публикуем тизер и авторское описание к очень нетривиальному и многослойному произведению художницы Лизы Баль, более развернутые цифровые слепки с которого можно будет увидеть в новой серии Panthalassa.
«На художественный проект Файюм/ Fayum меня вдохновила археология и традиция погребения египетского города Файюм. Проект «мои тритоны – prope» связан с древней традицией вышивания, Файюм/ Fayum - c утраченной практикой энкаустики. (объединенны мистерией процесса при создании). Сейчас я создаю скульптурный объект, отсылающий к теме культуры египетских погребений, в котором будут храниться мои авторские изделия ручной работы.
В объект будут встроены фотографии, залитые воском, на которых изображены люди в белой шелковой ткани и с бусами на голове и в руках. Фотографии сняты на зум объектив, который добавляет нечеткости. Авторская печать фрагментарно убирает краску, что напоминает песчинки земли или тление бумаги.
На крышку объекта будут установлены небольшие керамические ящички, наполненные рыхлой смесью, их предлагается самостоятельно расчищать с помощью инструментов как археологическую находку; для меня украшения — это медиум между мирами, поскольку по традиции в египетском городе Файюм их клали в саркофаг для того, чтобы продлить жизнь после смерти. Сам объект со встроенным светом изнутри, что позволяет через отверстия разглядывать фотографии как бы заглядывая в иной мир.»
«На художественный проект Файюм/ Fayum меня вдохновила археология и традиция погребения египетского города Файюм. Проект «мои тритоны – prope» связан с древней традицией вышивания, Файюм/ Fayum - c утраченной практикой энкаустики. (объединенны мистерией процесса при создании). Сейчас я создаю скульптурный объект, отсылающий к теме культуры египетских погребений, в котором будут храниться мои авторские изделия ручной работы.
В объект будут встроены фотографии, залитые воском, на которых изображены люди в белой шелковой ткани и с бусами на голове и в руках. Фотографии сняты на зум объектив, который добавляет нечеткости. Авторская печать фрагментарно убирает краску, что напоминает песчинки земли или тление бумаги.
На крышку объекта будут установлены небольшие керамические ящички, наполненные рыхлой смесью, их предлагается самостоятельно расчищать с помощью инструментов как археологическую находку; для меня украшения — это медиум между мирами, поскольку по традиции в египетском городе Файюм их клали в саркофаг для того, чтобы продлить жизнь после смерти. Сам объект со встроенным светом изнутри, что позволяет через отверстия разглядывать фотографии как бы заглядывая в иной мир.»
«Нет, я уверен, на свете счастливее племени, нежели то, какое встречаешь в стайке дельфинов. Мы наблюдаем их с палубы корабля и, мнится нам, видим неких полубогов. То погруженные в пену, плещущие в царство воздуха, резвящиеся с огнем разлитого солнца; то на самом форштевне, с которым ведут они бой, меж тем как он вспарывает, рассекает единую хлябь; метущие, завихряющие дорогу, точно собаки впереди лошади , — они кажутся воплощением облеченной в силу фантазии. Они сильны, они проворны, они ничего почти не страшатся; неподвластные тяжести, лишенные
всякой твердой опоры, они сказочно движутся сразу всем своим совокупным объемом; иными словами, они живут в состоянии, которое открывается нам лишь во сне и которое в бодрствовании мы пытаемся обрести посредством ядов и с помощью техники. Свободная подвижность представляется человеку абсолютным условием «счастья»; он отдает ей всю свою изобретательность; он имитирует ее в танце и музыке; он наделяет ею небесные сонмы избранников. Эти скачущие и ныряющие дельфины являют ее перед ним, исполняя его зависти. Потому-то и корабли, даже самые грузные и уродливые, наблюдает он со всем присущим ему интересом к способностям передвижения.»
Поль Валери «Взгляд на море»
всякой твердой опоры, они сказочно движутся сразу всем своим совокупным объемом; иными словами, они живут в состоянии, которое открывается нам лишь во сне и которое в бодрствовании мы пытаемся обрести посредством ядов и с помощью техники. Свободная подвижность представляется человеку абсолютным условием «счастья»; он отдает ей всю свою изобретательность; он имитирует ее в танце и музыке; он наделяет ею небесные сонмы избранников. Эти скачущие и ныряющие дельфины являют ее перед ним, исполняя его зависти. Потому-то и корабли, даже самые грузные и уродливые, наблюдает он со всем присущим ему интересом к способностям передвижения.»
