А вот и рассказ о том, как Дорофея наказали за его отлучку с поста. В тексте лакуны, но смысл в целом восстанавливается. Напомню, что «примикерий» здесь «начальник стражи», а «остиарий» - привратник.
Χρηστὸς ἐπῆλθε φέρων .[ 9 ].ἐς πατέρ[α σφόν. ] (110)
μειδιόων ἐπ’ ἐμεῖο κατη[γορέων προ]σ̣έ̣ε̣ι̣π̣εν·
‘τίπτε δέ τοι θυρέην λιπὼν [ἧσ’ ἀπ]ὸ̣ τῆλ̣’ [ἀλε]είνων;’
ὣς ἔφατ’· αὐτὰρ ἐγὼ κατόπι[σ{}θ]’ οὐδ’ ἐ[ν τ]οίο<ι>ς σε
ἔτλην ἔσαντα ἰδεῖν ἐν ἑκάσ[τοις τ]οῖς ἐπ[έ]εσσιν,
οἷς πατέρι προσέειπα μάλ’ ἀ[σάμενος κατὰ θυμ]όν. (115)
ἱστήκειν λώβης τε κα[ὶ] α̣ἴσχε̣[ο]ς ἐνδύμ[ατ’ αἰσ]χρῶς.
ἀλλ’ οἷον τόδ’ ἔειπα· ‘τολ̣[..].. ο[..] τ̣ῆλε θ̣υ̣ρ̣[άων]
πωλεύμην’· ὁ δέ μ’ αὐτίκ’ ἀμείβετο κερτομ[έων περ·]
‘οὔτι σέ γε προπάροιθε δόμου στείχοντα θύρ̣[ῃσιν]
ἐφρασάμην· τί ψεῦδος ..[ 6 ].εισαλ̣[ .’] (120)
[το]ιάδ’ ἐμοὶ προσέειπ[εν· ἐγὼ δ’ ἐν]όησα τ̣[άχιστα]
[ὅτ]τι παρὲξ ὀλίγοιο .[ ]..[]
κα[ὶ προσ]αμειβόμενος φάμην· ‘δείσαντος ὁμοκλὴν
ἀμβ[ρο]σ̣ίοιο θεοῖο τόθι προπάροιθε θυράων,
μικρ̣[ὸν] παρσκευάσασθαι ἀπέστιχον ἐς μυχὸν ἄντρου.’ (125)
αὐτί̣[κα] μειδιόων κέλεεν πριμικῆρα καλεῖσθαι
ἐξ[ειπ]ών τινα φῶτα παρεσταότων πρὸ δόμοιο.
ᾤχ[ετο] δ’ ὡς ξυνέηκε θεοῦ ὄπα φωνήσαντος
αὐτί[κ]α Γαβριὴλ ἵν’ ἐκέκλετο κύδιμον ἄνδρα
ἴφθιμον ἀγγέλεων. τῷ δὲ Χρηστὸς προσέειπεν· (130)
‘ὀστιάρ<ιο>ν σίγνοισι βαλὼν πληγῇσι δάμασσον,
ὃς θυ[ρέη]ν κατέλειπεν ἀτασθαλίῃσι πιθήσας,
ο̣ὐ̣δ̣’ [ἄλεγεν] λώβης τε καὶ αἴσχεος ἄμμ’ ἐσορεύων,
ὃ̣[ς τὴν] ὑψίστοιο δόμον κατέλειπεν ἐρήμην·
κ̣[αὶ γὰρ ἐ]φ’ ἡμέας αὐτὸς ἐπαυγάζει θεὸς ἁγνός, (135)
.[ 6 ]υ χαλεποῖο καὶ αἰδήλοιο βροτοῖο.’
[χωομένου] δ’ ἄσβεστον ἐπὶ βλεφάροις κέχυτ’ ἀχλὺς
ἀ̣[χνυμένο]υ, μένεος δὲ μέγα φρένες ἀμφιμέλαιναι
π̣[ίμπλ]α̣ν̣τ̣[’, ὄσ]σε δέ οἱ πυρὶ λαμπετόωντι ἐΐκτην.
[ἔστη] δ’ ὥσ[τε] λέων κραδίην γναθμοῖσι τανύσσας (140)
[θήγ]ω̣ν λευκὸν ὀδόντ’, ἅμ’ ἐκέκλετο μ’ ἐμβαλέεσθαι
α[ὐτ]ί̣κ̣α̣ ἠ̣δὲ καὶ αὐτὸς ἅμ’ ἕσπετο ἰσόθεος φώς.
ἐλθό̣ν̣των δ’ ἄντροιο ἐπ’ ἀμβροσίοιο κέλευσεν
βαίν[ε]ι̣ν ἀμφ’ ἐ̣μὲ φῶτας ἐπὶ στιχίον δύο δύω.
μάσ̣[τι]ξαν̣ δ’ ἄ̣ρ̣’ ἐκεῖνοι ἀρηρότες, ἐκ δέ μοι αἷμα (145)
β̣[λύζ’ ε]ἰς δῶ[μα πέδονδ]ε καὶ ἐμπίμπλητο ἀταρπός.
[].[ ]..ξ.[ ].π’ ἐξήμοιβον ἀλιτάων
ωνο̣[ 10 ]ν ῥεχθὲν δέ τε νήπιος ἔγνων.
ἀλγήσ̣[ας δ’ ὑπέμεινα] τόδε πλέον ἐμμενὲς αἰεί.
μάστι[ξαν δ’ ἑτέρω]σε, πέλεν δέ μοι αἱματόεις χρώς, (150)
σ̣άρ̣κε̣[ς δὲ φθινύθ]εσκον ἐερμέναι, ὀστέα δ’ οἶα
φαίνο̣[ντο προπάρ]οιθε, λύθεν δέ μοι ἅψεα πάντα.
κ̣τ̣[υ]π̣[ηθε]ί̣ς τ̣’ ἐ̣[τρά]π̣ην, οὐδ’ ἐστάμεν ὀρθὸς ἀνέτλην. (Visio Dorothei, 110-153)
#Видение_Дорофея
#мученики
Χρηστὸς ἐπῆλθε φέρων .[ 9 ].ἐς πατέρ[α σφόν. ] (110)
μειδιόων ἐπ’ ἐμεῖο κατη[γορέων προ]σ̣έ̣ε̣ι̣π̣εν·
‘τίπτε δέ τοι θυρέην λιπὼν [ἧσ’ ἀπ]ὸ̣ τῆλ̣’ [ἀλε]είνων;’
ὣς ἔφατ’· αὐτὰρ ἐγὼ κατόπι[σ{}θ]’ οὐδ’ ἐ[ν τ]οίο<ι>ς σε
ἔτλην ἔσαντα ἰδεῖν ἐν ἑκάσ[τοις τ]οῖς ἐπ[έ]εσσιν,
οἷς πατέρι προσέειπα μάλ’ ἀ[σάμενος κατὰ θυμ]όν. (115)
ἱστήκειν λώβης τε κα[ὶ] α̣ἴσχε̣[ο]ς ἐνδύμ[ατ’ αἰσ]χρῶς.
