красота же преславная предана была тлению
И место, прежде светлостью сияющее, ныне внушало страх.
Блистал некогда Свет красоты их,
Ныне же преследовал огнь и зрителей.
Только одного мы чаяли спасения,
Того, что дает жизнь бесконечную. (перевод мой)
#Роман_Сладкопевец
Поэтически события этих дней, а также воспоминания о землетрясениях 527 -529 гг. отразились в 43-м кондаке Романа Сладкопевца.
Νεφέλης δίκην μὲν τὸ πῦρ ἐν ὅλῳ τῷ ἀέρι ἐκτύπει ἐξαστράπτον
καὶ πάντα καταφλέγον, ἦχον καὶ φόβον ἐμποιοῦν,
οὐκ ἀνέμοις εἶκον ἐναντίοις καὶ πολλοῖς,
οὐχ ὕδατα φοβούμενον.
Πρὸς τούτοις δὲ τὸ ὕδωρ ἐγείρετο τὸ ἐν τῇ θαλάσσῃ· (5)
τῶν ἀνθρώπων δὲ αἱ χεῖρες ἀνόνητοι πρὸς ἐπικουρίαν·
ἀντέτεινεν αὐτοῖς τὸ πῦρ καὶ ἐνίκα,
καὶ ἡ θάλασσα αὐτὴ ἐφιλονίκει·
ἐκώλυε γὰρ τοὺς φεύγειν ἐπειγομένους,
ὅθεν ἐκάλουν ζωὴν τὴν αἰώνιον. (10)
Ὅμως ἵν’ εἴπω συνελών, πάντα τὰ ἐν τῷ ἄστει σὺν καὶ ταῖς ἐκκλησίαις
ἅμα τῷ παλατίῳ πάσης ἐλπίδος ἦν ἐκτός,
ὅσον ἐπ’ ἀνθρώποις· ἀλλὰ πάντα ὁ Θεὸς
συνήθως ἐπεσκέψατο·
διὰ μὲν τοὺς οἰκοῦντας τὸ ἔλεος καὶ τοὺς δεομένους (5)
σωφρονίζει καὶ παρέχει τὸν οἰκτιρμὸν πᾶσιν ὁ δεσπότης·
διὰ δὲ τοὺς κακοὺς τοὺς μὴ βουλομένους
ὑπ’ αὐτῆς τῆς ἀπειλῆς σωφρονισθῆναι
ἐπάγει ὀργὴν ἐν στόματι μαχαίρας,
ὥστε γνωρίζειν ζωὴν τὴν αἰώνιον. (10)
Ὑπὸ μὲν τούτων τῶν δεινῶν κατείχετο ἡ πόλις καὶ θρῆνον εἶχε μέγα·
Θεὸν οἱ δεδιότες χεῖρας ἐξέτεινον αὐτῷ
ἐλεημοσύνην ἐξαιτοῦντες παρ’ αὐτοῦ
καὶ τῶν κακῶν κατάπαυσιν·
σὺν τούτοις δὲ εἰκότως ἐπηύχετο καὶ ὁ βασιλεύων (5)
ἀναβλέψας πρὸς τὸν πλάστην —σὺν τούτῳ δὲ σύνευνος ἡ τούτου—,
«Δός μοι, βοῶν, σωτήρ, ὡς καὶ τῷ Δαυίδ σου
τοῦ νικῆσαι Γολιάθ· σοὶ γὰρ ἐλπίζω·
σῶσον τὸν πιστὸν λαόν σου ὡς ἐλεήμων,
οἷσπερ καὶ δώσῃς ζωὴν τὴν αἰώνιον.» (10)
Ψαλμοῖς ἐγέραιρόν ποτε Σοφίαν καὶ Εἰρήνην, δυνάμεις τὰς ἐνδόξους
τῆς ἄνω πολιτείας, οἱ τοῦ βαπτίσματος υἱοί·
ἔβλεπον δὲ ἄρτι τοὺς ναοὺς τοὺς ἱεροὺς
κειμένους εἰς τὸ ἔδαφος·
τὸ κάλλος τὸ ἐκ τούτων τὸ ἔνδοξον πλήρης ἦν σαπρίας· (5)
ὁ δὲ τόπος ὁ ἐκλάμπων φαιδρότητα φόβον νῦν ἠπείλει·
ἀπήστραπτέ ποτε τὸ φῶς ἐκ τοῦ κάλλους,
ἀπεδίωκε νυνὶ πῦρ τοὺς ὁρῶντας·
μόνη δὲ ἡμῖν ἠλπίζετο σωτηρία
ἥτις παρέχει ζωὴν τὴν αἰώνιον. (Romanus, hymni, 54, 16–18; 20)
(16) Облаку подобно огнь во всем воздухе блистал и ревел,
Все истребляя, ревом страх внушая,
Не уступая ветрам супротивным многим
И воды нимало не устрашаясь.Также и вода поднялась во всем море,
Человеческие же руки, оказались беспомощны
Противостать стихиям. Огнь побеждал
И море само торжествовало,
Препятствуя бежать порывающимся,
Они же призывали жизнь бесконечную.
(17) Но вот что скажу я кратко: во всем городе, и в церквах,
И во дворце, не оставалось упования
Ни малейшего у людей. Но все это Бог,
По обычаю, лицезрел.
Ибо ради тех, кто имеет милосердие,
Умудряет всех и являет милосердие владыка,
А на людей дурных, не желающих
Вразумления даже и при виде угрозы,
Он наводит гнев, от острия меча,
Чтобы познали жизнь бесконечную.
