Сегодня познакомимся с отрывками из пасхального гимна (№ 20) Ефрема Сирина. Гимн довольно длинный, в нем излагается аллегорическая история спасения согрешившей царской невесты, избранного народа, Израиля и церкви.

1. Нисан – месяц победы,
Послан Победителем,
Славен победой в Египте,
Спас и вывел невесту Царскую,
Восколебал землю потоками
Рассыпал по ней цветы.
Свет молний засверкал,
Глас грома прогремел,
Горы пред Ним заскакали,
Благословен Вышний, вознесший отверженных.

11. В тот день отверз Египет
Тот агнец, прообраз попечения:
В заклании своем силу явил,
Мертвый, спас живых, -
Так же и Первородный в день заклания Своего
Отверз шеол, как Египет,
И мертвые, исходя, возвестили силу
Того Агнца, Кто закланием Своим
Вывел их из чрева шеола,
Слава Тебе, Избавитель!

12. Нисан облегчает бремя,
Гнетущее творение.
Снимает тяжесть с гор
И покров с родников.
Ибо жаром своим он растопил снег
И лед потоков;
Мир его усмиряет родники,
Пролагает пути среди вод -
Купцам на прибыток,
Слава, Господи, попечению Твоему! (перевод мой)
#Ефрем_Сирин

В Католической церкви сегодня один из двух дней памяти мученика Виктора Мавра (второй очень скоро, 14 мая). Он для нас примечателен тем, что в его честь, как и в честь двух других мучеников, Набора (Навора) и Феликса, написал гимн Амвросий Медиоланский. Гимн один на троих, а дни памяти разные, Набор и Феликс вспоминаются 12 июля. Но разделить гимн не получается, так что поставлю сегодня.
О мучениках известно немногое: они происходили из Мавритании, были солдатами и проходили службу на севере Италии, пострадали в самом начале IV в. в городе Laus Pompeia (ныне Лоди-Веккьо). При Амвросии мощи их были торжественно перенесены в Медиолан. Это было время повсеместного утверждения культа мучеников взамен старых языческих культов, так что перенос, видимо, был связан с желанием усилить в этом отношении Медиолан.
В честь св. Виктора было воздвигнуто несколько церквей, самая известная из которых – капелла Витторе Чиель-д-Оро («Золотое небо»), сохранившаяся доныне в комплексе базилики Сант-Амброджо. Из нее происходит и самый известный портрет Амвросия Медиоланского.

Victor Nabor Felix pii
Mediolani martyres,
solo hospites, Mauri genus
terris que nostris aduenae ,

torrens harena quos dedit 5
anhela solis aestibus ,
extrema terrae finium
exulque nostri nominis.

Suscepit hospites Padus
mercede magna sanguinis, 10
sancto repleuit spiritu
almae fides ecclesiae ,

et se coronauit trium
cruore sacro martyrum
castrisque raptos impiis 15
Christo sacrauit milites .

Profecit ad fidem labor
armis que docti bellicis
pro rege uitam ponere,
decere pro Christo pati, 20

non tela quaerunt ferrea ,
non arma Christi milites;
munitus armis ambulat
ueram fidem qui possidet.

Scutum uiro sua est fides 25
et mors triumphus, quem inuidens
nobis tyrannus ad oppidum
Laudense misit martyres.

Sed reddiderunt hostias;
rapti quadrigis corpora , 30
reuecti in ora principum
plaustri triumphalis modo. (Ambrosius Mediolanensis, hymni, 12/10).

Набор и Виктор с Феликсом —
Медиолана светочи,
Пришельцы мавританские,
Чужие, гости здешних мест.

Их родина — песок пустынь, 5
Палящим солнцем выжженный,
Земли пределы крайние,
Где наша речь неведома.

Усыновил пришельцев Пад,
Взяв цену крови страшную. 10
И даровала Дух Святой
Им вера Церкви-Матери.

Днесь Церковь обрела венец,
Святую мучеников кровь,
у силы вражьей их отняв, 15
причтя к Христовым воинам.

Им воинская выучка
И в вере стала помощью,
Но предпочли не за царя,
А за Христа на смерть пойти. 20

Не надо им ни дротиков,
Ни стрел, Христовым воинам,
Всегда во всеоружии
Ревнитель веры истинной.

Щитом послужит вера им, 25
Триумфом — смерть, которую
По умыслу тиранскому
В Лавденской веси встретили.

