Когда французы ещё не впали в ересь и умели в крепкое историческое кино.
Коронация Карла VII (детальная реконструкция!) из фильма «Jeanne la Pucelle» (1994).

https://youtu.be/42lBjrzTXj8

Мэр Ла Рошели адмирал Жан Гитон (1585-1654), избранный на эту должность во время знаменитой осады (1628), пока ему не сделали предложение, от которого он уже не смог отказаться. Что характерно, пробыв в профилактической лондонской ссылке семь лет, был принят кровавым режимом на службу и сумел отличиться в морском сражении с испанцами.

Памятник работы Эрнеста Анри Дюбуа перед ратушей Ла Рошели упорному гугеноту воздвигли в 1909 году.

​​Виртуальные экскурсии в лучшие музеи мира

Сейчас в особенно непростое для нас и всего мира время тяга к искусству и прекрасному может помочь хотя бы немного переключить свое внимание и отвлечься. Если вам захочется посетить лучшие музеи мира не выходя из дома, посмотрите мою подборку культурных институций, которые предлагают возможность просмотра основной экспозиции и отдельных выставок в режиме онлайн по ссылке:

1. Пинакотека Брера, Милан.
2. Галерея Уффици, Флоренция.
3. Музей Ватикана, Рим.
4. Археологический музей, Афины.
5. Музей Прадо, Мадрид.
6. Лувр, Париж.
7. Британский музей, Лондон.
8. Музей Метрополитан, Нью-Йорк.
9. Эрмитаж, Санкт Петербург.
10. Национальная галерея искусства, Вашингтон.
11. Третьяковская галерея, Москва.
12. Музей Гуггенхайма, Нью-Йорк.
13. Музей Фриды Кало, Мехико.
14. Музей Орсе, Париж.
15. Театр-музей Сальвадора Дали, Фигерас.
16. Музей Ван Гога, Амстердам.
17. Музей Акрополя, Афины.
18. Национальный музей Кореи, Сеул.
19. Пергамский музей, Берлин.
20. Национальный музей естественной истории, Вашингтон.

Уильям Хэмилтон «Апофеоз Людовика XVI» (до 1799).

Людовик и Мария-Антуанетта приветствуют своего скончавшегося в 1795 году сына, которого роялисты называли Людовиком XVII. На руках у матери первый дофин, Луи-Жозеф, умерший незадолго до Революции. Ангел коронует мученическим венцом сестру короля, мадам Елизавету, также казнённую в ходе Террора.

Картина из частного собрания.

Плащ и часовня

История святого Мартина Турского известна многим.

В молодости он нёс военную службу в Галлии. Однажды, когда стояла суровая зима, Мартин выехал за ворота Амбианума (Амьена) и увидел замерзающего нищего. Сняв плащ, он разделил его на две половины, одну отдав незнакомцу, а во вторую завернувшись сам. Той же ночью во сне воину открылось, что под видом нищего ему явился Христос.

Однако при чем здесь часовня?

По-латыни плащ назывался cappa, уменьшительно - cappella.

Изначально плащ святого Мартина хранился в основанном им в Мармутье монастыре. Считается, что в 679 году король Нейстрии и Австразии Теодорих III приобрел священную реликвию, позже Карл Великий передал ее в сокровищницу аббатства Сен-Дени (798-799 гг.). Короли брали плащ с собой в сражение, возводившийся над ним навес назывался capella, а священники, оберегавшие его и служившие литургию, - capellani.

С тех пор небольшие церковные сооружения для хранения реликвий (а позже - и просто для молитвы) стали называться капеллами (часовнями).

Антонис Ван Дейк "Святой Мартин и нищий", 1618
Королевская коллекция Виндзорского замка

Richelieu, la Pourpre et le Sang (2014)

В данном художественном фильме говорится, что:

1. кабаки и бабы доведут до цугундера;
2. голова человеку даётся не только для того, чтобы в неё кушать.

