Сегодня посмотрим, что говорит автор «Литики» о камне гематите. Точнее, эти слова вложены в уста троянского прорицателя Гелена (всего в этой поэме три повествователя). Такая отсылка к древности должна была придать всему повествованию авторитетность, хотя наиболее правдоподобны те сведения, которые почерпнуты из эллинистической и позднеантичной науки. Итак, гематит. Рассказ интереснее этого, на мой взгляд, довольно невзрачного камня. Заодно объяснено, почему он так называется.
Εὖτε γὰρ αἰγλῆεν σφέτερον δέμας εὐρύστερνος (645)
Οὐρανός, ὠμηστῆρος ὑπαὶ παλάμῃσι Κρόνοιο
δῃωθεὶς εἵλιξεν ἀπειρεσίην ἐπὶ γαῖαν,
αἰθέρος ἐκ δίης πεσέειν οὖδάσδε μενοινῶν,
ὄφρα κε πάντ’ ἀΐδηλα πολύτροχον ἀμφιπετάσσας,
νῶτον ἑὸν τεύξαι, μηδ’ Οὐρανοῦ ἀστερόεντος (650)
θυμὸν ἀνιήσας Κρόνος οὐρανὸν εἰσέτι ναίοι·
δή ῥα τότ’ ἀμβροσίοιο κατειβόμεναι φορέοντο
αἵματος ὠτειλῆθεν ἐπὶ τραφερὴν ῥαθάμιγγες,
τὰς οὐ μόρσιμον ἦεν ἀπ’ ἀθανάτοιο κιούσας
σώματος ὄλλυσθαι· μενέμεν δ’ ἐριβώλακι Μοῖραι (655)
ἐν γαίῃ προγόνοιο θεῶν σόον αἷμα κέλοντο.
Μεῖνε μὲν οὖν, αὖον δὲ πυρίγληνοι θέσαν ἵπποι
Ἠελίου· καί κέν τις ἐπιψαύων ἐρίσειε
λᾶαν ἔχειν ἐνὶ χερσίν, ἔχοι γε μὲν αἷμα πεπηγός.
Ἐν γάρ οἱ χρὼς αὐτὸς ἐτήτυμον αἵματός ἐστιν, (660)
ἐν δὲ καὶ ὕδατι ῥεῖα δαμασθεὶς ἀτρεκὲς αἷμα
γίνεται· αἱματόεις δὲ καὶ οὔνομα λᾶας ἔτ’ ἀνδρῶν
ἐκ προτέρων κέκληται· ἀκήρατα δ’ οὕνεκ’ ἔοικε
φάρμακ’ ἔχειν, νημερτὲς ἀπόρροιάν μιν ἀοιδοὶ
οὐρανίην κλείουσιν ἐς ἀνθρώπους ἀφικέσθαι. (Lithica, 645-665)
В дальние те времена, как пресветлое тело Урана 645
Широкогрудого было рукой беспощадного Крона
Обезображено, так на бескрайнюю землю упало,
К почве влекомое, и с лучезарным эфиром рассталось,
Чтобы спиной кольцевидной своей затмить все пространство
Дольнее, и чтобы впредь, опечаливший душу Урана, 650
Не обитал уже Крон в просторах вышнего неба.
Струйки же крови нетленной меж тем из ран изливались
И ниспадали на твердую землю как светлые капли.
Им, из бессмертного тела исшедшим, никак невозможно
Было погибнуть. И вот повелели им Мойры остаться, 655
Скрыли в земле плодородной ту кровь, что богов породила.
А затвердели они от взгляда коней огнеоких
Солнца. И ежели кто-то захочет проверить на ощупь,
Камень в руках ощутит, хоть это кровь так застыла.
Крови беспримесный цвет в этом камне навеки остался. 660
Если ж в воде растворить, настоящей кровью он станет.
Имя «кровавого камня» ему не напрасно когда-то
Древние дали мужи. И в себе несет он лекарство
Чистое, и не случайно певцы его называют
С неба сошедшим потоком, излившимся людям на благо. (перевод мой)
Продолжение следует.
#Литика
Εὖτε γὰρ αἰγλῆεν σφέτερον δέμας εὐρύστερνος (645)
Οὐρανός, ὠμηστῆρος ὑπαὶ παλάμῃσι Κρόνοιο
δῃωθεὶς εἵλιξεν ἀπειρεσίην ἐπὶ γαῖαν,
αἰθέρος ἐκ δίης πεσέειν οὖδάσδε μενοινῶν,
ὄφρα κε πάντ’ ἀΐδηλα πολύτροχον ἀμφιπετάσσας,
νῶτον ἑὸν τεύξαι, μηδ’ Οὐρανοῦ ἀστερόεντος (650)
θυμὸν ἀνιήσας Κρόνος οὐρανὸν εἰσέτι ναίοι·
δή ῥα τότ’ ἀμβροσίοιο κατειβόμεναι φορέοντο
αἵματος ὠτειλῆθεν ἐπὶ τραφερὴν ῥαθάμιγγες,
τὰς οὐ μόρσιμον ἦεν ἀπ’ ἀθανάτοιο κιούσας
σώματος ὄλλυσθαι· μενέμεν δ’ ἐριβώλακι Μοῖραι (655)
ἐν γαίῃ προγόνοιο θεῶν σόον αἷμα κέλοντο.
Μεῖνε μὲν οὖν, αὖον δὲ πυρίγληνοι θέσαν ἵπποι
Ἠελίου· καί κέν τις ἐπιψαύων ἐρίσειε
λᾶαν ἔχειν ἐνὶ χερσίν, ἔχοι γε μὲν αἷμα πεπηγός.
Ἐν γάρ οἱ χρὼς αὐτὸς ἐτήτυμον αἵματός ἐστιν, (660)
ἐν δὲ καὶ ὕδατι ῥεῖα δαμασθεὶς ἀτρεκὲς αἷμα
γίνεται· αἱματόεις δὲ καὶ οὔνομα λᾶας ἔτ’ ἀνδρῶν
ἐκ προτέρων κέκληται· ἀκήρατα δ’ οὕνεκ’ ἔοικε
φάρμακ’ ἔχειν, νημερτὲς ἀπόρροιάν μιν ἀοιδοὶ
οὐρανίην κλείουσιν ἐς ἀνθρώπους ἀφικέσθαι. (Lithica, 645-665)
В дальние те времена, как пресветлое тело Урана 645
Широкогрудого было рукой беспощадного Крона
Обезображено, так на бескрайнюю землю упало,
К почве влекомое, и с лучезарным эфиром рассталось,
Чтобы спиной кольцевидной своей затмить все пространство
Дольнее, и чтобы впредь, опечаливший душу Урана, 650
Не обитал уже Крон в просторах вышнего неба.
Струйки же крови нетленной меж тем из ран изливались
И ниспадали на твердую землю как светлые капли.
Им, из бессмертного тела исшедшим, никак невозможно
Было погибнуть. И вот повелели им Мойры остаться, 655
Скрыли в земле плодородной ту кровь, что богов породила.
А затвердели они от взгляда коней огнеоких
Солнца. И ежели кто-то захочет проверить на ощупь,
Камень в руках ощутит, хоть это кровь так застыла.
Крови беспримесный цвет в этом камне навеки остался. 660
Если ж в воде растворить, настоящей кровью он станет.
Имя «кровавого камня» ему не напрасно когда-то
Древние дали мужи. И в себе несет он лекарство
Чистое, и не случайно певцы его называют
С неба сошедшим потоком, излившимся людям на благо. (перевод мой)
Продолжение следует.
#Литика
Итак, от чего же можно вылечиться при помощи камня гематита? – От болезней глаз (точнее, век), а также от мужских болезней. Можете сохранить советы, если актуально, хотя надеюсь, у нас не дойдет до того, что придется пробовать это лекарство.