Поль Валери «Взгляд на море»
возможность долгого выдоха и найденной звучности -- как пожелание в канун праздников
публикуем поэтическую рефлексию Ирины Мироновой «Sa» о прекарности, завесе делийского смога и взаимообращении внутренних и внешних пространств
в эпоху пригрезившегося пост-гуманизма.
публикуем поэтическую рефлексию Ирины Мироновой «Sa» о прекарности, завесе делийского смога и взаимообращении внутренних и внешних пространств
в эпоху пригрезившегося пост-гуманизма.
pangea
pangea — Kuku
серия стихотворений итальянских поэтов Эудженио Монтале и Марио Луци в переводе Даниила Провалова
🌊
https://thepangeaultima.com/58/
🌊
https://thepangeaultima.com/58/
pangea
pangea — Page 57
поздравляем художницу Лену Скрипкину с прекрасной персональной выставкой и очень рекомендуем ее к посещению.
фрагменты из предыдущей книги Лены в этом выпуске можно все еще найти здесь, а вскоре в закрывающей серии появится ее новый материал
🌬
фрагменты из предыдущей книги Лены в этом выпуске можно все еще найти здесь, а вскоре в закрывающей серии появится ее новый материал
🌬
pangea
pangea — IMAGINARY
Forwarded from ЦТИ «ФАБРИКА»
31 января, в свой 20-летний юбилей, ЦТИ «Фабрика» представит персональную выставку Елены Скрипкиной «Приближение Снежной королевы. Часть II».
Художница Елена Скрипкина стала одной из победительниц в программе «Фабричные мастерские. Сессия X» и работала над своим проектом в мастерской в ЦТИ «Фабрика».
Выставка «Приближение Снежной королевы. Часть II» – посвящение неминуемому исчезновению. В ней лед-время становится убежищем, вязким болотом для памяти, лишенным разметки и координат. В этих материализованных воспоминаниях можно только потеряться. Поэтому на смену физической географии приходит магическая география.
Снежная королева – неуловимая цель, которую неосознанно преследует зритель, вглядываясь в предметы выставки. По мере приближения к Снежной королеве «температура» падает, движение замедляется и замирает, не достигнув цели, скованное прозрачностью происходящего. Именно время, на которое обречен человек, отделяет людей от абсолютного смысла. Это голубой цветок. В магической географии художницы таков абсолютный ноль и точка отсчета, приблизиться к которой невозможно, – провал в ткани смысла и бытия.
Экспозиция расположена глубоко под землей и разделена на несколько разделов. В каждом – свои контур, маршрут и закрытая комната: все что нужно, чтобы встретить взгляд Снежной королевы через узнавание, дистанцию, новизну, изумление, касание ангела и лодку. На выставке будет представлена фигура самой Снежной Королевы; работы, погруженные во льды; трагические морские акварельные пейзажи; кабинет мистика, ищущего путь к Королевству, подводный мир Снежной Королевы, сами льды и рентгеновские офортные печати к ним.
Выставка погружена в синий цвет как опыт наблюдения за оттенками льда, воспевая новую эпоху романтизма. Эти льды – воплощение времени. Вопреки западному здравому смыслу, в котором время понимается через метафоры потока и движения, здесь оно – это обездвиженность, остановка. Сущее скользит сквозь время, из одного небытия в другое, по пути что-то теряя и приобретая.
Художница Елена Скрипкина стала одной из победительниц в программе «Фабричные мастерские. Сессия X» и работала над своим проектом в мастерской в ЦТИ «Фабрика».
Выставка «Приближение Снежной королевы. Часть II» – посвящение неминуемому исчезновению. В ней лед-время становится убежищем, вязким болотом для памяти, лишенным разметки и координат. В этих материализованных воспоминаниях можно только потеряться. Поэтому на смену физической географии приходит магическая география.
Снежная королева – неуловимая цель, которую неосознанно преследует зритель, вглядываясь в предметы выставки. По мере приближения к Снежной королеве «температура» падает, движение замедляется и замирает, не достигнув цели, скованное прозрачностью происходящего. Именно время, на которое обречен человек, отделяет людей от абсолютного смысла. Это голубой цветок. В магической географии художницы таков абсолютный ноль и точка отсчета, приблизиться к которой невозможно, – провал в ткани смысла и бытия.
