- Укажите номера телефонов близких, - говорит молодая брюнетка на ресепшн, чавкая жвачкой.
- Зачем?
- Ну, на всякий случай.
- Ладно. - Я пожал плечами и прикинул, кто же мой близкий человек сейчас. Д. умер, а nf давно живет заграницей. Я вписал имя дальней родственницы, с которой редко виделся, но общение было теплым и доверительным.

Ночью с ней связались и промыли мозги, что я конченный наркоман и меня надо поместить в РЦ. Больница таким образом продает своих пациентов, получает от ребы деньги за каждого отправленного туда человека.

Тупая безмозглая тварь предпочла поверить посторонним людям, а не близкому человеку. Она связалась с моей работодательницей, наплела слезливую чушь, что мне нужна дорогостоящая помощь в виде размещения на год в концлагере, типа, дай денег. Денег дали.

Той же ночью безмозглая тварь примчалась в больницу, забрала мой телефон, банковскую карту и паспорт. Остальные мои вещи помещались в небольшой рюкзак и представляли собой пару сменного белья, зубную щетку, бритву и немного косметических штук. Не было даже смены одежды. С этим одним рюкзаком я отправлюсь жить семь месяцев в лагерь. Но, продолжу по порядку. Твари заплатили денег, чтобы в этой больнице меня перевели в психиатрическое отделение. Утром я был в ахуе, я кричал и сопротивлялся. Меня ударили и привязали к кровати. Отвязывали только в туалет. Ломка при этом продолжалась, такого чудовищного мучения я не испытывал никогда. Меня тошнило и иногда я блевал прямо на себя, почти захлебывался. Если рядом не было кого-нибудь, чтобы отвязали в туалет. Меня оскорбляли и унижали, а я даже на привязи огрызался в ответ. Никаких препаратов для снятия ломки я не получал там, только галоперидол, от которого вдобавок к горящим и ломящим костям тела прибавлялись мучительные мышечные спазмы от галки, которые усиливались от неподвижной позы. Я лежал на полностью мокрой от пота простыне, под одеялом, испачканным блевотиной, а по подбородку текли слюни из-за галки. Я был внутри фильма ужасов.

Я никогда не причинял никому зла, не воровал и не выпрашивал денег ни у семьи, ни у родственников. Кому я мог так перейти дорогу, что меня заказали на эти пытки?
Смешно звучит, но вопрос этот долго для меня оставался без ответа, хотя очевидно было, что заказчиком может быть только тварь, вписанная моей рукой в контракт под пунктом "контакт близкого человека на всякий случай".

Спустя несколько недель (?) я был полностью сломлен, тих и измучен до предела. Мне сказали, отвезем тебя на МРТ, а оттуда тебя заберут родственники. Я с трудом оделся и кое-как засунул в рюкзак свои книги и кремы, которые еще в первый день выложил в тумбочку, да так и не суждено было к ним прикоснуться.

Перед поездкой мне вкололи два укола чего-то, что назвали "антибиотиком от внутрибольничной инфекции на всякий случай".

Я еле дышал от боли и всего пережитого, боялся громких звуков и спорить...

Санитар усадил меня в машину, потому что после уколов у меня заплетались ноги и в глазах все плыло.

- Хочешь свою лирику? - внезапно спросил санитар.
Ах да, у меня же была с собой лирика и рецепт от врача на нее. Когда я уехал из питерского детокса, мне дали рецепт и я купил таблеток, чтобы снимать ломку. Надо ли говорить, что московская больница изьяла лекарство и не выдавала мне ни единой капсулы, невзирая на мои мучения и на то, что они не делали мне детоксицирующие капельницы, на которые я к ним, собственно, лег.
- Да.
Я проглотил три штуки. Мир фрагментировался и потеплел. Острая, режущая память отступила, уступив место простому беспредметному созерцанию мира из окна такси.
Ехали мы очень-очень долго, аж в Одинцово, как потом оказалось.

Ворота с кольями, дом, похожий на замок, сильный мороз, скрипучий снег. Я не знал, какое число и даже какой месяц. Одет я был по-осеннему в толстовку и ветровку. Мороз больно кусал пальцы, меня кололтил озноб от ломки, я обливался потом и мерз от этого еще сильнее. Во дворе дома мы с санитаром стояли долго. Потом нас впустили внутрь. Я ничего не думал, мой мозг был выключен.