Молодой маркиз де Сен-Мар прибывает в Париж, чтобы друг его покойного отца помог амбициозному чаду пристроиться в королевскую гвардию. Друг работает премьер-министром, зовут его Арман де Ришелье, и определить юношу к головорезам де Тревиля для него оказывается вполне посильной задачей. Вскоре Сен-Мар становится хранителем королевского гардероба и завоёвывает безграничное расположение Людовика XIII. Сразу оговорюсь: никаких намёков на гомосексуальные отношения здесь нет, у короля наличествует фаворитка, красавчик же Анри влюбляется в опытную интриганку Марию де Гонзага, в будущем королеву Польши. Впрочем, о польских перспективах Сен-Мару было неизвестно (как и самой Марысе), и он отважно просит её руки. Выйти замуж за маркизика принцессе никак не улыбается, так что она прозрачно намекает, что-де было бы недурно юному дарованию разжиться должностью получше и благословением монарха и его всесильного министра. Должность Анри получает - отныне его величают главным королевским конюшим, а с благословением не складывается - кардинал в относительно мягкой форме посылает лесом протеже с его матримониальными планами. Киса страшно обиделась и, с лёгкой руки возлюбленной, примыкает к заговорщикам, среди коих числится брат короля, Гастон Орлеанский, а также друг самого маркиза, советник де Ту. Они с товарищами жутко страдают от кровавого режЫма, мечтают избавиться от диктатора в рясе и поскорее сдать страну испанцам, с коими Франция находится в состоянии войны. После того как Ришелье выгоняет Сен-Мара с заседания государственного совета, тот готов повторить подвиг Брута, однако удобного случая не подворачивается. Ришелье знает, что замышляется что-то малоприятное, и даже догадывается, что к этому малоприятному имеет отношение и королева. Кардинал направляется к ней, тискает будущего Короля-Солнце (очень символично, да) и мило сообщает, что августейший супруг планирует вскоре забрать у неё сына, чтобы она не оказывала на малыша своего пагубного испанского влияния. Анна Австрийская намёк понимает и, будучи любящей матерью, через своего исповедника передаёт Ришелье копию договора, в котором фигурируют имена принца Гастона и маркиза де Сен-Мара, и всё заверте... Заговорщиков арестовывают, герцог Орлеанский, по старой доброй традиции, сдаёт всех своих подельников, отделавшись сильным испугом, а Сен-Мару и де Ту король после длительных увещеваний министра и сквозь собственные горючие слёзы подписывает смертный приговор. Голова главного конюшего слетает с плеч в Лионе, а Ришелье отправляется по реке в Париж на открытие отреставрированной им Сорбонны, сказав напоследок, как он любил бедолагу Анри.

Одним словом, сюжетная канва не противоречит историческим реалиям, что уже неплохо.
Также отдельная благодарность художникам по костюмам и причёскам, продюсерам, сумевшим добиться разрешения на съёмки в аутентичных интерьерах XVII века (роль Парижа, Нарбонна и Лиона сыграли замки Дордони), так что не возникает ощущения самодеятельного театра в занавесках.
Спасибо, что ввели сцену беседы Ришелье и Корнеля о "Сиде", в кои-то веки сделали Анну Австрийскую габсбургско-белокурой, показали графа де Шавиньи и баржу кардинала (выглядит очень круто). Есть даже д'Артаньян, который почему-то в 1642 году стал капитаном, но мы его любим и таким.
Еще одна любопытная деталь: когда Сен-Мар и Гастон пытаются выразить хозяину земли французской своё фи, они обращаются к нему просто "месье де Ришелье" или "месье дю Плесси". Через пару минут в ответ приводятся железобетонные аргументы, и норовистые господа, ощутив смертельную хватку на собственных филейных частях, приходят в себя и снова обращаются по уставу. Вот что Бастилия животворящая делает.

Что же касается исполнения, то вопросы больше не к актёрам, а к сценаристам и режиссёру.