Экспозиция расположена глубоко под землей и разделена на несколько разделов. В каждом – свои контур, маршрут и закрытая комната: все что нужно, чтобы встретить взгляд Снежной королевы через узнавание, дистанцию, новизну, изумление, касание ангела и лодку. На выставке будет представлена фигура самой Снежной Королевы; работы, погруженные во льды; трагические морские акварельные пейзажи; кабинет мистика, ищущего путь к Королевству, подводный мир Снежной Королевы, сами льды и рентгеновские офортные печати к ним.
Выставка погружена в синий цвет как опыт наблюдения за оттенками льда, воспевая новую эпоху романтизма. Эти льды – воплощение времени. Вопреки западному здравому смыслу, в котором время понимается через метафоры потока и движения, здесь оно – это обездвиженность, остановка. Сущее скользит сквозь время, из одного небытия в другое, по пути что-то теряя и приобретая.
Forwarded from Île Thélème
В продолжение первой встречи цикла «Поэтики Земли», посвященной французскому поэту Андре Дю Буше, 8 февраля состоится показ документального фильма «Синий камень» Лоранс Базен.
Cнятый на 16 мм пленку в конце предыдущего столетия фильм Базен чутко простраивает сложные связи между словами поэта и местностью, мерцающей сквозь страницы и живописные абстракции его книг.
Местность эта не только впечатляющие ландшафты вокруг городка Трюина, переходящие в горы заповедника Веркор, но и ее «камерные» явления в доме поэта, так много времени уделявшего прогулкам и созерцанию дикой природы.
Русские субтитры к фильму были специально подготовлены галереей Île Thélème. После просмотра состоится обсуждение и чтение переводов из Андре Дю Буше. Автор идеи и куратор вечера — кинорежиссер Иван Курбаков.
Регистрация на показ
Cнятый на 16 мм пленку в конце предыдущего столетия фильм Базен чутко простраивает сложные связи между словами поэта и местностью, мерцающей сквозь страницы и живописные абстракции его книг.
Местность эта не только впечатляющие ландшафты вокруг городка Трюина, переходящие в горы заповедника Веркор, но и ее «камерные» явления в доме поэта, так много времени уделявшего прогулкам и созерцанию дикой природы.
Русские субтитры к фильму были специально подготовлены галереей Île Thélème. После просмотра состоится обсуждение и чтение переводов из Андре Дю Буше. Автор идеи и куратор вечера — кинорежиссер Иван Курбаков.
Регистрация на показ
Марио Луци
Природа
Земля и с ней согласное море
И над ними повсюду иное море, что чаще играет
Быстрым огнём воробьиным, дорогой
Луны отдыхающей, сна
Нежных тел, полузакрытых для жизни
И смерти в поле,
И теми голосами, что спускаются, убегая
От таинственных дверей, танцуют
Над нами, как птицы, жаждущие вернуться,
Над родными островами поющие так:
Здесь готовят
Пурпурную койку и песню, что усыпляет
Тех, кто не смог уснуть,
Так твёрд был камень,
Любовь так остра.
(перевод Даниила Провалова)
Природа
Земля и с ней согласное море
И над ними повсюду иное море, что чаще играет
Быстрым огнём воробьиным, дорогой
Луны отдыхающей, сна
Нежных тел, полузакрытых для жизни
И смерти в поле,
И теми голосами, что спускаются, убегая
От таинственных дверей, танцуют
Над нами, как птицы, жаждущие вернуться,
Над родными островами поющие так:
Здесь готовят
Пурпурную койку и песню, что усыпляет
Тех, кто не смог уснуть,
Так твёрд был камень,
Любовь так остра.
(перевод Даниила Провалова)
Эудженио Монтале
Морская низина
Вечера вскриков, когда качели
Качают перголу давнего
И тёмный дым слегка кутает
Неподвижность морскую.
Нет больше времени. Через стены
Переходят забытые полёты, падение
Без остановки всего, и путается на берегу
Обрывистом, также и каменный мыс
Что сразу тебя перенёс на волну.
Дуновение весны различимо
И скорбный водоворот
Поглощённого существования, в вечере мимо
Чёрных цветов полевых, только память
Твоя вьётся, себя защищая.
