Продолжим чтение сирийской «Песни о жемчужине». Напомню, в начале говорилось о безоблачном детстве героя, царского сына. И вот родители возложили на него ответственное поручение.
Речь, конечно, идет не о материальной драгоценности, а о душе, затерявшейся где-то в заботах о материальном, которую надо возвратить из Египта домой, в страну востока.

καὶ ὥπλισάν με τῷ ἀδάμαντι·
καὶ <ἐξέδυσάν> με ἐσθῆτα διάλιθον χρυσόπαστον * ἣν
ἐποίησαν στέργοντές με
καὶ στολὴν τὸ χρῶμα ξανθὴν πρὸς τὴν ἐμὴν ἡλικίαν·
σύμφωνα δὲ πρὸς ἐμὲ πεποιήκασιν ἐγκαταγράψαντες τῇ
διανοίᾳ μου <τοῦ μὴ> ἐπιλαθέσθαι με· ἔφησάν τε·
ἐὰν κατελθὼν εἰς Αἴγυπτον κομίσῃς ἐκεῖθεν τὸν ἕνα μαργαρίτην
τὸν ὄντα ἐκεῖ περὶ τὸν δράκοντα τὸν καταπότην
ὅπως ἐνδύσῃ τὴν διάλιθον ἐσθῆτα καὶ τὴν στολὴν
ἐκείνην <ᾗ> ἐπαναπαύεται·
τοῦ εὐμνήστου καὶ γένῃ μετὰ τοῦ ἀδελφοῦ σου κῆρυξ
τῇ ἡμετέρᾳ βασιλείᾳ.
ἠρχόμην δὲ ἐξ Ἀνατολῆς
ἐφ’ ὁδὸν δυσχερῆ τε καὶ φοβερὰν
μεθ’ ἡγεμόνων δύο.
ἄπειρος δὲ ἤμην τοῦ ταύτην ὁδεῦσαι.


И одели меня адамантом,
что сокрушает железо,
совлекши с меня ризу света,
что по любви ко мне они сотворили,
и пурпуровый оный плащ,
истканный по мере моей.
И сотворили они со мною завет,
и начертали его в сердце моем,
да не возмогу забыть его:
«Если ты в Египет снидешь
и жемчужину, единственную, изымешь,
сущую в утробе моря,
подле пасти пыхающего Змия,
облачишься ты в ризу света,
и в плащ твой, что на нее возлагаем,
и с братом твоим, вторым по сану,
наследник царствия нашего будешь».
Оставив Восток, нисходил я,
и два вестника было со мною,
ибо труден и опасен был путь,
я же весьма млад. (пер. С. Аверинцева)

#песнь_о_жемчужине

Персонификация небесного светила. Фреска из монастыря Высокие Дечаны (Сербия), XIV в.

В день космонавтики обратимся вновь к «Экфрасису картины мироздания» Иоанна Газского, а именно к описанию персонифицированных Эфира и Космоса. Существовала ли в действительности эта всеобъемлющая картина в том виде, в каком ее описывает поэт, или она дорисовалась в его воображении, доподлинно не известно. Но факт тот, что в поздней античности очень любили разного рода персонификации. Некоторые из них надолго задержались в иконописи.

Καὶ πυρὶ θερμοτέρωι κεκορυθμένος ἄσπετος Αἰθὴρ
θερμὸς ἐὼν ὑψοῦτο, καὶ ἀννεφέλων ὑπὲρ ὤμων
ὑψιπόρων πτερύγων ἀνεκούφισε ταρσὰ συνάπτων, 705
καὶ νοερὰς κροτάφων πυρόεις ἔστεψεν ἐθείρας·
ἄλλο δὲ χερσὶν ἄειρε πάλιν στέφος ὑψόθι Κόσμου,
ὄφρα βίου σταθεροῖο φύσιν καὶ ἄνακτα γεραίρων
στέμματι φαιδρότερον πλοκάμους στέψειε καρήνου,
Κόσμον ἐπολβίζων κοσμούμενον ἔμφρονι κόσμωι. 710
Αὐτὰρ ὃ πουλυφανὴς τετελεσμένος ἔπλετο Κόσμος
φαιδρὸς ἀμετρήτων μελέων ὕψωμα κομίζων,
συνδήσας περίφοιτον ἀλωομένην ἀπὸ κόσμου
ἄρσενι θηλυτέρην γόνιμον φύσιν. ἁρμονίης δὲ
μέτρον ἔχων ῥιζοῦτο καὶ ὤπασε μέτρον ἑκάστωι 715
ἀενάων ἐτέων ἕλικα δρόμον ἡνιοχεύων,
τηλεπόρωι σοφίηι κοσμήτορι πάντα φυλάσσων· (Iohannes Gazaeus, Tabula mundi, 703-717)