ἀλλ’ οἷον τόδ’ ἔειπα· ‘τολ̣[..].. ο[..] τ̣ῆλε θ̣υ̣ρ̣[άων]
πωλεύμην’· ὁ δέ μ’ αὐτίκ’ ἀμείβετο κερτομ[έων περ·]
‘οὔτι σέ γε προπάροιθε δόμου στείχοντα θύρ̣[ῃσιν]
ἐφρασάμην· τί ψεῦδος ..[ 6 ].εισαλ̣[ .’] (120)
[το]ιάδ’ ἐμοὶ προσέειπ[εν· ἐγὼ δ’ ἐν]όησα τ̣[άχιστα]
[ὅτ]τι παρὲξ ὀλίγοιο .[ ]..[]
κα[ὶ προσ]αμειβόμενος φάμην· ‘δείσαντος ὁμοκλὴν
ἀμβ[ρο]σ̣ίοιο θεοῖο τόθι προπάροιθε θυράων,
μικρ̣[ὸν] παρσκευάσασθαι ἀπέστιχον ἐς μυχὸν ἄντρου.’ (125)
αὐτί̣[κα] μειδιόων κέλεεν πριμικῆρα καλεῖσθαι
ἐξ[ειπ]ών τινα φῶτα παρεσταότων πρὸ δόμοιο.
ᾤχ[ετο] δ’ ὡς ξυνέηκε θεοῦ ὄπα φωνήσαντος
αὐτί[κ]α Γαβριὴλ ἵν’ ἐκέκλετο κύδιμον ἄνδρα
ἴφθιμον ἀγγέλεων. τῷ δὲ Χρηστὸς προσέειπεν· (130)
‘ὀστιάρ<ιο>ν σίγνοισι βαλὼν πληγῇσι δάμασσον,
ὃς θυ[ρέη]ν κατέλειπεν ἀτασθαλίῃσι πιθήσας,
ο̣ὐ̣δ̣’ [ἄλεγεν] λώβης τε καὶ αἴσχεος ἄμμ’ ἐσορεύων,
ὃ̣[ς τὴν] ὑψίστοιο δόμον κατέλειπεν ἐρήμην·
κ̣[αὶ γὰρ ἐ]φ’ ἡμέας αὐτὸς ἐπαυγάζει θεὸς ἁγνός, (135)
.[ 6 ]υ χαλεποῖο καὶ αἰδήλοιο βροτοῖο.’
[χωομένου] δ’ ἄσβεστον ἐπὶ βλεφάροις κέχυτ’ ἀχλὺς
ἀ̣[χνυμένο]υ, μένεος δὲ μέγα φρένες ἀμφιμέλαιναι
π̣[ίμπλ]α̣ν̣τ̣[’, ὄσ]σε δέ οἱ πυρὶ λαμπετόωντι ἐΐκτην.
[ἔστη] δ’ ὥσ[τε] λέων κραδίην γναθμοῖσι τανύσσας (140)
[θήγ]ω̣ν λευκὸν ὀδόντ’, ἅμ’ ἐκέκλετο μ’ ἐμβαλέεσθαι
α[ὐτ]ί̣κ̣α̣ ἠ̣δὲ καὶ αὐτὸς ἅμ’ ἕσπετο ἰσόθεος φώς.
ἐλθό̣ν̣των δ’ ἄντροιο ἐπ’ ἀμβροσίοιο κέλευσεν
βαίν[ε]ι̣ν ἀμφ’ ἐ̣μὲ φῶτας ἐπὶ στιχίον δύο δύω.
μάσ̣[τι]ξαν̣ δ’ ἄ̣ρ̣’ ἐκεῖνοι ἀρηρότες, ἐκ δέ μοι αἷμα (145)
β̣[λύζ’ ε]ἰς δῶ[μα πέδονδ]ε καὶ ἐμπίμπλητο ἀταρπός.
[].[ ]..ξ.[ ].π’ ἐξήμοιβον ἀλιτάων
ωνο̣[ 10 ]ν ῥεχθὲν δέ τε νήπιος ἔγνων.
ἀλγήσ̣[ας δ’ ὑπέμεινα] τόδε πλέον ἐμμενὲς αἰεί.
μάστι[ξαν δ’ ἑτέρω]σε, πέλεν δέ μοι αἱματόεις χρώς, (150)
σ̣άρ̣κε̣[ς δὲ φθινύθ]εσκον ἐερμέναι, ὀστέα δ’ οἶα
φαίνο̣[ντο προπάρ]οιθε, λύθεν δέ μοι ἅψεα πάντα.
κ̣τ̣[υ]π̣[ηθε]ί̣ς τ̣’ ἐ̣[τρά]π̣ην, οὐδ’ ἐστάμεν ὀρθὸς ἀνέτλην. (Visio Dorothei, 110-153)
#Видение_Дорофея
#мученики
И появился Христос, неся к Отцу… 110
Он, улыбаясь, меня обвинял и так говорил мне:
«Что ж ты оставил врата и от них совсем удалился?» —
Он говорил. А я никогда в таком положенье
Прежде не быв, взглянуть в лицо Ему не решался.
Из-за тех слов, что Отцу говорил я, душой ослепленный, 115
Так я стоял, облаченный в одежды стыда и потери.
Но сказал ему так: «Никогда далеко от дверей я
Не отлучался». А Он мне ответил, меня обличая:
«Разве до этого Я не тебя пред вратами заметил?
Что же ты лжешь? …. 120
Так говорил Он, ко мне обращаясь. И тут же подумал
Я, что за исключеньем немногого…
И ответствовал так я Ему: «Боясь нападенья,
Я от поста своего пред дверями бессмертного Бога
Лишь чуть-чуть отошел, вовнутрь чертога проникнув 125
Тотчас же Он, улыбаясь, к Себе примикерия вызвал,
Чрез одного из мужей иных, пред вратами стоявших.