(18) Этими бедствиями был наполнен город, и плач стоял великий.
Бога боясь, простирали к нему руки,
Милости взыскуя от него
И несчастий прекращения.
Вместе со всеми молился и царствующий
Взирая на создателя, и с ним супруга его:
«Дай мне, — вопия, — Спаситель, как и Давиду Твоему,
Победить Голиафа. Ибо на Тебя уповаю.
Спаси же верный народ твой, ибо милостив,
И дай ему жизнь бесконечную,
Ты, дающий жизнь бесконечную.
<…>
(20) Псалмами славили некогда Софию и Ирину, оплоты славные
Града вышнего, крещения сыны.
Ныне же узрели они храмы святые
Поверженными во прах.
Красота же преславная предана была тлению
И место, прежде светлостью сияющее, ныне внушало страх.
Блистал некогда Свет красоты их,
Ныне же преследовал огнь и зрителей.
Только одного мы чаяли спасения,
Того, что дает жизнь бесконечную. (перевод мой)
#Роман_Сладкопевец
Казалось бы, календарь не такая уж поэтическая тема. Но только не для позднеантичного поэта. У Авзония есть целый цикл «Эклоги» (Eclogarium), где он подробно разбирает календарную тематику. Вот три стихотворения из этого цикла.
De mensibus monosticha
Primus Romanas ordiris Jane Kalendas.
Februa vicino mense Numa instituit.
Martius antiqui primordia protulit anni.
Foetiferum Aprilem vindicat alma Venus.
Majorum dictus patrum de nomine Maius.
Junius aetatis proximus est titulo.
Nomine Caesareo Quinctilem Julius auget.
Augustus nomen Caesareum sequitur.
Autumnum Pomona tuum, September, opimat.
Triticeo October fenore ditat agros.
Sidera praecipitas pelago, intempeste November.
Tu genialem hiemem, feste December agis. (Ausonius, Eclogae, 10)
In quo mense quod signum sit ad cursum Solis
Principium Jani sancit tropicus Capricornus.
Mense Numae in medio solidi stat fidus Aquari.
Procedunt duplices in Martia tempora Pisces.
Respicis Apriles, Aries Phryxee, Kalendas.
Majus Agenorei miratur cornua Tauri.
Junius aequatos coelo videt ire Laconas.
Solstitio ardentis Cancri fert Julius astrum.
Augustum mensem Leo fervidus igne perurit.
Sidere Virgo tuo Bacchum September opimat.
Aequat et October sementis tempore Libram.
p. 0913A| Scorpion hibernus praeceps jubet ire November.
Terminat Arcitenens medio sua signa Decembri. (Ausonius, Eclogae, 17)
Quo mense quotae Nonae, vel Idus sint
At Nonas modo quarta aperit, modo sexta refert lux.
Sexta refert Maii, Octobris, Martisque recursu,
Et qui solstitio sua tempora Julius infert.
Caetera pars mensium quartis est praedita Nonis.
Omnes vero Idus octava luce recurrunt. (Ausonius, Eclogae, 14)
Стихи о месяцах
Янус двуликий, тобой открываются римские годы!
Вслед очищенье несет в фебруях Нумы февраль;
Старый Новый год припомнится в Марсовом марте;
Волей Венеры благой явится щедрый апрель;
Май, получивший названье свое от старцев, — majores;
По juniores, юнцам, имя носящий июнь;
Некогда пятый, июль, в честь Юлия Цезаря назван;
Августу Цезарю в честь наименован шестой;
После сентябрь, как седьмой, приходит с осенней Помоной,
10 А в октябре, восьмом, в нивы ложится зерно;
Ты, непогожий ноябрь, в океан погружаешь созвездья;
И в декабре настает праздник веселой зимы.
Об их созвездиях
Янус выводит года под тропический знак Козерога;
Месяц Нумы стоит под тяжелой звездой Водолея;
Далее, в Марсовы дни, выплывают две парные Рыбы;
И наступает апрель под Овном, спасителем Фрикса;
5 Несший Европу Телец рога простирает над маем;
Видит июнь, как идут в небесах Близнецы-Диоскуры;
Жаркий Рак горит над июльским солнцестояньем;
В августе месяце Лев огнем опаляет природу;
Дева, в знаке твоем сентябрь наливается Вакхом;
10 Месяц посевов, октябрь, блюдет на Весах равновесье,
Зимний велит Скорпион ноябрю проходить торопливо;
И завершает черед Стрелец в декабрьские иды.
Когда в них бывают ноны и иды
В месяце день шестой или день четвертый зовется
Нонами. Днем шестым бывает он в марте и мае,
И в октябре, и в июле, отмеченном солнцестояньем;
Днем же четвертым — во все остальные урочные годы.
5 А на восьмой за нонами день отмечаются иды. (пер. М. Гаспарова)
De mensibus monosticha
Primus Romanas ordiris Jane Kalendas.
Februa vicino mense Numa instituit.
Martius antiqui primordia protulit anni.
Foetiferum Aprilem vindicat alma Venus.
Majorum dictus patrum de nomine Maius.
Junius aetatis proximus est titulo.
Nomine Caesareo Quinctilem Julius auget.
Augustus nomen Caesareum sequitur.
Autumnum Pomona tuum, September, opimat.
Triticeo October fenore ditat agros.
Sidera praecipitas pelago, intempeste November.
Tu genialem hiemem, feste December agis. (Ausonius, Eclogae, 10)
In quo mense quod signum sit ad cursum Solis
Principium Jani sancit tropicus Capricornus.
