Un peuple et son roi (2018)

В российском прокате фильм локализовали как «Один король - одна Франция», в девичестве же он называется «Un peuple et son roi», т.е. «Народ и его король», что изначально задаёт совершенно иной, простите за выражение, дискурс. Краткая история Французской революции с 14 июля 1789 по 21 января 1793, от взятия Бастилии до казни Людовика XVI, показанная глазами санкюлотов.

Если представить фильм в виде формулы, получится примерно следующее:

«Один король - одна Франция» = (гиперреалистичная картинка и игра актёров + диалоги-лозунги + параллель между становлением Свободного Общества и превращением отдельно взятого деклассированного элемента в сознательного гражданина) х 2 часа экранного времени.

Благоговение нации по отношению к монарху постепенно сменяется ненавистью, поскольку, несмотря на желание служить на благо французов, Людовик (выпущенный с галер Комеди Франсез Лоран Лафит) не справляется с назревшими переменами и не понимает, как его добрый народ превратился в толпу, приветствующую казнь своего государя. Параллельно развивается история Базиля (рано покинувший нас Гаспар Улиель), который пройдёт путь от воришки, ночующего в хлеву со свиньями, до умелого мастерового, и каждый этап его жизни совпадает с определёнными вехами Революции. Т.е. народ пробуждается от скотского состояния и сам выстраивает свою жизнь, тогда как король отходит от библейской миссии служения (именно так это показано в прологе, когда Людовик под чтение Евангелия омывает ноги детям бедняков в Чистый Четверг), а монархия в его лице уступает роль творца истории и, под ругань призраков Валуа и Бурбонов, передаёт её нации.

Одним словом, если вам нравятся наполненные метафорами «в лоб» притчи о гражданском обществе, можно посмотреть, для всего остального есть более линейная «Французская революция» 1989 года.

https://www.youtube.com/watch?v=g6anGgDp1vw&feature=share

⚽️🏆⭐️⭐️⭐️⭐️
Филипп Карлович одобряет.

В библиотеке Пикколомини в Сиене, на фресках, посвящённых жизнеописанию Пия II, можно разглядеть и молодого Родриго Борджиа. В сцене возведения Энеа Сильвио Пикколомини (будущего Папы Пия) в кардинальский сан по правую руку от Калликста III располагается его младший племянник Родриго. Будущий Александр VI получил инвеституру 17 сентября 1456, Пикколомини присоединился к Священной Коллегии в декабре того же года.
Автор фресок - Пинтуриккио, который работал в Сиене в 1502-1508 гг., соответственно, изображение не является прижизненным, хотя в 1492-1495 гг. он выполнял роспись апартаментов Борджиа в Ватикане и был лично знаком с понтификом.

Вот что пишет о нём Рафаэль Сабатини в «Жизни Чезаре Борджиа»:

"Дон Родриго стал кардиналом Сан Никколо в возрасте двадцати пяти лет; в следующем году он получил должность вице канцлера церкви — место, приносившее огромный по тем временам годовой доход в 8000 флоринов.
Молодой человек, занявший столь высокое положение, был и сам по себе личностью весьма примечательной. Красивый и статный, с живым взглядом и чувственным ртом, остроумный собеседник и талантливый оратор, он легко привлекал внимание и завоевывал сердца. Необычайно сильный и выносливый, Родриго де Борха не знал усталости; что же касается женщин… По воспоминаниям современника, «каждая, на коей останавливался его взгляд, тут же ощущала в крови любовное волнение, и лишь немногим из них удавалось устоять перед его царственным обаянием. Он притягивал их, как магнит — кусочки железа», — уничтожающая характеристика, когда речь идет о духовном лице."

Теперь предоставим слово Джакомо да Вольтерра, современнику Родриго Борджиа, описывающему его как

"человека весьма способного и очень умного; речь его изящна, хорошего стиля, хотя знание литературы не превышает среднего уровня. По натуре он большой хитрец и потрясающе ловок в делах. Знаменит своим состоянием, ему предоставлен значительный кредит благодаря его хорошим отношениям с большинством королей и принцев".

Chouans! / Шуаны (1988)

Режиссер Филипп де Брока прославился как мастер приключенческой комедии («Картуш», «Великолепный», «Нежный полицейский», «Горбун» и т.д.), однако немногим зрителям известно, что этот выходец из бретонской дворянской семьи был убежденным роялистом, ежегодно 21 января, в день казни Людовика XVI, посещавшим поминальную мессу. Неудивительно, что к двухсотлетию Французской революции он снял фильм, посвященный антиреспубликанскому восстанию в своей родной провинции.