Но к нам вернулись мощи их,
Несомые квадригами, 30
Представ пред очи принцепсов,
Как в триумфальном шествии. (перевод мой)

#Амвросий_Медиоланский

День основания Константинополя, который поначалу официально назывался Новым Римом, отметим отрывком из «Экфрасиса Софии Константинопольской» Павла Силенциария. Правда, для него главный строитель Города не Константин, а Юстиниан, но не случайно же и позднейшая, мозаика, изображает их вместе. Сравнение Нового Рима со старым обнаруживает превосходство новой столицы.

Ἀλλὰ σύ μοι βασιλῆα φερέσβιον, ὄμπνια Ῥώμη, (145)
στέψον ἀκηρασίοισι χύδην καταειμένον ὕμνοις,
οὐχ ὅτι σὸν ζυγόδεσμον ἐφήρμοσεν ἔθνεσι γαίης,
οὐχ ὅτι σῶν ἐτάνυσσεν ὑπέρβια μέτρα θοώκων
τέλσα παρ’ ἐσχατόωντα κατ’ ὠκεανιτίδας ἀκτάς,
ἀλλ’ ὅτι σὸν περὶ πῆχυν ἀπείρονα νηὸν ἐγείρας (150)
Θυμβριάδος ποίησε φαεινοτέρην σε τεκούσης.
εἴξατέ μοι, Ῥώμης Καπετωλίδες, εἴξατε, φῆμαι·
τόσσον ἐμὸς βασιλεὺς ὑπερήλατο θάμβος ἐκεῖνο,
ὁππόσον εἰδώλοιο θεὸς μέγας ἐστὶν ἀρείων.
ἔνθεν ἐγὼν ἐθέλω σε μελιφθόγγοισι χορείαις, (155)
χρυσοχίτων Ἀνθοῦσα, τεὸν σκηπτοῦχον ἀείδειν.
καὶ γὰρ ἄναξ οὐ μοῦνον ἐν ἔντεσι χεῖρα κορύσσων
ῥινοτόρωι δούλωσεν ἀπείρονα βάρβαρον αἰχμῆι,
ὄφρα τεοῖς ἀδμῆτα λόφον κλίνειε λεπάδνοις
καὶ θέμιδος πτήξειε τεῆς ζυγόν· ἀλλὰ καὶ αὐτὸς (Paulus Silentiarius, Descriptio Sophiae)

Ты же царя мне восславь, благодетеля, Рим освященный, 145
Чистыми гимнами ныне воспой его труд градодержный,
Но не за то, что правый закон принес он народам,
И не за то, что твои широко раздвинул границы,
Вплоть до последних пределов земных и брегов океанских, —
Нет, но за то, что, воздвигнув в тебе сей храм величайший, 150
Матери Тибрской твоей тебя соделал прекрасней.
Так уступи же теперь, уступи, Капитолия слава!
Столь же превыше мой царь твоих чудес именитых,
Сколько Господь бессильного идола выше и лучше.
Вот почему сладкозвучно воспеть тебя призываю, 155
Град златоризный, хвалу вознося твоему скиптродержцу.
Вождь наш могучей рукой, облеченной крепким оружьем,
Варваров тьмы поразил, копьем их мощным смиряя,
Чтоб под твое склонили ярмо упрямую выю,
И понесли, присмирев, на себе твое правосудье. (перевод мой)

Императоры Константин и Юстиниан приносят в дар Богородице Город и Храм. Мозаика Софии Константинопольской, X в.

Питер Пауль Рубенс. Св. Домитилла с мчч. Нереем и Ахиллеем. 1608 г.

Память мучеников Нерея и Ахиллея мы отметили год назад эпиграммой папы Дамаса, вот этой:
https://www.tg-me.com/lateantiquity/611
Второй эпиграммы на этот сюжет у него нет, но поделюсь соображениями, которые мне пришли в голову не далее, как вчера. Я и в прошлый раз отмечала подозрительную мифологичность имен этих мучеников, а тут в процессе написания комментария к Оппиану поняла: мученика, видимо, звали не Нерей, а Нирей. А это совсем другой персонаж. Нерей – морской старец, отец нереид. А Нирей – один из участников троянской войны, вот что о нем говорит Гомер:

Νιρεὺς αὖ Σύμηθεν ἄγε τρεῖς νῆας ἐΐσας
Νιρεὺς Ἀγλαΐης υἱὸς Χαρόποιό τ᾽ ἄνακτος
Νιρεύς, ὃς κάλλιστος ἀνὴρ ὑπὸ Ἴλιον ἦλθε
τῶν ἄλλων Δαναῶν μετ᾽ ἀμύμονα Πηλεΐωνα (Homerus, Ilias, 2, 671-674)

Вслед их Нирей устремлялся с тремя кораблями из Сима,
Юный Нирей, от Харопа царя и Аглаи рожденный;
Оный Нирей, что с сынами данаев пришел к Илиону,
Смертный, прекраснейший всех, после дивного мужа Пелида (пер. Н. Гнедича)

Т.е. в пару Нирея с Ахиллом (Пелидом) поставил уже Гомер. А что же мученики? Тут два варианта.

