Дорогие друзья, читатели, слушатели и коллеги! Поздравляю с наступающим! Пусть он будет радостным, пусть закончатся тягостные истории и начнутся вдохновляющие!

Вовсю готовлюсь к очередной встрече по "Войне и миру", делаю выписки из 4-й части 2-ого тома. Некоторые словосочетания и наблюдения Толстого становятся для меня открытиями как для писателя- я впервые читаю роман не только в читательской, как это сейчас говорят, оптике. Вот такого рода выписки из 4й части:

"небо таяло и без ветра спускалось на землю";
"Земля на огороде, как мак, глянцевито-мокро чернела и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана";
охотничье чувство, в котором "человек забывает все прежние свои намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы";
"шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам";
"в воздухе было тихо, тепло, беззвучно";
Илья Андреич "имел вид ребенка, которого собрали гулять";
"весело пахло дымом";
"кроткая презрительная улыбка";
"побрякивая густым колокольцом";
"Пелагея Даниловна закрывалась платком, и все тучное тело ее тряслось от неудержимого старушечьего смеха";
"На небе было черно и скучно, на земле было весело";
"фальшивая обязанность"

#Толстой

Из пятой части 2-ого тома "Войны и мира":

"остов жизни";
"И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни";
"нравный старик";
"нравственно съежилась";
"неучтиво обрадовалась";
"выпуклые глаза";
"робкая и подлая улыбка";
"раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою".

#Толстой

Толстой. "Война и мир". Том 3, глава 1 (важные отрывки):

С конца 1811-го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти — миллионы людей (...) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811-го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.

Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п. (...)

Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас — потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей-христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими. (...)

Фатализм в истории неизбежен для объяснения неразумных явлений (то есть тех, разумность которых мы не понимаем). (...)

Каждый человек живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое-то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени, становится невозвратимым и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение.

Есть две стороны жизни в каждом человеке: жизнь личная, которая тем более свободна, чем отвлеченнее ее интересы, и жизнь стихийная, роевая, где человек неизбежно исполняет предписанные ему законы.
Человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общечеловеческих целей. Совершенный поступок невозвратим, и действие его, совпадая во времени с миллионами действий других людей, получает историческое значение. Чем выше стоит человек на общественной лестнице, чем с бо́льшими людьми он связан, тем больше власти он имеет на других людей, тем очевиднее предопределенность и неизбежность каждого его поступка.
«Сердце царево в руце Божьей».
Царь — есть раб истории.

Люди Запада двигались на Восток для того, чтобы убивать друг друга. И по закону совпадения причин подделались сами собою и совпали с этим событием тысячи мелких причин для этого движения и для войны (...)

#Толстой

"Война и мир", т 3., часть 1, глава 6.
К Наполеону прибывает посол от Александра - Балашев - по поводу перехода через Неман. Еще оставался мираж мирных переговоров, и Наполеон знал, что Балашев ради них. И мне показалось примечательным начало диалога - и пояснения Наполеона о том, что он вступил на территорию России:

"— Здравствуйте, генерал! — сказал он. — Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. — Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть мимо него.

Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, чтò происходило в его душе, имело интерес для него. Всё, чтò было вне его, не имело для него значения, потому что всё в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.

— Я не желаю и не желал войны, — сказал он, — но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. — И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства".

#Толстой

В феврале, если все пойдет, как надо, запускаем с РОСИЗО цикл лекций про Толстого. Сейчас там пять лекций: Толстой и дети, Толстой и любовь, Толстой и искусство, Толстой и религия, Толстой и смерть. Но я думаю сделать еще одну, новую: Толстой и история. Пожалуй, сейчас эта тема мне интереснее, чем уже сформулированные пять лекций.

Обнародованы имена претендентов на Нобелевскую премию по литературе 1973 года.

Получил ее тогда Патрик Уайт — единственный до сих пор лауреат из Австралии. Среди номинантов — У.Х. Оден, Таха Хусейн, Грэм Грин, Генри Миллер, Симона де Бовуар, Тадеуш Ружевич; в списке много и авторов, которые получат Нобелевскую премию впоследствии (например, Надин Гордимер, Клод Симон, В.С. Найпол, Дорис Лессинг, Элиас Канетти). Больше всех номинаций — у Одена (он умер в сентябре 1973-го, до присуждения премии) и Эли Визеля. Единственный автор российского происхождения в списке — Владимир Набоков.

ДОЖ

Венеция.
Средневековье.
Дождь.
Под рождество пьяццетту затопило.
Вот у окна стоит и смотрит
На море дож.