Mense Numae in medio solidi stat fidus Aquari.
Procedunt duplices in Martia tempora Pisces.
Respicis Apriles, Aries Phryxee, Kalendas.
Majus Agenorei miratur cornua Tauri.
Junius aequatos coelo videt ire Laconas.
Solstitio ardentis Cancri fert Julius astrum.
Augustum mensem Leo fervidus igne perurit.
Sidere Virgo tuo Bacchum September opimat.
Aequat et October sementis tempore Libram.
p. 0913A| Scorpion hibernus praeceps jubet ire November.
Terminat Arcitenens medio sua signa Decembri. (Ausonius, Eclogae, 17)
Quo mense quotae Nonae, vel Idus sint
At Nonas modo quarta aperit, modo sexta refert lux.
Sexta refert Maii, Octobris, Martisque recursu,
Et qui solstitio sua tempora Julius infert.
Caetera pars mensium quartis est praedita Nonis.
Omnes vero Idus octava luce recurrunt. (Ausonius, Eclogae, 14)
Стихи о месяцах
Янус двуликий, тобой открываются римские годы!
Вслед очищенье несет в фебруях Нумы февраль;
Старый Новый год припомнится в Марсовом марте;
Волей Венеры благой явится щедрый апрель;
Май, получивший названье свое от старцев, — majores;
По juniores, юнцам, имя носящий июнь;
Некогда пятый, июль, в честь Юлия Цезаря назван;
Августу Цезарю в честь наименован шестой;
После сентябрь, как седьмой, приходит с осенней Помоной,
10 А в октябре, восьмом, в нивы ложится зерно;
Ты, непогожий ноябрь, в океан погружаешь созвездья;
И в декабре настает праздник веселой зимы.
Об их созвездиях
Янус выводит года под тропический знак Козерога;
Месяц Нумы стоит под тяжелой звездой Водолея;
Далее, в Марсовы дни, выплывают две парные Рыбы;
И наступает апрель под Овном, спасителем Фрикса;
5 Несший Европу Телец рога простирает над маем;
Видит июнь, как идут в небесах Близнецы-Диоскуры;
Жаркий Рак горит над июльским солнцестояньем;
В августе месяце Лев огнем опаляет природу;
Дева, в знаке твоем сентябрь наливается Вакхом;
10 Месяц посевов, октябрь, блюдет на Весах равновесье,
Зимний велит Скорпион ноябрю проходить торопливо;
И завершает черед Стрелец в декабрьские иды.
Когда в них бывают ноны и иды
В месяце день шестой или день четвертый зовется
Нонами. Днем шестым бывает он в марте и мае,
И в октябре, и в июле, отмеченном солнцестояньем;
Днем же четвертым — во все остальные урочные годы.
5 А на восьмой за нонами день отмечаются иды. (пер. М. Гаспарова)
Об обычае брать в церкви воду на Богоявление свидетельствует уже Павел Силенциарий «Экфрасисе Софии». Январь он называет «златохитонным» месяцем, потому что новоизбранные консулы в это время носили церемониальные золотые одежды.
μηκεδανῆς δ’ ἐρίτιμον ἐς ὀμφαλὸν ἵσταται αὐλῆς
εὐρυτάτη φιάλη τις, Ἰασσίδος ἔκτομος ἄκρης, (595)
ἔνθα ῥόος κελαδῶν ἀναπάλλεται ἠέρι πέμπειν
ὁλκὸν ἀναθρώσκοντα βίηι χαλκήρεος αὐλοῦ,
ὁλκὸν ὅλων παθέων ἐλατήριον, ὁππότε λαὸς
μηνὶ χρυσοχίτωνι, θεοῦ κατὰ μύστιν ἑορτήν,
ἐννυχίοις ἄχραντον ἀφύσσεται ἄγγεσιν ὕδωρ· (600)
ὁλκὸν ἀπαγγέλλοντα θεοῦ μένος· οὐ γὰρ ἐκείνοις
οὔποτε πυθομένοισιν ἐπέχραεν ὕδασιν εὐρώς,
εἰ καὶ πουλυέτηρον ἐπὶ χρόνον ἔκτοθι πηγῆς
κάλπιδος ἐν γυάλοισιν ἐελμένα δώμασι μίμνοι. (Paulus Silentiarius, Descriptio Sophiae, 594-604)
Посередине стоит, как пуп чертогов пространных,
Из иассидской скалы точеная чаша большая. 595
Там многошумный поток струей взметается в воздух,
Из меднозданной трубы струей разливается светлой.
Тяготы многих страстей смывает он, если народы
В месяц златохитонный, в таинственный праздник Господень
Ночью пречистую воду ковшами черпля, уносят. 600
И возвещает струя о силе Божьей: к водам тем
Не примешается нечистота никакая вовеки,
Даже когда от источника отделены они долго
И остаются в домах порой на многие годы. (перевод мой)
#Павел_Силенциарий, #София_Константинопольская
μηκεδανῆς δ’ ἐρίτιμον ἐς ὀμφαλὸν ἵσταται αὐλῆς
εὐρυτάτη φιάλη τις, Ἰασσίδος ἔκτομος ἄκρης, (595)
ἔνθα ῥόος κελαδῶν ἀναπάλλεται ἠέρι πέμπειν
ὁλκὸν ἀναθρώσκοντα βίηι χαλκήρεος αὐλοῦ,
ὁλκὸν ὅλων παθέων ἐλατήριον, ὁππότε λαὸς
μηνὶ χρυσοχίτωνι, θεοῦ κατὰ μύστιν ἑορτήν,
ἐννυχίοις ἄχραντον ἀφύσσεται ἄγγεσιν ὕδωρ· (600)
ὁλκὸν ἀπαγγέλλοντα θεοῦ μένος· οὐ γὰρ ἐκείνοις
οὔποτε πυθομένοισιν ἐπέχραεν ὕδασιν εὐρώς,
εἰ καὶ πουλυέτηρον ἐπὶ χρόνον ἔκτοθι πηγῆς
κάλπιδος ἐν γυάλοισιν ἐελμένα δώμασι μίμνοι. (Paulus Silentiarius, Descriptio Sophiae, 594-604)
Посередине стоит, как пуп чертогов пространных,
Из иассидской скалы точеная чаша большая. 595
Там многошумный поток струей взметается в воздух,
Из меднозданной трубы струей разливается светлой.
