Онлайн-лекция «Профессия ираниста. Устный перевод и культурная медиация»

14 марта 2024 г. при поддержке Фонда Ибн Сины и Института цивилизаций состоится онлайн-лекция «Профессия ираниста. Устный перевод и культурная медиация». Начало лекции — 20:00 (по МСК) в Zoom.

Данная лекция призвана дать слушателю представление о редкой профессии ираниста, об иранистике как области науки и практической дисциплине. Особое внимание мы уделим специфике устного перевода персидского языка и культурной медиации в свете российско-иранских отношений в наше время. Как становятся востоковедами? Какие есть направления развития в этой области, и какие вызовы? Что общего у иранского народа с русским, в чем следует проявлять особую деликатность, и какую роль в этом играет специалист? Мы постараемся ответить на эти вопросы, приводя занимательные примеры из практики переводчика. Лекция предназначена для широкого круга слушателей. Будут рассмотрены некоторые нюансы перевода, однако знание персидского языка не требуется. Лектор: Безродная Валерия Сергеевна — переводчик персидского языка, магистрантка факультета Исследований Азии и Северной Африки Университета Ка’ Фоскари (Венеция), автор телеграм-канала «Чечевица персидская». Закончила факультет Востоковедения и Африканистики СПбГУ, а также обучалась в Тегеранском университете, Институте персидского языка им. Деххудо и Дипломатической Академии МИД РФ.

https://fondibnsiny.timepad.ru/event/2808706/

Напоминаю, что завтра вечером (20:00 по Москве) состоится моя онлайн-лекция при поддержке Фонда Ибн Сины

Я приглашаю присоединиться тех, кто интересуется востоковедением в качестве будущей профессии, а также тех, кто уже смешарик преисполнился в своем познании Востока, причем не обязательно Ближнего.

Пусть эти 1,5-2 часа, которые нам любезно предоставил лекторий, станут площадкой для обмена опытом и мнениями о месте востоковеда в этом мире, и о его роли. Поговорим о том, как складывается профессиональная жизнь у специалистов, какие задачи они способны выполнять, что для этого нужно знать, и как научиться.

Буду рада пообщаться с коллегами, всех давно не видела, приходите 🫶🏻

Регистрация

@vostfuckts

Дружно подтягиваемся в zoom через 10 минут

Строительство наций в исламском мире

Всем привет! После долгого перерыва возвращаюсь к вам с серией постов, в которых постараюсь рассказать о темах, занимающих меня больше всего. Сперва предисловие и контекст.

Как многие из вас знают, я писала диплом про афганскую миграцию, что было результатом тогдашней моей работы переводчиком дари в разных структурах МВД и одновременно причиной, по которой я решила изучать миграцию в магистратуре. Но не так давно я поняла, что интересовала меня не столько миграция как таковая (к этому я удовлетворила свой интерес в первом же семестре), сколько вопросы идентичности: религиозной и национальной, а именно ее свойства в условиях мобильности.

Но «домашние» идентичности и их конструирование, которым занимается по определению любое государство (авторитарные режимы особенно рьяно) — тема не менее интересная, и изучать ее можно как через оптику истории и политологии, так и с точки зрения психики. Востоковед, как всегда, хочет объять все науки сразу.

В грядущих постах я бы хотела подробно рассмотреть один кейс (Катар) сделать обзор нескольких других (Турция, Ирак, Египет), и в последствии сравнить их с Ираном. То есть, постараюсь проследить, как представители этих народов отвечают на вопросы «кто мы?», «кто наши предки?», «какое место мы занимаем в современном мире среди других наций?», а главное — кто и зачем вложил им в головы эти ответы. Моя цель заключается в том, чтобы убедиться, что национальная идентичность и миф о себе — не нечто естественное и объективное, а политический проект, отвечающий повестке (сегодня одной, а завтра другой).

Почему важно деконструировать национальный миф? Потому что в конфликтных ситуациях он становится источником и оправданием насилию. Изучение модели построения мифов в других государствах, помимо праздного научного интереса, помогает «отлипнуть» от собственного мифа. Полезно для профилактики расизма и ненависти на национальной почве. Нужно ли говорить, как это актуально сегодня?

Оставайтесь со мной, впереди увлекательное путешествие в мир истории исламских государств, как мы с вами любим.