Οὐ γὰρ ὅ γ’ οὔτε νέην ἐθέλει θνητοῖσιν ὀϊζὺν
ἔρχεσθαι ποτὶ ὄσσε, παλαιοτέρην δ’ ἀπερύκει
πινόμενος λευκοῖο μετὰ γλάγεος· κεράσας δὲ
ἰχῶρι σφετέρῳ γλυκερὸν μέλι, τὴν δὲ δαμάσσας
ἐκ βλεφάρων ἀπὸ πᾶσαν ἄγεις νόσον· ἀσχαλάᾳ γὰρ (670)
εἴργεσθαι θνητοὺς ὁράαν ἐρατεινὰ πρόσωπα
πρεσβυτάτου μακάρων ἀστροβλεφάρου βασιλῆος.
Καὶ γλήνῃσι τεῇσιν, ὁμιλήσας κυλίκεσσιν
**************************
************************* (675)
ἀνέρος αἰδοίων ἄκος ἔσσεται, ὅς κε πίῃσι.
Καί μιν ἐγὼν Αἴαντι δαΐφρονι πόλλ’ ἐπέτελλον, (675)
ἔντεσι δηρινθῆναι ἀμύμονος ἀμφ’ Ἀχιλῆος
ἐσσυμένῳ, νίκης ἐπαρηγόνα χειρὶ κομίζειν.
Καί κεν Ὀδυσσῆος ταλασίφρονος ἀντίον αὐτῷ
κῦδος Ἀθηναίη περ ἑλέπτολις ἐγγυάλιξεν· @1
ἀλλ’ οὔ οἱ μοῖρ’ ἔσκε παραιφαμένοιο πιθέσθαι· (680)
τοὔνεκα θεσπέσιόν μιν ἀνὴρ ἀθέριζεν ὄνειαρ,
λάζετο δ’ οὐλοὸν ἆορ. Ἀτὰρ σύ γε τοῖο μὲν αἶσαν
ἅζεο, πρὸς δὲ μέλαιναν ὀλισθηροῖο γενέθλην
ἑρπετοῦ αἱματόεντα δαεὶς λίθον, αἰὲν ἑταίρους
πινέμεναι νύμφαις ἐνὶ νηϊάδεσσι κέλευε. (685)
Καὶ μὲν ἐγὼ λαιψηρὸν ἐμὸν θεράποντα Δόλωνα
αὐτοκασιγνήτῳ μεμαὼς φίλον Ἕκτορι θεῖναι,
πρόφρων ὤπασα λᾶαν Ὀλύμπιον αἰτήσαντι·
αὐτὰρ ὅ γ’ ἐξαπίνης Τρώων προπάροιθεν ἁπάντων
Ἕκτορι πατρί τ’ ἐμῷ κεχαρισμένος ἔπλεθ’ ἑταῖρος. (Lithica, 666-690)
Он не желает, чтоб смертным болезнь глазная вредила
Новая, и застарелую вылечить также способен,
Если его в молоке растворить белоснежном и выпить.
С медом же сладким смешав и слюной его, ты получишь
Средство для век против всякой болезни. Ведь камень разгневан, 670
Если не виден тебе бессмертных царь звездноокий,
Древний. Для глаз же твоих ты можешь смешать его в кубках...
*********************************
Также для удов мужских он хорош, если пить постоянно.
Сам я советовал пить его храброму мужу Аяксу, 675
Как устремлялся он в бой, чтоб стяжать доспехи Ахилла
Славного, - чтоб укрепил его руку в борьбе за победу.
Не Одиссею тогда б крепкодушному громкую славу,
Завоевательница городов даровала, Афина!
Но не послушался он, - так, видно, мойры судили. 680
Вот почему оберега могучего муж сей лишился,
И за погибельный меч схватился. Но ты уж побойся
Этой судьбы, и, идя против черного племени гадов
Скользких, кровавый сей камень бери, и товарищам также
Пить его, в водах наяд растворенный, всегда заповедуй. 685
Также я очень хотел, чтоб Долон, мой слуга быстроногий,
С Гектором, братом моим родным, подружились взаимно,
И по просьбе его олимпийский дал ему камень.
Вскоре – свидетели мне все троянцы, что в городе жили! –
Стали его привечать и Гектор, и также отец мой. (перевод мой)
Οὐ γὰρ ὅ γ’ οὔτε νέην ἐθέλει θνητοῖσιν ὀϊζὺν
ἔρχεσθαι ποτὶ ὄσσε, παλαιοτέρην δ’ ἀπερύκει
πινόμενος λευκοῖο μετὰ γλάγεος· κεράσας δὲ
ἰχῶρι σφετέρῳ γλυκερὸν μέλι, τὴν δὲ δαμάσσας
ἐκ βλεφάρων ἀπὸ πᾶσαν ἄγεις νόσον· ἀσχαλάᾳ γὰρ (670)
εἴργεσθαι θνητοὺς ὁράαν ἐρατεινὰ πρόσωπα
πρεσβυτάτου μακάρων ἀστροβλεφάρου βασιλῆος.
Καὶ γλήνῃσι τεῇσιν, ὁμιλήσας κυλίκεσσιν
**************************
************************* (675)
ἀνέρος αἰδοίων ἄκος ἔσσεται, ὅς κε πίῃσι.
Καί μιν ἐγὼν Αἴαντι δαΐφρονι πόλλ’ ἐπέτελλον, (675)
ἔντεσι δηρινθῆναι ἀμύμονος ἀμφ’ Ἀχιλῆος
ἐσσυμένῳ, νίκης ἐπαρηγόνα χειρὶ κομίζειν.
Καί κεν Ὀδυσσῆος ταλασίφρονος ἀντίον αὐτῷ
κῦδος Ἀθηναίη περ ἑλέπτολις ἐγγυάλιξεν· @1
ἀλλ’ οὔ οἱ μοῖρ’ ἔσκε παραιφαμένοιο πιθέσθαι· (680)
τοὔνεκα θεσπέσιόν μιν ἀνὴρ ἀθέριζεν ὄνειαρ,
λάζετο δ’ οὐλοὸν ἆορ. Ἀτὰρ σύ γε τοῖο μὲν αἶσαν
ἅζεο, πρὸς δὲ μέλαιναν ὀλισθηροῖο γενέθλην
ἑρπετοῦ αἱματόεντα δαεὶς λίθον, αἰὲν ἑταίρους
πινέμεναι νύμφαις ἐνὶ νηϊάδεσσι κέλευε. (685)
Καὶ μὲν ἐγὼ λαιψηρὸν ἐμὸν θεράποντα Δόλωνα
αὐτοκασιγνήτῳ μεμαὼς φίλον Ἕκτορι θεῖναι,
πρόφρων ὤπασα λᾶαν Ὀλύμπιον αἰτήσαντι·
αὐτὰρ ὅ γ’ ἐξαπίνης Τρώων προπάροιθεν ἁπάντων
Ἕκτορι πατρί τ’ ἐμῷ κεχαρισμένος ἔπλεθ’ ἑταῖρος. (Lithica, 666-690)
Он не желает, чтоб смертным болезнь глазная вредила
Новая, и застарелую вылечить также способен,
Если его в молоке растворить белоснежном и выпить.
С медом же сладким смешав и слюной его, ты получишь
Средство для век против всякой болезни. Ведь камень разгневан, 670
Если не виден тебе бессмертных царь звездноокий,
Древний. Для глаз же твоих ты можешь смешать его в кубках...
*********************************
Также для удов мужских он хорош, если пить постоянно.
Сам я советовал пить его храброму мужу Аяксу, 675
Как устремлялся он в бой, чтоб стяжать доспехи Ахилла
Славного, - чтоб укрепил его руку в борьбе за победу.
Не Одиссею тогда б крепкодушному громкую славу,
Завоевательница городов даровала, Афина!
Но не послушался он, - так, видно, мойры судили. 680
Вот почему оберега могучего муж сей лишился,
И за погибельный меч схватился. Но ты уж побойся
Этой судьбы, и, идя против черного племени гадов
Скользких, кровавый сей камень бери, и товарищам также
Пить его, в водах наяд растворенный, всегда заповедуй. 685
Также я очень хотел, чтоб Долон, мой слуга быстроногий,
С Гектором, братом моим родным, подружились взаимно,
И по просьбе его олимпийский дал ему камень.