И тогда появился, как голос Бога услышал,
Тотчас ушел Гавриил, муж приглашенный и славный,
Ангел могучий. И вот Христос к нему обратился 130
«Этого ты побей остиария, бросив в темницу
Он оставил свой пост у дверей, грехам покорившись.
Ни о вреде не подумав, ни капли стыда не имея,
Нас позабыв, он Всевышнего дом без охраны оставил.
А между тем всех нас святой наш Бог озаряет 135
… опасного смертного, злого.
Если он в гневе, покрыты глаза его тьмою навеки
Если скорбит он, душа его вся в кипучие страсти
Погружена, а очи его похожи на пламя».
Так Он стоял и подобен был льву со страшною пастью, 140
Что, оскаливши белые зубы, готов к нападенью.
Тотчас же подле Него очутился муж богоравный,
И, как пришли к амвросийной пещере, велел Он,
Чтобы мужи с обеих сторон подступили, по двое.
И бичевать меня стали они, все вместе, и тотчас 145
Хлынула кровь и окрасились ею и пол, и проходы,
… за грехи воздаянье,
Только тогда я, безумный, постиг, что прежде соделал,
И, хоть и чувствуя боль, терпел я беспрекословно.
Бить меня стали с другой стороны и окрасилась кожа 150
Кровью, и плоть моя таяла, даже и самые кости
Стали видны, и все сочлененья мои растворились.
Я под ударами гнулся и даже стоять был не в силах. (перевод мой
#Видение_Дорофея #мученики
Он, улыбаясь, меня обвинял и так говорил мне:
«Что ж ты оставил врата и от них совсем удалился?» —
Он говорил. А я никогда в таком положенье
Прежде не быв, взглянуть в лицо Ему не решался.
Из-за тех слов, что Отцу говорил я, душой ослепленный, 115
Так я стоял, облаченный в одежды стыда и потери.
Но сказал ему так: «Никогда далеко от дверей я
Не отлучался». А Он мне ответил, меня обличая:
«Разве до этого Я не тебя пред вратами заметил?
Что же ты лжешь? …. 120
Так говорил Он, ко мне обращаясь. И тут же подумал
Я, что за исключеньем немногого…
И ответствовал так я Ему: «Боясь нападенья,
Я от поста своего пред дверями бессмертного Бога
Лишь чуть-чуть отошел, вовнутрь чертога проникнув 125
Тотчас же Он, улыбаясь, к Себе примикерия вызвал,
Чрез одного из мужей иных, пред вратами стоявших.
И тогда появился, как голос Бога услышал,
Тотчас ушел Гавриил, муж приглашенный и славный,
Ангел могучий. И вот Христос к нему обратился 130
«Этого ты побей остиария, бросив в темницу
Он оставил свой пост у дверей, грехам покорившись.
Ни о вреде не подумав, ни капли стыда не имея,
Нас позабыв, он Всевышнего дом без охраны оставил.
А между тем всех нас святой наш Бог озаряет 135
… опасного смертного, злого.
Если он в гневе, покрыты глаза его тьмою навеки
Если скорбит он, душа его вся в кипучие страсти
Погружена, а очи его похожи на пламя».
Так Он стоял и подобен был льву со страшною пастью, 140
Что, оскаливши белые зубы, готов к нападенью.
Тотчас же подле Него очутился муж богоравный,
И, как пришли к амвросийной пещере, велел Он,
Чтобы мужи с обеих сторон подступили, по двое.
И бичевать меня стали они, все вместе, и тотчас 145
Хлынула кровь и окрасились ею и пол, и проходы,
… за грехи воздаянье,
Только тогда я, безумный, постиг, что прежде соделал,
И, хоть и чувствуя боль, терпел я беспрекословно.
Бить меня стали с другой стороны и окрасилась кожа 150
Кровью, и плоть моя таяла, даже и самые кости
Стали видны, и все сочлененья мои растворились.
Я под ударами гнулся и даже стоять был не в силах. (перевод мой
#Видение_Дорофея #мученики
Помните поэта Луксория, жившего в VI в в вандальской Африке? Среди его многочисленных зарисовок из жизни есть и портрет учителя с розгой. Отметим, что поэт осуждает гневливого учителя. Интересен размер стихотворения: это сапфический стих, но не в сапфической строфе, а сам по себе.
Sapphicum in grammaticum furiosum.
Carminum interpres meritique vatum,
Cum leves artem pueros docere
Diceris, vel te iuvenes magistrum
Audiant verbis veluti disertum,
5 Cur in horrendam furiam recedis.
Et manu et telo raperis cruentus?
Non es, in quantum furor hic probatur,
Dignus inter grammaticos vocari,
Sed malos inter sociari Orestas. (Anthologia Latina, 294)
О бешеном грамматике
Ты, знаток стихов и поэтов древних,
Что, кичась, детей обучаешь малых,
И кому юнцы, замирая, внемлют,
Словно ты в речах изощрен, наставник,
5 Почему, ответь, устрашая гневом,
Ты на руку скор и на бич, почтенный?
Видя этот гнев, поневоле скажешь:
Не грамматик ты, недостоин быть им,
Но причислен будь ты к Орестам буйным. (перевод М. Гаспарова)
#Луксорий #эпиграммы #Латинская_антология
Sapphicum in grammaticum furiosum.
Carminum interpres meritique vatum,
Cum leves artem pueros docere
Diceris, vel te iuvenes magistrum
Audiant verbis veluti disertum,
5 Cur in horrendam furiam recedis.
Et manu et telo raperis cruentus?
Non es, in quantum furor hic probatur,
Dignus inter grammaticos vocari,
Sed malos inter sociari Orestas. (Anthologia Latina, 294)
О бешеном грамматике
Ты, знаток стихов и поэтов древних,
Что, кичась, детей обучаешь малых,
И кому юнцы, замирая, внемлют,
Словно ты в речах изощрен, наставник,
5 Почему, ответь, устрашая гневом,
Ты на руку скор и на бич, почтенный?
Видя этот гнев, поневоле скажешь:
Не грамматик ты, недостоин быть им,
Но причислен будь ты к Орестам буйным. (перевод М. Гаспарова)
#Луксорий #эпиграммы #Латинская_антология
Вот и снова мы добрались до весны, и отметим ее начало вместе с Оппианом из Аназарба. Какие невзгоды переживают морские обитатели зимой, мы уже видели, а сегодня посмотрим, как поэт описывает весну, сравнивая ее приход с наступлением мира. Вообще постоянно проводимые параллели между миром природы и миром людей – замечательная особенность поэмы Оппиана.