Прежде всего, смутил стиль общения героев, которые, вследствие этого, производят впечатление буржуа времён Империи. До Революции любой голодранец с дворянской грамотой чувствовал себя уберменшем по отношению к 90% населения, не говоря уже о представителях аристократии. Не могу сказать, что данный недостаток критичен, но он бросается в глаза, и сильно, как, к примеру, в эпизоде, где Сен-Мар выходит из зала, заступая дорогу монарху, и никто на это не обращает внимание.
Во-вторых, образ короля. Если воспринимать героя Стефана Герен-Тийе в отрыве от прототипа, то он смотрится вполне органично в сюжете, однако фильм претендует на историческую достоверность, так что диссонанс ощутим. Характером данный герой походит на Людовика Справедливого так же, как и внешне, - то есть, весьма отдалённо. Крупный бородатый дядя, смуглый и пышущий здоровьем, он больше напоминает своего отца, Генриха IV, который славный был король, а вот поверхностность и склонность к истерикам ему достались, волей сценаристов, видимо, от маменьки, Марии Медичи. Мне трудно представить, чтобы Ришелье приходилось силой вкладывать перо в руку королю, хотя в рамках фильма, повторюсь, подобная сцена смотрится неплохо.
В-третьих, Сен-Мар. Да, он красив, дерзок и пылок. Но у Пьера Буланже абсолютно мёртвый взгляд, не меняющийся ни в романтических обстоятельствах, ни в перепалках со ставшим ненавистным покровителем (ни в других фильмах). Не знаю, почему в тюрьме с него сняли обувь и на эшафот вели в кандалах и босиком, видимо, чтобы юные девы всплакнули над судьбой несчастного мальчика, хотя один умный дядя с самого начала его предупредил, что никакая принцесса не стоит того, чтобы ради неё лезть в петлю.
Собственно, сам умный дядя мне даже понравился, хотя прототип был несколько более нервным. В данном случае, нам показывают человека, который смотрит на картину в целом, а не на частности, вроде сантиментов (которых сам не лишён, равно как и недостатков, списком озвученных его величеством), воспринимает всё происходящее немного отстранённо, ибо всё суета, кроме блага государства, а кто мешает, то извините, даже если ты сын верного друга, милый, пускай и не слишком умный, парнишка.

Ставлю фильму крепкую "четвёрку", пересмотрю обязательно, хотя лучшим кинопроизведением по теме по-прежнему считаю шестисерийный "Ришелье" 1977 года.

Интересная цитата из книги Жан-Луи Брюно "Галлы" (М., Вече, 2011):

«У галлов неумеренная страсть всячески украшать себя. Они любят украшения, одежду, прически. В Галлии "мы не увидим никого, даже среди женщин, живущих в крайней бедности, шатающихся в грязных лохмотьях, как это бывает в других странах", - пишет Тимаген. В вопросах одежды галлы весьма искушены. Одежда должна быть удобной и красивой. Может быть, именно они изобрели моду - ведь в этой области их творчество и художественный вкус проявляются наиболее успешно».

Французы такие французы :)

С праздником, коллеги!
Продолжаем вставлять факел знания известно куда и усиливаем накал разоблачения невежества и мракобесия.
Gaudeamus!

О средневековых бретонцах

В книге Эдмона Поньона "Повседневная жизнь Европы в 1000 году" (Молодая Гвардия, 1999) приводится любопытная цитата из сочинений бургундца Рауля Глабера, монаха обители Сен-Бенинь в Дижоне:

"Ее [Галлии - прим. авт.] нижняя оконечность, во всех отношениях наиболее достойная презрения, называется Галльским Рогом. Столицей ее является Ренн; с давних пор здесь обитает бретонский народ, который изначально освобожден от налогов на имущество и имеет в избытке молоко. Абсолютно чуждые цивилизации, бретонцы характеризуются дикими нравами, склонны к гневу и говорят нечленораздельно на бестолковом наречии".