Эфир

И несказанный Эфир, в пылающем огненном шлеме,
Пламенный, рвется горé. Облаками плечи не скрыты,
А за спиной широко распростерлись могучие крылья, 705
Огненный лоб его, в легких кудрях, венец обрамляет.
Держит в руках он венец другой, подъятый над Миром,
Чтоб увенчать основание жизни, благую Природу,
Светлый венец возложить на ее блестящие кудри,
Славя разумный порядок, каким украшается Космос. 710

Мир

В дивном блистании тут же предстал и Мир совершенный,
Были бесчисленны члены его блестящего тела,
Накрепко вместе связал он природы, блуждавшие порознь:
С женской, живое родящей, мужскую. Гармонии этой
Меру назначил и определил для каждого меру, 715
По бесконечной спирали годов им путь пролагая,
С мудростью все дальновидной храня в безупречном порядке. (перевод мой)

#Иоанн_Газский

Весна продолжается, и сегодня вашему вниманию предлагается весенняя эпиграмма Павла Силенциария. Казалось бы, это вневременная зарисовка, сделанная с натуры. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что она написана под влиянием оды Горация (carm. 1, 4):

Solvitur acris hiems grata vice veris et Favoni,
trahuntque siccas machinae carinas.

Злая сдается зима, сменяяся вешней лаской ветра;
влекут на блоках высохшие днища… (пер. А. Семенова-Тян-Шанского)

Влияние латинских поэтов на греческих – явление довольно необычное в принципе, но вполне реальное именно для V-VI в., когда латынь была придворным языком и серьезно изучалась.

А в конце эпиграммы становится понятно, что вся она произнесена от лица корабельной фигуры, изображающей Приапа, бога мужской силы. Мы уже встречались с ним в эпиграмме той же эпохи, написанной Агафием Миринейским. Языческий божок непристойного вида едва ли мог украшать корабль в юстиниановскую эпоху, однако для фантазии поэта все возможно.

В последних строках присутствует также отсылка к Гомеру, который кратко пересказывает миф о том, как противник Диониса (Бромия), царь Ликург, напал на него и его кормилиц, и маленькому богу пришлось спасаться в море у Фетиды (Il. 6, 135-137). Приап считался сыном Диониса.

Вот сколько всего можно увидеть в немудреной на первой взгляд эпиграмме на весенний сюжет.

Ἤδη μὲν ζεφύροισι μεμυκότα κόλπον ἀνοίγει (1)
εἴαρος εὐλείμων θελξινόοιο χάρις·
ἄρτι δὲ δουρατέοισιν ἐπωλίσθησε κυλίνδροις
ὁλκὰς ἀπ’ ἠιόνων ἐς βυθὸν ἑλκομένη.
λαίφεα κυρτώσαντες ἀταρβέες ἔξιτε, ναῦται, (5)
πρηῢν ἀμοιβαίης φόρτον ἐς ἐμπορίης.
πιστὸς νηυσὶ Πρίηπος, ἐπεὶ Θέτιν εὔχομαι εἶναι
ἡμετέρου πατρὸς ξεινοδόκον Βρομίου. (Anthologia Palatina, 10, 15)

Снова весны благодать навстречу Зефирам открыла
Радостно лоно земли, и зеленеют луга.
На деревянных катках влачится тяжкое судно
И с побережья спешит в моря глубины скользнуть.
Эй, моряки, распустив паруса, выходите, не бойтесь,
Чтобы товары менять мирно на новую кладь.
Я охранитель судов, Приап: я горд, что Фетидой
Ласково некогда мой принят был Бромий отец. (пер. Ю. Шульца)
#Павел_Силенциарий, #Агафий_Миринейский, #Приап #эпиграммы #Палатинская_антология

Девять муз. Мозаика из Зевгмы (Газиантеп, Турция), III-IV вв.