ἀλλ’ ὁπότ’ ἀνθεμόεσσαι ἐπὶ χθονὸς εἴαρος ὧραι
πορφύρεον γελάσωσιν, ἀναπνεύσῃ δὲ θάλασσα
χείματος εὐδιόωσα γαληναίη τε γένηται (460)
ἤπια κυμαίνουσα, τότ’ ἰχθύες ἄλλοθεν ἄλλοι
πανσυδίῃ φοιτῶσι γεγηθότες ἐγγύθι γαίης.
ὡς δὲ πολυρραίσταο νέφος πολέμοιο φυγοῦσα
ὀλβίη ἀθανάτοισι φίλη πόλις, ἥν ῥά τε δηρὸν
δυσμενέων πάγχαλκος ἐπεπλήμμυρε θύελλα, (465)
ὀψὲ δ’ ἀπολλήξασα καὶ ἀμπνεύσασα μόθοιο
ἀσπασίως γάνυταί τε καὶ εἰρήνης καμάτοισι
τέρπεται ἁρπαλέοισι καὶ εὔδιος εἰλαπινάζει,
ἀνδρῶν τε πλήθουσα χοροιτυπίης τε γυναικῶν·
ὣς οἱ λευγαλέους τε πόνους καὶ φρῖκα θαλάσσης (470)
ἀσπασίως προφυγόντες, ὑπεὶρ ἅλα καγχαλόωντες,
θρώσκοντες θύνουσι χοροιτυπέουσιν ὁμοῖοι.
εἴαρι δὲ γλυκὺς οἶστρος ἀναγκαίης Ἀφροδίτης
καὶ γάμοι ἡβώωσι καὶ ἀλλήλων φιλότητες
πᾶσιν, ὅσοι γαῖάν τε φερέσβιον οἵ τ’ ἀνὰ κόλπους (475)
ἠέρος οἵ τ’ ἀνὰ πόντον ἐριβρύχην δονέονται. (Oppianus, Halieutica, 1, 458-475)
Но лишь вернется на землю пора весны цветоносной,
С ясной улыбкой свободно вздохнет спокойное море,
Сбросив оковы зимы, и настанет повсюду затишье 460
С ласковым плеском волны, тогда повсюду и рыбы
Вдруг появляются, у берегов игру затевая.
Так же, как если рассеялась туча угрозы военной,
Город счастливый тогда, любезный бессмертным, ликует,
Ибо утихла его сотрясавшая медная буря, 465
И наконец с завершеньем тревожной поры нестроений
Радостно он возвращается к мирным трудам и заботам
С жадным усердьем, и во благовременье праздник свершает,
И в хороводах мужчины и женщины вместе кружатся.
Так же, тяжелых невзгод и страха в бушующем море 470
Благополучно избегнув, в волнах ликуют и скачут
Рыбы и, будто бы в праздник, свои ведут хороводы.
Сладко весной испытать и властный призыв Афродиты,
Новые браки вершить, меж собой сочетаясь любовью,
Всем, кто на щедрой земле обитает, и в высях воздушных, 475
Кто населяет пучину немолчношумящего понта. (перевод мой)
ἀλλ’ ὁπότ’ ἀνθεμόεσσαι ἐπὶ χθονὸς εἴαρος ὧραι
πορφύρεον γελάσωσιν, ἀναπνεύσῃ δὲ θάλασσα
χείματος εὐδιόωσα γαληναίη τε γένηται (460)
ἤπια κυμαίνουσα, τότ’ ἰχθύες ἄλλοθεν ἄλλοι
πανσυδίῃ φοιτῶσι γεγηθότες ἐγγύθι γαίης.
ὡς δὲ πολυρραίσταο νέφος πολέμοιο φυγοῦσα
ὀλβίη ἀθανάτοισι φίλη πόλις, ἥν ῥά τε δηρὸν
δυσμενέων πάγχαλκος ἐπεπλήμμυρε θύελλα, (465)
ὀψὲ δ’ ἀπολλήξασα καὶ ἀμπνεύσασα μόθοιο
ἀσπασίως γάνυταί τε καὶ εἰρήνης καμάτοισι
τέρπεται ἁρπαλέοισι καὶ εὔδιος εἰλαπινάζει,
ἀνδρῶν τε πλήθουσα χοροιτυπίης τε γυναικῶν·
ὣς οἱ λευγαλέους τε πόνους καὶ φρῖκα θαλάσσης (470)
ἀσπασίως προφυγόντες, ὑπεὶρ ἅλα καγχαλόωντες,
θρώσκοντες θύνουσι χοροιτυπέουσιν ὁμοῖοι.
εἴαρι δὲ γλυκὺς οἶστρος ἀναγκαίης Ἀφροδίτης
καὶ γάμοι ἡβώωσι καὶ ἀλλήλων φιλότητες
πᾶσιν, ὅσοι γαῖάν τε φερέσβιον οἵ τ’ ἀνὰ κόλπους (475)
ἠέρος οἵ τ’ ἀνὰ πόντον ἐριβρύχην δονέονται. (Oppianus, Halieutica, 1, 458-475)
Но лишь вернется на землю пора весны цветоносной,
С ясной улыбкой свободно вздохнет спокойное море,
Сбросив оковы зимы, и настанет повсюду затишье 460
С ласковым плеском волны, тогда повсюду и рыбы
Вдруг появляются, у берегов игру затевая.
Так же, как если рассеялась туча угрозы военной,
Город счастливый тогда, любезный бессмертным, ликует,
Ибо утихла его сотрясавшая медная буря, 465
И наконец с завершеньем тревожной поры нестроений
Радостно он возвращается к мирным трудам и заботам
С жадным усердьем, и во благовременье праздник свершает,
И в хороводах мужчины и женщины вместе кружатся.
Так же, тяжелых невзгод и страха в бушующем море 470
Благополучно избегнув, в волнах ликуют и скачут
Рыбы и, будто бы в праздник, свои ведут хороводы.
Сладко весной испытать и властный призыв Афродиты,
Новые браки вершить, меж собой сочетаясь любовью,
Всем, кто на щедрой земле обитает, и в высях воздушных, 475
Кто населяет пучину немолчношумящего понта. (перевод мой)
Сегодня в Католической церкви празднуется память мучеников Эметерия и Хелидония Калагуррских. Это не самые известные святые, за пределы Испании их почитание, пожалуй, и не вышло, да и там они не в числе первых. Но им посвящено одно из стихотворений Пруденция, который, возможно, сам был уроженцем города Калагурры (Калаорры), и потому их знал. Время мученичества Эметерия и Хелидония неизвестно, насколько они реальны, тоже, но они принадлежат к разряду мучеников-воинов, в связи с обращением в христианство отказавшихся нести военную службу. Интересен размер стихотворения – квадратный стих, ритм которого и сейчас слышится на военных парадах.