Проходим в какой-то кабинет.

Там толстый носатый мужик с прищуром урки и бородавкой на глазу а также смуглый парнишка лет 20. Парнишка начинает деловито обыскивать мои вещи и бормотать себе под нос: "так, это можно, это нельзя, это медику отдадим..."
Санитар куда-то пропал.

- Ты в реабилитационном центре, - с издевкой лыбится бородавчатый.
- Нет, нет, нет, - шепчу я и оседдаю на пол, зажмурив глаза. Я не открою глаза, тогда кошмара не будет. Как если ночью снится кошмарный сон, надо открыть глаза, чтобы он закончился. А у меня наоборот. Надо закрыть глаза крепко-крепко.

- Не советую тут мозги ебать и барагозить, быстро управа найдется. Это Миша, твой наставник, ходите везде парой, если удалитесь дальше, чем на пять метров, будут последствия обоим. Остальное он тебе пояснит все, за правила дома...

Я ничего не слышу и не вижу, сижу на полу обхватив колени руками. В голове вата, сквозь которую лезвием пытается проникнуть боль осознания происходящего. Но ад еще только начинался...

(если успею до вечера, допишу историю)

ждите мой суицид в прямом эфире.

Я принял это решение, прекратить существовать, сидя в захоамленной комнате случайного знакомого, который видел меня в фильме у Выживших и все хотел подружиться... Я в чужой одежде и давно ничего не ел. С собой у меня нет даже зубной щетки (ну, ее я купил), только телефон, зарядка, наушники и несколько шприцов.
Вышел из РЦ я лишенный всех источников дохода, донатов, связей, контактов, дома, вещей, нажитых за несколько лет относительно спокойной жизни, ограбленный моими похитителями. Колючая проволока осталась за спиной, в руках у меня - несколько пакетов пожиток, с которыми прошел концлагерь. Теперь это всё, что у меня есть. Судьба в четвертый раз швырнула меня в нулевую позицию. Три раза в жизни я был в таком же положении, что теперь: без дома, денег и надежды. Но у меня всегда были близкие, кто мог поддержать меня. В этот раз никого не осталось рядом со мной. Я просил о помощи Бога, но Он оставил меня. Я просил о помощи Еву, но она не ответила. Даня умер. nf сказал, что устал помогать и больше не будет. Друзья, которым я доверял, предали меня. На одной вписке, когда я был на приходе, в меня прыснули из баллончика, начали душить, может, пыьались изнасиловать. Но я очнулся в одежде, весь в огромных кровоподтеках и синяках, полуслепой я гонялся по квартире с ножом, чтобы убить агрессора, но они ушли из квартиры. Я уехал оттуда в чем был, не взяв даже рюкзак, совсем ничего.
В три часа ночи я смог дозвониться только до одной подруги, уехал к ней. В семь утра она начала кричать, чтобы я убирался оттуда, потому что я мешаю ей спать. Я ходил по квартире, мне везде казалось, что из темноты брызнет баллончик или на меня накинут удавку, или какой-нибудь плед. В общем, я смиренно ушел, поехал к случайным знакомым. Там я боялся лечь спать, страшно было закрыть глаза и остаться беззащитным, подвергнуться новому насилию.

Так вот и скитался по впискам, везде паниковал, кричал во сне, много принимал наркотиков... Я надеялся накопить денег и уехать в Грузию, но только торчал и торчал, чтобы заглушить это мучительное горе, горе от смерти Дани и горе от чудовищного предательства относительно близких людей, горе от того, что я внезаконный наркоман, меня можно избить, изнасиловать, закрыть в тюрьму по суду или в концлагерь без суда, во втором случае это могут сделать совершенно посторонние люди.
Я искал силы жить в беспамятстве и безумии, чтобы стереть себе память, но нашел только насилие и презрение.

Сегодня я проснулся трезвым, на карте было 800 рублей, я вышел из дома купил энергетик и абсолютно бесповоротно понял, что сегодня я умру.

После анонса стрима с суицидом телефон просто разрывался, но я не разговариваю с людьми. Я чувствую себя уже на другой стороне. Я хочу есть, но не ем, чтобы не... ну ка бы не цепляться за этот мир. Я всегда очень любил еду, почти больше всего на свете.

Я гуляю последний раз.

На "золотой укол" мне прислал денег nf со словами, что помогает мне в последний раз. Что ж, оно так и есть.

