Взяла вчера первый заказ. На заднее садится девушка с синими волосами, на вид лет 16. Несмотря на погоду одета довольно тепло: косуха, грубые ботинки, колготки в сетку. Не поздоровалась, просто кинула сердитый взгляд и уткнулась в книгу. Смотрю, читает «Отцы и Дети», иногда подмечает что-то маркером.
А я вспомнила себя в старших классах. Калуга, 2000-ые… У нас в классе тоже были два панка: подруги Даша и Оля. Оля носила ирокез и любила пирсинг. А у Даши были густые тёмные волосы. Никогда не видела, чтобы она надевала что-то не черное.
Они всегда ходили вместе, а когда кто-то из них не приходил, вторая весь день сидела в наушниках. Я тогда, конечно, думала: «Какие всё-таки странные». Даже немного побаивалась, путала их с готами и представляла, как они ходят на кладбище совершать кровавые ритуалы. Мои одноклассники часто их оскорбляли, докапывались до внешности.
Но вот смотрю я на московских подростков. Сейчас внешним видом никого не удивишь. Хочешь — розовый, хочешь — разноцветный в крапинку. Полная свобода выбора. Да и субкультур, кажется, совсем не осталось. Или это только в Москве? Хорошо бы, если везде. Так здорово, когда люди разные.
А я вспомнила себя в старших классах. Калуга, 2000-ые… У нас в классе тоже были два панка: подруги Даша и Оля. Оля носила ирокез и любила пирсинг. А у Даши были густые тёмные волосы. Никогда не видела, чтобы она надевала что-то не черное.
Они всегда ходили вместе, а когда кто-то из них не приходил, вторая весь день сидела в наушниках. Я тогда, конечно, думала: «Какие всё-таки странные». Даже немного побаивалась, путала их с готами и представляла, как они ходят на кладбище совершать кровавые ритуалы. Мои одноклассники часто их оскорбляли, докапывались до внешности.
Но вот смотрю я на московских подростков. Сейчас внешним видом никого не удивишь. Хочешь — розовый, хочешь — разноцветный в крапинку. Полная свобода выбора. Да и субкультур, кажется, совсем не осталось. Или это только в Москве? Хорошо бы, если везде. Так здорово, когда люди разные.
Вспомнила одну поездку и снова умилилась.
Приняла заказ. Смотрю, а ехать совсем ничего. Буквально несколько кварталов. В машину сели папа и дочка. Оказалось, опаздывают на линейку. Все пять минут поездки папа старательно заплетал доче косички.
Хмурился, пыжился, пытался. Подсматриваю за ними одним глазком, а сама сижу — улыбку скрыть ну, никак не получается.
Дочка — непоседа. Всё вертится, хохочет, егозит, никак не даётся.
— Пап, а мы теперь всегда на машине в садик ездить будем?
Косички папа заплел с горем пополам. Получилось даже симпатично. Огромный белый бант скрыл все изъяны. Уже на выходе девочка с гордостью обратилась ко мне:
— А вы следующий раз за нами на мотоцикле или грузовике заезжайте. На них я ещё не каталась!
Приняла заказ. Смотрю, а ехать совсем ничего. Буквально несколько кварталов. В машину сели папа и дочка. Оказалось, опаздывают на линейку. Все пять минут поездки папа старательно заплетал доче косички.
Хмурился, пыжился, пытался. Подсматриваю за ними одним глазком, а сама сижу — улыбку скрыть ну, никак не получается.
Дочка — непоседа. Всё вертится, хохочет, егозит, никак не даётся.
— Пап, а мы теперь всегда на машине в садик ездить будем?
Косички папа заплел с горем пополам. Получилось даже симпатично. Огромный белый бант скрыл все изъяны. Уже на выходе девочка с гордостью обратилась ко мне:
— А вы следующий раз за нами на мотоцикле или грузовике заезжайте. На них я ещё не каталась!
Отвозила важного пассажира на Лубянку. Проголодалась и решила перекусить. Кругом элитные рестораны, дорогущие кафешки. Как вдруг — ларёк с шаурмой. Кажется, последний раз ела её на последнем курсе университета.
Заказала любимую, в сырном лаваше. В ожидании стою с толпой студентов. Вспоминаю, как и мы с однокурсниками сбегали с пар, а я всегда заказывала именно эту — сырную.