Pulchra res ictum sub ense persecutoris pati,
nobilis per uulnus amplum porta iustis panditur,
lota mens in fonte rubro sede cordis exilit.
Nec rudem crudi laboris ante uitam duxerant
milites, quos ad perenne cingulum Christus uocat,
sueta uirtus bello et armis nunc fidei militat.
Caesaris uexilla linquunt, eligunt signum crucis
proque uentosis draconum, quos gerebant, palliis
praeferunt insigne lignum, quod draconem subdidit.
Vile censent expeditis ferre dextris spicula,
machinis murum ferire, castra fossis cingere,
inpias manus cruentis inquinare stragibus.
Forte tunc atrox secundos Istrahelis posteros
ductor aulae mundialis ire ad aram iusserat,
idolis litare nigris, esse Christi defugas.
Liberam succinta ferro pestis urgebat fidem;
illa uirgas et secures et bisulcas ungulas
ultro fortis expetebat Christi amore interrita.
Carcer inligata duris colla bacis inpedit,
barbaras forum per omne tortor exercet manus,
ueritas crimen putatur, uox fidelis plectitur.
Tunc et ense caesa uirtus triste percussit solum
et rogis ingesta maestis ore flammas sorbuit,
dulce tunc iustis cremari, dulce ferrum perpeti.
Hic duorum cara fratrum concalescunt pectora,
fida quos per omne tempus iunxerat sodalitas,
stant parati ferre, quidquid sors tulisset ultima,
seu foret praebenda ceruix ad bipennem publicam
uerberunt post uim crepantum, post catastas igneas,
siue pardis offerendum pectus aut leonibus.
'Nosne Christo procreati mammonae dicabimur
et dei formam gerentes seruiemus saeculo?
absit ut caelestis ignis se tenebris misceat.
Sit satis, quod capta primo uita sub chirografo
debitum persoluit omne functa rebus Caesaris,
tempus est deo rependi, quidquid est proprium dei.
Ite, signorum magistri, et uos, tribuni, absistite,
aureos auferte torques, sauciorum praemia!
clara nos hinc angelorum iam uocant stipendia.
Christus illic candidatis praesidet cohortibus
et throno regnans ab alto damnat infames deos
uosque, qui ridenda uobis monstra divos fingitis.' (Prudentius, Peristephanon, 1, 28-69)
... Дело славное – сраженным быть мечом гонителя!
Ран отверстья открывают нам врата небесные,
Дух в источнике багряном чисто омывается. 30
Нуждам не чужды солдатским были прежде воины,
Те, кого призвал Спаситель на служенье вечное,
Доблести, к войне привычной, бой духовный предстоит.
Стяги Цезаря оставив, избирают крестный знак,
И, привыкши лютых змеев видеть на полотнищах, 35
Древо им предпочитают, змея сокрушившее.
Не желают больше копья в длани доблестной носить,
Окружать канавой лагерь, стены бить таранами.
Обагрять убийством руки и резней неправою.
В те поры над всеми правил мира князь безжалостный. 40
Принуждал Израиль новый он ко алтарям идти,
Строй Христов покинув, черным идолам прислуживать.
Не стеснить свободу злобе, опоясанной мечом,
Не пугают веру крючья и секиры, и бичи,
Придает ей силу духа ко Христу влечение. 45
Брошенным в темницу шеи отягчает груз оков,
А на форуме мучитель в пытках упражняется,
Истину в вину вменяет, заграждает ей уста.
Усеченная железом, доблесть наземь рушится,
На костре печальном пламя пьют уста невинные, 50
Сладко в пламени погибнуть, сладко под мечом упасть.
Здесь огонь любви Христовой воспылал в сердцах святых,
Братьев двух, которых прежде связывало дружество.
И стоят они, готовы грудью встретить свой конец,
Будь то обоюдоострый меч, иль пытки пламенем 55
После долгих бичеваний плетью или прутьями,
Будь то львов и леопардов зубы, тело рвущие.
Pulchra res ictum sub ense persecutoris pati,
nobilis per uulnus amplum porta iustis panditur,
lota mens in fonte rubro sede cordis exilit.
Nec rudem crudi laboris ante uitam duxerant
milites, quos ad perenne cingulum Christus uocat,
sueta uirtus bello et armis nunc fidei militat.
Caesaris uexilla linquunt, eligunt signum crucis
proque uentosis draconum, quos gerebant, palliis
praeferunt insigne lignum, quod draconem subdidit.
Vile censent expeditis ferre dextris spicula,
machinis murum ferire, castra fossis cingere,
inpias manus cruentis inquinare stragibus.
Forte tunc atrox secundos Istrahelis posteros
ductor aulae mundialis ire ad aram iusserat,
idolis litare nigris, esse Christi defugas.
Liberam succinta ferro pestis urgebat fidem;
illa uirgas et secures et bisulcas ungulas
ultro fortis expetebat Christi amore interrita.
Carcer inligata duris colla bacis inpedit,
barbaras forum per omne tortor exercet manus,
ueritas crimen putatur, uox fidelis plectitur.
Tunc et ense caesa uirtus triste percussit solum
et rogis ingesta maestis ore flammas sorbuit,
dulce tunc iustis cremari, dulce ferrum perpeti.
Hic duorum cara fratrum concalescunt pectora,
fida quos per omne tempus iunxerat sodalitas,
stant parati ferre, quidquid sors tulisset ultima,
seu foret praebenda ceruix ad bipennem publicam
uerberunt post uim crepantum, post catastas igneas,
siue pardis offerendum pectus aut leonibus.
'Nosne Christo procreati mammonae dicabimur
et dei formam gerentes seruiemus saeculo?
absit ut caelestis ignis se tenebris misceat.
Sit satis, quod capta primo uita sub chirografo
debitum persoluit omne functa rebus Caesaris,
tempus est deo rependi, quidquid est proprium dei.
Ite, signorum magistri, et uos, tribuni, absistite,
aureos auferte torques, sauciorum praemia!
clara nos hinc angelorum iam uocant stipendia.
Christus illic candidatis praesidet cohortibus
et throno regnans ab alto damnat infames deos
uosque, qui ridenda uobis monstra divos fingitis.' (Prudentius, Peristephanon, 1, 28-69)
... Дело славное – сраженным быть мечом гонителя!
