Как-то раз прочитала я книжку про лес и взаимоотношения деревьев и других растений. Про слаженную экосистему, про то, как деревья разных возрастов и видов связаны друг с другом, про невидимые нити грибниц ... Если одно дерево заболевает, его окружение протягивает ему в буквальном смысле руку корень помощи, поддерживая его в течение необходимого времени.
И тут меня осенило. Да это же про нас с вами. Мы все связаны друг с другом невидимыми нитями судеб, событий, поступков.
И это очень древнее знание отражено в наших сказках, где Иван следует за клубочком, данным Бабой-Ягой. Где он совершает глупости, но верный конь все равно его спасает, потому что это любовь! Как без неё?
Исследую сказки, пишу про великих иллюстраторов, много рисую. Потому что я еще и художник.
Заходите на огонёк!
И тут меня осенило. Да это же про нас с вами. Мы все связаны друг с другом невидимыми нитями судеб, событий, поступков.
И это очень древнее знание отражено в наших сказках, где Иван следует за клубочком, данным Бабой-Ягой. Где он совершает глупости, но верный конь все равно его спасает, потому что это любовь! Как без неё?
Исследую сказки, пишу про великих иллюстраторов, много рисую. Потому что я еще и художник.
Заходите на огонёк!
Всё проходит в этом мире, снег сменяется дождём,
всё проходит, всё проходит, мы пришли, и мы уйдём.
Всё приходит и уходит в никуда из ничего.
Всё проходит, но бесследно не проходит ничего.
И, учacтвуя в сюжете, я смотрю co стороны,
как текут мои мгновенья, мои годы, мои сны,
как сплетается c другими эта тоненькая нить,
где уже мне, к сожаленью, ничего не изменить,
потому что в этой драме, будь ты шут или король,
дважды роли не играют, только раз играют роль.
И над собственною ролью плачу я и хохочу,
по возможности достойно доиграть своё хочу -
вeдь не мелкою монетой, жизнью собственной плачу
и за то, что горько плачу, и за то, что хохочу.
Юрий Левитанский
всё проходит, всё проходит, мы пришли, и мы уйдём.
Всё приходит и уходит в никуда из ничего.
Всё проходит, но бесследно не проходит ничего.
И, учacтвуя в сюжете, я смотрю co стороны,
как текут мои мгновенья, мои годы, мои сны,
как сплетается c другими эта тоненькая нить,
где уже мне, к сожаленью, ничего не изменить,
потому что в этой драме, будь ты шут или король,
дважды роли не играют, только раз играют роль.
И над собственною ролью плачу я и хохочу,
по возможности достойно доиграть своё хочу -
вeдь не мелкою монетой, жизнью собственной плачу
и за то, что горько плачу, и за то, что хохочу.
Юрий Левитанский
"Это моя заставка экрана, я часто говорю себе: "Мы справились, малыш", — написал Энтони Хопкинс в своем инстаграме.
— Забавно, но свой рыцарский титул из рук королевы я получил, лишь сыграв роль эстетствующего пожирателя человечины. А ведь до этого я переиграл кучу королей, британских шпионов и прочих позитивных персонажей.
— Лучшие из нас развиваются поздно. В школе я был идиотом.
— Когда я боюсь чего–то — я бросаю этому вызов. Жить в страхе просто глупо.
— Мне нравится моё одиночество. Я никогда никого не подпускал близко, всё финтил да увиливал. Конечно, я изображаю теплоту и дружелюбие. Но внутри меня всегда было пусто. Никакого сострадания, только небрежность — и так всю жизнь.
— Однажды я встретил священника–иезуита и спросил: "Какая самая короткая молитва в мире?" И он сказал: "Хер с ним"
— Забавно, но свой рыцарский титул из рук королевы я получил, лишь сыграв роль эстетствующего пожирателя человечины. А ведь до этого я переиграл кучу королей, британских шпионов и прочих позитивных персонажей.
— Лучшие из нас развиваются поздно. В школе я был идиотом.
— Когда я боюсь чего–то — я бросаю этому вызов. Жить в страхе просто глупо.
— Мне нравится моё одиночество. Я никогда никого не подпускал близко, всё финтил да увиливал. Конечно, я изображаю теплоту и дружелюбие. Но внутри меня всегда было пусто. Никакого сострадания, только небрежность — и так всю жизнь.
— Однажды я встретил священника–иезуита и спросил: "Какая самая короткая молитва в мире?" И он сказал: "Хер с ним"