Вдруг подъезжает огромный лексус. Дорогущий, стоимость даже озвучивать неприлично, волосы дыбом. Из лексуса выходит он — ухоженный немолодой мужчина. Одет с иголочки: пуговицы на костюме чуть ли не сверкают, какие-то модные ботинки, часы явно стоят дороже моей машины. Подходит к ларьку:
— День добрый! Две классические в сырном лаваше, пожалуйста.
А сам не отрывается от разговора по телефону. Серьёзный и сосредоточенный. Слышу что-то из разряда: «Да мы их компанию одним днём купим». Дальше десять минут что-то совсем на бизнесовом. Не понимаю почти ни слова.
Сталкиваюсь с ним у выдачи. Случайно встречаемся взглядами. Неловко улыбаюсь, он смущённо:
— Хорошего дня вам!
Уходит к машине. Замечаю, что в лексусе сидит водитель. Вторую шаурму мужчина протягивает ему. Начинают есть, о чем-то увлечённо разговаривают, смеются. Улыбаюсь.
А шаурма была всё такой же вкусной, но в этот раз ещё и объединяющей.
Заказала любимую, в сырном лаваше. В ожидании стою с толпой студентов. Вспоминаю, как и мы с однокурсниками сбегали с пар, а я всегда заказывала именно эту — сырную.
Вдруг подъезжает огромный лексус. Дорогущий, стоимость даже озвучивать неприлично, волосы дыбом. Из лексуса выходит он — ухоженный немолодой мужчина. Одет с иголочки: пуговицы на костюме чуть ли не сверкают, какие-то модные ботинки, часы явно стоят дороже моей машины. Подходит к ларьку:
— День добрый! Две классические в сырном лаваше, пожалуйста.
А сам не отрывается от разговора по телефону. Серьёзный и сосредоточенный. Слышу что-то из разряда: «Да мы их компанию одним днём купим». Дальше десять минут что-то совсем на бизнесовом. Не понимаю почти ни слова.
Сталкиваюсь с ним у выдачи. Случайно встречаемся взглядами. Неловко улыбаюсь, он смущённо:
— Хорошего дня вам!
Уходит к машине. Замечаю, что в лексусе сидит водитель. Вторую шаурму мужчина протягивает ему. Начинают есть, о чем-то увлечённо разговаривают, смеются. Улыбаюсь.
А шаурма была всё такой же вкусной, но в этот раз ещё и объединяющей.
Это было осенью. В прошлом или позапрошлом году. Точно уже и не вспомню. Всё хотела рассказать эту историю, но что-то внутри меня останавливало. Сегодня услышала эту песню и поняла — пора.
Осень — моё любимое время года. Я становлюсь чересчур сентиментальной, вспоминаю стихи одного классика. Цитировать не буду. Боюсь показаться слишком банальной. Вы и сами их прекрасно знаете.
В тот вечер я взяла заказ у какого-то концертного зала. Кажется, это была Большая Консерватория. По афишам я поняла — прошла какая-то премьера. Из театра выходили мужчины и женщины в шикарных вечерних нарядах. В такси села миниатюрная девушка в чёрном платье. В руках она держала футляр с каким-то инструментом. По размерам футляра я догадалась, что девушка была скрипачкой.
Первые пару минут мы ехали в абсолютной тишине. Знаете, в такой, что даже дышать как-то неловко. Девушка явно была чем-то встревожена. Ещё пару минут она переминалась на месте словно юла. Я испугалась, что вот-вот и она выпрыгнет из машины. Хорошо, что ремни безопасности сдерживали её вращения. Вдруг она тяжело вздохнула и произнесла с придыханием:
— Вивальди, Вивальди! Как же вы все мне надоели!
После этой фразы в салоне снова повисла тишина. Мне хотелось как-то разрядить обстановку и я спросила:
— Вы не против, если я включу радио?
— Нет… Вы что, я только за. А можно, я лучше включу свою музыку?
Я редко отказывалась от таких просьб клиентов. Хоть мне и сложно получать удовольствие от пацанского рэпа или новомодных хитов про каблучки и любовную любовь.