1) Легенда гласит, что они были слугами мученицы Домитиллы, племянницы императора Домициана (дочери его сестры). Ее память, кстати, тоже сегодня. Она была женой Тита Флавия Клемента (Климента), которого иногда смешивают с епископом Климентом Римским. Что в I в. христиане были в кругах высшей знати, не слишком правдоподобно. Но при Домициане была внутриполитическая борьба, в процессе которой пострадали многие представители элиты, а христианизирующая легенда возникла позднее. Если тут искать зерно правды, то теоретически может быть, что Нирей и Ахиллей были рабами какого-то знатного человека, и имена им дал хозяин, причем сразу парные. За что могли быть даны такие имена? – За красоту. Два красавца-раба с мифологическими именами, претерпевшие мучение за Христа.
2) Рядом захороненных мучеников поставили в пару уже в процессе утверждения христианского культа, и то, что им дали мифологические имена, было своего рода «перекодировкой» этих имен. Такое тоже возможно.
Короче говоря, выбирайте, что больше нравится. Но это моя рабочая гипотеза, не более того.

Причащение апостолов. Дискос из Рихи. Сирия, VI в. Дамбартон-Окс, США

Сирийская поэзия – силлабическая, с равным количеством слогов в стихе. Излюбленный размер Ефрема Сирина – семисложник. И, как можно понять, греческие переводчики это неплохо чувствовали и могли вполне успешно передавать на своем языке. Вот, например, есть у Ефрема Сирина слово о священстве, и есть его аналог на греческом, приписываемый Иоанну Златоусту, но ему не принадлежащий (7-е слово о священстве). Посмотрела этот текст, пока только греческий, сирийский еще не искала, и вижу, что, по крайней мере, в начале его семисложник сохранен. Перевела начальный отрывок, разделив прозаический текст на семисложные стихи и сохранив это в переводе.

Ὦ θαῦμα παράδοξον!
ὦ δύναμις ἄῤῥητος!
ὦ φρικτὸν μυστήριον
τὸ τῆς ἱερωσύνης·
νοερὰ καὶ ἁγία,
σεμνὴ καὶ ἀμώμητος,
ἣν Χριστὸς τοῖς ἀξίοις
ἐλθὼν ἐδωρήσατο.
Προσπίπτω καὶ δέομαι
δάκρυσι καὶ στεναγμοῖς,
ἵνα ἐσοπτρίσωμαι
εἰς τοῦτον τὸν θησαυρὸν (10)
τῆς ἱερωσύνης, τοῖς
αὐτὸν φυλάττουσιν
ἀξίως καὶ ὁσίως.
Θυρεὸς γάρ ἐστι
λαμπρὸς καὶ ἀνείκαστος,
καὶ πύργος ἀσάλευτος,
τεῖχος ἀδιαίρετον·
θεμέλιος γάρ ἐστιν
ἑδραῖος ἀπὸ γῆς
μέχρι τῆς οὐρανίου
ἁψίδος ἐγγίζουσα. (Ephraem Syrus / Ps. Iohannes Chrysostomus, De sacerdotio, 1

О чудо престранное!
Сила несказанная!
О страшное таинство
Священнослужения
Умное и святое,
Честно и безупречно,
То, что Христос достойным
Сойдя с небес, даровал
Припадаю с мольбою
В слезах и стенаниях,
Чтоб узреть, как в зеркале
Оное сокровище
Священнослужения
В исполняющих его
Достойно и священно.
Не что иное, как щит,
Светлый и несравненный,
Башня незыблемая,
Стена нерушимая.
Это основание
Надежное, от земли,
Вплоть до самой небесной
Тверди восстающее. (перевод мой)

#Ефрем_Сирин, #Иоанн_Златоуст

Вернусь к тому, о чем уже говорила. Ставила не так давно отрывок из «Кинегетики» Оппиана с рассказом о лошадях. https://www.tg-me.com/lateantiquity/910
И было там перечисление пород длиной в три строчки:

Кони Тиррена, Сицилии, Крита, Мазика, Ахайи,
Каппадокийские, скифские, мавры, магнеты, эпеи,
Кони Армении, Ливии, Фракии, кони Эремба.