Тяготы многих страстей смывает он, если народы
В месяц златохитонный, в таинственный праздник Господень
Ночью пречистую воду ковшами черпля, уносят. 600
И возвещает струя о силе Божьей: к водам тем
Не примешается нечистота никакая вовеки,
Даже когда от источника отделены они долго
И остаются в домах порой на многие годы. (перевод мой)
#Павел_Силенциарий, #София_Константинопольская
Сегодня в Католической церкви празднуется память сщмч. Фруктуоза Таррагонского, пострадавшего в 259 г. вместе с двумя своими диаконами, Авгурием и Евлогием. В Православной церкви тоже есть день их памяти – 2 (15) августа, но в православии они известны мало. Им посвящено прекрасное стихотворение Пруденция. Оно написано фалекейским одиннадцатисложником и – что непривычно – делится на строфы из трех стихов: в честь троих мучеников, знаменующих Троицу. Мученики были сожжены на костре. Стихотворение большое, ставлю отрывки.
accitus quia praesidis repente
iussu uenerat ad forum sacerdos
leuuitis comitantibus duobus.
<…>
'Tu, qui doctor', ait, 'seris nouellum
commenti genus, ut leues puellae
lucos destituant, Iouem relinquant,
damnes, si sapias, anile dogma;
iussum est Caesaris ore Gallieni,
quod princeps colit, ut colamus omnes.
Haec fanti placidus refert sacerdos:
'aeternum colo principem dierum,
factorem dominumque Gallieni,
et Christum patre prosatum perenni,
cuius sum famulus gregisque pastor.'
subridens ait ille: 'iam fuisti.'
Nec differt furor aut refrenat iram,
saeuis destinat ignibus cremandos,
exultant prohibentque flere uulgum.
<…>
Felices animae, quibus per ignem
celsa scandere contigit Tonantis,
quas olim fugiet perennis ignis!'
Haec inter rapidis focos crepantes
intrant passibus et minantur ipsis
flammarum trepidantibus caminis.
Nexus denique, qui manus retrorsus
in tergum reuocauerant reuinctas,
intacta cute decidunt adusti.
<…>
Exorata suos obire tandem
maiestas famulos iubet caducis
missos corporibus sibique reddi. (Prudentius. Peristephanon, 6, 13-15, 37-51, 61-72, 97-105, 118-120)
По приказу правителя на форум
Призван был и пришел первосвященник,
С ним явились левитов верных двое. 15
<…>
«Ты, учитель новейших суеверий, –
Говорит он, – девчонок глупых учишь
Громовержца хулить, святынь чуждаться,
Но оставь эти бабьи предрассудки, 40
Коли здрав ты умом: повелевает
Принцепс наш Галлиен богам молиться».
Отвечает ему святитель мирно:
«Чту я Принцепса дней и сроков вечных,
Он – Господь и Создатель Галлиена, 45
Чту Христа, – Он Отцом рожден до века,
Я служитель Его и стада пастырь».
Тот с усмешкой: «Да, ты им был когда-то».
Необузданной яростью объятый,
Жечь их пламенем он велит, они же, 50
Мукам рады, народ не плакать просят.
<…>
Вот вступают они в амфитеатр,
Где песок увлажнен звериной кровью,
И куда устремляется безумье
Утолить кровожадных зрелищ голод,
Где дешевая кровь рекою льется, 65
Гладиатору – смерть, толпе – веселье.
Здесь служителю черному кострище
Повелели для казни приготовить,
Запылало бушующее пламя,
Чтоб, сжигая тела, и разрушая 70
Сочлененья, открыть врата темницы,
Где томилась душа в тоске по свету.
<…>
О, блаженные души, кто сквозь пламень
Вмиг к Высокогремящему восходит,
И кого не коснется пламень вечный!»
Между тем торопливыми шагами 100
Входят смело в костер они ревущий,
Печи зев содрогается пред ними.
Распадаются путы, что держали
За спиной крепко скрученные руки,
И сгорают, не обжигая кожи. 105
<…>
И Великая Сила, преклонившись
К их мольбам, наконец им повелела
Бросив бренную плоть, домой вернуться. (перевод мой)
accitus quia praesidis repente
iussu uenerat ad forum sacerdos
leuuitis comitantibus duobus.
<…>
'Tu, qui doctor', ait, 'seris nouellum
commenti genus, ut leues puellae
lucos destituant, Iouem relinquant,
damnes, si sapias, anile dogma;
iussum est Caesaris ore Gallieni,
quod princeps colit, ut colamus omnes.
Haec fanti placidus refert sacerdos:
'aeternum colo principem dierum,
factorem dominumque Gallieni,
et Christum patre prosatum perenni,
cuius sum famulus gregisque pastor.'
subridens ait ille: 'iam fuisti.'