Который день скучают в гавани,
О дальнем плаванье мечтая, корабли.
Не ждут ли их на западе?
А на востоке?
Какие распри и какие склоки
Без наших войск закончиться могли?
Не обижают ли христову веру
На том конце изведанной земли?
В вопросах веры не бывает меры.

Венеция.
Средневековье.
Дож –
Великим станет он или впоследствии
Наследники его затеют следствие?

Как в зеркалах сверкает позолота!
Рассвет или закат Венеции?
Какой у нас там дож по счету?
А век какой?
Не разберешь.

Дмитрий Макаров, 19.08.2016

Ближайшая встреча в Доме ростовых по поводу Поварских чтений будет 28 января. Встретимся с Денисом Осокиным и поговорим про его "Уключину". Читаю и выписываю. Вот, например:

"что бог есть любовь знали все. никто этого не оспорит и не оспаривает. но я обязан сказать, что бог еще и уключина. более того – это выше. это любовь плюс кое-что сильнее и больше. или минус любовь но всё равно кое-что сильнее и больше. и значит если первое уйдет или поставится под сомнение – второе останется, не денется никуда. если только не уйдет и второе. любовь терять не нужно, но можно. уключину терять можно, но нельзя. и уключина не как любовь неясная, уязвимая и часто больная. уключина ясная, неуязвимая и здоровая. уключина веселее любви. и мудрее. и добрее. и смелее. и красивее. вот-вот – любовь способна быть некрасивой, а уключина никогда. и еще – уключина не требует к себе никакого почтения. уключина – это бог которому не молятся. потому что ему-ей не надо молиться. и еще – уключина не человек. человек не может быть уключиной. при этом ничто не мешает человеку желать быть в чем-то на уключину похожим".

Если вам тоже интересно, почитать можно здесь, совершенно свободно.

#современная_литература

А вот еще оттуда же, еще более загадочное и лично меня интригующее:

"а однажды я видел своими глазами, как уключина воткнула наконечник в горшок с пророщенной косточкой манго на моем подоконнике и сказала что остановила страшное землетрясение, начинавшееся в тихом океане".

Это очень странный текст, не могущий оставить равнодушным, вызывающий раздражение, восхищение, но не равнодушие. Почему? Засчет чего возможен такой эффект?

Потому что совершенно определенные элементы нашего предметного мира, которые, как нам кажется, мы отлично себе представляем (косточка манго, подоконник, землетрясение, Тихий океан) поставлены в такое соседство друг с другом, что значения этих слов словно отступают, а наличие смысла становится полной нашей ответственностью, от которой не скрыться, выпячивая вперед эти самые значения, которые мы якобы понимаем.

#современная_литература

Дочитала "Уключину". Еще образы из нее:

"гроза умотала";
"в окно тычется мордой смеющийся лось";
"ласково волнительный дым угля, эфирных масел и благовоний";
"оленеглазые люди";
"в меня хлынул страх";
"млечно-клеверное счастье";
"и жизнь становится прыганьем на батуте" (это такое выражение счастья)


Два основополагающих закона бытия, сформулированных в 25 главе:
1. Первый закон: "Он заключается в том, что противодействовать силе и вращению можно только вращаясь и применяя другую силу в другую сторону".
2. Второй закон: "настоящий источник разрушения не остановишь; и наиболее безобразно и уродливо – пытаться его прикрыть".

Вообще, оставляет впечатление, как "Пустые поезда 2022 года" Данилова: по мере текста мышление наращивает скорость, а потом эффект резко затормозившего поезда: текст кончается, а мышление несется. Такая вот повесть.
#современная_литература

Медленно, но верно редактирую обе рукописи. Сейчас корпею над лауреатами. Вникаю в детали, кто и почему оспаривал завещание Нобеля и как такое вообще оказалось возможным. А история такая, оказывается:

Нобель по рассеянности не заверил свое завещание у нотариуса. За этот промах мертвой хваткой вцепились многочисленные претенденты на наследство, рассредоточенные по многим городам Европы.

Но дело было не только в алчности родни, но и в политических взглядах шведских соотечественников, которые полагали, что капитал разумнее сохранить в Швеции, а не раздавать, кому ни попадя, тем более, состояние исчислялось 62 млн фунтов стерлингов по нынешнему курсу.

Националисты обвиняли Нобеля в космополитизме. Своего недовольства таким поступком гражданина Швеции не скрывал и король Оскар II. Король вызвал к себе на аудиенцию главу российской нефтяной компании «Братья Нобель» — племянника усопшего миллионера Эммануэля и попросил опротестовать завещание. «Ваш дядя, — заявил монарх, — попал под влияние пацифистов, особенно женского пола».