Ран отверстья открывают нам врата небесные,
Дух в источнике багряном чисто омывается. 30
Нуждам не чужды солдатским были прежде воины,
Те, кого призвал Спаситель на служенье вечное,
Доблести, к войне привычной, бой духовный предстоит.
Стяги Цезаря оставив, избирают крестный знак,
И, привыкши лютых змеев видеть на полотнищах, 35
Древо им предпочитают, змея сокрушившее.
Не желают больше копья в длани доблестной носить,
Окружать канавой лагерь, стены бить таранами.
Обагрять убийством руки и резней неправою.
В те поры над всеми правил мира князь безжалостный. 40
Принуждал Израиль новый он ко алтарям идти,
Строй Христов покинув, черным идолам прислуживать.
Не стеснить свободу злобе, опоясанной мечом,
Не пугают веру крючья и секиры, и бичи,
Придает ей силу духа ко Христу влечение. 45
Брошенным в темницу шеи отягчает груз оков,
А на форуме мучитель в пытках упражняется,
Истину в вину вменяет, заграждает ей уста.
Усеченная железом, доблесть наземь рушится,
На костре печальном пламя пьют уста невинные, 50
Сладко в пламени погибнуть, сладко под мечом упасть.
Здесь огонь любви Христовой воспылал в сердцах святых,
Братьев двух, которых прежде связывало дружество.
И стоят они, готовы грудью встретить свой конец,
Будь то обоюдоострый меч, иль пытки пламенем 55
После долгих бичеваний плетью или прутьями,
Будь то львов и леопардов зубы, тело рвущие.
«Нам ли рабствовать маммоне? Мы – Христа служители,
Образ Божий в сердце носим, дел мирских чуждаемся,
Да не будет огнь небесный смешан с дольним сумраком! 60
Хватит с нас того, что наших дней рукописание
Всех долгов хранит уплату цезаревых – Цезарю.
Время Богу воздавать, что Богу причитается.
Прочь ступайте вы, трибуны со знаменоносцами!
И награды унесите, те, что кровью дóбыты! 65
К службе ангельской высокой мы отныне призваны.
Там начальствует Христос над белыми когортами,
Высший трон Он занимает, судит мерзостных богов,
Да и вас, богами гнусных чудищ именующих». (перевод мой)
Образ Божий в сердце носим, дел мирских чуждаемся,
Да не будет огнь небесный смешан с дольним сумраком! 60
Хватит с нас того, что наших дней рукописание
Всех долгов хранит уплату цезаревых – Цезарю.
Время Богу воздавать, что Богу причитается.
Прочь ступайте вы, трибуны со знаменоносцами!
И награды унесите, те, что кровью дóбыты! 65
К службе ангельской высокой мы отныне призваны.
Там начальствует Христос над белыми когортами,
Высший трон Он занимает, судит мерзостных богов,
Да и вас, богами гнусных чудищ именующих». (перевод мой)
Рассказывая о весеннем нересте рыб, Оппиан из Аназарба описывает некий благодатный залив в Черном море, куда они массово приплывают. Предполагают, что речь идет об Азовском море (оно названо Амазонским заливом). Вот такая идиллическая картина рыбьего рая. Но пребывание в нем не вечно в силу погодных условий, и поэтому рыбам предстоит новый путь.
Εὖτ’ ἂν δ’ εἰαρινοῖο περιπλήθωσι γόνοιο (595)
ἰχθύες ὠοτόκοι, τοὶ μὲν κατὰ χῶρον ἕκαστοι
εὔκηλοι μίμνουσιν ἐνὶ σφετέροισι δόμοισι·
πολλοὶ δ’ ἀγρόμενοι ξυνὴν ὁδὸν ὁρμώωνται
Εὔξεινον μετὰ πόντον, ἵν’ αὐτόθι τέκνα τέκωνται.
κεῖνος γὰρ πάσης γλυκερώτερος Ἀμφιτρίτης (600)
κόλπος, ἀπειρεσίοισι καὶ εὐΰδροις ποταμοῖσιν
ἀρδόμενος, μαλακαὶ δὲ πολυψάμαθοί τ’ ἐπιωγαί·
ἐν δέ οἱ εὐφυέες τε νομαὶ καὶ ἀκύμονες ἀκταὶ
πέτραι τε γλαφυραὶ καὶ χηραμοὶ ἰλυόεντες
ἄκραι τε σκιεραὶ καὶ ὅσ’ ἰχθύσι φίλτατ’ ἔασιν· (605)
ἐν δέ οἱ οὔτε τι κῆτος ἀνάρσιον οὔτε τι πῆμα
ἐντρέφεται νεπόδεσσιν ὀλέθριον οὐδὲ μὲν ὅσσοι
δυσμενέες γεγάασιν ἐπ’ ἰχθύσι βαιοτέροισιν
ὁλκοὶ πουλυπόδων οὐδ’ ἀστακοὶ οὐδὲ πάγουροι·
παῦροι μὲν δελφῖνες, ἀκιδνότεροι δὲ καὶ αὐτοὶ (610)
κητείης γενεῆς καὶ ἀκήδεες ἐννεμέθονται.
τοὔνεκεν ἰχθύσι κεῖνο πέλει κεχαρισμένον ὕδωρ
ἐκπάγλως καὶ πολλὸν ἐπισπεύδουσι νέεσθαι.
στέλλονται δ’ ἅμα πάντες ὁμιλαδόν, ἄλλοθεν ἄλλος
εἰς ἓν ἀγειρόμενοι, μία δέ σφισι πᾶσι κέλευθος (615)
πομπή τε ῥιπή τε καὶ αὖ παλινόστιμος ὁρμή.
Θρηΐκιον δ’ ἀνύουσι Βοὸς Πόρον αἰολόφυλοι
ἑσμοὶ Βεβρυκίην τε παρὲξ ἅλα καὶ στόμα Πόντου
στεινὸν ἀμειβόμενοι δολιχὸν δρόμον Ἀμφιτρίτης.