Nec differt furor aut refrenat iram,
saeuis destinat ignibus cremandos,
exultant prohibentque flere uulgum.
<…>
Felices animae, quibus per ignem
celsa scandere contigit Tonantis,
quas olim fugiet perennis ignis!'
Haec inter rapidis focos crepantes
intrant passibus et minantur ipsis
flammarum trepidantibus caminis.
Nexus denique, qui manus retrorsus
in tergum reuocauerant reuinctas,
intacta cute decidunt adusti.
<…>
Exorata suos obire tandem
maiestas famulos iubet caducis
missos corporibus sibique reddi. (Prudentius. Peristephanon, 6, 13-15, 37-51, 61-72, 97-105, 118-120)
По приказу правителя на форум
Призван был и пришел первосвященник,
С ним явились левитов верных двое. 15
<…>
«Ты, учитель новейших суеверий, –
Говорит он, – девчонок глупых учишь
Громовержца хулить, святынь чуждаться,
Но оставь эти бабьи предрассудки, 40
Коли здрав ты умом: повелевает
Принцепс наш Галлиен богам молиться».
Отвечает ему святитель мирно:
«Чту я Принцепса дней и сроков вечных,
Он – Господь и Создатель Галлиена, 45
Чту Христа, – Он Отцом рожден до века,
Я служитель Его и стада пастырь».
Тот с усмешкой: «Да, ты им был когда-то».
Необузданной яростью объятый,
Жечь их пламенем он велит, они же, 50
Мукам рады, народ не плакать просят.
<…>
Вот вступают они в амфитеатр,
Где песок увлажнен звериной кровью,
И куда устремляется безумье
Утолить кровожадных зрелищ голод,
Где дешевая кровь рекою льется, 65
Гладиатору – смерть, толпе – веселье.
Здесь служителю черному кострище
Повелели для казни приготовить,
Запылало бушующее пламя,
Чтоб, сжигая тела, и разрушая 70
Сочлененья, открыть врата темницы,
Где томилась душа в тоске по свету.
<…>
О, блаженные души, кто сквозь пламень
Вмиг к Высокогремящему восходит,
И кого не коснется пламень вечный!»
Между тем торопливыми шагами 100
Входят смело в костер они ревущий,
Печи зев содрогается пред ними.
Распадаются путы, что держали
За спиной крепко скрученные руки,
И сгорают, не обжигая кожи. 105
<…>
И Великая Сила, преклонившись
К их мольбам, наконец им повелела
Бросив бренную плоть, домой вернуться. (перевод мой)
Среди камней, описываемых в «Литике», уделяется место и магнетиту, обладающему магнитными свойствами. Способность некоторых пород камня притягивать железо была известна уже в древности (первым ее упоминает Фалес Милетский). Напомню, что «Литика» не столько естественнонаучная, сколько теургическая поэма, и камни ее авторы важны как средство коммуникации с богами, и свойства магнетита невозможно было обойти вниманием.
Τόλμα δ’ ἀθανάτους καὶ ἐνηέϊ μειλίσσεσθαι (306)
μαγνήσσῃ· τὴν δ’ ἔξοχ’ ἐφίλατο θούριος Ἄρης,
οὕνεκεν, ὁππότε κεν πελάσῃ πολιοῖο σιδήρου,
ἠΰτε παρθενικὴ γλαγερόχροα χερσὶν ἑλοῦσα
ἠΐθεον στέρνῳ προσπτύσσεται ἱμερόεντι, (310)
ὣς ἥ γ’ ἁρπάζουσα ποτὶ σφέτερον δέμας αἰεὶ
ἂψ πάλιν οὐκ ἐθέλει μεθέμεν πολεμιστὰ σίδηρον.
Ἤτοι μέν μίν φασι καὶ Ἠελίοιο πέλεσθαι
ἀμφίπολον κούρης, ὅτε κεν θέλγητρα παλύνῃ·
καί μιν ὑπέρθυμος τεκεοκτόνος Αἰήταο (315)
κύδηνεν κούρη πολυμήχανος. Αὐτὰρ ἔγωγε
σῆς ἀλόχου κέλομαί σε δαήμεναι, εἰ ἕθεν ἁγνὸν
ἀνδρὸς ἀπ’ ἀλλοτρίοιο λέχος καὶ σῶμα φυλάσσει.
Ἐς γάρ μιν κομίσας, ὑπὸ δέμνια κάτθεο λάθρῃ,
χείλεσιν ἀείδων θελξίμβροτον ἀτρέμας ᾠδήν· (320)
ἣ δὲ κατακνώσσουσα καὶ ἡδέϊ περ μάλ’ ἐν ὕπνῳ,
ἀμφὶ σε χεῖρ’ ὀρέγουσα ποτιπτύσσειν μενεαίνει·
εἰ δέ ἑ μαχλοσύνῃσιν ἐλαύνοι δῖ’ Ἀφροδίτη,
ὑψόθεν ἐς γαῖαν τετανύσσεται ἐκπροπεσοῦσα.
Καὶ δοιὼ μάγνησσαν ἀδελφειὼ φορεόντων, (325)
θυμὸν ἀπειρεσίης φυγέειν ἔριδος ποθέοντε·
καὶ λαοὺς ἀγορήνδε συναγρομένους ὀπὶ καλῇ
θέλξεις ἐν στήθεσσιν ἄγων μελιηδέα πειθώ.