Это он намекал на безответную любовь Альфреда Нобеля к известной в Европе правозащитнице баронессе Берте фон Зутнер, будущей лауреатке Нобелевской премии мира. Но Эммануэль, не скрывавший восхищения грандиозностью замысла, отказался исполнить королевскую просьбу.

Я, оказывается, очень вольно обращалась с интерпретацией известности Сюлли-Прюдома, первого нобелевского лауреата по литературе в 1901 году, по поводу награждения которого общественность возмутилась, что он, а не Толстой. Мало того, что Прюдом был очень даже популярен в своем отечестве, так еще и грузинский поэт Тициан Табидзе, расстрелянный в 37-м году друг Пастернака, упоминает имя Прюдома как символ родства между восточной и европейской поэзией. Такая вот ниточка между первым лауреатом - и Пастернаком:

L'ART POETIQUE
ИЗ КНИГИ «ХАЛДЕЙСКИЕ ГОРОДА»)
Розу Гафиза я бережно вставил
В вазу Прюдома,
Бесики сад украшаю цветами
Злыми Бодлера.

Что бы в далеком пути я ни встретил —
Отдых, как дома,
В мутном стихе обретет, осенится
Тенью морей.

Чувства порыв необузданный вянет
Неудержимо.
Страстью бесстрастной сжигать я желаю
Очи любимой.

Чанги моя от стыда бы сломилась,
Если бы еле
Внятные слуху стихи под гитару
Вдруг зазвенели.

Знаю, возлюбленная, ты близко.
Долгие годы
Я красоты небывалой на свете
Жажду прихода.

Грустно гляжу на подмостки, в антрактах
Слез не избуду.
Слов позабытых магнитную хватку
Чувствую всюду.

Пусть же вполголоса я напеваю
Песню несмело —
Верю: пленит соловей безголосый
Сад Сакартвело.
1916
Москва

Роман "Воскресенье" вызвал у французских литераторов и критиков противоположные чувства.

Например, либерал Жюль Леметр оценивает роман как шедевр, по гениальной его силе и «простоте евангельской».

А вот член Французской Академии Фердинанд Брюнотьер сказал корреспонденту петербургской газеты «Новое время»:

«Я его (роман) не могу печатать в „Revue“. Мы не
можем трактовать подобные сюжеты. Студент сходится с горничной. Затем она попадает в публичный дом... Сцены в этом заведении... Наконец, духовное возрождение. Разрыв с позорной жизнью и счастье с любимым человеком...
Это — обычная тенденция русских писателей. Соня Достоевского. Цивилизация греха, страдания. И чем грязнее обстановка, тем сильнее её пишут».
#Толстой

Об отношениях Горького и Мережковского: терпеть не могли друг друга не только как люди, но и как читатели, но высказывались об этом с писательской находчивостью.

Мережковский в книге «Грядущий Хам. Чехов и Горький»: «Вообще босяк с поэзией напоминает Смердякова с гитарой».

Горький: «Дмитрий Мережковский — известный боголюбец христианского толка, маленький человечек, литературная деятельность которого очень напоминает работу пишущей машинки: шрифт читается легко, но — бездушен и читать его скучно».

Поиски масонского заговора в 30-е годы ХХ в. Привожу цитатой из А. Блоха:

"Некий В.Ф. Иванов, психопатически зацикленный на поиске агентов мирового масонства среди представителей русской интеллигенции, в сво ём пухлом труде, вышедшем вскоре после получения Буниным награды, удивил мир следующим пассажем: «К числу масонов принадлежит... и,
по всей видимости, Бунин, который при содействии масонов получил Нобелевскую масонскую премию, которая, как общее правило, выдаётся только масонам».

И далее: «Возвращаясь, например, к истории получения
Буниным Нобелевской премии, которую названный писатель получил вме сте с украшенным пятиконечной звездой дипломом, нужно указать, что кандидатами на получение этой премии были выставлены как раз исклю чительно русские писатели-масоны: Алданов,45 Мережковский, Горький и Бунин, из которых последний поэтому и получил эту регалию братства вольных каменщиков. Кампания, которая проводилась до выбора этого лауреата Нобелевской премии, и особенно после, — эти повсеместные чествования Бунина — проводились тоже масонами. Шумиха, поднятая вокруг этого столь „знаменательного события“, создавалась масонскими
газетами...»".