Через минуту драматическим баритоном в салоне зазвучало:
— Третье сентября — день прощанья… День, когда горят костры рябин…
Осень — моё любимое время года. Я становлюсь чересчур сентиментальной, вспоминаю стихи одного классика. Цитировать не буду. Боюсь показаться слишком банальной. Вы и сами их прекрасно знаете.
В тот вечер я взяла заказ у какого-то концертного зала. Кажется, это была Большая Консерватория. По афишам я поняла — прошла какая-то премьера. Из театра выходили мужчины и женщины в шикарных вечерних нарядах. В такси села миниатюрная девушка в чёрном платье. В руках она держала футляр с каким-то инструментом. По размерам футляра я догадалась, что девушка была скрипачкой.
Первые пару минут мы ехали в абсолютной тишине. Знаете, в такой, что даже дышать как-то неловко. Девушка явно была чем-то встревожена. Ещё пару минут она переминалась на месте словно юла. Я испугалась, что вот-вот и она выпрыгнет из машины. Хорошо, что ремни безопасности сдерживали её вращения. Вдруг она тяжело вздохнула и произнесла с придыханием:
— Вивальди, Вивальди! Как же вы все мне надоели!
После этой фразы в салоне снова повисла тишина. Мне хотелось как-то разрядить обстановку и я спросила:
— Вы не против, если я включу радио?
— Нет… Вы что, я только за. А можно, я лучше включу свою музыку?
Я редко отказывалась от таких просьб клиентов. Хоть мне и сложно получать удовольствие от пацанского рэпа или новомодных хитов про каблучки и любовную любовь.
Через минуту драматическим баритоном в салоне зазвучало:
— Третье сентября — день прощанья… День, когда горят костры рябин…
За время работы в такси я перевезла уже сотни собак и кошек различных пород и размеров. Такие поездки — всегда особенные. Я люблю ненавязчиво наблюдать за общением хозяев и их питомцев. Может потому, что я всегда мечтала о золотистом лабрадоре. А может и потому, что в этом общении всегда есть место безусловной любви. Меня заряжают все эти «да кто тут у нас такой сладенький малыш» обращённое к огромному самоеду. Я радуюсь как ребёнок.
Но собаки и кошки — не единственные мои пассажиры. Недавно я везла обаятельного дедушку. Сначала я не поняла, что за зверь затаился в его перевозке. А позже разглядела зелёную рептилию среднего размера. Холодок побежал по спине. К рептилиям у меня с детства была какая-то настороженность.
Со временем страх улетучивался. Дедушка так ласково и трепетно обращался со своим питомцем, что устоять было невозможно. Но окончательно я сдалась, когда услышала:
— Степашка, я ведь знаю, как ты переживаешь. Первое спаривание — это очень ответственно!
Я удержалась, чтобы не расхихикаться на весь салон. Мы переглянулись с дедушкой.
— Да, вы знаете. Сегодня Степаша станет мужчиной. Мне подарила его моя жена... Она умерла совсем недавно. Теперь всю свою любовь я отдаю Степашке. Он будто связывает меня с ней… А разрешите ему прогуляться по салону? Волнуется.
На просьбу дедушки я, конечно, отказала. Не потому, что боялась — правила не позволяли. Но не проникнуться этой историей не могла. Как-то одновременно и грустно, и тепло стало в груди. Всё-таки любовь — спасает. А золотистого лабрадора мне захотелось ещё больше.
Но собаки и кошки — не единственные мои пассажиры. Недавно я везла обаятельного дедушку. Сначала я не поняла, что за зверь затаился в его перевозке. А позже разглядела зелёную рептилию среднего размера. Холодок побежал по спине. К рептилиям у меня с детства была какая-то настороженность.
Со временем страх улетучивался. Дедушка так ласково и трепетно обращался со своим питомцем, что устоять было невозможно. Но окончательно я сдалась, когда услышала:
— Степашка, я ведь знаю, как ты переживаешь. Первое спаривание — это очень ответственно!
Я удержалась, чтобы не расхихикаться на весь салон. Мы переглянулись с дедушкой.
— Да, вы знаете. Сегодня Степаша станет мужчиной. Мне подарила его моя жена... Она умерла совсем недавно. Теперь всю свою любовь я отдаю Степашке. Он будто связывает меня с ней… А разрешите ему прогуляться по салону? Волнуется.