Прыгает на перила, в туннель, что длинее,
Где самый медленный поезд, таранит путь
Где лунное стадо наступает сильнее
Затем на холмы, невидимое, и листву рвёт по грудь.
(перевод Даниила Провалова)
Морская низина
Вечера вскриков, когда качели
Качают перголу давнего
И тёмный дым слегка кутает
Неподвижность морскую.
Нет больше времени. Через стены
Переходят забытые полёты, падение
Без остановки всего, и путается на берегу
Обрывистом, также и каменный мыс
Что сразу тебя перенёс на волну.
Дуновение весны различимо
И скорбный водоворот
Поглощённого существования, в вечере мимо
Чёрных цветов полевых, только память
Твоя вьётся, себя защищая.
Прыгает на перила, в туннель, что длинее,
Где самый медленный поезд, таранит путь
Где лунное стадо наступает сильнее
Затем на холмы, невидимое, и листву рвёт по грудь.
(перевод Даниила Провалова)
эссе Филиппа Жакоте о Бодлере из книги «Тайное соглашение» в переводе Петра Кочеткова
https://thepangeaultima.com/60
https://thepangeaultima.com/60
pangea
pangea — Филипп Жакоте - О Бодлере (Петр Кочетков)
«Греза Прежней жизни содержит в себе нечто от излишества, нечто далекое, экзотическое, из-за чего кажется почти недостижимой. Порой возврат в Эдем разворачивается иначе, при помощи маневров и уловок, на своего рода театральной сцене, красной, черной и золотой, где душа искушаема пробами поз, где поэт ведет себя провокативно и вычурно. Именно тогда он ближе всего к течениям времени, и дальше всего от нас.
Бодлер порой также переживал более простую и чистую форму этого возврата: там, где Эдем перемешивается с детством, под знаком зеленого, «зеленых теней прекрасной поры», или как в замечательном другом путешествии, в Moesta et errabunda:
Но зеленый рай ребяческой любви,
Скачки, песни, поцелуи, букеты,
Скрипки, дрожащие за холмами,
С кувшинами вина, вечером, в рощах…
Как в двух ранних стихотворениях, вспоминающих дом в Нёйи (где вечернее солнце, в этот раз, освещает не портик, но «скромную скатерть и саржевые занавески», повседневность, близкое, нынешнее) и «великодушную служанку». В последнем, одном из самых прекрасных, сквозит жалость, стирающая все, даже горестные гримасы дэнди, и сближающаяся с Вийоном.
Желание бесконечного, страх бесконечного. Со временем бесконечное для Бодлера перемешалось с бездной, вплоть до признания 1862 г., за пять лет до смерти: «Теперь головокружение постоянно...»; и когда я читаю записи конца с их наивными рецептами против тревоги, я думаю о Гельдерлине в безумии, с ожесточением держащем на дистанции небесный огонь, чей удар он почувствовал, после стольких обращенных к нему зовов и желаний, и советующем упражняться в «священной трезвости», сохраняющей дистанцию, необходимое различение между людьми и богами. Но путешествие Гельдерлина (на Патмос, на Восток, к истоку) весьма отлично от бодлеровского, приводящего к смерти. Этот путешественник не столь впутан в человеческое несчастье, не так близок к нам, в некотором роде; он остается ребенком, он сохраняет его чистоту и наивный свет до самого конца.»
Филипп Жакоте
Бодлер порой также переживал более простую и чистую форму этого возврата: там, где Эдем перемешивается с детством, под знаком зеленого, «зеленых теней прекрасной поры», или как в замечательном другом путешествии, в Moesta et errabunda:
Но зеленый рай ребяческой любви,
Скачки, песни, поцелуи, букеты,
Скрипки, дрожащие за холмами,
С кувшинами вина, вечером, в рощах…
Как в двух ранних стихотворениях, вспоминающих дом в Нёйи (где вечернее солнце, в этот раз, освещает не портик, но «скромную скатерть и саржевые занавески», повседневность, близкое, нынешнее) и «великодушную служанку». В последнем, одном из самых прекрасных, сквозит жалость, стирающая все, даже горестные гримасы дэнди, и сближающаяся с Вийоном.