Вскоре – свидетели мне все троянцы, что в городе жили! –
Стали его привечать и Гектор, и также отец мой. (перевод мой)
Если о домашних кошках Оппиан говорит неохотно, то диким и крупным представителям семейства кошачьих посвящает немало строк. И конечно, начинает он со львов. Как водится, в повествование вплетаются мифы. Так, львы, согласно его рассказу, - это бывшие куреты, воспитатели Зевса. Как бы то ни было, богиня Рея, мать Зевса, действительно изображалась на колеснице, запряженной львами, - таких изображений довольно много.
Πρωτίστην δὲ λέοντι κλυτὴν ἀναθώμεθα μολπήν.
Ζηνὸς ἔσαν θρεπτῆρες ὑπερμενέος Κρονίδαο
νηπιάχου Κουρῆτες, ὅτ’ ἀρτίγονόν μιν ἐόντα
ἀραμένη γενετῆρος ἀμειλίκτοιο Κρόνοιο (10)
κλεψιτόκος Ῥείη κόλποις ἐνικάτθετο Κρήτης.
Οὐρανίδης δ’ ἐσιδὼν κρατερὸν νεοθηλέα παῖδα
πρώτους ἀμφήλλαξε Διὸς ῥυτῆρας ἀγαυοὺς
καὶ θῆρας ποίησεν ἀμειψάμενος Κουρῆτας.
οἱ δ’ ἄρ’, ἐπεὶ βουλῇσι θεοῦ μεροπηΐδα μορφὴν (15)
ἀμφεβάλοντο Κρόνοιο καὶ ἀμφιέσαντο λέοντας,
δώροισιν μετόπισθε Διὸς μέγα κοιρανέουσι
θηρσὶν ὀρειαύλοις καὶ ῥιγεδανὸν θοὸν ἅρμα
Ῥείης εὐώδινος ὑπὸ ζεύγλῃσιν ἄγουσιν. (Oppianus, Cynegetica, 3, 7-19)
Прежде других мы львам посвятим хвалебную песню.
Стражей служили когда-то они могучему Зевсу.
Был он младенцем, они же - Куретами. Некогда Рея
Новорожденного сына укрыла от злобного Крона 10
И, унеся его прочь, в пещере критской сокрыла.
После ж, когда увидал Уранид возмужавшего сына,
Первых хранителей Зевса сменить он облик заставил,
В диких зверей превратив благородное племя Куретов.
После того, как они человечий утратили облик, 15
Волею Крона, и в львиную шкуру навеки оделись,
Зевс воспитателей бывших почтил своими дарами:
Царствовать он над зверями им дал, а еще, в колесницу
Славной потомками Реи запрягшись, везти ее гордо. (перевод мой)
Πρωτίστην δὲ λέοντι κλυτὴν ἀναθώμεθα μολπήν.
Ζηνὸς ἔσαν θρεπτῆρες ὑπερμενέος Κρονίδαο
νηπιάχου Κουρῆτες, ὅτ’ ἀρτίγονόν μιν ἐόντα
ἀραμένη γενετῆρος ἀμειλίκτοιο Κρόνοιο (10)
κλεψιτόκος Ῥείη κόλποις ἐνικάτθετο Κρήτης.
Οὐρανίδης δ’ ἐσιδὼν κρατερὸν νεοθηλέα παῖδα
πρώτους ἀμφήλλαξε Διὸς ῥυτῆρας ἀγαυοὺς
καὶ θῆρας ποίησεν ἀμειψάμενος Κουρῆτας.
οἱ δ’ ἄρ’, ἐπεὶ βουλῇσι θεοῦ μεροπηΐδα μορφὴν (15)
ἀμφεβάλοντο Κρόνοιο καὶ ἀμφιέσαντο λέοντας,
δώροισιν μετόπισθε Διὸς μέγα κοιρανέουσι
θηρσὶν ὀρειαύλοις καὶ ῥιγεδανὸν θοὸν ἅρμα
Ῥείης εὐώδινος ὑπὸ ζεύγλῃσιν ἄγουσιν. (Oppianus, Cynegetica, 3, 7-19)
Прежде других мы львам посвятим хвалебную песню.
Стражей служили когда-то они могучему Зевсу.
Был он младенцем, они же - Куретами. Некогда Рея
Новорожденного сына укрыла от злобного Крона 10
И, унеся его прочь, в пещере критской сокрыла.
После ж, когда увидал Уранид возмужавшего сына,
Первых хранителей Зевса сменить он облик заставил,
В диких зверей превратив благородное племя Куретов.
После того, как они человечий утратили облик, 15
Волею Крона, и в львиную шкуру навеки оделись,
Зевс воспитателей бывших почтил своими дарами:
Царствовать он над зверями им дал, а еще, в колесницу
Славной потомками Реи запрягшись, везти ее гордо. (перевод мой)
Рассказав мифологическую историю львов, Оппиан обращается к самим животным. Из его повествования мы узнаем, в каких странах обитают львы и чем отличаются их подвиды. Может, не все подтвердит современная наука, однако и она признает, что в древности львы водились и в Азии, а также что они бывают черного окраса (по крайней мере, с черной гривой).
Αἰόλα φῦλα δὲ τοῖσι καὶ εἴδεα θηρσὶν ἑκάστοις. (20)
τοὺς μέν νυν προχοῇσι πολυρραθάγου ποταμοῖο,
Τίγρει ἐπ’ εὐρυρέοντι, κυήσατο τοξεύτειρα
Ἀρμενίη Πάρθων τε πολύσπορος εὔβοτος αἶα,
ξανθοκόμαι τελέθουσι καὶ οὐ τόσον ἀλκήεντες.
πάσσονα μὲν φορέουσι δέρην, μεγάλην δέ τε κόρσην, (25)
ὄμματα δ’ αἰγλήεντα καὶ ὀφρύας ὕψι βαθείας,
ἀμφιλαφεῖς ἐπὶ ῥῖνα κατηφέας· ἐκ δ’ ἄρα δειρῆς
καὶ γενύων ἑκάτερθε θοαὶ κομόωσιν ἔθειραι.
Τοὺς δὲ τρέφει μεγάδωρος Ἐρεμβῶν αὖθις ἄρουρα,
τὴν ἔθνη μερόπων εὐδαίμονα κικλήσκουσι, (30)
δειραὶ κἀκείνοις καὶ στήθεα λαχνήεντα
καὶ πυρὸς ἀστράπτουσιν ἀπ’ ὀφθαλμῶν ἀμαρυγαί,
ἔξοχα δ’ ἐν πάντεσσιν ἀρίζηλοι τελέθουσιν·
ἀλλ’ ὀλίγον τούτων γένος ἔλλαχε μυρίος αἶα.
Πουλὺς δ’ ἐν Λιβύῃ ἐριβώλακι διψάδι γαίῃ (35)
ὄχλος ἐπιβρομέει βριαρῶν βρύχημα λεόντων,
οὐκέτι λαχνήεις, ὀλίγη δ’ ἐπιδέδρομεν αἴγλη·
σμερδαλέος δὲ πρόσωπα καὶ αὐχένα· πᾶσι δὲ γυίοις
ἦκα μέλαν κυάνοιο φέρει μεμορυγμένον ἄνθος·
ἀλκὴ δ’ ἐν μελέεσσιν ἀπείριτος ἠδὲ λεόντων (40)
κοιρανικῶν Λίβυες μέγα κοιρανέουσι λέοντες.
Ἐκ δέ ποτ’ Αἰθιόπων Λιβύην ἠμείψατο γαῖαν,
θαῦμα μέγ’ εἰσιδέειν, μελανόχροος ἠΰκομος λῖς,
εὐρὺς ὕπερθε κάρηνα, πόδας δασύς, ὄμμασιν αἶθοψ,
μούνοισι ξανθοῖς φοινισσόμενος στομάτεσσιν. (45)
ἔδρακον, οὐ πυθόμην, κεῖνόν ποτε θῆρα δαφοινόν,
κοιρανικοῖς τ’ ἔμολεν διαπόμπιμος ὀφθαλμοῖσιν. (Oppianus, Cynegetica, 3, 20-47)
Многообразные виды зверей меж собою разнятся. 20
Эти живут у притоков реки широкотекущей,
Шумного Тигра, в армянской земле на свет появившись,
Луком и стрелами славной, на пашнях Парфии щедрой.