Столетием позже Пьер Абеляр, бретонец по происхождению (скорее всего, по материнской линии), однако родившийся недалеко от Нанта, в землях, где население разговаривало на местном диалекте французского языка, был назначен настоятелем обители Святого Гильдазия Рюиского:

"Область та действительно была варварской, языка ее жителей я не знал, постыдная и необузданная жизнь монахов в упомянутом монастыре была почти всем хорошо известна, а живущий в этой области народ, был диким и неукротимым. Подобно человеку, который, страшась занесенного над ним меча, бросается в пропасть и, отсрочив на секунду одну смерть, находит другую, я сознательно бросился от одной опасности к другой; и там, на берегу зловеще гудящего океана, достигнув границы земли и уже не имея возможности бежать дальше, я часто повторял в своих молитвах: "Взываю к тебе от конца земли в унынии сердца моего". Я думаю, теперь уже всем известно, какою тревогою терзалось мое сердце и днем и ночью при мысли о том, сколь непослушную братию принял я под свое управление и какая опасность угрожает поэтому и душе моей и моему телу. Для меня было совершенно ясно, что, если я буду заставлять этих людей вести в силу принесенных ими обетов соответствующую монашескому уставу жизнь, я сам не останусь в живых. Если же я не буду по мере моих сил исполнять свои обязанности, то я буду достоин вечного осуждения. Один властитель, весьма могущественный в данной области, воспользовавшись беспорядками в этом монастыре, давно уже подчинил его себе и использовал все принадлежащие монастырю земли в своих интересах, а монахов притеснял, требуя от них исполнения более тяжких повинностей, чем те, которые требовались некогда от иудейских данников. Монахи настоятельно просили меня удовлетворить их повседневные нужды, но не имели никакого общего имущества, за счет которого я мог бы им помочь: каждый из монахов содержал сам себя, своих наложниц, сыновей и дочерей за счет средств, бывших некогда его собственными. Монахи радовались, когда видели, что от этого я испытываю тревогу, сами же крали и тащили все, что могли, стремясь, если я не справлюсь с управлением ими, заставить меня либо ослабить дисциплину, либо - совсем от них уйти. И так как жители той области были вообще беззаконниками и непокорными варварами, то не было там людей, к которым я мог бы обратиться за помощью; а нравы всех жителей той области были мне совсем чужды" (Пьер Абеляр "История моих бедствий").

Карта герцогства Бретонского.

Фердинанд Австрийский

Фердинанд (или же дон Фернандо) Австрийский, младший брат Филиппа IV и Анны Австрийской, королевы Франции, родился 16 мая 1609 года в Эскориале. Его отец Филипп III изначально готовил сына к карьере священнослужителя, и в возрасте 10 лет инфант получил кафедру архиепископа Толедского (высшая церковная должность в Испании) и кардинальский сан. Само собой, мнения мальчика никто не спрашивал, хотя с возрастом стало очевидно, что он, с его весьма энергичным характером, больше тяготел к военному делу и политике, нежели к спасению душ верующих. Примечательно, что в самом Толедо принц так ни разу не появился. Как и его царственный брат, он получил отменное образование, знал несколько языков, любил чтение и немало времени проводил в беседах с учеными мужами.

К дону Фернандо граф Оливарес, валидо короля, относился с некоторой опаской, поскольку инфант долгое время оставался вторым в очереди на престол, а следовательно, являлся потенциальным лидером всякого рода недовольных и заговорщиков. (Здесь следует заметить, что отношения между детьми Филиппа III почти всегда были на удивление дружескими, братья и сестры поддерживали переписку, причем, очень личного характера, лишенную церемонных тонов). И если первый наследник, дон Карлос, старался избегать конфликтов с министром, то Фердинанд не упускал случая выразить тому свое недовольство, как, к примеру, в 1627 году, когда заболел Филипп IV, и Оливарес, пожелавший находиться подле короля, занял апартаменты его младшего брата. В конце концов, они примирились, не без вмешательства дона Альваро де Вильегаса, коадъютора Толедского архиепископства.