Желание бесконечного, страх бесконечного. Со временем бесконечное для Бодлера перемешалось с бездной, вплоть до признания 1862 г., за пять лет до смерти: «Теперь головокружение постоянно...»; и когда я читаю записи конца с их наивными рецептами против тревоги, я думаю о Гельдерлине в безумии, с ожесточением держащем на дистанции небесный огонь, чей удар он почувствовал, после стольких обращенных к нему зовов и желаний, и советующем упражняться в «священной трезвости», сохраняющей дистанцию, необходимое различение между людьми и богами. Но путешествие Гельдерлина (на Патмос, на Восток, к истоку) весьма отлично от бодлеровского, приводящего к смерти. Этот путешественник не столь впутан в человеческое несчастье, не так близок к нам, в некотором роде; он остается ребенком, он сохраняет его чистоту и наивный свет до самого конца.»
Филипп Жакоте
и связывая одно с другим: завтра продолжение серии «Поэтики Земли», переходим от Дю Буше к Гельдерлину, о котором расскажет поэт и переводчик Егор Зайцев
Forwarded from Île Thélème
Цикл встреч «Поэтики Земли» продолжается: 11 февраля в 19:00 состоится встреча «Гёльдерлин: природа стиха», Медленное чтение стихов Фридриха Гёльдерлина (1770–1843) в оригинале и в переводе.
Фридрих Гёльдерлин — один из главных поэтов романтической эпохи, неоднократно переоткрывавшийся в последующие столетия. Искавший в стихах невозвратимую и недостижимую Грецию, он прививал «классическую розу к немецкому дичку». Под немецкими липами он находил себя в тени эллинских платанов, «в миртах, где Аспазия бродила» — в Греции, которой никогда не существовало, которая воплотилась в его стихах.
11 февраля на семинаре в Île Thélème мы вспомним историю жизни Гёльдерлина, проследим влияние на важнейших немецкоязычных поэтов (Рильке, Целан),приобщим к разговору фрагменты из Хайдеггера и — самое главное — медленно и внимательно всмотримся в стихи. Модератор встречи — поэт и переводчик Егор Зайцев.
Регистрация на вечер
Фридрих Гёльдерлин — один из главных поэтов романтической эпохи, неоднократно переоткрывавшийся в последующие столетия. Искавший в стихах невозвратимую и недостижимую Грецию, он прививал «классическую розу к немецкому дичку». Под немецкими липами он находил себя в тени эллинских платанов, «в миртах, где Аспазия бродила» — в Греции, которой никогда не существовало, которая воплотилась в его стихах.
11 февраля на семинаре в Île Thélème мы вспомним историю жизни Гёльдерлина, проследим влияние на важнейших немецкоязычных поэтов (Рильке, Целан),приобщим к разговору фрагменты из Хайдеггера и — самое главное — медленно и внимательно всмотримся в стихи. Модератор встречи — поэт и переводчик Егор Зайцев.
Регистрация на вечер
делимся вихрящимся альбомом Ipak Yo'li
замечательного психо-фолк дуэта Goovajdi & Lesnoy
записанного в резиденции Aks Sado в Узбекистане в 2023 году
и вышедшего на INU WAN WAN RECORDS
🐚
замечательного психо-фолк дуэта Goovajdi & Lesnoy
записанного в резиденции Aks Sado в Узбекистане в 2023 году
и вышедшего на INU WAN WAN RECORDS
🐚
INU WAN WAN RECORDS
Ipak Yo'li, by Goovajdi & Lesnoy
12 track album
киномедитация Маргарейт Тэйт на стихотворение Джерарда Мэнли Хопкинса
YouTube
The Leaden Echo and The Golden Echo by Gerard Manley Hopkins as realised by Margaret Tait (1955)
A delightful little montage arranged around the beautiful poem The Leaden Echo and The Golden Echo by Gerard Manley Hopkins
The Leaden Echo and the Golden Echo
(Maidens’ song from St. Winefred’s Well)
The Leaden Echo
How to keep–is there ány any, is there…
The Leaden Echo and the Golden Echo
(Maidens’ song from St. Winefred’s Well)
The Leaden Echo
How to keep–is there ány any, is there…
Forwarded from Île Thélème
Новая встреча цикла «Поэтики Земли» состоится 21 февраля. Она будет посвящена норвежскому поэту и переводчику Туру Ульвену, о котором расскажет поэт и переводчик Дмитрий Воробьев.