Шерсть золотиста у них, а мощью другим уступают.
Грубую шкуру имеют; их щеки сильней выдаются, 25
Очи пылают огнем, а над ними - брови густые,
Что нависают над носом, и, морду собой обрамляя
С шеи и с головы ниспадают длинные космы.
Есть и другие, кого земля эрембов вскормила,
Щедрая, люди ее недаром кличут блаженной. 30
Шею и грудь и у них густая шерсть покрывает,
Так же блистают огнем и мечут молнии очи.
Но среди прочих они выделяются силой и мощью.
Невелико только племя само на земле изобильной.
На плодородной ливийской земле засушливой много 35
Водится львов, оглашающих край тот рычанием грозным.
Шкура у них не космата, и нет в очах их сиянья.
Видом и взглядом свирепы они, окрас же по телу
Смешанный: в нем уживаются черный и исчерна-синий.
Сила же в членах безмерна у этой львиной породы: 40
Все разновидности львов ливийские львы превосходят.
Там, где ливийцев земля с землей эфиопов граничит,
Водится дивный на вид лев, черный, с пышною гривой.
Морда его широка, лапы мощны, очи сверкают,
И возле пасти его цвет желтый в пурпур уходит. 45
Видеть его мне пришлось самому, ужасного зверя:
Перевозили его, чтоб явить пред царские очи. (перевод мой)
Αἰόλα φῦλα δὲ τοῖσι καὶ εἴδεα θηρσὶν ἑκάστοις. (20)
τοὺς μέν νυν προχοῇσι πολυρραθάγου ποταμοῖο,
Τίγρει ἐπ’ εὐρυρέοντι, κυήσατο τοξεύτειρα
Ἀρμενίη Πάρθων τε πολύσπορος εὔβοτος αἶα,
ξανθοκόμαι τελέθουσι καὶ οὐ τόσον ἀλκήεντες.
πάσσονα μὲν φορέουσι δέρην, μεγάλην δέ τε κόρσην, (25)
ὄμματα δ’ αἰγλήεντα καὶ ὀφρύας ὕψι βαθείας,
ἀμφιλαφεῖς ἐπὶ ῥῖνα κατηφέας· ἐκ δ’ ἄρα δειρῆς
καὶ γενύων ἑκάτερθε θοαὶ κομόωσιν ἔθειραι.
Τοὺς δὲ τρέφει μεγάδωρος Ἐρεμβῶν αὖθις ἄρουρα,
τὴν ἔθνη μερόπων εὐδαίμονα κικλήσκουσι, (30)
δειραὶ κἀκείνοις καὶ στήθεα λαχνήεντα
καὶ πυρὸς ἀστράπτουσιν ἀπ’ ὀφθαλμῶν ἀμαρυγαί,
ἔξοχα δ’ ἐν πάντεσσιν ἀρίζηλοι τελέθουσιν·
ἀλλ’ ὀλίγον τούτων γένος ἔλλαχε μυρίος αἶα.
Πουλὺς δ’ ἐν Λιβύῃ ἐριβώλακι διψάδι γαίῃ (35)
ὄχλος ἐπιβρομέει βριαρῶν βρύχημα λεόντων,
οὐκέτι λαχνήεις, ὀλίγη δ’ ἐπιδέδρομεν αἴγλη·
σμερδαλέος δὲ πρόσωπα καὶ αὐχένα· πᾶσι δὲ γυίοις
ἦκα μέλαν κυάνοιο φέρει μεμορυγμένον ἄνθος·
ἀλκὴ δ’ ἐν μελέεσσιν ἀπείριτος ἠδὲ λεόντων (40)
κοιρανικῶν Λίβυες μέγα κοιρανέουσι λέοντες.
Ἐκ δέ ποτ’ Αἰθιόπων Λιβύην ἠμείψατο γαῖαν,
θαῦμα μέγ’ εἰσιδέειν, μελανόχροος ἠΰκομος λῖς,
εὐρὺς ὕπερθε κάρηνα, πόδας δασύς, ὄμμασιν αἶθοψ,
μούνοισι ξανθοῖς φοινισσόμενος στομάτεσσιν. (45)
ἔδρακον, οὐ πυθόμην, κεῖνόν ποτε θῆρα δαφοινόν,
κοιρανικοῖς τ’ ἔμολεν διαπόμπιμος ὀφθαλμοῖσιν. (Oppianus, Cynegetica, 3, 20-47)
Многообразные виды зверей меж собою разнятся. 20
Эти живут у притоков реки широкотекущей,
Шумного Тигра, в армянской земле на свет появившись,
Луком и стрелами славной, на пашнях Парфии щедрой.
Шерсть золотиста у них, а мощью другим уступают.
Грубую шкуру имеют; их щеки сильней выдаются, 25
Очи пылают огнем, а над ними - брови густые,
Что нависают над носом, и, морду собой обрамляя
С шеи и с головы ниспадают длинные космы.
Есть и другие, кого земля эрембов вскормила,
Щедрая, люди ее недаром кличут блаженной. 30
Шею и грудь и у них густая шерсть покрывает,
Так же блистают огнем и мечут молнии очи.
Но среди прочих они выделяются силой и мощью.
Невелико только племя само на земле изобильной.
На плодородной ливийской земле засушливой много 35
Водится львов, оглашающих край тот рычанием грозным.
Шкура у них не космата, и нет в очах их сиянья.
Видом и взглядом свирепы они, окрас же по телу
Смешанный: в нем уживаются черный и исчерна-синий.
Сила же в членах безмерна у этой львиной породы: 40
Все разновидности львов ливийские львы превосходят.
Там, где ливийцев земля с землей эфиопов граничит,
Водится дивный на вид лев, черный, с пышною гривой.
Морда его широка, лапы мощны, очи сверкают,
И возле пасти его цвет желтый в пурпур уходит. 45
Видеть его мне пришлось самому, ужасного зверя:
Перевозили его, чтоб явить пред царские очи. (перевод мой)
Ноябрь – месяц ненастный, с сильными ветрами, ливнями и бурями, для мореплавания в древности был рискованным, но все же море еще не закрывалось для кораблей, и некоторые смельчаки отваживались на путешествия. В их числе был и молодой Григорий Богослов, который как раз в эту пору решил сменить учебное заведение и из Александрии, где начинал учиться, перебраться в Афины. Об этом путешествии он рассказывает в поэме «О своей жизни». А что совершалось оно в ноябре, можно понять по упоминанию созвездия тельца, которое как раз в ноябре кульминирует. Телец грозил хвостом отчаянным мореплавателям, и в данном случае не напрасно.
πέπονθα τοῦτο. τῆς γὰρ ὥρας παντελῶς
ἔξω, θαλάσσης οὐκέθ’ ἡμερουμένης— (125)
Ταύρου τιν’ οὐρὰν οὐκ ἀκίνδυνόν φασιν
οἱ ταῦτα δεινοί, πλοῦν θράσους, ἀλλ’ οὐ φρενός—
τότ’ οὖν Ἀλεξάνδρειαν ἐκλιπὼν ἐγώ
(κἀνθένδε γάρ τι τῶν λόγων ἐδρεψάμην)
ἄρας ἔτεμνον πόντον εὐθὺς Ἑλλάδος. (130)
Κύπρου τὰ πλευρά· καὶ στάσις τῶν πνευμάτων
ἔβραζε τὴν ναῦν καὶ τὰ πάντ’ ἦν νὺξ μία·
γῆ, πόντος, αἰθήρ, οὐρανὸς ζοφούμενος·
βρονταὶ δ’ ἐπήχουν ἀστραπῶν τινάγμασιν,
κάλοι δ’ ἐρόχθουν ἱστίων πληρουμένων. (135)
ἔκλινεν ἱστός, οἰάκων δ’ οὐδὲν σθένος·
βίᾳ γὰρ ἡρπάζοντο χειρὸς αὐχένες.
πλῆρες δ’ ὑπερτοιχοῦντος ὕδατος σκάφος.