#Нобелевская_премия

Письмо двоюродной сестры Пастернака Ольги Фрейденберг по поводу "Доктора Живаго" от 29 ноября 1948 г.(там еще не конечный вариант):

"Дорогой мой Боря!
Наконец-то я достигла чтения твоего романа. Какое
мое суждение о нем? Я в затрудненьи: какое мое
суждение о жизни? Это жизнь — в самом широком и
великом значеньи. Твоя книга выше сужденья. К ней
применимо то, что ты говоришь об истории, как о
второй вселенной. То, что дышит из нее — огромно. Ее
особенность какая-то особая (тавтология нечаянная), и
она не в жанре и не в сюжетоведении, тем менее в
характерах. Мне недоступно ее определенье, и я хотела
бы услышать, что скажут о ней люди. Это особый
вариант книги Бытия. Твоя гениальность в ней очень
глубока. Меня мороз по коже подирал в ее философских местах, я просто пугалась, что вот-вот откроется
конечная тайна, которую носишь внутри себя, всю
жизнь хочешь выразить ее, ждешь ее выраженья в
искусстве или науке — и боишься этого до смерти, т. к.
она должна жить вечной загадкой. Ты не можешь себе
представить, что я за читатель: я читаю книгу и тебя, и
нашу с тобой кровь, и поэтому мое сужденье не похоже
на человеческое, доступное. Этим нужно воем обладать, а не просто читать, как не читают женщину, а обладают ею. Поэтому такое чтение напрокат почти бессмысленно.

Как реализм жанра и языка меня это не интересует.
Не это я ценю. В романе есть грандиозность иного
сорта, почти непереносимая по масштабам, больше, чем
идейная. Но, знаешь, последнее впечатление, когда
закрываешь книгу, страшное для меня. Мне представляется, что ты боишься смерти, и что этим все
объясняется—твоя страстная бессмертность, которую
ты строишь, как кровное свое дело".

Страстная бессмертность... Так-то.
#Пастернак

Из письма Шаламова Пастернаку по поводу "Доктора Живаго" (отрывки):

"Ваш роман поднимает много вопросов, слишком
много,— для того, чтобы перечислить и развить их в
одном письме. И первый вопрос — о природе русской
литературы. У писателей учатся жить. Они показывают
нам, что хорошо, что плохо, пугают нас, не дают нашей
душе завязнуть в темных углах жизни. Нравственная
содержательность есть отличительная черта русской
литературы. Это осуществимо лишь тогда, когда в
романе налицо правда человеческих поступков, т<о>
е<сть> правда характеров. Это—другое, нежели
правда наблюдений. Я давно уже не читал на русском
языке чего-либо русского, соответствующего адекватно литературе Толстого, Чехова и Достоевского.
«Доктор Живаго» лежит, безусловно, в этом большом
плане".

"Женщины Вам удаются лучше мужчин — это, кажется, присуще самым большим нашим писателям".

"И вот еще что: когда солдатчина, военщина начинает править миром, мне кажется, что если это пойдет
так дальше — будет Третье пришествие и начнется
история нового, второго христианства".

"Еще один момент важный, отличающий со всей
положительностью «Д<октора> Ж<иваго>»,— это спокойствие повествования. Оно иного характера, чем
библейский язык или, скажем, военные отчеты, и
далеко от того и другого — при обилии мест высокой
лиричности голос никогда не повышается. Это я считаю огромным достоинством и драгоценной особенностью языка, знакомого мне и по «Детству Люверс»".

#Пастернак

А вот отрывки из второго письма Шаламова тоже по поводу романа:

"Мне думается, никогда еще в истории русской поэзии не было такого трудного времени для искусства, когда смещены понятия, когда старые слова наполнены новым, иным, фальшивым и притом меняющимся смыслом, когда читатель (и поэт, как читатель) полностью дезориентирован этой фальшивостью понятий. Чрезвычайно трудно (и не по мотивам личной славы, гордости, что ли) не сбиться с дороги".

"Я отнюдь не смотрю пессимистически на будущее поэзии. Ее способность к бессмертию бесспорна для меня. Бесспорна для меня и ее нерукотворность, что ли — что она живет и в поэте и как-то помимо поэта, как Блоковская Прекрасная Дама, как Гриновская Бегущая по волнам. Что ее нельзя отменить, растоптать, как нельзя и создать. Что мир предстает как какой-то материал для ее детских игр, для ее роста и раздумий. Что она
входит в людей случайно, и вовсе не со всеми, в кого
вошла, бывает до конца их дней. Что она порабощает
человека. Что она отводит его в сторону от других
людей. Что она спасает и легко может губить, что она
заставляет человека доверять только ей. И, наконец,
что она обращается постоянно к единственно вечному в
человеке, присущему ему — к его страданию. Страдание
вечно само по себе, мир почти не меняется временем в
основных своих чертах — в этом ведь и сущность
бессмертия Шекспира.
Именно страдание человека есть коренной предмет
искусства, есть сущность искусства, его неизбывная
тема".

#Пастернак