Καί τοι πολλά κεν ἄλλα δυνησόμενος καταλέξαι
θέσκελα τοῖο λίθοιο, τί τοι πλέον οὐρανιώνων (330)
φθέγγωμαι; Τῶν αἶψα καὶ ὑψόθι περ μάλ’ ἐόντων
ἦτορ ἐπιγνάμπτει καὶ ἐφέλκεται, ὄφρα κε σεῖο
ὦκα μάλ’, ὥστε τοκῆες, ἐέλδωρ ἐκτελέσωσιν.
Ἀλλ’ ἤτοι τάδε μὲν καὶ ἐπαυτίκα πειρηθῆναι
πάντα μάλ’ ὅσσ’ ἀγόρευσα, παρέσσεται, εἴ κ’ ἐπὶ βωμὸν (335)
ἔλθωμεν· καὶ γάρ τοι ἐπισπόμενός μοι ὅ γ’ ἀνὴρ
ὤμοισι κρατεροῖσι λίθων φέρει αἰόλον ὕλην.
Νῦν δ’ ἐπεὶ ἀτραπιτοῖο πολὺ πλέον ἄμμι λέλειπται,
σεῖο δ’ ἔτι κραδίην κλονέει μέγα δέργμα δράκοντος,
μάνθανε καὶ δολιχῶν ὄφεων μὴ δειδέμεν ἰούς· (340)
τρῖψαι γὰρ λεπτὴν ὀφιήτιδα κέκλεο πέτρην,
ἤν ποτέ τις κρατεροῖσι πεπαρμένος ἔλθῃ ὀδοῦσι,
καί μιν ἐφ’ ἕλκεϊ πάσσε· καὶ ἀτρεκὲς ἔσσετ’ ὄνειαρ.
(Lithica, 306-343)
Магнетит
Также попробуй к себе преклонить ты сердце бессмертных
Ласковым камнем-магнитом. Его Арес неуемный
Любит особенно, ибо к седому льнет он железу.
Как млечнокожая дева руками грудь обвивает
Юноши, полного страсти, ласкаясь к нему умиленно. 310
Также магнит всем телом своим приникает к железу
И от себя отпустить ратоборного друга не хочет.
Люди еще говорят, что дочери Солнца он служит,
Если готовит она колдовское любовное зелье.
Также отважная дочь Ээта, детоубийца, 315
Многоискусно его применяла. Но я обратиться
К помощи этого камня тебе посоветую, если
Хочешь узнать ты, хранит ли тебе жена твоя верность.
Ты его к ней под кровать положи тогда незаметно,
Сам напевая при этом устами волшебную песню. 320
Если она и во сне к тебе потянется нежно
И обнимать тебя будет, то верность ее неизменна.
Если ж распутству она предается, служа Афродите,
Вниз головой упадет на землю с высокого ложа.
Если же будут носить магнесийский камень два брата, 325
Неукротимого духа вражды сумеют избегнуть.
Также ты сможешь собрать народ на площадь, прекрасным
Голосом зачаровав, убеждения даром медвяным.
Перечислять я и дальше бы мог достоинства камня
Этого, дивны они, но какое больше влиянья 330
На небожителей? Хоть далеко они в высях небесных,
Он преклоняет их сердце и милость к тебе привлекает,
Так, что они, как родители, просьбу исполнят любую.
В этом однако ты вскоре сумеешь и сам убедиться,
И правоту моих слов испытать, лишь только достигнем 335
Мы алтаря. Ибо муж, который за мною идет по дороге,
Разнообразные камни несет на плечах своих мощных.
Ныне ж, когда половину пути мы уже миновали,
Все еще образ дракона стоит пред глазами твоими, -
Знай же, что больше не надо змеиного яда бояться! 340
Но, сокрушив, растолки в порошок ты камень змеиный,
И, если встретишь того, кто драконьими ранен зубами,
В рану посыпь порошок, ибо в нем исцеленье от яда. (перевод мой)
#Литика
Τόλμα δ’ ἀθανάτους καὶ ἐνηέϊ μειλίσσεσθαι (306)
μαγνήσσῃ· τὴν δ’ ἔξοχ’ ἐφίλατο θούριος Ἄρης,
οὕνεκεν, ὁππότε κεν πελάσῃ πολιοῖο σιδήρου,
ἠΰτε παρθενικὴ γλαγερόχροα χερσὶν ἑλοῦσα
ἠΐθεον στέρνῳ προσπτύσσεται ἱμερόεντι, (310)
ὣς ἥ γ’ ἁρπάζουσα ποτὶ σφέτερον δέμας αἰεὶ
ἂψ πάλιν οὐκ ἐθέλει μεθέμεν πολεμιστὰ σίδηρον.
Ἤτοι μέν μίν φασι καὶ Ἠελίοιο πέλεσθαι
ἀμφίπολον κούρης, ὅτε κεν θέλγητρα παλύνῃ·
καί μιν ὑπέρθυμος τεκεοκτόνος Αἰήταο (315)
κύδηνεν κούρη πολυμήχανος. Αὐτὰρ ἔγωγε
σῆς ἀλόχου κέλομαί σε δαήμεναι, εἰ ἕθεν ἁγνὸν
ἀνδρὸς ἀπ’ ἀλλοτρίοιο λέχος καὶ σῶμα φυλάσσει.