βοὴ δὲ συμμιγής τε καὶ θρήνων πλέως
ναυτῶν, κελευστῶν, δεσποτῶν, †ἐπηβόλων† (140)
Χριστὸν καλούντων ἐκ μιᾶς συμφωνίας,
καὶ τῶν, ὅσοι τὸ πρόσθεν ἠγνόουν θεόν·
ὁ γὰρ φόβος δίδαγμα καιριώτερον.
ὃ δ’ ἦν ἁπάντων σχετλιώτατον κακῶν,
ἄνυδρος ἡ ναῦς· εὐθὺ γὰρ στροβουμένης (145)
νεὼς ῥαγεῖσα σπείρετ’ ἐν βυθῷ σκάφη,
ἣ τὸν γλυκὺν θησαυρὸν εἶχεν ὕδατος.
λιμοῦ δ’ ἀγὼν ἦν καὶ ζάλης καὶ πνευμάτων
νεκροὺς γενέσθαι. τοῦδε μὲν λύσιν θεός
εἶδεν ταχεῖαν. ἔμποροι γὰρ Φοινίκης (150)
ἄφνω φανέντες, καίπερ ὄντες ἐν φόβῳ,
λιταῖς μαθόντες τὸ στενὸν τοῦ κινδύνου,
κοντῶν ἐρεισμοῖς καὶ χερῶν ἀράγματα
νεῶν φυγόντες (καὶ γὰρ ἦσαν εὐσθενεῖς)
σῴζουσιν ἡμᾶς ποντίους ἤδη νεκρούς, (155)
ὡς ἐκ θαλάσσης ἐκλιπόντας ἰχθύας
ἢ λαμπάδα θνῄσκουσαν οὐκ οὔσης τροφῆς.
Ὁ δ’ ἠγριοῦτο καὶ πλέον βρυχώμενος
πόντος καθ’ ἡμῶν ἡμέραις ἐν πλείοσιν
οὔθ’ οἷ πλέοιμεν εἰδότων πολλαῖς στροφαῖς (Gregorius Nazianzenus, De vita sua, 124-160)
125 Уже ненастье близилось, да тут еще
Телец, согласно знатокам, хвостом своим
Сулил опасность. Словом, плыть – безумие!
Но я, познавший первый плод учености,
Оставив град Александрию, по морю
130 Отправился в Элладу всем ветрам назло.
И вот, минуя Кипра берег, наш корабль
Был ввергнут в буйство волн: все стало – ночь одна,
Земля, вода и небо почерневшее.
Удары грома вспышкам молний вторили,
Ревели снасти от напора шквального,
Кормило вырвало из рук, и ветер злой
Нас по бурлящим водам гнал безудержно,
Растут как стены волны, мачта рушится,
И жалобные крики тут и там слышны –
140 Все ко Христу взывали, даже те из нас,
Кто прежде в Боге не искал спасения.
Воистину уроки страха действенны.
Но следом – испытанье пуще прежнего:
Лишились мы запаса питьевой воды:
145 В морскую бездну влага вожделенная
Из треснувших от качки бочек вытекла.
И жажда с бурей спорили, кому из них
Нас умертвить. Однако соизволил Бог
Помочь нам. Так нежданно и негаданно
150 Купцы там появились финикийские.
Их тот же страх терзал, но тем не менее,
Они, увидев, что мы терпим бедствие,
Баграми (вот уж силой наделил Господь!)
Судов предотвратили столкновение,
И нас спасли, несчастных. Походили мы
На рыб, что бурей на безводье брошены,
Иль на светильник, без елея гаснущий.
Но после – снова море разъяренное
Носило нас кругами бесконечными;
160 Уж мы не знали, где мы и куда плывем,
Казалось, даже Богу нас не выручить. (пер. А. Зуевского)
Продолжение следует
πέπονθα τοῦτο. τῆς γὰρ ὥρας παντελῶς
ἔξω, θαλάσσης οὐκέθ’ ἡμερουμένης— (125)
Ταύρου τιν’ οὐρὰν οὐκ ἀκίνδυνόν φασιν
οἱ ταῦτα δεινοί, πλοῦν θράσους, ἀλλ’ οὐ φρενός—
τότ’ οὖν Ἀλεξάνδρειαν ἐκλιπὼν ἐγώ
(κἀνθένδε γάρ τι τῶν λόγων ἐδρεψάμην)
ἄρας ἔτεμνον πόντον εὐθὺς Ἑλλάδος. (130)
Κύπρου τὰ πλευρά· καὶ στάσις τῶν πνευμάτων
ἔβραζε τὴν ναῦν καὶ τὰ πάντ’ ἦν νὺξ μία·
γῆ, πόντος, αἰθήρ, οὐρανὸς ζοφούμενος·
βρονταὶ δ’ ἐπήχουν ἀστραπῶν τινάγμασιν,
κάλοι δ’ ἐρόχθουν ἱστίων πληρουμένων. (135)
ἔκλινεν ἱστός, οἰάκων δ’ οὐδὲν σθένος·
βίᾳ γὰρ ἡρπάζοντο χειρὸς αὐχένες.
πλῆρες δ’ ὑπερτοιχοῦντος ὕδατος σκάφος.
βοὴ δὲ συμμιγής τε καὶ θρήνων πλέως
ναυτῶν, κελευστῶν, δεσποτῶν, †ἐπηβόλων† (140)
Χριστὸν καλούντων ἐκ μιᾶς συμφωνίας,
καὶ τῶν, ὅσοι τὸ πρόσθεν ἠγνόουν θεόν·
ὁ γὰρ φόβος δίδαγμα καιριώτερον.
ὃ δ’ ἦν ἁπάντων σχετλιώτατον κακῶν,
ἄνυδρος ἡ ναῦς· εὐθὺ γὰρ στροβουμένης (145)
νεὼς ῥαγεῖσα σπείρετ’ ἐν βυθῷ σκάφη,
ἣ τὸν γλυκὺν θησαυρὸν εἶχεν ὕδατος.
λιμοῦ δ’ ἀγὼν ἦν καὶ ζάλης καὶ πνευμάτων
νεκροὺς γενέσθαι. τοῦδε μὲν λύσιν θεός
εἶδεν ταχεῖαν. ἔμποροι γὰρ Φοινίκης (150)
ἄφνω φανέντες, καίπερ ὄντες ἐν φόβῳ,
λιταῖς μαθόντες τὸ στενὸν τοῦ κινδύνου,
κοντῶν ἐρεισμοῖς καὶ χερῶν ἀράγματα
νεῶν φυγόντες (καὶ γὰρ ἦσαν εὐσθενεῖς)
σῴζουσιν ἡμᾶς ποντίους ἤδη νεκρούς, (155)
ὡς ἐκ θαλάσσης ἐκλιπόντας ἰχθύας
ἢ λαμπάδα θνῄσκουσαν οὐκ οὔσης τροφῆς.
Ὁ δ’ ἠγριοῦτο καὶ πλέον βρυχώμενος
πόντος καθ’ ἡμῶν ἡμέραις ἐν πλείοσιν
οὔθ’ οἷ πλέοιμεν εἰδότων πολλαῖς στροφαῖς (Gregorius Nazianzenus, De vita sua, 124-160)
125 Уже ненастье близилось, да тут еще
Телец, согласно знатокам, хвостом своим
Сулил опасность. Словом, плыть – безумие!
Но я, познавший первый плод учености,
Оставив град Александрию, по морю
130 Отправился в Элладу всем ветрам назло.
И вот, минуя Кипра берег, наш корабль
Был ввергнут в буйство волн: все стало – ночь одна,
Земля, вода и небо почерневшее.
Удары грома вспышкам молний вторили,
Ревели снасти от напора шквального,
Кормило вырвало из рук, и ветер злой
Нас по бурлящим водам гнал безудержно,
Растут как стены волны, мачта рушится,
И жалобные крики тут и там слышны –
140 Все ко Христу взывали, даже те из нас,
Кто прежде в Боге не искал спасения.
Воистину уроки страха действенны.