Как оказалось, это было затишье перед бурей, разразившейся несколько лет спустя, когда приближенные Фердинанда начали проявлять излишнюю самостоятельность и нагнетать недовольство в стройных рядах инфантов. Осуществление изначального плана - отправить дона Карлоса в Португалию в должности вице-короля, а архиепископа Толедского во Фландрию, - решено было временно отложить. Весной 1632 года король с братьями и Оливаресом прибыл в Барселону, дабы просить у кортесов денег на государственные нужды (это его католическому величеству удалось не без труда) и представить каталонцам нового губернатора - дона Фернандо. На последнего возлагались немалые надежды: ввиду готовящегося мятежа Гастона Орлеанского, неугомонного брата Людовика XIII и ночного кошмара Ришелье, кардинал-инфант должен был, при необходимости, оказать французскому принцу военную поддержку и, в случае поражения, принять того по другую сторону Пиренеев. Это была последняя встреча Фердинанда с братьями. В конце мая того же года дон Карлос скончается от скарлатины, а кардинал-инфант, побыв некоторое время наместником Каталонии, отправится в Нидерланды, где в то время правила его тетка, инфанта Изабелла-Клара-Эухения.

Именно эта почтенная дама, которой оставалось жить несколько месяцев, высказалась за кандидатуру племянника на роль своего преемника, что, ввиду возобновившихся военных действий между Испанией и Соединенными Провинциями, не могло не понравиться энергичному клирику. Филипп IV выступил против путешествия принца из дома Габсбургов по морю, т.к. существовала угроза его жизни в виде голландского флота и каперов всевозможных национальностей, поэтому путь в Брюссель пролегал по иному маршруту - через Италию.

В 1633 году кардинал-инфант прибыл в Геную, где его уже поджидала миланская армия. Фердинанда задержала в Италии болезнь (крепким здоровьем он не отличался с колыбели), однако отправил вперед экспедиционный корпус под командованием герцога Фериа на помощь своему кузену, тоже Фердинанду, королю Венгерскому и будущему императору. Эти силы были разбиты войсками шведов под предводительством Бернгарда Сакс-Веймарского и генерала Густава Горна. Инфант попросил подкрепления у прославленного полководца Альбрехта фон Валленштейна, однако тот, снедаемый честолюбивыми планами примерить на себя корону Богемии и поддерживаемый в своих стремлениях звонким французским золотом, отказался.

Долго после этого он не прожил: 25 февраля 1634 года Валленштейн был убит своим офицером Уолтером Деверо, англичанином по происхождению (также в заговоре, вероятно, поддерживаемом императором, участвовали другие ирландцы и шотландцы). Фердинанду пришлось самостоятельно укомплектовывать полки, частично в их состав вошли остатки испанского корпуса генерала Гомеса Суареса, скончавшегося в Баварии в том же 1634 году.

После победы короля Венгрии в битве при Регенсбурге в июле, шведы пытались предотвратить соединение его армии с войсками кардинала-инфанта, однако в сентябре оба кузена встретились возле швабского города Нёрдлинген, защищаемого небольшим шведским гарнизоном. Вскоре туда подоспели Бернгард и Горн, и 6 сентября началось одно из самых ярких сражений Тридцатилетней войны. Численное превосходство имперской армии, насчитывавшей 21000 пехотинцев и 13000 всадников против 16000-ой пехоты и 9000-ой кавалерии шведов, знаменитые испанские терции, присутствие генералов Маттиаса Галласа, Оттавио Пикколомини и графа Леганеса, а также раздоры в рядах противника, сделали свое дело - армия Горна была наголову разбита. Нёрдлинген завершил т.н шведский этап Тридцатилетней войны, после чего в борьбу с Габсбургами пришлось уже не только с пистолями наперевес, но и с оружием в руках, вступить Франции, как бы ни оттягивал этот шаг Ришелье.