Ἐς γάρ μιν κομίσας, ὑπὸ δέμνια κάτθεο λάθρῃ,
χείλεσιν ἀείδων θελξίμβροτον ἀτρέμας ᾠδήν· (320)
ἣ δὲ κατακνώσσουσα καὶ ἡδέϊ περ μάλ’ ἐν ὕπνῳ,
ἀμφὶ σε χεῖρ’ ὀρέγουσα ποτιπτύσσειν μενεαίνει·
εἰ δέ ἑ μαχλοσύνῃσιν ἐλαύνοι δῖ’ Ἀφροδίτη,
ὑψόθεν ἐς γαῖαν τετανύσσεται ἐκπροπεσοῦσα.
Καὶ δοιὼ μάγνησσαν ἀδελφειὼ φορεόντων, (325)
θυμὸν ἀπειρεσίης φυγέειν ἔριδος ποθέοντε·
καὶ λαοὺς ἀγορήνδε συναγρομένους ὀπὶ καλῇ
θέλξεις ἐν στήθεσσιν ἄγων μελιηδέα πειθώ.
Καί τοι πολλά κεν ἄλλα δυνησόμενος καταλέξαι
θέσκελα τοῖο λίθοιο, τί τοι πλέον οὐρανιώνων (330)
φθέγγωμαι; Τῶν αἶψα καὶ ὑψόθι περ μάλ’ ἐόντων
ἦτορ ἐπιγνάμπτει καὶ ἐφέλκεται, ὄφρα κε σεῖο
ὦκα μάλ’, ὥστε τοκῆες, ἐέλδωρ ἐκτελέσωσιν.
Ἀλλ’ ἤτοι τάδε μὲν καὶ ἐπαυτίκα πειρηθῆναι
πάντα μάλ’ ὅσσ’ ἀγόρευσα, παρέσσεται, εἴ κ’ ἐπὶ βωμὸν (335)
ἔλθωμεν· καὶ γάρ τοι ἐπισπόμενός μοι ὅ γ’ ἀνὴρ
ὤμοισι κρατεροῖσι λίθων φέρει αἰόλον ὕλην.
Νῦν δ’ ἐπεὶ ἀτραπιτοῖο πολὺ πλέον ἄμμι λέλειπται,
σεῖο δ’ ἔτι κραδίην κλονέει μέγα δέργμα δράκοντος,
μάνθανε καὶ δολιχῶν ὄφεων μὴ δειδέμεν ἰούς· (340)
τρῖψαι γὰρ λεπτὴν ὀφιήτιδα κέκλεο πέτρην,
ἤν ποτέ τις κρατεροῖσι πεπαρμένος ἔλθῃ ὀδοῦσι,
καί μιν ἐφ’ ἕλκεϊ πάσσε· καὶ ἀτρεκὲς ἔσσετ’ ὄνειαρ.
(Lithica, 306-343)
Магнетит
Также попробуй к себе преклонить ты сердце бессмертных
Ласковым камнем-магнитом. Его Арес неуемный
Любит особенно, ибо к седому льнет он железу.
Как млечнокожая дева руками грудь обвивает
Юноши, полного страсти, ласкаясь к нему умиленно. 310
Также магнит всем телом своим приникает к железу
И от себя отпустить ратоборного друга не хочет.
Люди еще говорят, что дочери Солнца он служит,
Если готовит она колдовское любовное зелье.
Также отважная дочь Ээта, детоубийца, 315
Многоискусно его применяла. Но я обратиться
К помощи этого камня тебе посоветую, если
Хочешь узнать ты, хранит ли тебе жена твоя верность.
Ты его к ней под кровать положи тогда незаметно,
Сам напевая при этом устами волшебную песню. 320
Если она и во сне к тебе потянется нежно
И обнимать тебя будет, то верность ее неизменна.
Если ж распутству она предается, служа Афродите,
Вниз головой упадет на землю с высокого ложа.
Если же будут носить магнесийский камень два брата, 325
Неукротимого духа вражды сумеют избегнуть.
Также ты сможешь собрать народ на площадь, прекрасным
Голосом зачаровав, убеждения даром медвяным.
Перечислять я и дальше бы мог достоинства камня
Этого, дивны они, но какое больше влиянья 330
На небожителей? Хоть далеко они в высях небесных,
Он преклоняет их сердце и милость к тебе привлекает,
Так, что они, как родители, просьбу исполнят любую.
В этом однако ты вскоре сумеешь и сам убедиться,
И правоту моих слов испытать, лишь только достигнем 335
Мы алтаря. Ибо муж, который за мною идет по дороге,
Разнообразные камни несет на плечах своих мощных.
Ныне ж, когда половину пути мы уже миновали,
Все еще образ дракона стоит пред глазами твоими, -
Знай же, что больше не надо змеиного яда бояться! 340
Но, сокрушив, растолки в порошок ты камень змеиный,
И, если встретишь того, кто драконьими ранен зубами,
В рану посыпь порошок, ибо в нем исцеленье от яда. (перевод мой)
#Литика
Изображение феникса есть и в «Картине мироздания» Иоанна Газского.
Ἔστι δέ τις σοφὸς ὄρνις ἀπειρεσίων ἀπὸ κύκλων
Φοῖνιξ χιλιέτηρος ἀεὶ περίμετρος ὁδεύων,
Ἠελίου ταχὺς ὄρνις ἐΰπτερος, ὧι πολὺς αἰὼν
ἥβης μέτρον ὄπασσε πολύχρονον· αὐτὰρ ὃ χαίρων 600
γηραλέην βαρύγουνον ἀνηιώρησεν ἀνάγκην.