«Шуаны» (фильм не имеет никакого отношения к одноименному роману Бальзака) - история о том, как революция и гражданская война прошлись по отдельно взятой семье. К чести режиссера, он показывает свойственный обеим сторонам фанатизм и зверства, на которые не скупились ни «белые», ни «синие». Спесивые дворяне, не желающие расставаться со своими привилегиями, суеверные крестьяне, приходящие в ужас от нарушения привычного им многовекового уклада, борцы за свободу, равенство и братство, кованым сапогом вбивающие в несогласных новые идеалы, а также ушлые дельцы, для которых «война - мать родна» - хороши все. При этом де Брока старается не перегибать палку с натурализмом, сдабривает повествование юмором и лиризмом, пытаясь показать, что жизнь продолжается, несмотря ни на что.

На то, как от надежд на светлое будущее Франция постепенно скатывается к террору и гражданскому противостоянию, с грустью взирает главный герой фильма, граф де Керфадек (Филипп Нуаре), образованный аристократ, состоящий в переписке с лучшими умами эпохи, инженер-самоучка, помешанный на создании летательного аппарата, и просто любящий отец, воспитавший троих детей - Ореля (Стефан Фрейсс), родного сына, а также случайно оказавшихся на его попечении Селин (Софи Марсо) и Таркена (Ламбер Вильсон) - в идеалах Просвещения. После 1789 года пути молодых людей расходятся. Таркен, в котором легко угадываются черты Антуана де Сен-Жюста, возвращается в Бретань республиканским комиссаром, тогда как Орель после четырех лет приключений в Америке почти случайно присоединяется к шуанам. Селин же мечется между «братьями», чья борьба отныне обусловлена не только идеологическими разногласиями, но и любовными мотивами.

Керфадек-старший философски смиряется с резким ухудшением благосостояния, не гнушаясь собственноручно стирать и пахать, ввиду массового побега крестьян в леса. Куда больше его угнетают разногласия с обоими сыновьями. Получив от отца резкий отказ возглавить местное сопротивление, Орель, некогда легкомысленное дитя своего века и сословия, сам становится одним из предводителей шуанов. Таркен же отказывается прислушаться к графу, советующему ему поумерить пыл в отдельно взятом департаменте и в отчаянии кричащему самому способному и вдумчивому из своих детей, что тот готов превратить Францию в кладбище ради республики. Держать нейтралитет Керфадеку становится все сложнее, и лишь когда казнят его сестру-аббатису, а любовница умирает, пытаясь спасти малолетнего брата, он вместе с вернувшимся в отчий дом Орелем идет сдаваться гражданину комиссару, приколов к груди знак Святого Сердца Христова, - не будучи шуаном, но дабы положить конец террору. Арест не состоялся, ибо Таркена смертельно ранит Селин, окончательно разочаровавшаяся в его революционных идеалах, претворение которых повлекло за собой столько смертей, и выбравшая жизнь, чьим воплощением для нее является теперь Орель (и здесь интересно обыграны имена героев: Орель - Аврелий, Таркен - Тарквиний). Отец и сын смогли спасти девушку из тюрьмы, где она ждала казни, и молодые люди бегут (скажем так, на не слишком совершенном техническом средстве, которое вряд ли их далеко унесет), граф же погибает от пули республиканского солдата. Последний кадр, где под триколором рядом лежат, истекая кровью, представители старой и новой Франции, очень символичен, тогда как будущее оставшихся в живых героев весьма неопределенно.

В данной истории нет панегирика Франции, которую они потеряли, ибо перемены были неизбежны - эти слова вложены в уста графа-гуманиста. Но тектонические сдвиги всегда идут бок о бок с трагедией, как национальной, так и личной, когда у каждой из противоборствующих сторон своя правда, будь то республика, вера или спокойная жизнь, и только время их рассудит. Или нет.

Если говорить о технической составляющей, то съемки проходили в манере классического французского исторического кино, которое многие из нас знают (а некоторые даже и любят) с детства. Не будет оглушительных спецэффектов, быстрой смены кадров, даже боевые сцены сравнительно сдержанные. Актерский ансамбль, включая характерных, но очень колоритных персонажей, вроде свирепого барона де Тиффожа (Жан-Пьер Кассель, бывший свекр великолепной Моники), отважной амазонки маркизы де Сен-Жильдас (Шарлотта де Тюркайм) или сделавшего головокружительную карьеру сапожника Бушара (Роже Дюма), действует слаженно, даже Софи Марсо в привычной роли Софи Марсо смотрится органично. Оформление же фильма очень красиво: художник по костюмам (Ивонн Сассино де Нель) проделала грандиозную работу, детально воссоздав (и где нужно «состарив») не только одежду той переломной эпохи, но и национальные бретонские наряды; аутентичные пейзажи и интерьеры (кроме аббатства Ройомон, находящего в Иль-де-Франс) придают фильму особый колорит; а музыка Жоржа Делерю (годом позже оформившего «Французскую революцию») создает прекрасную и очень правильную атмосферу.

Одним словом, рекомендую любителям костюмных драм и истории, способным выдержать три с половиной часа (в полной версии, театральная была сокращена на час) погружения в перипетии бретонских страстей.