День памяти философа Прокла отметим его гимном к Музам, тем более что и нашему каналу они не чужды. Музы, как и другие божества, понимаются философом как проводники к божественному свету. О том, что эти идеи повлияли на Псевдо-Дионисия Ареопагита, я уже писала, не буду повторять, ставлю хэштеги.

Ὑμνέομεν, μερόπων ἀναγώγιον ὑμνέομεν φῶς, (1)
ἐννέα θυγατέρας μεγάλου Διὸς ἀγλαοφώνους,
αἳ ψυχὰς κατὰ βένθος ἀλωομένας βιότοιο
ἀχράντοις τελετῇσιν ἐγερσινόων ἀπὸ βίβλων
γηγενέων ῥύσαντο δυσαντήτων ὀδυνάων (5)
καὶ σπεύδειν ἐδίδαξαν ὑπὲρ βαθυχεύμονα λήθην
ἴχνος ἔχειν, καθαρὰς δὲ μολεῖν ποτὶ σύννομον ἄστρον,
ἔνθεν ἀπεπλάγχθησαν, ὅτ’ ἐς γενεθλήιον ἀκτὴν
κάππεσον, ὑλοτραφέσσι περὶ κλήροισι μανεῖσαι.
ἀλλά, θεαί, καὶ ἐμεῖο πολυπτοίητον ἐρωὴν (10)
παύσατε καὶ νοεροῖς με σοφῶν βακχεύσατε μύθοις·
μηδέ μ’ ἀποπλάγξειεν ἀδεισιθέων γένος ἀνδρῶν
ἀτραπιτοῦ ζαθέης, ἐριφεγγέος, ἀγλαοκάρπου,
αἰεὶ δ’ ἐξ ὁμάδοιο πολυπλάγκτοιο γενέθλης
ἕλκετ’ ἐμὴν ψυχὴν παναλήμονα πρὸς φάος ἁγνόν, (15)
ὑμετέρων βρίθουσαν ἀεξινόων ἀπὸ σίμβλων
καὶ κλέος εὐεπίης φρενοθελγέος αἰὲν ἔχουσαν. (Proclus, Hymni, 3)

Свет воспеваем, подъемлющий смертных горе, воспеваем
Девять дщерей великого Зевса прекрасноголосых!
Души людей, кои жизнь, полонивши, ввергает в глубины,
Могут они избавлять от скорбей, землеродным присущих,
Силою чистого таинства ум пробуждающей книги
Учат спешить поскорей пролететь чрез глубокую Лету,
След обретя, что к звезде соименной ведет — ведь когда-то
Там они сбились с пути и упали на берег рождений
В жажде безумной испробовать жребий вещественной жизни.
Ныне, богини, молю — уймите порыв мой тревожный!
Полными смысла рассказами мудрых меня опьяните!
Да не сбивает с пути меня род человеков безбожный,
С дивной, священной стези, сияющей, полной плодами!
Музы, молю — из толпы многогрешного рода людского 15
Вечно влеките к священному свету скиталицу-душу!
Пусть тяжелит ее мед ваших сот, укрепляющий разум,
Душу, чья слава в одном — в чарующем ум благоречье. (пер. О. Смыки)
#Прокл

Сегодняшняя памятная дата - день основания Рима. И в этот день предлагаю вам эпиграмму поэта Лоллия Басса. Он жил на рубеже тысячелетий, - рановато для нашего периода, но все же познакомиться с ним стоит, тем более, что сам он в сущности уже человек поздней античности: римлянин, живший в Малой Азии, в Смирне, и писавший по-гречески. От него дошло около десятка эпиграмм в составе Палатинской антологии. Вот эта как раз посвящена основанию Рима:

Ἄρρηκτοι Μοιρῶν πυμάτην ἐσφράγισαν ὅρκοι
τῷ Φρυγὶ πὰρ βωμῷ τὴν Πριάμου θυσίην·
ἀλλὰ σοί, Αἰνεία, στόλος ἱερὸς Ἰταλὸν ἤδη
ὅρμον ἔχεν, πάτρης φροίμιον οὐρανίης.
ἐς καλὸν ὤλετο πύργος ὁ Τρώιος· ἦ γὰρ ἐν ὅπλοις (5)
ἠγέρθη κόσμου παντὸς ἄνασσα πόλις. (Anthologia Graeca 9, 236)

Мойр нерушимые клятвы скрепили последней печатью
Жертву, какую Приам нес на фригийский алтарь.
Только тебя, о Эней, вели уж в Италию судьбы,
Стала преддверьем она горней отчизны твоей.
Видно, ко благу погибли троянские стены. В сраженьях
Град небывалый воскрес, мира всего властелин. (перевод мой)

#эпиграммы #Палатинская_антология

Розы. Фреска виллы Ливии, Рим, I в. до н.э.

Сегодня познакомимся с весенним стихотворением поэта Тибериана. Он жил в III-IV вв., точнее ничего сказать нельзя. Под его именем дошло несколько стихотворений, а также предполагают, что он мог быть автором поэмы Pervigilium Veneris. Во всяком случае, некоторое сходство стиля в стихотворении «Ручей» прослеживается, и размер тот же – квадратный стих.
Как и в случае с весенней эпиграммой Павла Силенциария, которое я помещала несколько дней назад, это не столько зарисовка с натуры, сколько изображение locus amoenus – идеализированного уголка природы. Впрочем, литературная традиция не мешает живо представить, а может быть, и вспомнить такое место.

Amnis ibat inter arua ualle fusus frigida,
luce ridens calculorum, flore pictus herbido.
Caerulas superne laurus et uirecta myrtea
leniter motabat aura blandiente sibilo.
Subter autem molle gramen flore adulto creuerat:
et croco solum rubebat et lucebat liliis,
et nemus fragrabat omne uiolarum sub spiritu.
Inter ista dona ueris gemmeasque gratias
omnium regina odorum uel colorum Lucifer
auriflora praeminebat, flamma Diones, rosa.
Roscidum nemus rigebat inter uda gramina:
fonte crebro murmurabant hinc et inde riuuli,
antra muscus et uirentes intus hederae uinxerant,
qua fluenta labibunda guttis ibant lucidis.
Has per umbras omnis ales plus canora quam putes
cantibus uernis strepebat et susurris dulcibus.
Hic loquentis murmur amnis concinebat frondibus,
quis melos uocalis aurae musa Zephyri mouerat.
Sic euntem per uirecta pulchra odora et musica
ales amnis lucus aura flos et umbra iuuerat.

По долине, по поляне пробегал, звеня, ручей.
Затканный в цветы, смеялся искорками камешков.
Ветерок над ним, играя, ласково повеивал,
Темной лавра, светлой мирта шелестящий зеленью.
5 А кругом цвела цветами мурава зеленая,
И румянилась шафраном, и белела лилиями,
И фиалки ароматом наполняли рощицу.
А среди даров весенних, серебрящихся росой,
Всех дыханий благовонней, всех сияний царственней,
10 Роза, пламенник Дионы, возносила голову.
Стройно высились деревья над росистою травой,
Ручейки в траве журчали, пробиваясь там и тут,
И во мшистые пещеры, оплетенные плющом,
Просочась, точили влагу каплями хрустальными.
15 А по веткам пели птицы, пели звонче звонкого,
Вешнее сливая пенье с нежным воркованием.
Говор вод перекликался с шелестами зелени,
Нежным веяньем зефира сладостно колеблемой.
Зелень, свежесть, запах, пенье — рощи, струй, цветов и птиц —
20 Утомленного дорогой радовали путника. (пер. М. Гаспарова)

#Тибериан, #Латинская_антология #Pervigilium_Veneris

Воскрешение Лазаря. Мозаика равеннской базилики Сант-Аполлинаре-Нуово, VI в.