ὡς δ’ ὅτ’ ἀπ’ Αἰθιόπων τε καὶ Αἰγύπτοιο ῥοάων (620)
ὑψιπετὴς γεράνων χορὸς ἔρχεται ἠεροφώνων,
Ἄτλαντος νιφόεντα πάγον καὶ χεῖμα φυγοῦσαι
Πυγμαίων τ’ ὀλιγοδρανέων ἀμενηνὰ γένεθλα·
τῇσι δ’ ἄρ’ ἱπταμένῃσι κατὰ στίχας εὐρέες ἑσμοὶ
ἠέρα τε σκιάουσι καὶ ἄλλυτον ὄγμον ἔχουσιν· (625)
ὣς τότε μυριόφυλοι ἁλὸς τέμνουσι φάλαγγες
Εὔξεινον μέγα κῦμα· περιπλήθει δὲ θάλασσα
πυκνὸν ὑποφρίσσουσα λατυσσομένη πτερύγεσσιν,
εἰσόκ’ ἐπειγόμενοι δολιχὸν στόλον ἀμπαύσωσι
καὶ τόκον. ἀλλ’ ὅτε μέτρα παραστείχῃσιν ὀπώρης, (630)
νόστου μιμνήσκονται, ἐπεὶ κρυερώτερον ἄλλων
χεῖμα κατασπέρχει κείνην ἅλα δινήεσσαν·
οὐ γὰρ τηλεβαθής, ῥέα δὲ στυφελίζετ’ ἀήταις,
οἵ μιν ἐπιρρήσσουσιν ὑπερφίαλοί τ’ ὀλοοί τε.
τοὔνεκ’ ἀλυσκάζοντες Ἀμαζονίης ἀπὸ λίμνης (635)
αὖτις ὁμοῦ τεκέεσσιν ὑποτροπάδην φορέονται,
κίδνανται δ’ ἀνὰ πόντον, ὅπῃ θρέψονται ἕκαστοι. (Oppianus, Halieutica, 1, 595-637)
Εὖτ’ ἂν δ’ εἰαρινοῖο περιπλήθωσι γόνοιο (595)
ἰχθύες ὠοτόκοι, τοὶ μὲν κατὰ χῶρον ἕκαστοι
εὔκηλοι μίμνουσιν ἐνὶ σφετέροισι δόμοισι·
πολλοὶ δ’ ἀγρόμενοι ξυνὴν ὁδὸν ὁρμώωνται
Εὔξεινον μετὰ πόντον, ἵν’ αὐτόθι τέκνα τέκωνται.
κεῖνος γὰρ πάσης γλυκερώτερος Ἀμφιτρίτης (600)
κόλπος, ἀπειρεσίοισι καὶ εὐΰδροις ποταμοῖσιν
ἀρδόμενος, μαλακαὶ δὲ πολυψάμαθοί τ’ ἐπιωγαί·
ἐν δέ οἱ εὐφυέες τε νομαὶ καὶ ἀκύμονες ἀκταὶ
πέτραι τε γλαφυραὶ καὶ χηραμοὶ ἰλυόεντες
ἄκραι τε σκιεραὶ καὶ ὅσ’ ἰχθύσι φίλτατ’ ἔασιν· (605)
ἐν δέ οἱ οὔτε τι κῆτος ἀνάρσιον οὔτε τι πῆμα
ἐντρέφεται νεπόδεσσιν ὀλέθριον οὐδὲ μὲν ὅσσοι
δυσμενέες γεγάασιν ἐπ’ ἰχθύσι βαιοτέροισιν
ὁλκοὶ πουλυπόδων οὐδ’ ἀστακοὶ οὐδὲ πάγουροι·
παῦροι μὲν δελφῖνες, ἀκιδνότεροι δὲ καὶ αὐτοὶ (610)
κητείης γενεῆς καὶ ἀκήδεες ἐννεμέθονται.
τοὔνεκεν ἰχθύσι κεῖνο πέλει κεχαρισμένον ὕδωρ
ἐκπάγλως καὶ πολλὸν ἐπισπεύδουσι νέεσθαι.
στέλλονται δ’ ἅμα πάντες ὁμιλαδόν, ἄλλοθεν ἄλλος
εἰς ἓν ἀγειρόμενοι, μία δέ σφισι πᾶσι κέλευθος (615)
πομπή τε ῥιπή τε καὶ αὖ παλινόστιμος ὁρμή.
Θρηΐκιον δ’ ἀνύουσι Βοὸς Πόρον αἰολόφυλοι
ἑσμοὶ Βεβρυκίην τε παρὲξ ἅλα καὶ στόμα Πόντου
στεινὸν ἀμειβόμενοι δολιχὸν δρόμον Ἀμφιτρίτης.
ὡς δ’ ὅτ’ ἀπ’ Αἰθιόπων τε καὶ Αἰγύπτοιο ῥοάων (620)
ὑψιπετὴς γεράνων χορὸς ἔρχεται ἠεροφώνων,
Ἄτλαντος νιφόεντα πάγον καὶ χεῖμα φυγοῦσαι
Πυγμαίων τ’ ὀλιγοδρανέων ἀμενηνὰ γένεθλα·
τῇσι δ’ ἄρ’ ἱπταμένῃσι κατὰ στίχας εὐρέες ἑσμοὶ
ἠέρα τε σκιάουσι καὶ ἄλλυτον ὄγμον ἔχουσιν· (625)
ὣς τότε μυριόφυλοι ἁλὸς τέμνουσι φάλαγγες
Εὔξεινον μέγα κῦμα· περιπλήθει δὲ θάλασσα
πυκνὸν ὑποφρίσσουσα λατυσσομένη πτερύγεσσιν,
εἰσόκ’ ἐπειγόμενοι δολιχὸν στόλον ἀμπαύσωσι
καὶ τόκον. ἀλλ’ ὅτε μέτρα παραστείχῃσιν ὀπώρης, (630)
νόστου μιμνήσκονται, ἐπεὶ κρυερώτερον ἄλλων
χεῖμα κατασπέρχει κείνην ἅλα δινήεσσαν·
οὐ γὰρ τηλεβαθής, ῥέα δὲ στυφελίζετ’ ἀήταις,
οἵ μιν ἐπιρρήσσουσιν ὑπερφίαλοί τ’ ὀλοοί τε.
τοὔνεκ’ ἀλυσκάζοντες Ἀμαζονίης ἀπὸ λίμνης (635)
αὖτις ὁμοῦ τεκέεσσιν ὑποτροπάδην φορέονται,
κίδνανται δ’ ἀνὰ πόντον, ὅπῃ θρέψονται ἕκαστοι. (Oppianus, Halieutica, 1, 595-637)
В пору весеннюю, нерест когда бывает у многих 595
Рыб икромечущих, часть остается на месте привычном
И никуда не спешит, но в своих домах пребывает,
Многие рыбы, однако, проходят общей дорогой
В Понт Эвксинский и там на свет потомство рождают.
Есть там залив, наилучший из всех морей Амфитриты. 600
Щедрою влагой питают его полноводные реки;
Бухты прекрасные с мягким песком там есть в изобилье,
Пастбища с сочной травой, берега со спокойным прибоем.