Сейчас писала комментарий к этому отрывку и пришлось с каждой породой разбираться. Так что делюсь.
Лошади в античном мире были в основном небольшими, в 15 ладоней – т.е. чуть более полутора метров в холке (современные имеют средний рост в 16 ладоней). Были распространены два типа: лошади с массивным телом, маленькой головой и тонкими ногами (таков конь Марка Аврелия), и, с другой стороны, более сухие, поджарые (как конь мальчика с мыса Артемисион). Если смотреть перечень Оппиана, то:
Тирренскими называются лошади из Этрурии.
Сицилийские лошади – знаменитая порода, известная быстротой. Грамматик Аристофан Византийский, собравший сведения о разных породах лошадей, пишет, что они горячи и азартны, а также любят воду.
Мазикские лошади названы по североафриканскому племени мазиков
Ахейские (пелопоннесские) лошади известны еще с гомеровских времен. Гомер говорит о аргосских и элидских лошадях. Элидские лошади назывались также эпейскими, и здесь тоже упомянуты.
Каппадокийские лошади были сходны с другими малоазийскими: армянскими, фригийскими. Армянские, cогласно Аристофану Византийскому, отличались большим ростом, крупным, тяжелым телом. А еще были χρεμετιστικοί – даже не знаю, как перевести: часто ржущие, громко ржущие – русский язык тут точных синонимов не дает.
Маврусийские лошади привозились из Северной Африки.
Скифские лошадки были невелики и неказисты, но выносливы.
Магнесийские лошади – скорее всего из Магнесии фессалийской, упоминаются еще у Пиндара. К фессалийской же породе принадлежал знаменитый Букефал, конь Александра Македонского. Кстати, известно, что Александр коня берег, в битвы предпочитал брать других, а когда Букефала не стало, назвал в честь него город.
Ливийские (киренские) лошади знамениты победами на состязаниях и тоже упоминаются у Пиндара. При этом Аристофан Византийский сообщает, что они были довольно невзрачны, но хороши для бега. Фракийских лошадей Гомер называет «быстрыми, как птицы». Из Фракии были и белоснежные кони Реса из 10-й песни «Илиады».
Эрембские лошади происходили из Северной Африки, названы по племени эрембов, упоминаемому у Гомера. Иначе их называли троглодитскими.
Вот так наполняется смыслом сухое перечисление.
#Оппианы, #Кинегетика

Лошадь. Мозаика из музея Сен-Ромен-ан-Галь (Франция), III-IV вв.

В античном мире умели любить животных, поэтому увековеченные изображения домашних любимцев, посвященные им стихи – не такая уж редкость (тут можно вспомнить и катулловского воробья, хотя не он в том стихотворении главный предмет, и марциаловскую собачку Иссу, и стациевского попугая). В продолжение лошадиной темы поставлю краткую, но горестную эпитафию чьей-то любимой лошади по кличке Спевдуса («Спешащая»), происходившей из пустынь Гетулии (так называлась близкая к Сахаре область, которая сейчас разделена между Марокко, Алжиром и Тунисом).

Gaetula harena prosata,
Gaetulo equino consita,
cursando flabris compara,
aetate abacta uirgini
Speudusa Lethen incolis (Carmina Latina epigraphica, 218)

В песках гетульских зачата,
Млеком гетульским вспоена,
Как ветер, в беге быстрая,
Едва расцвет увидев свой,
Спевдуса, воды Леты пьешь. (перевод мой)
#эпиграммы

Суд Париса. Мозаика из Кастулона (Испания, Линарес), III-IV вв.

Сегодня предлагаю вашему вниманию отрывок из небольшой поэмы Коллуфа «Похищение Елены». Мы уже знакомились с этим автором и с этим произведением. Сегодняшний фрагмент посвящен популярнейшему сюжету, распространенному не только в литературе, но и в изобразительном искусстве: суду Париса. Думаю, что нет нужды объяснять, в чем там дело, почему богини явились на суд к пастуху, и во что это вылилось. Можно только отметить, что у Коллуфа, несомненно, знакомого и с традициями изобразительного искусства, суд весьма целомудренный: у него даже Афродита не обнажается, а лишь раздвигает складки на груди.