В православную Лазареву субботу почитаем гимн Романа Сладкопевца о воскрешении Лазаря. Не весь, конечно, только проимий и четыре икоса. Даже не знаю, вошло из него хоть что-то в современное богослужение, не вспомнила и не опознала. Тем не менее гимн интересный, прямо-таки увлекает. И, кажется, первый раз вижу утверждение, что Иисус был грамотен.

Ἐπέστης ἐν τῷ τάφῳ τοῦ Λαζάρου, Κύριε, (1)
καὶ τοῦτον τετραήμερον ἐκ νεκρῶν ἀνέστησας,
δεσμεύσας τὸν Ἅιδην, δυνατέ·
Μαρίας δὲ καὶ Μάρθας οἰκτείρας τὰ δάκρυα,
ἐβόας πρὸς αὐτάς· «Ἀναστήσεται, (5)
στήσεται λέγων· Σὺ εἶ ζωὴ καὶ ἀνάστασις.»
(1) Τὴν ταφὴν βλέποντες καὶ τοὺς ἐν τῇ ταφῇ κλαίομεν,
Τὴν ταφὴν βλέποντες καὶ τοὺς ἐν τῇ ταφῇ κλαίομεν,
ἀλλ’ οὐκ ὀφείλομεν· καὶ γὰρ οἴδαμεν πόθεν ἐξῆλθον
καὶ ποῦ πέλουσι νῦν καὶ τίς ἔχει αὐτούς.
Ἐξῆλθον μὲν τῆς προσκαίρου ζωῆς, ἀπαλλαγέντες τῶν πόνων αὐτῆς·
πέλουσι δὲ ἐν ἀναπαύσει, προσδοκῶντες τὴν θείαν φαῦσιν· (5)
ἔχει τούτους ὁ φιλάνθρωπος ἀποδύσας τὸ πρόσκαιρον ἔνδυμα,
ἵν’ ἐνδύσῃ αἰώνιον σῶμα.
Τί οὖν μάτην ὀδυρόμεθα;
Τί ἀπιστοῦμεν τῷ βοῶντι Χριστῷ·
«Ὁ πιστεύων μοι οὐκ ἀπόλλυται· (10)
κἂν γὰρ ἴδῃ φθοράν, ἀλλὰ μετὰ φθορὰν ἀναστήσεται,
στήσεται λέγων· Σὺ εἶ ζωὴ καὶ ἀνάστασις»;
(2) Ὁ πιστὸς πάντοτε ὅ τι ἂν βούλεται δύναται,
ἐπειδὴ κέκτηται τὴν τὰ πάντα ἰσχύουσαν πίστιν
δι’ ἧς παρὰ Χριστοῦ ἰσχύει ὃ ζητεῖ.
Ἡ πίστις γὰρ μέγα κτῆμά ἐστιν, ἣν ἔχων ἄνθρωπος πάντων κρατεῖ·
εἶχον αὐτὴν καὶ ἐκαυχῶντο Μαρία ὁμοῦ καὶ Μάρθα, (5)
καὶ ὡς εἶδον ἀσθενήσαντα τὸν πιστὸν ἀδελφὸν αὐτῶν Λάζαρον,
πρὸς τὸν πλάστην ἀπέστειλαν ταύτην,
«Σπεῦσον, λέγουσαι, δέσποτα·
ἴδε οὗτος ὃν φιλεῖς ἀσθενεῖ·
ἀλλὰ πρόφθασον καὶ σωθήσεται· (10)
ἐὰν γὰρ ἐπιφάνῃς τὸ πρόσωπόν σου, ἀναστήσεται,
στήσεται λέγων· Σὺ εἶ ζωὴ <καὶ ἀνάστασις.>»
(3) Ὑπὸ τῆς πίστεως τῶν γυναίων κληθείς, ἔρχεται
ὁ αὐτεπάγγελτος ἰατρὸς τῶν ψυχῶν καὶ σωμάτων
βοήσας παραυτὰ πρὸς τοὺς φίλους αὐτοῦ·
«Ἐγέρθητε, πορευθῶμεν ἡμεῖς ἐν Ἰουδαίᾳ οὗ ἦμέν ποτε·
ἐπιστολὴν γὰρ ἐδεξάμην ἣν ἡδέως ἀναγινώσκω· (5)
καὶ γὰρ πίστις ὑπηγόρευσε, καὶ ἐλπὶς ἀδιάπτωτος ἔγραψε,
καὶ ἀγάπη ἐσφράγισε ταύτην.
Τί δὲ κρύπτω τὰ φαινόμενα;
Μάρθα καὶ Μαρία πιστῶς
ἐδεήθη μου διὰ Λάζαρον (10)
ὅτι νῦν ἀρρωστεῖ· ἐὰν οὖν ἐπιστῶ, ἀναστήσεται,
στήσεται λέγων· Σὺ εἶ ζωὴ καὶ ἀνάστασις.»
(4) Ταῦτα φθεγξάμενος ὁ ἐπιστάμενος ἅπαντα
τὰ ἐνθυμήματα τότε ἔμεινε δύο ἡμέρας
ἐν τῷ τόπῳ οὗ ἦν, ὡς λέγει ἡ γραφή.
Παρέμεινεν ἵνα φανερωθῇ ἡ γνώμη τῶν ἀγαπώντων αὐτόν·
καὶ γὰρ ἠγάπων τὸν δεσπότην Μάρθα, Λάζαρος καὶ Μαρία, (5)
οὐ ποτὲ μὲν καὶ οὐκ ἄλλοτε, ἀλλὰ πάντοτε, <πάντες> προσμένοντες
ἐν ἀνέσεσι καὶ ἐν ἀνάγκαις.
Ὅθεν οὕτως τὴν διάθεσιν
πλέον αὔξουσαν θεωρῶν ὁ Χριστὸς
τὴν μὲν ἔσωσε, τὴν δὲ ἔστεψε· (10)
περὶ γὰρ τοῦ Λαζάρου εἰρήκει αὐταῖς· «Ἀναστήσεται,
στήσεται λέγων· Σὺ εἶ ζωὴ καὶ ἀνάστασις.» (Romanus Melodus, hymnus 26, pro + 1-4)