На просьбу дедушки я, конечно, отказала. Не потому, что боялась — правила не позволяли. Но не проникнуться этой историей не могла. Как-то одновременно и грустно, и тепло стало в груди. Всё-таки любовь — спасает. А золотистого лабрадора мне захотелось ещё больше.
Знаете то чувство, когда просыпаешься с утра, а у тебя всё получается? И настроение замечательное, и птички поют, и солнце светит так по-летнему ласково, и светофоры весь день горят только зелёным. Так и было в тот день.
В такси сели двое. Мама была крайне вымотанной и уставшей, зато у ребёнка, казалось, хватило бы сил построить ракету и запустить её в космос. Такой тип детей — реактивный двигатель, не угомонится ни на одну секунду. Я не успела глазом моргнуть, как юрко он запрыгнул и пристегнулся в детском кресле. Маму мне сразу стало очень жалко. Было видно, что за большой усталостью скрывалась ещё большая любовь к сыну. Я решила переключить внимание Ярика на себя (так звали сына).
— А ты в садик ходишь или уже в школу?
— Да какой садик, я первый класс закончил! Вчера был на выпускном в своих самых крутых кроссовках — вот в этих. А вы давно в такси работаете? Я видел один фильм, там тоже тётя была таксистом.
— Мгм, давно, можешь меня таксисткой называть. В этой профессии и женщины есть.
— А вы пассажиров как в Мортал Комбат выбираете? Хочу — крутого чувака в шляпе, хочу — женщину с веерами.
Здесь я, конечно, немного удивилась такой точности сравнения. Только в Мортал Комбат я наигралась ещё в своих нулевых. А теперь всегда выбирала Марио.
— Ты знаешь, есть такая игра, Марио? Там персонаж по пути собирает все-все монетки — это увеличивает твои очки в конце. Я вот примерно так работаю. Беру каждый заказ, который мне предлагается.
— Да, в Марио я играл… Но скучновато это как-то. Без Сабзиро и Китаны…
Тут он как-то неожиданно замялся и задумчиво уставился в окно. Этого я никак не ожидала. Мне даже показалось, что я как-то задела его геймерские чувства — слишком уж он серьёзно воспринял мой ответ. Выходя он выдал:
— Я просто думал, что вы нас с мамой сами выбрали. А получается, вы только монетки собираете!
В такси сели двое. Мама была крайне вымотанной и уставшей, зато у ребёнка, казалось, хватило бы сил построить ракету и запустить её в космос. Такой тип детей — реактивный двигатель, не угомонится ни на одну секунду. Я не успела глазом моргнуть, как юрко он запрыгнул и пристегнулся в детском кресле. Маму мне сразу стало очень жалко. Было видно, что за большой усталостью скрывалась ещё большая любовь к сыну. Я решила переключить внимание Ярика на себя (так звали сына).
— А ты в садик ходишь или уже в школу?
— Да какой садик, я первый класс закончил! Вчера был на выпускном в своих самых крутых кроссовках — вот в этих. А вы давно в такси работаете? Я видел один фильм, там тоже тётя была таксистом.
— Мгм, давно, можешь меня таксисткой называть. В этой профессии и женщины есть.
— А вы пассажиров как в Мортал Комбат выбираете? Хочу — крутого чувака в шляпе, хочу — женщину с веерами.
Здесь я, конечно, немного удивилась такой точности сравнения. Только в Мортал Комбат я наигралась ещё в своих нулевых. А теперь всегда выбирала Марио.
— Ты знаешь, есть такая игра, Марио? Там персонаж по пути собирает все-все монетки — это увеличивает твои очки в конце. Я вот примерно так работаю. Беру каждый заказ, который мне предлагается.
— Да, в Марио я играл… Но скучновато это как-то. Без Сабзиро и Китаны…
Тут он как-то неожиданно замялся и задумчиво уставился в окно. Этого я никак не ожидала. Мне даже показалось, что я как-то задела его геймерские чувства — слишком уж он серьёзно воспринял мой ответ. Выходя он выдал:
— Я просто думал, что вы нас с мамой сами выбрали. А получается, вы только монетки собираете!
Не помню, когда в последний раз в Москве было настолько жаркое лето. А вы?