ὣς ὁ μὲν ὑψορόφοιο φυτῶν ὑπένερθε καλύπτρης
τηλόθεν Ἑρμάωνα διάκτορον εἶδε λιγαίνων.
δειμαίνων δ’ ἀνόρουσε, θεῶν δ’ ἀλέεινεν ὀπωπήν·
καὶ χορὸν εὐκελάδων δονάκων ἐπὶ φηγὸν ἐρείσας (125)
μήπω πολλὰ καμοῦσαν ἑὴν ἀνέκοπτεν ἀοιδήν.
τοῖα δὲ δειμαίνοντα προσέννεπε θέσκελος Ἑρμῆς·
γαῦλον ἀπορρίψας καὶ πώεα καλὰ μεθήσας
δεῦρο θεμιστεύσειας ἐπουρανίῃσι δικάζων·
δεῦρο διακρίνων προφερέστερον εἶδος ὀπωπῆς (130)
φαιδροτέρῃ τόδε μῆλον, ἐπήρατον ἔρνος, ὀπάσσαις.
τοῖον ἀνηΰτησεν· ὁ δ’ ἤπιον ὄμμα τανύσσας
ἦκα διακρίνειν πειρήσατο κάλλος ἑκάστης.
δέρκετο μὲν γλαυκῶν βλεφάρων σέλας, ἔδρακε δειρὴν
χρυσῷ δαιδαλέην, ἐφράσσατο κόσμον ἑκάστης 1 (135)
καὶ πτέρνης μετόπισθε καὶ αὐτῶν ἴχνια ταρσῶν.
χειρῶν μειδιόωντα δίκης προπάροιθεν ἑλοῦσα
τοῖον Ἀλεξάνδρῳ μυθήσατο μῦθον Ἀθήνη·
δεῦρο, τέκος Πριάμοιο, Διὸς παράκοιτιν ἐάσας
καὶ θαλάμων βασίλειαν ἀτιμήσας Ἀφροδίτην (140)
ἠνορέης ἐπίκουρον ἐπαινήσειας Ἀθήνην.
φασί σε κοιρανέειν καὶ Τρώιον ἄστυ φυλάσσειν·
δεῦρό σε τειρομένοισι σαόπτολιν ἀνδράσι θήσω,
μή ποτέ σοι βαρύμηνις ἐπιβρίσειεν Ἐνυώ.
πείθεο, καὶ πολέμους τε καὶ ἠνορέην σε διδάξω. (145)
ὣς ἡ μὲν πολύμητις ἀνηΰτησεν Ἀθήνη.
τοῖα δ’ ὑποβλήδην λευκώλενος ἔννεπεν Ἥρη·
εἴ με διακρίνων προφερέστερον ἔρνος ὀπάσσῃς,
πάσης ἡμετέρης Ἀσίης ἡγήτορα θήσω.
ἔργα μόθων ἀθέριζε· τί γὰρ πολέμων βασιλῆι; (150)
κοίρανος ἰφθίμοισι καὶ ἀπτολέμοισι κελεύει.
οὐκ αἰεὶ θεράποντες ἀριστεύουσιν Ἀθήνης·
ὠκύμοροι θνῄσκουσιν ὑποδρηστῆρες Ἐνυοῦς.
τοίην κοιρανίην πρωτόθρονος ὤπασεν Ἥρη.
ἡ δ’ ἑανὸν βαθύκολπον, ἐς ἠέρα γυμνώσασα (155)
κόλπον, ἀνῃώρησε καὶ οὐκ ᾐδέσσατο Κύπρις.
χειρὶ δ’ ἐλαφρίζουσα μελίφρονα δεσμὸν ἐρώτων
στῆθος ἅπαν γύμνωσε καὶ οὐκ ἐμνήσατο μαζῶν.
τοῖα δὲ μειδιόωσα προσέννεπε μηλοβοτῆρα·
δέξο με καὶ πολέμων ἐπιλήθεο, δέχνυσο μορφὴν (160)
ἡμετέρην καὶ σκῆπτρα καὶ Ἀσίδα κάλλιπε γαῖαν.
ἔργα μόθων οὐκ οἶδα· τί γὰρ σακέων Ἀφροδίτῃ;
ἀγλαΐῃ πολὺ μᾶλλον ἀριστεύουσι γυναῖκες.
ἀντὶ μὲν ἠνορέης ἐρατὴν παράκοιτιν ὀπάσσω,
ἀντὶ δὲ κοιρανίης Ἑλένης ἐπιβήσεο λέκτρων· (165)
νυμφίον ἀθρήσει σε μετὰ Τροίην Λακεδαίμων.
οὔπω μῦθος ἔληγεν, ὁ δ’ ἀγλαὸν ὤπασε μῆλον,
ἀγλαΐης ἀνάθημα, μέγα κτέρας Ἀφρογενείῃ,
φυταλιὴν πολέμοιο, κακὴν πολέμοιο γενέθλην. (Colluthus, Raptio Helenae, 123-169)
#Коллуф