Встал при гробе Лазаря, Господи,
И его, четверодневного, из мертвых восставил,
Связав оковами Ад, о Могучий!
Сжалившись над слезами Марии и Марфы,
Возопил к нем: «Воскреснет,
Восстанет», - говоря. Ибо Ты Жизнь и Воскресение.

(1) Погребение видя, над теми, кто во гробе, мы плачем,
Но не должны плакать. Ибо знаем, откуда ушли они
И где пребывают ныне, и Кто ими обладает.
Ушли из жизни временной, удалившись от трудов ее,
Пребывают в покое, ожидая божественного света, (5)
Обладает ими Человеколюбец, совлекший временное одеяние,
Дабы облечься в вечное тело.
Что же мы всуе причитаем?
Что не верим Христу, взывающему:
«Верующий в Меня не погибнет, (10)
Даже если увидит тление, но по истлении воскреснет,
Восстанет, говоря: «Ибо Ты Жизнь и Воскресение».
#Роман_Сладкопевец

(2) Верный всегда, чего ни захочет, то сможет,
Ибо приобрел всемогущую веру,
Чрез которую от Христа получает, что ищет.
Ибо вера – великое стяжание, имея ее, человек владеет всем.
Имели ее и ликовали Мария вкупе с Марфой, (5)
И как увидели, что занемог верный брат их, Лазарь,
Творцу отправили такое послание:
«Поспеши, - говоря, - о Владыко!
Видишь: тот, кого Ты любишь, болен.
Но поспеши – и спасен будет. (10)
Ибо если явишь лик Свой, воскреснет,
Восстанет, говоря: «Ибо Ты Жизнь и Воскресение».

(3) Верою женщин призванный, грядет
Добровольный Целитель душ и телес,
Взывая при этом к друзьям Своим:
«Вставайте, отправимся в Иудею, где были некогда
Ибо получил Я письмо и читаю его с радостью, (5)
Ибо вера его продиктовала, а надежда неколебимо начертала,
И любовь запечатала печатью.
Что же Мне скрывать явное?
Марфа и Мария с верою
Попросили Меня о Лазаре, (10)
Ибо ныне он в недуге, но если Я приду, воскреснет,
Восстанет, говоря: «Ибо Ты Жизнь и Воскресение».