Стихи Ульвена немногословны, остроумны, трезвы. Они отпугивают своим страхом случайного читателя, как маленькие подземные насекомые, застигнутые врасплох любопытным ребенком, поднявшим камень. В своей неутешительной поэзии Ульвен обнуляет гуманистические идеалы, включавшие в себя восхищение устройством природы и человека. Место человека в геологической истории темно и присно. Переход из мира копающихся в мир ископаемых не имеет чёткой границы. Исчезание в одном мире равно образованию в другом. Жизнь ценна потому, что ещё есть, и другой формы страдания и забвения у нас не будет.
Отдельно стоит упомянуть, что на встрече будет представлена книга Тура Ульвена «Исчезание равно образованию. Стихотворения и эссе», перевод с норвежского Нины Ставрогиной и Дмитрия Воробьева.
Регистрация на вечер — на странице цикла
Стихи Ульвена немногословны, остроумны, трезвы. Они отпугивают своим страхом случайного читателя, как маленькие подземные насекомые, застигнутые врасплох любопытным ребенком, поднявшим камень. В своей неутешительной поэзии Ульвен обнуляет гуманистические идеалы, включавшие в себя восхищение устройством природы и человека. Место человека в геологической истории темно и присно. Переход из мира копающихся в мир ископаемых не имеет чёткой границы. Исчезание в одном мире равно образованию в другом. Жизнь ценна потому, что ещё есть, и другой формы страдания и забвения у нас не будет.
Отдельно стоит упомянуть, что на встрече будет представлена книга Тура Ульвена «Исчезание равно образованию. Стихотворения и эссе», перевод с норвежского Нины Ставрогиной и Дмитрия Воробьева.
Регистрация на вечер — на странице цикла
В этом эпизоде мы обращаемся к образу
мирового океана, всех возможных состояний воды и связанных с ней явлений, преломляюще-текучих, обновляюще-бездонных, циркулирующих между медленной тектоникой земли и мгновенными превращениями неба. Упомянутый в предисловии Анти-нарцисс оказывается на Кумбха Меле (празднике кувшина) — грандиозном паломничестве, связанном с идеей встречи и очищения (Большая Кумбха Мела проходит раз в 144 лет — и прямо сейчас происходит в Индии ). Кумбха также обозначает в ведийской астрологии знак Водолея, с эрой которого связываются утопические представления о будущем. В Мифе о Пахтании молочного океана, откуда происходит этот праздник, говорится об извлечении из океана сосуда с Амритой — божественным лекарством, которое боги (Дэвы) успели выпить, опередив демонов (Асуров), уже обладавших к тому времени властью над человечеством. Возможно, мы могли бы назвать это одним из мифологических проявлений «Принципа надежды», созвучного по названию с основным трудом утопического философа Эрнста Блоха.
В какой-то параллельной вселенной Пангея Ультима должна была быть и игрой, где материалы, подобно разным ингредиентам, составляли бы нектар, употребление которого приближало бы к тому, что Эрнст Блох в другом своем труде «Дух утопии» называет «Еще не осознанным знанием и глубочайшим удивлением». Но пусть и так — в виде виртуального альманаха — мы хотели бы на несколько мгновений уловить тексты-отсветы и образы-отблески, случившиеся на этих вечных волнах.
участники серии :
поэзия
Ирина Миронова
Павел Заруцкий
Инга Шепелева
Куку Кешав Кунал
Станислава Могилева
Лиза Станиславская
Петр Кочетков
переводы
Филипп Жакоте
Эудженио Монтале
Марио Луци
Эрнст Блох
Франсуаза Арди
Андре Дю Буше
визуальные серии (фотография/медиа)
Лена Скрипкина
Лиза Неклесса и Митя Гранков
Лиза Баль
Эльвира Маурчева
Нико Железниково
Нина Самсонова
(список дополняется и обновляется)
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
фотосерия Эльвиры Маурчевой «Лебедь, Стрелец, Скорпион» существует cозерцательно, предполагая что время отведенное для развертывания пространства и форм всегда в наличии, и если взгляд достаточно опустошен и не стремится схватить, как можно быстрее (образ взгляда как хищной птицы у Ф. Жакоте), то слепок формы также проникается дыханием пространства. Формы здесь предстают на границе материального и нематериального порождая эффект схожий с некоторыми образцами дальневосточной живописи. Матовость двойного взгляда, камеры и человека, его жемчужность, чужеземность.
pangea
pangea — Page 56