Болеть в такую погоду — всегда особенно неприятно. И всё эти чёртовы кондиционеры. Кажется, что все кругом едят мороженое, гоняют купаться на ближайших московских водоёмах, выгуливают свои лучшие летние наряды. А ты больная и одинокая лежишь дома под тремя одеялами, вливаешь в себя малиновый чай литрами. Внутри разрастается такое чувство несправедливости.
Но раньше было и того хуже. Ангина, грипп или ветрянка — неважно. Выходила работать при любых обстоятельствах. Деньги сами себя не заработают. Сейчас хоть и обидно за упущенные возможности, зато можно спокойно отлежаться. Не беспокоиться, что придётся колесить по изнывающей от жары Москве и заражать бедных пассажиров.
И всё же, чем взрослее становлюсь, тем больше понимаю: больничные, отдых или перерыв — это важно. Раньше я о здоровье совершенно зря не переживала. Стало интересно, вы вот тоже обычно хлюпаете носом над офисными бумагами? Надеюсь, всё-таки нет.
Берегите себя! И не болейте. А я пошла заварю шиповник и в сотый раз пересмотрю «Бриджит Джонс». Говорят, помогает.
Болеть в такую погоду — всегда особенно неприятно. И всё эти чёртовы кондиционеры. Кажется, что все кругом едят мороженое, гоняют купаться на ближайших московских водоёмах, выгуливают свои лучшие летние наряды. А ты больная и одинокая лежишь дома под тремя одеялами, вливаешь в себя малиновый чай литрами. Внутри разрастается такое чувство несправедливости.
Но раньше было и того хуже. Ангина, грипп или ветрянка — неважно. Выходила работать при любых обстоятельствах. Деньги сами себя не заработают. Сейчас хоть и обидно за упущенные возможности, зато можно спокойно отлежаться. Не беспокоиться, что придётся колесить по изнывающей от жары Москве и заражать бедных пассажиров.
И всё же, чем взрослее становлюсь, тем больше понимаю: больничные, отдых или перерыв — это важно. Раньше я о здоровье совершенно зря не переживала. Стало интересно, вы вот тоже обычно хлюпаете носом над офисными бумагами? Надеюсь, всё-таки нет.
Берегите себя! И не болейте. А я пошла заварю шиповник и в сотый раз пересмотрю «Бриджит Джонс». Говорят, помогает.
Всё-таки несколько дней в затворничестве возымели эффект. Я поправилась. Спасибо всем, кто переживал.
Иногда думаю: а зачем я вообще веду этот канал? Душу изливаю. А потом вижу ваши комментарии и реакции. И понимаю — вот зачем. Вышла в первый день с больничного и поняла, как скучала. Вот по случаю и историю вспомнила.
Забирала пассажиров из торгового центра. Бабушка была совсем старенькой. От любого дуновения ветерка, казалось, вот-вот рассыплется. Рядом с ней был парень. Как я тогда поняла — внук. Симпатичный, высокий, его внешность сразу внушала какое-то доверие. Парень держал в руках несколько больших пакетов с продуктами — пришлось выйти, помочь открыть багажник. В ответ оба не поскупились на благодарности. Всегда приятно, когда так.
Поездка прошла спокойно, знаете, таких в работе большинство. Просто едем от точки А до точки Б. Только бабушка постоянно охала и ахала. Платочек в руках переминала. А я думала — до чего киношная! Как из старых сказок.
По приезде я вышла помочь с пакетами.
— Сыночек, спасибо тебе большое. Я точно ничего не должна? Как хоть зовут тебя скажи.
— Бабуль, я же сказал, ничего не надо. Вы лучше номер мой запишите. Саша меня зовут.
Мне казалось, таких историй уже и не бывает в современном мире. Чтобы незнакомый помог незнакомому просто так. Верила, конечно, что добро — оно всегда где-то рядом. Но теперь не только верю, а ещё и знаю. В тот вечер купила у бабули рядом с домом букет ромашек. Третью неделю в вазе стоят.
Иногда думаю: а зачем я вообще веду этот канал? Душу изливаю. А потом вижу ваши комментарии и реакции. И понимаю — вот зачем. Вышла в первый день с больничного и поняла, как скучала. Вот по случаю и историю вспомнила.