Полые скалы там есть и расселины с илом глубоким,
Горы тенистые, - все, что для рыб бывает желанно. 605
Нет ни враждебных чудовищ, и нет никакой там угрозы,
Страшной для племени рыбьего, нет и хищников злобных,
Что представляют опасность для разных мелких рыбешек.
Крабы, омары, лангусты не водятся, нет осьминогов,
Мало дельфинов, и мельче они гораздо всех прочих 610
Чудищ морских, и по этой причине не слишком опасны.
Вот почему в эти воды стремятся рыбы столь страстно
И прилагают усилья, чтоб там поскорей оказаться.
Все они сходятся вместе, из разных краев, собираясь
В общую стаю, и путь один на всех предстоит им, 615
Общий стремительный бег, и назад, домой возвращенье.
Так чрез фракийский проходят Босфор их пестрая стая,
Бебриков море минуя, выходит в узкое устье
Понта, свой долгий поход по водам Амфитриты свершая.
Так же спешит от земель эфиопов и Нила потоков 620
Высоколетный стан журавлей, курлычущих в небе,
Прочь от холодных вершин покрытого снегом Атланта
И от бессильного племени немощных телом пигмеев,
Правильным клином летят, в учрежденном строго порядке,
Не нарушая рядов, и тень от крыльев бросая. 625
- Так же и тысячевидные рыбьи фаланги проходят
Понт Эвксинский, пронзая волну и бия плавниками
Толщу воды, - под ударами море излиться готово.
Но наконец продолжительный путь закончен, и ждут их
Отдых и роды. Но как плодоносная осень настанет, 630
Так вспоминают о доме, ведь зимы намного суровей
В этих краях, и бушуют неистово водовороты.
Неглубоко это море, легко приходит в движенье
От дуновенья ветров, а они и сильны там, и дики.
Вот почему покидают все рыбы залив Амазонский. 635
Вместе с потомством своим они возвратятся обратно
И по морю рассеются, там, где кормиться привыкли. (перевод мой)
Рыб икромечущих, часть остается на месте привычном
И никуда не спешит, но в своих домах пребывает,
Многие рыбы, однако, проходят общей дорогой
В Понт Эвксинский и там на свет потомство рождают.
Есть там залив, наилучший из всех морей Амфитриты. 600
Щедрою влагой питают его полноводные реки;
Бухты прекрасные с мягким песком там есть в изобилье,
Пастбища с сочной травой, берега со спокойным прибоем.
Полые скалы там есть и расселины с илом глубоким,
Горы тенистые, - все, что для рыб бывает желанно. 605
Нет ни враждебных чудовищ, и нет никакой там угрозы,
Страшной для племени рыбьего, нет и хищников злобных,
Что представляют опасность для разных мелких рыбешек.
Крабы, омары, лангусты не водятся, нет осьминогов,
Мало дельфинов, и мельче они гораздо всех прочих 610
Чудищ морских, и по этой причине не слишком опасны.
Вот почему в эти воды стремятся рыбы столь страстно
И прилагают усилья, чтоб там поскорей оказаться.
Все они сходятся вместе, из разных краев, собираясь
В общую стаю, и путь один на всех предстоит им, 615
Общий стремительный бег, и назад, домой возвращенье.
Так чрез фракийский проходят Босфор их пестрая стая,
Бебриков море минуя, выходит в узкое устье
Понта, свой долгий поход по водам Амфитриты свершая.
Так же спешит от земель эфиопов и Нила потоков 620
Высоколетный стан журавлей, курлычущих в небе,
Прочь от холодных вершин покрытого снегом Атланта
И от бессильного племени немощных телом пигмеев,
Правильным клином летят, в учрежденном строго порядке,
Не нарушая рядов, и тень от крыльев бросая. 625
- Так же и тысячевидные рыбьи фаланги проходят
Понт Эвксинский, пронзая волну и бия плавниками
Толщу воды, - под ударами море излиться готово.
Но наконец продолжительный путь закончен, и ждут их
Отдых и роды. Но как плодоносная осень настанет, 630
Так вспоминают о доме, ведь зимы намного суровей
В этих краях, и бушуют неистово водовороты.
Неглубоко это море, легко приходит в движенье
От дуновенья ветров, а они и сильны там, и дики.
Вот почему покидают все рыбы залив Амазонский. 635
Вместе с потомством своим они возвратятся обратно
И по морю рассеются, там, где кормиться привыкли. (перевод мой)
Сегодня в Православной церкви празднуется не очень заметная память св. Горгонии, старшей сестры Григория Богослова. Всегда думала: за что ж ей такое имечко? - но, как я понимаю, оно фамильное. Вообще почему это имя возникло, не знаю, все-таки γοργός – «страшный, грозный» (хотя также и «сильный»), если только как апотропей, отводящий от ребенка всякие напасти. На смерть сестры Григорий сочинил надгробное слово, в котором восхвалял ее целомудрие в супружеской жизни и прочие семейные добродетели. Есть у него и такая эпиграмма, написанная позже, в которой он поминает всех своих умерших родных: брата, сестру и родителей. Выходит, что из всех детей родителей пережил он один.
Πρῶτος Καισάριος, ξυνὸν ἄχος· αὐτὰρ ἔπειτα
Γοργόνιον· μετέπειτα πατὴρ φίλος· οὐ μετὰ δηρὸν
Μήτηρ. Ὦ λυπρὴ παλάμη, καὶ γράμματα πικρὰ
Γρηγορίου! γράψω καὶ ἐμοῦ μόρον, ὑστατίου περ. (Gregorius Naziznzenus, carmina de se ipso, 91)
Первым Кесарий ушел, наша общая боль, и чуть позже
Отнял Горгонию рок, отца любимого следом,
Вскоре и мать. О рука злополучная, скорбные буквы,
Участь Григория! Плачу о ней, умирая последним. (перевод мой)
Πρῶτος Καισάριος, ξυνὸν ἄχος· αὐτὰρ ἔπειτα
Γοργόνιον· μετέπειτα πατὴρ φίλος· οὐ μετὰ δηρὸν
Μήτηρ. Ὦ λυπρὴ παλάμη, καὶ γράμματα πικρὰ
Γρηγορίου! γράψω καὶ ἐμοῦ μόρον, ὑστατίου περ. (Gregorius Naziznzenus, carmina de se ipso, 91)
Первым Кесарий ушел, наша общая боль, и чуть позже
Отнял Горгонию рок, отца любимого следом,
Вскоре и мать. О рука злополучная, скорбные буквы,
Участь Григория! Плачу о ней, умирая последним. (перевод мой)