Но следом – испытанье пуще прежнего:
Лишились мы запаса питьевой воды:
145 В морскую бездну влага вожделенная
Из треснувших от качки бочек вытекла.
И жажда с бурей спорили, кому из них
Нас умертвить. Однако соизволил Бог
Помочь нам. Так нежданно и негаданно
150 Купцы там появились финикийские.
Их тот же страх терзал, но тем не менее,
Они, увидев, что мы терпим бедствие,
Баграми (вот уж силой наделил Господь!)
Судов предотвратили столкновение,
И нас спасли, несчастных. Походили мы
На рыб, что бурей на безводье брошены,
Иль на светильник, без елея гаснущий.
Но после – снова море разъяренное
Носило нас кругами бесконечными;
160 Уж мы не знали, где мы и куда плывем,
Казалось, даже Богу нас не выручить. (пер. А. Зуевского)
Продолжение следует
Григорий Богослов продолжает рассказ о своем путешествии.
οὔτε τιν’ ὁρώντων ἐκ θεοῦ σωτηρίαν.
πάντων δὲ τὸν κοινὸν θάνατον δεδοικότων
ὁ κρυπτὸς ἦν ἔμοιγε φρικωδέστερος.
καθαρσίων γάρ, οἷς θεούμεθ’, ὑδάτων
ἠλλοτριούμην ὕδασι ξενοκτόνοις. (165)
τοῦτ’ ἦν ὀδυρμός, τοῦτ’ ἔμοιγε συμφορά,
τούτῳ βοὰς ἔπεμπον, ἐκτείνων χέρας,
ὑπερκτυπούσας κυμάτων πολὺν ῥόθον,
ῥήξας χιτῶνα, κείμενος πρηνὴς τάλας.
ὃ δ’ ἐστὶν οὐ πιστὸν μέν, ἀψευδὲς δ’ ἄγαν, (170)
πάντες παρέντες τὴν ἑαυτῶν συμφοράν
ἐμοὶ συνῆγον ἐκβοὰς εὐκτηρίους,
πλωτῆρες εὐσεβοῦντες ἐν κοινοῖς κακοῖς·
οὕτω συνήλγουν τοῖς ἐμοῖς παθήμασιν.
Σὺ καὶ τότ’ ἦσθα, Χριστέ μου, σωτὴρ μέγας, (175)
καὶ νῦν ἐλευθερῶν με κυμάτων βίου.
ἐπεὶ γὰρ οὐδὲν ἐλπίδος χρηστῆς ὑπῆν,
οὐ νῆσος, οὐκ ἤπειρος, οὐκ ὀρῶν ἄκρα,
οὐ πυρσός, οὐ πλωτῆρσιν ἀστέρες σκοποί,
οὐ μικρόν, οὐ μεῖζόν τι τῶν ὁρωμένων, (180)
τί μηχανῶμαι; τίς πόρος τῶν δυσχερῶν;
πάντων ἀπογνοὺς τῶν κάτω πρὸς σὲ βλέπω,
ζωή, πνοή μου, φῶς, κράτος, σωτηρία,
φοβῶν, πατάσσων, μειδιῶν, ἰώμενε,
πλέκων τὸ χρηστὸν τοῖς ἐναντίοις ἀεί. (185)
πάντων δ’ ὑπομνήσας σε τῶν πρὶν θαυμάτων,
οἷς τὴν μεγίστην χεῖρά σου γνωρίζομεν,
Αἰγυπτίων μάστιξιν ἐκτετριμμένων, (190)
πόντου ῥαγέντος Ἰσραὴλ ὡδευκότος, (188)
χειρῶν ἐπάρσει δυσμενῶν ἡττημένων,
αὐτῆς στρατάρχαις τῆς κτίσεως δουλουμένης, (191)
σάλπιγξι τειχῶν καὶ δρόμῳ πορθουμένων,
προσθείς τε τἀμὰ τοῖς πάλαι βοωμένοις,
„σός“, εἶπον, „εἰμί, καὶ τὸ πρὶν καὶ νῦν ἔτι.
σὺ δίς με λήψῃ, κτῆμα τῶν σοι τιμίων, (195)
γῆς καὶ θαλάσσης δῶρον, ἐξηγνισμένον
εὐχῇ τε μητρὸς καὶ φόβοις ἐξαισίοις.
σοὶ ζήσομ’, εἰ φύγοιμι δισσὸν κίνδυνον.
σὺ ζημιώσῃ λάτριν, εἰ προοῖό με.
καὶ νῦν μαθητὴς ἐν σάλῳ· τίνασσέ μοι (200)
τὸν ὕπνον ἢ πέζευε, καὶ στήτω φόβος.“
Ταῦτ’ εἶπον· ἡ δ’ ἔληξε πνευμάτων στάσις,
πίπτει δὲ πόντος, ἡ δὲ ναῦς εὐθύπλοος.
καὶ τοῦτο δ’ ἐστὶν ἐμπόρευμα τῆς ἐμῆς
εὐχῆς· τὸ γὰρ πλήρωμα τῆς νεὼς ἅπαν (205)
ἀπῆλθον εὐσεβοῦντες εἰς Χριστὸν μέγαν,
διπλῆν λαβόντες ἐκ θεοῦ σωτηρίαν.
Ῥόδον δ’ ὑπερβαλόντες μικρὸν ὕστερον
εἰς Αἰγινήτην ὅρμον (Αἰγιναία γάρ
ἡ ναῦς) πλέοντες οὐρίᾳ κατήραμεν. (Gregorius Nazianzenus, De vita sua, 161-210)
Мы все боялись смерти, но страшней того
Была мне мысль о гибели души моей,
Ведь отделяла эта тьма нещадная
165 Меня от вод крещения живительных!
О, как я сокрушался из-за этого!
То сетовал, то Бога звал в отчаянье,
Мой голос, полный скорби, заглушал порой
И ветра вой, и моря гул безумолчный.
170 И что ж? Невероятно. Но ведь было так!
Все, бывшие на корабле, себя забыв,
Молиться стали обо мне! Выходит, что
Всех верой одарило горе общее!
Их состраданье облегчило боль мою,
175 Но и тогда, и ныне Ты лишь, Боже мой,
Штормов зловещих усмиритель подлинный!
И вот, когда надежды снова не было,
Ни маяка, ни островка хоть малого,
Ни звезд небесных – проводниц испытанных,
180 Мрак да и только, словом, что стал делать я?
Как наше злоключение окончилось?
Оставив все, я на Тебя, мой Бог, взглянул,
Мой ясный свет, мое дыханье, жизнь моя!
Ты, с болью пользу сочетав, врачуешь нас.
185 Бывает, и страшишь, но ведь и милуешь!
И вот, напомнив о делах, в которых мы
Твою познали руку всемогущую:
О египтянах усмиренных казнями,
О море, что разъял Ты пред Израилем,
190 О том, как воздаяньем рук был враг разбит,
О чудотворном жезле Моисеевом
И о твердыне, звуком труб разрушенной,
А к ним прибавив и со мной свершенное,
Я так сказал: «Я ныне, как и прежде твой.
195 Прими же снова приношенье чад своих,
На суше завещанием родительским,
На море страхом смертным освященное.
Спаси меня, и буду для Тебя лишь жить,
200 А нет – лишишься верного служителя.
Ужель Тебе нет дела, что я гибну здесь?
Стряхни свой сон! Пусть буря успокоится!7"
Я не успел договорить, как шторм затих,
И наш корабль свой остов крепкий выровнял.
205 Воистину молитва чудеса творит!
И все, кто был на корабле, сошли с него,
Христа хваля за дивное спасение,
За избавленье от двойной погибели.
А между тем мы Родос мирный минули
210 С попутным ветром и в Эгинский порт зашли –
(Оттуда было судно наше славное). (пер. А. Зуевского)
οὔτε τιν’ ὁρώντων ἐκ θεοῦ σωτηρίαν.
πάντων δὲ τὸν κοινὸν θάνατον δεδοικότων
ὁ κρυπτὸς ἦν ἔμοιγε φρικωδέστερος.