Забирала пассажиров из торгового центра. Бабушка была совсем старенькой. От любого дуновения ветерка, казалось, вот-вот рассыплется. Рядом с ней был парень. Как я тогда поняла — внук. Симпатичный, высокий, его внешность сразу внушала какое-то доверие. Парень держал в руках несколько больших пакетов с продуктами — пришлось выйти, помочь открыть багажник. В ответ оба не поскупились на благодарности. Всегда приятно, когда так.
Поездка прошла спокойно, знаете, таких в работе большинство. Просто едем от точки А до точки Б. Только бабушка постоянно охала и ахала. Платочек в руках переминала. А я думала — до чего киношная! Как из старых сказок.
По приезде я вышла помочь с пакетами.
— Сыночек, спасибо тебе большое. Я точно ничего не должна? Как хоть зовут тебя скажи.
— Бабуль, я же сказал, ничего не надо. Вы лучше номер мой запишите. Саша меня зовут.
Мне казалось, таких историй уже и не бывает в современном мире. Чтобы незнакомый помог незнакомому просто так. Верила, конечно, что добро — оно всегда где-то рядом. Но теперь не только верю, а ещё и знаю. В тот вечер купила у бабули рядом с домом букет ромашек. Третью неделю в вазе стоят.
Было на днях. В такси садится парень. Взъерошенный, отстранённый. Футболка надета задом наперёд. Весь на нервах. Перед этим закидывает в багажник большую сумку. В салоне сразу начинает кому-то звонить, точнее — дозваниваться: на той стороне упорно не хотят брать трубку. Где-то с пятого раза у него получается.
— Котёночек, ну как ты? Да-да, я еду уже. Решил, что на такси быстрее. Договорюсь с водителем.
Через зеркало заднего вида замечаю, как он кидает на меня беглый взгляд. Смущается. Интересно, и о чём со мной договариваться? Пока едем, парень начинает вскипать ещё сильнее. От Алтуфьево до Савёловской — не то, чтобы далёко, но цепочка красных светофоров преследует нас на каждом перекрёстке. Нервного пассажира это явно не устраивает.
— Мм, простите, может, поедем как-нибудь побыстрее? Я очень тороплюсь.
Побыстрее? На спидометре без того около 100 км./ч. На Алтуфьевском быстрее нельзя. В такие моменты во мне борются сразу несколько сущностей: а что, если у человека вопрос жизни и смерти, а я тут со своими принципами? С другой стороны — знаем мы такие истории с «побыстрее», и к чему это приводит. Проявить человечность — это позаботиться о безопасности пассажира. За весь свой таксистский стаж я пришла именно к такому выводу. Может, я слишком правильная? Но никакие деньги меня не подкупят.
Скорость я так и не превысила, хотя пассажир и был очень настойчив. Уже в конце поездки парень не выдержал, выбежал на светофоре. Только вот сумку забыл. Пришлось всё-таки доехать до места назначения, отдать его вещи. На администрацию роддома. Надеюсь, всё-таки успел.
— Котёночек, ну как ты? Да-да, я еду уже. Решил, что на такси быстрее. Договорюсь с водителем.
Через зеркало заднего вида замечаю, как он кидает на меня беглый взгляд. Смущается. Интересно, и о чём со мной договариваться? Пока едем, парень начинает вскипать ещё сильнее. От Алтуфьево до Савёловской — не то, чтобы далёко, но цепочка красных светофоров преследует нас на каждом перекрёстке. Нервного пассажира это явно не устраивает.
— Мм, простите, может, поедем как-нибудь побыстрее? Я очень тороплюсь.
Побыстрее? На спидометре без того около 100 км./ч. На Алтуфьевском быстрее нельзя. В такие моменты во мне борются сразу несколько сущностей: а что, если у человека вопрос жизни и смерти, а я тут со своими принципами? С другой стороны — знаем мы такие истории с «побыстрее», и к чему это приводит. Проявить человечность — это позаботиться о безопасности пассажира. За весь свой таксистский стаж я пришла именно к такому выводу. Может, я слишком правильная? Но никакие деньги меня не подкупят.