καὶ κόρον ἐξ ἐτέων δολιχοδρόμον ἡνιοχεύσας
γαστέρα πιαλέην εὐώδεσι θήκατο ποίαις,
ἄνθεος εὐόδμου βοτανηφάγος· ἀντολικοῦ δὲ
κινυμένων πτερύγων ἀντώπιος ἄνθορε δίσκου, 605
καὶ φλογὸς ἁρπάζειν δεδοκημένος ἔμπυρον ὁρμὴν
ἐς μόρον αὐτὸς ἑκὼν αὐτάγρετον ἔδραμε Φοῖνιξ
τεφρώσας πυρὶ γυῖα, καὶ ἡδέϊ κέκλιτο πότμωι.
καὶ νοερὸς πάλιν ὄρνις ἐδέξατο νόστιμον ἥβην
αὐτοφαὴς νεότητι μαραινομένης ἀπὸ τέφρης. 610
Ἠελίου τόδε σῆμα περίδρομον, ὅττι μογήσας
ἦν χρόνος αὐτογένεθλος ἀποιχομένων λυκαβάντων,
καὶ πολιὴν μετάμειψε νέος παλινάγρετος αἰών,
αὐτογόνωι λοχίηι μορφούμενος· ἀλλοφανὴς δὲ
τίκτεται ἐκ Φαέθοντος, ὁμόχρονος αἰὲν ὁδεύων. (Joannes Gazeus, Tabula mundi, 597-615)
Есть тут и мудрая птица, что по кругам беспредельным
Тысячелетний свой путь совершает, — то солнечный Феникс,
Быстрая, с крепкими крыльями птица, чей век многолетний
Юностью долгой отмечен, но также и грустную старость, 600
Что отягчает колена, она встречает, ликуя.
И завершив долговременный путь в пресыщении полном,
Толстый свой зоб полагает среди травы благовонной:
Пищей ему ароматные служат цветы. И как только
Диск на востоке блеснет — навстречу крылья раскроет, 605
Будто желая обресть в движении пламенном силу.
К смерти своей предназначенной Феникс спешит добровольно;
Испепелив же огнем свои члены, покоится с миром.
Вновь возвращается юность тогда к сей мысленной птице,
И обновленье приходит, светя в угасающем пепле. 610
Образ то Солнца с его возвращением вечным. Труждаясь,
Путь совершает оно самородный в годах круговратных,
И обновляет седины свои эон воскрешенный,
Преобразясь в самовластном рожденье. И в новом обличье
От Фаэтона родится, всегда оставаясь все тем же. (Перевод мой)
#Иоанн_Газский
Ἔστι δέ τις σοφὸς ὄρνις ἀπειρεσίων ἀπὸ κύκλων
Φοῖνιξ χιλιέτηρος ἀεὶ περίμετρος ὁδεύων,
Ἠελίου ταχὺς ὄρνις ἐΰπτερος, ὧι πολὺς αἰὼν
ἥβης μέτρον ὄπασσε πολύχρονον· αὐτὰρ ὃ χαίρων 600
γηραλέην βαρύγουνον ἀνηιώρησεν ἀνάγκην.
καὶ κόρον ἐξ ἐτέων δολιχοδρόμον ἡνιοχεύσας
γαστέρα πιαλέην εὐώδεσι θήκατο ποίαις,
ἄνθεος εὐόδμου βοτανηφάγος· ἀντολικοῦ δὲ
κινυμένων πτερύγων ἀντώπιος ἄνθορε δίσκου, 605
καὶ φλογὸς ἁρπάζειν δεδοκημένος ἔμπυρον ὁρμὴν
ἐς μόρον αὐτὸς ἑκὼν αὐτάγρετον ἔδραμε Φοῖνιξ
τεφρώσας πυρὶ γυῖα, καὶ ἡδέϊ κέκλιτο πότμωι.
καὶ νοερὸς πάλιν ὄρνις ἐδέξατο νόστιμον ἥβην
αὐτοφαὴς νεότητι μαραινομένης ἀπὸ τέφρης. 610
Ἠελίου τόδε σῆμα περίδρομον, ὅττι μογήσας
ἦν χρόνος αὐτογένεθλος ἀποιχομένων λυκαβάντων,
καὶ πολιὴν μετάμειψε νέος παλινάγρετος αἰών,
αὐτογόνωι λοχίηι μορφούμενος· ἀλλοφανὴς δὲ
τίκτεται ἐκ Φαέθοντος, ὁμόχρονος αἰὲν ὁδεύων. (Joannes Gazeus, Tabula mundi, 597-615)
Есть тут и мудрая птица, что по кругам беспредельным
Тысячелетний свой путь совершает, — то солнечный Феникс,
Быстрая, с крепкими крыльями птица, чей век многолетний
Юностью долгой отмечен, но также и грустную старость, 600
Что отягчает колена, она встречает, ликуя.
И завершив долговременный путь в пресыщении полном,
Толстый свой зоб полагает среди травы благовонной:
Пищей ему ароматные служат цветы. И как только
Диск на востоке блеснет — навстречу крылья раскроет, 605
Будто желая обресть в движении пламенном силу.
К смерти своей предназначенной Феникс спешит добровольно;
Испепелив же огнем свои члены, покоится с миром.
Вновь возвращается юность тогда к сей мысленной птице,
И обновленье приходит, светя в угасающем пепле. 610
Образ то Солнца с его возвращением вечным. Труждаясь,
Путь совершает оно самородный в годах круговратных,
И обновляет седины свои эон воскрешенный,
Преобразясь в самовластном рожденье. И в новом обличье
От Фаэтона родится, всегда оставаясь все тем же. (Перевод мой)
#Иоанн_Газский