(4) Так сказав, ведающий все помышления
Оставался там еще два дня,
В том месте, где был, как гласит Писание.
Выжидал, что станет явным убеждение любящих Его,
Ибо любили Господа Марфа, Лазарь и Мария, (5)
Не от случая к случаю, но всегда, даже пребывая
В немощах и нуждах,
Видя таковое расположение
Все более возрастающим, Христос
Одну спас, другую увенчал (10)
Ибо о Лазаре изрек им: «Воскреснет,
Восстанет, говоря: “Ибо Ты Жизнь и Воскресение”» (перевод мой)
#Роман_Сладкопевец

Помазание Господа миром. Дионисий, фреска Ферапонтова монастыря, XV-XVI вв.

В Великую среду в Православной церкви вспоминается жена-блудница, помазавшая Господа миром, и в этот день вашему вниманию предлагается отрывок из «Пасхальной песни» Седулия. Его понимание этого эпизода показалось мне непривычным: обычно акцент делается на том, что эта женщина не пожалела для Христа драгоценного мира, хоть ее и оговорил Иуда, пожалевший о такой бесцельной трате, однако Иисус женщину похвалил. Думаю, что этим эпизодом оправдывалось много действительно бесцельных трат ради церковной роскоши. Однако Седулий делает акцент только на ее собственном покаянии: действие ее знаменовало раскаяние, и омывая ноги Иисуса, она омывала свою душу. Кстати, если задуматься, откуда и зачем у нее сосуд драгоценного мира, то это вполне понятно: он принадлежал ей и должен был пойти на ее умащения ради женской привлекательности, но она, раскаявшись, избавилась от него. На что потратилось миро, в данном случае неважно, важен отказ от прежнего образа жизни. А предзнаменование погребения Иисуса, как и идентификация самой женщины здесь отходит на второй план.

Post Dominus Pharisaea petens convivia cenae
Orantis dapibus sese inpertivit amici. 65
Tunc mulier, quam fama nocens et plurima vitae
Mordebant delicta suae, clementia supplex
Conruit amplectens vestigia, quaeque profusis
Inrigat incumbens lacrimis, et crine soluto
Nec tergere sacras nec cessat lambere plantas 70
Unguento flagrante fovens, sententia donec
Lata Dei, quem ferre manum non paenitet umquam,
Si nos paeniteat veterem quaesisse ruinam,
'Vade, fides, mulier, tua te salvavit ab omni'
Dixisset', quodcumque mali gessisse videris: 75
Utere pace mea'. magna est medicina fateri
Quod nocet abscondi, quoniam sua vulnera nutrit
Qui tegit et plagam trepidat nudare medenti.
En polluta diu, modicum purgata recessit
Per gemitum propriique lavans in gurgite fletus, 80
Munda suis lacrimis redit et detersa capillis. (Sedulius. Carmen paschale, 4, 64-80)

После Господь, на званый обед фарисейский явившись,
Друга уважив мольбу, в нем также принял участье. 65
Женщина тотчас к нему, от молвы претерпевшая много
И от своих же грехов душой страдавшая, в ноги
Бросилась, их обняла и, власы распустив, отирала,
И орошала слезами, припав, и долго недвижно
Так оставалась, целуя святые стопы, поливая 70
Благоухающим миром, в приливе любви. И изрек Он
Слово, которое мы без раскаянья здесь начертаем,
Хоть бы и каялись мы в стремлении к древним руинам:
«Крепкая вера твоя, о жена, тебя оправдала, -
Так Он сказал, - забудь же все зло, совершенное в жизни,
В мире Моем пребывай!» - великое это лекарство: 75
В тайном признаться грехе, ибо тот свои язвы питает,
Кто укрывает его, боясь пред врачом обнажиться.
Тотчас омылась она от грязи своей застарелой,
И отошла, очистившись собственным стоном и плачем, 80
И возвратилась, омывшись слезой, волосами отершись. (перевод мой)
#Седулий

Сошествие Христа во ад. Фреска константинопольского монастыря Хора, XIV в.