καθαρσίων γάρ, οἷς θεούμεθ’, ὑδάτων
ἠλλοτριούμην ὕδασι ξενοκτόνοις. (165)
τοῦτ’ ἦν ὀδυρμός, τοῦτ’ ἔμοιγε συμφορά,
τούτῳ βοὰς ἔπεμπον, ἐκτείνων χέρας,
ὑπερκτυπούσας κυμάτων πολὺν ῥόθον,
ῥήξας χιτῶνα, κείμενος πρηνὴς τάλας.
ὃ δ’ ἐστὶν οὐ πιστὸν μέν, ἀψευδὲς δ’ ἄγαν, (170)
πάντες παρέντες τὴν ἑαυτῶν συμφοράν
ἐμοὶ συνῆγον ἐκβοὰς εὐκτηρίους,
πλωτῆρες εὐσεβοῦντες ἐν κοινοῖς κακοῖς·
οὕτω συνήλγουν τοῖς ἐμοῖς παθήμασιν.
Σὺ καὶ τότ’ ἦσθα, Χριστέ μου, σωτὴρ μέγας, (175)
καὶ νῦν ἐλευθερῶν με κυμάτων βίου.
ἐπεὶ γὰρ οὐδὲν ἐλπίδος χρηστῆς ὑπῆν,
οὐ νῆσος, οὐκ ἤπειρος, οὐκ ὀρῶν ἄκρα,
οὐ πυρσός, οὐ πλωτῆρσιν ἀστέρες σκοποί,
οὐ μικρόν, οὐ μεῖζόν τι τῶν ὁρωμένων, (180)
τί μηχανῶμαι; τίς πόρος τῶν δυσχερῶν;
πάντων ἀπογνοὺς τῶν κάτω πρὸς σὲ βλέπω,
ζωή, πνοή μου, φῶς, κράτος, σωτηρία,
φοβῶν, πατάσσων, μειδιῶν, ἰώμενε,
πλέκων τὸ χρηστὸν τοῖς ἐναντίοις ἀεί. (185)
πάντων δ’ ὑπομνήσας σε τῶν πρὶν θαυμάτων,
οἷς τὴν μεγίστην χεῖρά σου γνωρίζομεν,
Αἰγυπτίων μάστιξιν ἐκτετριμμένων, (190)
πόντου ῥαγέντος Ἰσραὴλ ὡδευκότος, (188)
χειρῶν ἐπάρσει δυσμενῶν ἡττημένων,
αὐτῆς στρατάρχαις τῆς κτίσεως δουλουμένης, (191)
σάλπιγξι τειχῶν καὶ δρόμῳ πορθουμένων,
προσθείς τε τἀμὰ τοῖς πάλαι βοωμένοις,
„σός“, εἶπον, „εἰμί, καὶ τὸ πρὶν καὶ νῦν ἔτι.
σὺ δίς με λήψῃ, κτῆμα τῶν σοι τιμίων, (195)
γῆς καὶ θαλάσσης δῶρον, ἐξηγνισμένον
εὐχῇ τε μητρὸς καὶ φόβοις ἐξαισίοις.
σοὶ ζήσομ’, εἰ φύγοιμι δισσὸν κίνδυνον.
σὺ ζημιώσῃ λάτριν, εἰ προοῖό με.
καὶ νῦν μαθητὴς ἐν σάλῳ· τίνασσέ μοι (200)
τὸν ὕπνον ἢ πέζευε, καὶ στήτω φόβος.“
Ταῦτ’ εἶπον· ἡ δ’ ἔληξε πνευμάτων στάσις,
πίπτει δὲ πόντος, ἡ δὲ ναῦς εὐθύπλοος.
καὶ τοῦτο δ’ ἐστὶν ἐμπόρευμα τῆς ἐμῆς
εὐχῆς· τὸ γὰρ πλήρωμα τῆς νεὼς ἅπαν (205)
ἀπῆλθον εὐσεβοῦντες εἰς Χριστὸν μέγαν,
διπλῆν λαβόντες ἐκ θεοῦ σωτηρίαν.
Ῥόδον δ’ ὑπερβαλόντες μικρὸν ὕστερον
εἰς Αἰγινήτην ὅρμον (Αἰγιναία γάρ
ἡ ναῦς) πλέοντες οὐρίᾳ κατήραμεν. (Gregorius Nazianzenus, De vita sua, 161-210)
Мы все боялись смерти, но страшней того
Была мне мысль о гибели души моей,
Ведь отделяла эта тьма нещадная
165 Меня от вод крещения живительных!
О, как я сокрушался из-за этого!
То сетовал, то Бога звал в отчаянье,
Мой голос, полный скорби, заглушал порой
И ветра вой, и моря гул безумолчный.
170 И что ж? Невероятно. Но ведь было так!
Все, бывшие на корабле, себя забыв,
Молиться стали обо мне! Выходит, что
Всех верой одарило горе общее!
Их состраданье облегчило боль мою,
175 Но и тогда, и ныне Ты лишь, Боже мой,
Штормов зловещих усмиритель подлинный!
И вот, когда надежды снова не было,
Ни маяка, ни островка хоть малого,
Ни звезд небесных – проводниц испытанных,
180 Мрак да и только, словом, что стал делать я?
Как наше злоключение окончилось?
Оставив все, я на Тебя, мой Бог, взглянул,
Мой ясный свет, мое дыханье, жизнь моя!
Ты, с болью пользу сочетав, врачуешь нас.
185 Бывает, и страшишь, но ведь и милуешь!
И вот, напомнив о делах, в которых мы
Твою познали руку всемогущую:
О египтянах усмиренных казнями,
О море, что разъял Ты пред Израилем,
190 О том, как воздаяньем рук был враг разбит,
О чудотворном жезле Моисеевом
И о твердыне, звуком труб разрушенной,
А к ним прибавив и со мной свершенное,
Я так сказал: «Я ныне, как и прежде твой.
195 Прими же снова приношенье чад своих,
На суше завещанием родительским,
На море страхом смертным освященное.
Спаси меня, и буду для Тебя лишь жить,
200 А нет – лишишься верного служителя.
Ужель Тебе нет дела, что я гибну здесь?
Стряхни свой сон! Пусть буря успокоится!7"
Я не успел договорить, как шторм затих,
И наш корабль свой остов крепкий выровнял.
205 Воистину молитва чудеса творит!
И все, кто был на корабле, сошли с него,
Христа хваля за дивное спасение,
За избавленье от двойной погибели.
А между тем мы Родос мирный минули
210 С попутным ветром и в Эгинский порт зашли –
(Оттуда было судно наше славное). (пер. А. Зуевского)
Ветер Борей, часть общего изображения Океана и ветров. Мозаика из Оссонобы (Фару, Португалия).
Еще одна картина, соответствующая сезону. В «Экфрасисе картины мироздания» Иоанна Газского есть прекрасные персонификации четырех ветров, изображенных в виде возниц, погоняющих коней. Пыталась найти хоть какое похожее изображение, но не преуспела. Все же мне кажется, что «Экфрасис» - скорее философская фантазие, чем описание реальных изображений (напомню: считается, что это роспись бань).
Καὶ χρόα κουφίζοντο γαληνιόωντες Ἀῆται (250)
τέσσαρες, ἀσταθέεσσιν ὁμοκλήσαντες Ἀέλλαις,
ταρσὰ ποδῶν πτερόεντα μετοχμάζοντες ὀπίσσω,
καὶ κεφαλὴν πτερόεσσαν ἀνηιώρησαν ἀπειλῆι,
Εὖρος ὁμοῦ Ζεφύρωι, Βορέης, Νότος, ἄμμοροι αὔρης,
ἂψ ἀνασειράζοντες ἀγήνορας ἄρσενας ἵππους (255)
φαιδρὰ φαληριόωντας ὅλην χιονώδεα χαίτην.