@vostfuckts

Ох уж эти автоматические подборки…

@vostfuckts

Катарский кейс. Часть 1

Предисловие

Эмират Катар в лице монархов дома Аль Тани объявил о своей независимости от британцев в 1971 году. Правители незамедлительно приступили к программе культурного развития, которая включала открытие национальных музеев. Катарцам предстояло ответить на вопрос, кто они по отношению к миру и по отношению к своим соседям по заливу. Цель более чем понятная: «переизобретая» себя, создать дипломатический имидж на благо своей безопасности и экономического процветания, одновременно консолидируя нацию вокруг монархии.

В первую очередь именно музеи стали площадкой для создания имиджа. Стоит сказать, что музеи как явление — это вообще западная дисциплина, естественный преемник колониального изучения туземцев. И для сбора музейных коллекций Катара монархи пригласили специалистов из Европы.

Специфика Катара, как и почти всех государств Персидского залива и некоторых государств ЮВА, состоит в экстремально быстрой урбанизации. Между традиционным бедуинским образом жизни с его тяжелым трудом, скромными удобствами и родо-племенным устройством и эпохой фантастического городского благополучия — всего одно поколение.

Итак, первые археологические коллекции были собраны еще в конце 1960-х. Они не только придали Катару узнаваемой глубины во времени, но преследовали цель натурализовать (сделать естественной и неоспоримой) легитимность дома Аль Тани как правящего клана, стирая память о других: всеми культурными проектами руководят члены семьи (у нынешнего эмира 24 брата и сестры).

Продолжение следует.

@vostfuckts

Катарский кейс. Часть 2

Эти проекты имеют две интересные особенности.

Во-первых, официальная риторика подчеркивает необходимость «сохранить катарское национальное наследие и укрепить арабские и исламские ценности и идентичность» (Qatar National Vision 2030).

Катарские музеи (в широком смысле — вся культура, включая ряд архитектурных проектов, см. ниже) не столько хотят рассказать о далеком прошлом, сколько пытаются схватить и передать детям ускользающее настоящее. Хотя, думается, умиление и сентиментальность по отношению к [чужому] историческому и аутентичному, тому, что предшествовало глобализации, — это опять-таки западное свойство. И западные технологии, начиная с музеев и заканчивая индустрией AirBnB, превращают культурное наследие в продукт, который можно потребить.

Мой опыт путешествий по Азии и С. Африке, да и не только (сейчас я на Сицилии: вижу то же самое), позволяет мне делать такие выводы. «Туземцы», как правило, не столь одержимы своим наследием, как им одержимы туристы, пока через глаза последних первые не поймут ценность своей культуры и способы ее «продать». Также, как пицца и паста стали обобщенной итальянской кухней за пределами Италии и вернулись сюда в слипшемся воедино виде, чтобы соответствовать ожиданиям туристов. На самом деле, в каждом регионе Италии своя кухня, свои традиции и свой диалект, и пицца для, скажем, Венеции, такое же чужое блюдо, как суши.

Так вот, вызов в создании имиджа состоит еще и в том, чтобы «укрепляя арабские и исламские ценности и идентичность», то есть утверждаясь в своей «арабскости» и «исламскости», найти то, что выделяло бы их среди аналогичных соседних государств. Катар решил проблему хитрее: если нельзя быть особенными, они будут самыми передовыми, а именно — культурным хабом Персидского залива.

Появились очень любопытные проекты, такие как Souq Waqif и Katara Cultural Village — абсолютно искусственные оазисы традиционной аравийской архитектуры среди небоскребов, чтобы, коль скоро сохранять уже нечего, построить наследие заново. У меня смешанные чувства на этот счет: пусть это милая идея и хороший пример развития городской среды, но все же это призраки, которые никогда не приобретут той «намоленности», которая становится результатом интеллектуальной, творческой, экономической и политической деятельности людей на одной территории на протяжении веков.

Я знаю мало хороших примеров сохранения таких намоленных мест в арабских странах. Самый яркий анти-пример, что приходит на ум — это старый Каир, пришедший в такую деградацию, что без нескольких талантливых ас-Собяни им уже не разрулить. Про Каир обязательно поговорим попозже.