Скорость я так и не превысила, хотя пассажир и был очень настойчив. Уже в конце поездки парень не выдержал, выбежал на светофоре. Только вот сумку забыл. Пришлось всё-таки доехать до места назначения, отдать его вещи. На администрацию роддома. Надеюсь, всё-таки успел.
А вы верите в вечную любовь? После этой истории призадумалась.
В салон садится пожилая пара. Возраст на первый взгляд определить сложно. Думаю, не меньше 70. Никогда не видела настолько стильно одетых пожилых людей. Не вычурно, а именно со вкусом — заметно, что люди с вниманием относятся к своему образу. Мужчина галантно открывает дверь спутнице, затем — заботливо пристёгивает ремни безопасности обоим.
Настроение сегодня особенно разговорчивое. Мои интеллигентные пассажиры, как оказалось, на той же волне — не прочь обсудить и московские пробки, и очередное перекладывание плитки. Постепенно разговор уходит в другое русло. Узнаю, что Фёдор Иванович (хотя он просит называть его просто Федя) и София Андреевна познакомились ещё в школе. Вот уже 55 лет вместе. Сегодня — их золотая свадьба. Едут в Парк Горького: поесть сладкой ваты, попытать счастье в тире, поваляться в траве между дубов и лип. Такая традиция.
На остаток пути влюблённые оставляют меня наедине с мыслями. О чём-то перешёптываются, хихикают. А я всё думаю — вот столкнёшься с таким в реальности... И не поверишь. Неужели так бывает? Это не сказка? Не фильм? Такая редкость в наши дни, но до чего здорово, что есть ещё такие тёплые истории. Вселяет надежду.
В салон садится пожилая пара. Возраст на первый взгляд определить сложно. Думаю, не меньше 70. Никогда не видела настолько стильно одетых пожилых людей. Не вычурно, а именно со вкусом — заметно, что люди с вниманием относятся к своему образу. Мужчина галантно открывает дверь спутнице, затем — заботливо пристёгивает ремни безопасности обоим.
Настроение сегодня особенно разговорчивое. Мои интеллигентные пассажиры, как оказалось, на той же волне — не прочь обсудить и московские пробки, и очередное перекладывание плитки. Постепенно разговор уходит в другое русло. Узнаю, что Фёдор Иванович (хотя он просит называть его просто Федя) и София Андреевна познакомились ещё в школе. Вот уже 55 лет вместе. Сегодня — их золотая свадьба. Едут в Парк Горького: поесть сладкой ваты, попытать счастье в тире, поваляться в траве между дубов и лип. Такая традиция.
На остаток пути влюблённые оставляют меня наедине с мыслями. О чём-то перешёптываются, хихикают. А я всё думаю — вот столкнёшься с таким в реальности... И не поверишь. Неужели так бывает? Это не сказка? Не фильм? Такая редкость в наши дни, но до чего здорово, что есть ещё такие тёплые истории. Вселяет надежду.
Моё любимое московское лето. Едем по Таганке с пассажиркой, блондинкой в красном платье в горошек. По радио крутят очередные поп-хиты. Пытаюсь вслушиваться. Каждая новая песня ничем не отличается от предыдущей. Что-то там про вечную любовь-морковь, боль расставаний и долгожданные встречи. Пассажирка сзади мелодично мурлыкает себе под нос — оставляю на этой станции. Люблю, когда пассажирам комфортно и радостно. Вдруг она абсолютно ангельским голосом спрашивает:
— А не тяжело вам в такси работать?
Ох. Сейчас опять начнётся: не женская работа, а может вам мужа найти и прочие уже стандартные расспросы.
— Да знаете, нет, не тяжело. Я люблю эту работу и делаю её с удовольствием.
Нет, а чего на неё злиться? Как бы меня не раздражали стереотипы, я всегда с дружелюбием рассказываю о своём опыте. Но тут ситуация разворачивается неожиданным образом.
— Как же я вас понимаю! Я ведь и сама в такси подрабатываю. В университете на заочке учусь, а в свободное время — за рулём. Меня папа ещё водить учил.
В итоге проболтали с ней полчаса после поездки. Обменялись контактами. Ведь нечасто получается найти родственную душу в нашем деле. Коллег я обычно вижу исключительно в соседнем правом или левом ряду. Остаётся только догадываться, что там за человеком, какие у него радости, какие горести. А тут такая удача.