Καὶ ταναὸς Βορέης μυκήτορα κόχλον ἀείρων
εἰλιπόρωι στροφάλιγγι θυελλοτόκοιο πορείης
δεξιτερὴν ἐτίταινε, καὶ ἡνία καρτερὰ σύρων
ἱπταμένους ἀνέκοψεν ἐπεσσυμένου πόδας ἵππου. (275)
καὶ λοφιὴν κύρτωσε καὶ αὐχενίην τρίχα πῶλος
δόχμιος ὀκλάζων, βραδυπειθέα γούνατα σύρων
οὐκ ἐθέλων ἔστησε, μόλις γόνυ γουνὸς ἀμείβων,
νωθρὰ παραστείχων· Βορέης δ’ ὑπεσύρετο σύρων. (Joannes Gazeus, Tabula mundi, 250– 256, 272-279)
И поднимаются вместе еще безмятежные ветры, 250
Все вчетвером, и за ними спешат беспокойные бури,
В спешке вздымая назад, высоко, крылатые стопы
И потрясая с угрозой главой своей окрыленной.
Эвр и Зефир, и Нот, и Борей, дуновенья смиряя,
Держат поводья своих скакунов, жеребцов благородных, 255
С белыми гривами, будто бы переплетенными снегом…
Вот и могучий Борей, трубя в ракушку морскую,
В вихреобразном круженье рождая бури и штормы,
Правую руку подняв, натянул тугие поводья,
Остановить пытаясь коня в неистовом беге. 275
Конь же, шею нагнув, взметая пышную гриву,
Весь уклоняется вкось, упрямо сгибая колени,
И наконец, замерев, ногами перебирает,
Медленно двигаясь вбок. И Борей, подчинив, подчинился. (перевод мой)
#Иоанн_Газский
Καὶ χρόα κουφίζοντο γαληνιόωντες Ἀῆται (250)
τέσσαρες, ἀσταθέεσσιν ὁμοκλήσαντες Ἀέλλαις,
ταρσὰ ποδῶν πτερόεντα μετοχμάζοντες ὀπίσσω,
καὶ κεφαλὴν πτερόεσσαν ἀνηιώρησαν ἀπειλῆι,
Εὖρος ὁμοῦ Ζεφύρωι, Βορέης, Νότος, ἄμμοροι αὔρης,
ἂψ ἀνασειράζοντες ἀγήνορας ἄρσενας ἵππους (255)
φαιδρὰ φαληριόωντας ὅλην χιονώδεα χαίτην.
Καὶ ταναὸς Βορέης μυκήτορα κόχλον ἀείρων
εἰλιπόρωι στροφάλιγγι θυελλοτόκοιο πορείης
δεξιτερὴν ἐτίταινε, καὶ ἡνία καρτερὰ σύρων
ἱπταμένους ἀνέκοψεν ἐπεσσυμένου πόδας ἵππου. (275)
καὶ λοφιὴν κύρτωσε καὶ αὐχενίην τρίχα πῶλος
δόχμιος ὀκλάζων, βραδυπειθέα γούνατα σύρων
οὐκ ἐθέλων ἔστησε, μόλις γόνυ γουνὸς ἀμείβων,
νωθρὰ παραστείχων· Βορέης δ’ ὑπεσύρετο σύρων. (Joannes Gazeus, Tabula mundi, 250– 256, 272-279)
И поднимаются вместе еще безмятежные ветры, 250
Все вчетвером, и за ними спешат беспокойные бури,
В спешке вздымая назад, высоко, крылатые стопы
И потрясая с угрозой главой своей окрыленной.
Эвр и Зефир, и Нот, и Борей, дуновенья смиряя,
Держат поводья своих скакунов, жеребцов благородных, 255
С белыми гривами, будто бы переплетенными снегом…
Вот и могучий Борей, трубя в ракушку морскую,
В вихреобразном круженье рождая бури и штормы,
Правую руку подняв, натянул тугие поводья,
Остановить пытаясь коня в неистовом беге. 275
Конь же, шею нагнув, взметая пышную гриву,
Весь уклоняется вкось, упрямо сгибая колени,
И наконец, замерев, ногами перебирает,
Медленно двигаясь вбок. И Борей, подчинив, подчинился. (перевод мой)
#Иоанн_Газский
Помпейская мозаика с изображением осьминога и мозаика сициллийской виллы дель Казале (Пьяцца Армерина, III-IV вв.)
Оппиан из Аназарба рассказывает о том, как зимуют осьминоги и тут же для сравнения вспоминает медведей. Оказывается, и греки знали, что зимой они сосут лапу.
χείματι δ’ οὔποτε φασὶν ἐπιστείχειν ἁλὸς ὕδωρ
πουλύποδας· ζαμενεῖς γὰρ ὑποτρομέουσιν ἀέλλας·
ἀλλ’ οἵ γε γλαφυρῇσιν ἐνιζόμενοι θαλάμῃσι
πτήξαντες δαίνυνται ἑοὺς πόδας, ἠΰτε σάρκας
ἀλλοτρίας· οἱ δ’ αὖτις ἑοὺς κορέσαντες ἄνακτας (245)
φύονται· τόδε πού σφι Ποσειδάων ἐπένευσε.
τοῖον καὶ βλοσυρῇσιν ἀειμάργοισι νόημα
ἄρκτοις· χειμερίην γὰρ ἀλυσκάζουσαι ὁμοκλήν,
δῦσαι φωλειοῖο μυχὸν κατὰ πετρήεντα
ὃν πόδα λιχμάζουσιν, ἐδητύος ἔργον ἄπαστον, (250)
μαιόμεναι δαίτην ἀνεμώλιον, οὐδ’ ἐθέλουσι
προβλώσκειν, εὐκραὲς ἕως ἔαρ ἡβήσειεν. (Oppianus, Halieutica, 2, 241-252)
Зимней порой, говорят, никогда осьминогов не встретить
В море открытом: боятся они разгула стихии.
Но, затаившись в своих пещерах полых и норах,
Щупальца собственные поедают, как будто чужую
Плоть. Но конечности после, своих владельцев насытив, 245
Вновь отрастают, - такой-то им дар Посейдон уготовал.
Точно такой же обычай у злобных и жадных медведей
Распространен. Ибо те, от бурь укрываясь холодных,
Сходят в подземную глубь и там, в каменистых берлогах,
Лапу всю зиму сосут, воздержный пир совершая, 250
Призрачной пищи алкая, и вовсе они не стремятся
Выйти наружу, пока не придет весна молодая. (перевод мой)
χείματι δ’ οὔποτε φασὶν ἐπιστείχειν ἁλὸς ὕδωρ
πουλύποδας· ζαμενεῖς γὰρ ὑποτρομέουσιν ἀέλλας·
ἀλλ’ οἵ γε γλαφυρῇσιν ἐνιζόμενοι θαλάμῃσι
πτήξαντες δαίνυνται ἑοὺς πόδας, ἠΰτε σάρκας
ἀλλοτρίας· οἱ δ’ αὖτις ἑοὺς κορέσαντες ἄνακτας (245)
φύονται· τόδε πού σφι Ποσειδάων ἐπένευσε.
τοῖον καὶ βλοσυρῇσιν ἀειμάργοισι νόημα
ἄρκτοις· χειμερίην γὰρ ἀλυσκάζουσαι ὁμοκλήν,
δῦσαι φωλειοῖο μυχὸν κατὰ πετρήεντα
ὃν πόδα λιχμάζουσιν, ἐδητύος ἔργον ἄπαστον, (250)
μαιόμεναι δαίτην ἀνεμώλιον, οὐδ’ ἐθέλουσι
προβλώσκειν, εὐκραὲς ἕως ἔαρ ἡβήσειεν. (Oppianus, Halieutica, 2, 241-252)
Зимней порой, говорят, никогда осьминогов не встретить
В море открытом: боятся они разгула стихии.
Но, затаившись в своих пещерах полых и норах,
Щупальца собственные поедают, как будто чужую
Плоть. Но конечности после, своих владельцев насытив, 245
Вновь отрастают, - такой-то им дар Посейдон уготовал.
Точно такой же обычай у злобных и жадных медведей
Распространен. Ибо те, от бурь укрываясь холодных,
Сходят в подземную глубь и там, в каменистых берлогах,
Лапу всю зиму сосут, воздержный пир совершая, 250
Призрачной пищи алкая, и вовсе они не стремятся
Выйти наружу, пока не придет весна молодая. (перевод мой)