Несмотря на уговоры короля Венгерского остаться в Германии, кардинал-инфант немедленно отбыл в Нидерланды, вступив в Брюссель уже в декабре 1634 года. Торжества по поводу прибытия нового правителя длились долго, к ним были привлечены лучшие силы провинций, в т.ч. и знаменитый Рубенс, создавший эскизы триумфальных арок и нарисовавший несколько портретов Фердинанда. Сам виновник торжества проявил себя ловким дипломатом, сумев добиться поддержки фламандцев, при том что в письмах в Мадрид характеризовал подданных не в самых изящных выражениях, особенно выделяя их склонность к пьянству и грубые манеры. Что характерно, он не старался подчеркнуть свое духовное звание и почти все время носил светское платье. Его нецерковное поведение отразилось также и в рождении дочери Марии-Анны де ла Крус (1641-1715), ставшей впоследствии монахиней.

В 1635 году инфант оккупировал город Трир и захватил местного курфюрста, являвшегося союзником Франции. Та, в свою очередь, объявила войну Испании (причем это было сделано по старинным обычаям, с герольдами и прокламацией, приколоченной к пограничному столбу). Давно готовившаяся к войне с Испанией, она бросила армию под командованием герцога Шатийона на соединение с голландцами под Намюром, однако последние, терзаемые смутными сомнениями, не решились на вылазку, и французам пришлось отступить. В ответ на действия Ришелье Фердинанд захватил города Дист, Гок, Геннеп, Лимбург и Шенк.

В 1636 году кардинал-инфант совершает молниеносную атаку на Францию: один за другим захватывает города и подходит так близко к Парижу, что в столице начинается паника, нервы сдают даже у Ришелье, в чьи окна летят камни, однако король Людовик XIII сохраняет хладнокровие, набирает ополчение и всячески воодушевляет горожан. Кардинал-министр, следуя примеру монарха, быстро берет себя в руки и выходит на улицы, дабы поддержать соотечественников. Однако до осады французской столицы дело не дошло: Фердинанду пришлось отступить обратно, т.к. растянутые коммуникации и угроза голландского нападения с тыла делали пребывание испанского войска на территории соседа крайне опасным. Через год крепости, сдавшиеся инфанту, были отбиты французами, а самому нидерландскому правителю пришлось столкнуться с рядом новых проблем.

В октябре 1637 года принц Оранский захватил Бреду, один из ключевых пунктов на территории Голландии, с 1625 года удерживаемых испанцами. Отвоевать ее обратно у Фердинанда не получилось, что, вместе с другими потерями, в т.ч. Арраса (1640), обострило враждебное отношение к принцу при мадридском дворе, даже несмотря на захват Шатийона и Гельдерна.

Начали циркулировать слухи, будто инфант ведет тайные переговоры с Ришелье о сепаратном мире, провозглашении Нидерландов суверенным государством и последующей женитьбе на племяннице французского короля Анне-Марии-Луизе, герцогине де Монпансье, старшей дочери Гастона Орлеанского (сам принц никогда не приносил обетов и, соответственно, мог сложить сан и вступить в брак). Насколько обоснованны были эти разговоры, точно неизвестно, но репутация Фердинанда в глазах Филиппа IV была испорчена.

9 ноября 1641 года кардинал-инфант скончался в Брюсселе в возрасте 32 лет. Официальный диагноз гласил, что он умер от язвы, но, ввиду вышесказанного, слухи об отравлении не затихали еще долгое время. Среди прочих причин смерти также значились оспа, перикардит и малярия. Перед смертью принцу несколько десятков раз пускали кровь, что существенно уменьшало его шансы задержаться на этом свете.

Через полтора года его останки были перевезены в фамильный склеп Габсбургов в Эскориале.