На сайте Souq Waqif авторы сами пишут, что это «анахронизм», причем сознательный. Катарская идентичность балансирует где-то между тотальной модерностью и духом пустыни, и второй прививается искусственно. Достаточно вырастить одно поколение детей, регулярно вывозимых на школьные экскурсии, чтобы привить некую память, ценности и видение себя. Самое интересное тут то, что это вовсе не должна быть правдивая память или справедливые ценности, но вырастет нация, которая будет в них убеждена, и в нужный момент эти чувства можно мобилизовать.

Продолжение следует. Дальше мы узнаем, кто на самом деле живет в Катаре.

@vostfuckts

Катарский кейс. Часть 3

…Во-вторых, собственно катарцы составляют лишь около 11% от всего населения страны. Остальные — это иммигранты и их дети, лишенные права на получение привилегий для «настоящих» подданных, даже если они рождены в Катаре. Вот такие пироги. В соседних странах ситуация аналогичная — коренное население составляет меньшинство. Большинство же представлено выходцами из Южной Азии, Ирана и ряда других стран. Более того, около 30% населения исповедуют индуизм или христианство.

Есть ли место культуре этих людей в национальной идентичности Катара? На сегодняшний день ответ, похоже, «нет», хотя отдельные выставки, посвященные жизни иммигрантов, имеют место. Чемпионат по футболу-2022 еще и обнаружил для всего мира состояние прав этих людей в Катаре (ссылку на исследования не даю, потому что не ручаюсь за точность данных).

Давно в какой-то очередной книге про мусульман в современном мире я встретила высказывание исследователя, поражающее своей неочевидностью, несмотря на логику. Кажется, речь шла про Нидерланды: эта страна считается христианской и христианство заложено в ее национальной идентичности, но если мусульмане уже не первое десятилетие составляют существенную долю от населения, и эта доля растет, может, пора перестать считать себя эксклюзивно христианской нацией? Это вопрос всем «на подумать», можете написать свои мысли в комментариях.

Заключительный пост на тему Катара следует.

@vostfuckts

Катарский кейс. Часть 4

Спасибо тем, кто дочитал досюда. Едва ли эти несколько постов могут быть исчерпывающими по теме, но все же поделюсь некоторыми заключительными наблюдениями.

Восприятие себя как общности формируется благодаря передаваемой от поколения к поколению традиции. Государства эту традицию институционализируют, влияя на то, как производится знание и презентуется прошлое. Неверно было бы говорить, будто у Катара нет истории и наследия, но в последние десятилетия правящая династия форсировала концептуализацию этого наследия.

Скорее всего, если не сменится династия, эта концепция так и застынет на много десятилетий. За это время было и будет произведено достаточно материальных и нематериальных свидетельств, чтобы у юного катарца было четкое представление о том, кто он такой. Он, конечно же, гордится принадлежностью к катарской нации и ее достижениями.

Катарский кейс привлек мое внимание еще в 2021 году, когда, будучи ключевой страной-гостем на ПМЭФ, он привез в Санкт-Петербург выставку и кинофестиваль. На выставке, пусть богатой и замечательно оформленной, едва ли были предметы, изготовленные именно в Катаре. Были украшения, ковры, предметы быта, оружие — все принадлежащее арабам вообще, или даже иранцам (ковры), но собранное в коллекцию в Катаре. Это то, о чем я писала выше: вместо уникальности — первенство в концептуализации. На кинофестивале показывали фильмы со всего арабского мира, а катарцы в национальной одежде наливали кофе и угощали финиками (и молодцы!). Эти проекты послужили возникновению положительных ассоциаций с культурой Катара у россиян, заложили визуальные образы. У кого-то, возможно, сместили восприятие арабов как стереотипных джихадистов на нечто более правдивое и утонченное.

Культурная дипломатия, на мой взгляд, прописана всем странам. Продвигать свою культуру на международной сцене почему-то некоторым народам кажется недостойным, а потом удивляемся, что нас не ценят, не любят, не считают туризм в наши страны престижным и т.д.

На ПМЭФ’23, где гостем были ОАЭ, мы снова увидели костюмы, танцы, кофе и финики, у меня состоялся на эту тему разговор с моими клиентами-иранцами. «Почему россияне не знают и не интересуются Ираном так, как они интересуются Эмиратами?» — спросили они. Ну 🤷🏻‍♀️ Для начала потому, что иранцы только-только начинают продвижение своей культуры (пример — фестиваль в Москве летом 2023, организованный Посольством).