В моей смерти, повторюсь, виновата Скорикова Ирина Сергеевна, 1987 года рождения, ее муж Скориков Андрей Васильевич работает тренером в крокус-фитнес. Эти люди похитили меня, обрекли на чудовищные мучения, украли семь месяцев моей жизни и все накопления и вещи.

Три ненахода метадона подряд у Бахи. Никогда у него не берите мед, он крыса ебаная. Но героин обычно находится у него...
Идет дождь и я жадно ловлю капли горячим лицом, у меня как будто жар или лихорадка. Остается совсем мало времени до стрима. Я еду забирать новые клады от другого барыги. Такси не ехало очень долго. Мир как будто не хочет отпускать меня, как жестокий мучитель жалеет лишиться любимой живой игрушки.
Не могу насмотреться на небо. Знаете, в РЦ ведь все время нвходишься в помещении и увидеть кусочек неба, то есть выйти во двор - это привилегия. Для таких отрицальщиков, как я, привилегий никаких не было, только "индивидуальная терапия", - как комендатура концлагеря называла свои изощренные пытки лишением сна, голодом, ледяной водой, пинками через матрас, ударами в живот и тд...
Я как будто проживаю всю эту боль каждый день, никак не могу отпустить, эта боль вопит в моей голове пожарной сиреной, я не слышу собственных мыслей, я устал и сегодня я закончу это.

Сегодня мне кажется, будто тогда в октябре умер не Даня, а я. Я передознулся на его кухне, он пьяными пальцами пытается набрать 112, меня два часа реанимируют на полу, увозят в джаник.. И там я умер. И я в аду. Поэтому мне не страшно умереть. Я уже в аду.

Жизненный трек нашел

Опять ненаход. Я в ахуе. Макс из Выживших свидетель, я не пизжу. У меня такого не было никогда

На последнем кладе приняли ФСБ-шники, еле ушли от них. Благо, поднять я не успел, а у Макса была камера... Заказываю новые два клада, походу стрим задержится.

Все-таки приняли. Мне кажется, это подстава от Выживших! Блять, мне дадут нахуй сдохнуть спокойно или нет!

Хотел сделать стрим из отдела полиции, но не работает ни камера ни звук. Не пойму в чем дело.
напишите, пожалуйста, как в тг сделать видео стрим.

Это все подстава от Макса. Он позвонил в полицию и сказал, что я хочу суициднуться.
Пидорас да еще и тупой. Я все равно это сделаю. Обычно я боролся за жизнь, а теперь борюсь за свое право умереть. Меня снова и снова лишают воли и власти над собственным телом, но я верну эту власть и собственной волей уничтожу то, что никак не могут блять оставить в покое чужие грязные руки и тупорылые головы.

Суицид обязательно будет и будет прямая трансляция. Следите тут...

Пути назад нет, я выбросил паспорт, карту, все вещи. У меня с собой только шприц, наушники, провод для зарядки и бутылка воды...
Мне сегодня некуда пойти, кроме как в мир иной. Я сжег все мосты.

Пять ненаходов за день, допрос в ФСБ и шмон в полиции... Лесные прикопы, где ориентиром является взаиморасположение травинок, дождь и холод...
Я в состоянии мучительной предсмертной агонии, а мир пытается продлить ее, но в этом нет смысла. Мне чудовищно, невообразимо больно, боль просто разрывает меня на части и с каждой минутой делается сильнее. Господи, если ты есть, молю, дай мне уйти.

Прошел два километра по лесопарку, весь промок от дождя и мокрых кустов, сквозь которые продирался, снова не нашел:, Выживших уже нет со мной, я послал их нахуй.
Я не отступлю в своем решении.

Звоните и пишите моей маме, что я умер и виновата а этом Скорикова Ирина, которая перечеркнула мне жизнь, сломала меня как человека, как личность. Из концлагеря, на который ога обрекла меня, я вышел озлобленным, с покалеченной психикой и изуродованным лицом и руками, утопающим в непрекращающемся горе и посттравматическом стрессе, я не мог ни дня прожить без дозы, после выхода из этого концлагеря...
+79053208150 галина
звоните ей и рассказывайте все подробности моей смерти, она заслужила это. Бессердечная, жестокая истеричная женщина, не давшая мне ни капли любви и заботы, избивающая меня с двух лет, сколько я себя помню.