Кстати, давно хотела сказать. Спасибо, что делитесь своими историями в комментариях. Читаю все-все. И удивляюсь, какие же мы все разные и похожие одновременно!
— А не тяжело вам в такси работать?
Ох. Сейчас опять начнётся: не женская работа, а может вам мужа найти и прочие уже стандартные расспросы.
— Да знаете, нет, не тяжело. Я люблю эту работу и делаю её с удовольствием.
Нет, а чего на неё злиться? Как бы меня не раздражали стереотипы, я всегда с дружелюбием рассказываю о своём опыте. Но тут ситуация разворачивается неожиданным образом.
— Как же я вас понимаю! Я ведь и сама в такси подрабатываю. В университете на заочке учусь, а в свободное время — за рулём. Меня папа ещё водить учил.
В итоге проболтали с ней полчаса после поездки. Обменялись контактами. Ведь нечасто получается найти родственную душу в нашем деле. Коллег я обычно вижу исключительно в соседнем правом или левом ряду. Остаётся только догадываться, что там за человеком, какие у него радости, какие горести. А тут такая удача.
Кстати, давно хотела сказать. Спасибо, что делитесь своими историями в комментариях. Читаю все-все. И удивляюсь, какие же мы все разные и похожие одновременно!
Выпала на неделю из информационного поля. Телефоном почти не пользовалась. Даже в свой канал толком не заходила. Всё потому что уезжала на малую родину, в Калугу. Решила устроить себе такой диджитал-детокс. Немного выдохнуть и заземлиться. А для этой цели нет более подходящего места, чем дача бабушки. Просто рай на земле. Достаёшь томик Тургенева с пыльной полки, завариваешь в старом фарфоровом чайничке листья мяты и смородины, выходишь в огород и лениво загораешь. Только бабушкин петух по утрам назойливо пытался разрушить идиллию моего отпуска, но и с этим я смирилась.
Свою шкоду я оставила в Москве. Решила, что если и отдыхать, то с полной отдачей. Один раз пришлось вызывать местное такси. Диалог с водителем до сих пор всплывает в моей голове и заставляет то ли злиться, то ли сильно негодовать. Думаю, вы меня поймёте.
Сажусь в машину. Пристёгиваюсь.
— Эй, красавица, ты что, не доверяешь мне? Не нужен этот ремень, я тридцать лет за рулём.
Начинаю прокручивать в голове лекцию о правилах безопасности, предвкушая долгий спор и ошеломительную победу. Но кратко отвечаю:
— Давайте поедем, я тороплюсь.
— Нет, ну я же по-братски прошу, дорогая, ты чего меня позоришь с этими ремнями.
— Мы едем или я вызываю другую машину?
— Ладно-ладно, чего сразу другую машину? Не уважаешь меня. Я понял.
И что это было? Оставлю за кадром десяток неприличных слов, которые вызвали его манера вождения и этот разговор. Будто ругаться на своих коллег по цеху — моветон, не стоит бросать тень на профессию. Но с каких пор заботой о своей безопасности стали так бессовестно манипулировать?
Свою шкоду я оставила в Москве. Решила, что если и отдыхать, то с полной отдачей. Один раз пришлось вызывать местное такси. Диалог с водителем до сих пор всплывает в моей голове и заставляет то ли злиться, то ли сильно негодовать. Думаю, вы меня поймёте.
Сажусь в машину. Пристёгиваюсь.
— Эй, красавица, ты что, не доверяешь мне? Не нужен этот ремень, я тридцать лет за рулём.
Начинаю прокручивать в голове лекцию о правилах безопасности, предвкушая долгий спор и ошеломительную победу. Но кратко отвечаю:
— Давайте поедем, я тороплюсь.
— Нет, ну я же по-братски прошу, дорогая, ты чего меня позоришь с этими ремнями.
— Мы едем или я вызываю другую машину?
— Ладно-ладно, чего сразу другую машину? Не уважаешь меня. Я понял.
И что это было? Оставлю за кадром десяток неприличных слов, которые вызвали его манера вождения и этот разговор. Будто ругаться на своих коллег по цеху — моветон, не стоит бросать тень на профессию. Но с каких пор заботой о своей безопасности стали так бессовестно манипулировать?