Спасибо за внимание!

Вскоре я вернусь с постами про Турцию, Ирак и Египет и то, какие элементы наследия они использовали (или отвергали) для строительства своих наций.

• Karen Exell. “Desiring the past and reimagining the present: contemporary collecting in Qatar”
• Karen Exell & Trinidad Rico. “There’s no heritage in Qatar. Orientalism, colonialism and other problematic histories”

@vostfuckts

У ребят качественные и интересные материалы про культуру арабов, а еще лекции, мастер-классы и курсы 👇🏻

Начинаем цикл наших авторских видеороликов об арабском уде. Наш дорогой друг и знаток восточных музыкальных инструментов Аргишти ближайшие недели будет знакомить Вас с манящими мелодиями Востока...

Огромная благодарность @argishtyduduk

Поддержать автора канала

Если вам нравится контент, теперь можно отправить донат. Это мотивирует публиковать интересные материалы более регулярно. Минимальной суммы нет, главное — ваше внимание! 🫶🏻

По поводу Ирана и Израиля, конечно

Я в своей манере хотела воздержаться от комментирования или анализа произошедших только что событий, ведь за меня это уже сделали десятки новостных и политологических каналов. Однако я не вижу попыток проанализировать это противостояние более глубоко, через религиозный символический контекст. Поэтому предложу вам посмотреть на конфликт с точки зрения идеологем, и мы заберемся так глубоко, как потребуется, а именно — в Кербелу 680 г.

Ирано-израильское противостояние для меня объяснимо только одним образом: если борьба с т.н. “Сионистским образованием” и не raison d’être Исламской Республики Иран, то точно один из фундаментальных ее способов легитимизации через защиту оккупированной Палестины в глазах уммы, включая другие мусульманские страны и внутреннюю аудиторию. Каких-либо других причин выступать против Израиля просто нет. Звучит неубедительно, но в этом вся внешнеполитическая доктрина Ирана: доказать миру, кто самый высоконравственный борец за свободу угнетенных (угнетенных за пределами Ирана, конечно).

К моменту создания ИРИ (1979) арабские соседи Израиля уже приноровились и поставили на первое место собственные национальные интересы, а не экзистенциальную борьбу за Палестину. Например, в 1978 президент Египта Анвар Садат проявил инициативу и заключил с Израилем мир, возвращая себе Синайский полуостров, оккупированный Израилем в войне 1967 г. К этому времени палестинцев уже погнали из Иордании (“Черный сентябрь” 1970), и начался черёд Ливана расплачиваться за “арабскую солидарность”, вплоть до ввода израильских войск в Ливан в 1982 г. в целях уничтожения ООП, расположившейся на его территории. И тогда палестинцы поехали в Тунис… Короче, продолжать можно долго, а веду я к тому, что новоиспеченная ИРИ взяла на себя роль оплота морали и последнего настоящего защитника мусульман оккупированной Палестины.

Теперь к нашим идеологемам. Одной из таковых является противостояние угнетателя и угнетенного, в данном случае угнетателями являются США и Израиль, а угнетенными — мусульмане. В более узком смысле, Иран находится в “кербелинской парадигме”, которая восходит к битве при Кербеле (нынешний Ирак) 680 г. Внук Пророка Хусейн вместе с небольшой группой последователей погиб в неравном бою с войском Язида — впоследствии второго Омейядского халифа, который конкурировал с шиитами, то есть теми, кто был убежден, что наследовать Мухаммаду должны его кровные родственники, а именно зять/брат Али и его сыновья — Хасан и Хусейн и далее, за власть в Халифате.

Кровная линия на этом не прервалась: выжил сын Хусейна, продолживший династию, но все Имамы (то есть те, кто по мнению шиитов должны были возглавлять умму, начиная с Али) умерли не своей смертью. Исключение составил 12-й Имам, он же Махди, который поступил хитрее и ушел в Сокрытие, где пребывает по сей день. Отсюда т.н. шииты-двунадесятники (Twelver Shi’te).

Продолжение ниже
@vostfuckts