Вечером я прощался с матерью. Мой отъезд был для нее ударом. Она просила меня остаться; и нужна была вся жестокость моих 16 лет, чтобы оставить мать одну и идти воевать – без убеждения, без энтузиазма, исключительно из желания вдруг увидеть и понять на войне такие новые вещи, которые, быть может, переродят меня.

– Судьба отняла у меня мужа и дочерей, – сказала мне мать, – остался один ты, и ты теперь уезжаешь.

Я ничего не отвечал.

– Твой отец, – продолжала мать, – был бы очень огорчен, узнав, что его Николай поступает в армию тех, кого он всю жизнь не любил.

– Дядя Виталий мне говорил то же самое, – ответил я. – Ничего, мама, война скоро кончится, я опять буду дома.

– А если мне привезут твой труп?

– Нет, я знаю, меня не убьют.

Она стояла у двери в переднюю и молча смотрела на меня, медленно открывая и закрывая глаза, как человек, который приходит в себя после обморока. Я взял в руки чемодан; одна застежка его зацепилась за полу моего пальто, и, видя, что я не могу ее отцепить, мать вдруг улыбнулась: и это было так неожиданно – потому что она редко улыбалась, даже тогда, когда другие смеялись, и, конечно, зацепившаяся пола пальто никогда бы не могла рассмешить ее – и столько в этой улыбке было разных чувств – и сожаления, и сознания невозможности устранить мой отъезд, и мысль об одиночестве, и воспоминание о смерти отца и сестер, и стыд перед подступающими слезами, и любовь ко мне, и вся та долгая жизнь, которая связывала мать со мной от моего рождения до этого дня, что Екатерина Генриховна Воронина, присутствовавшая при нашем прощании, вдруг закрыла лицо руками и заплакала.

Когда, наконец, за мной закрылась дверь и я подумал, что, может быть, никогда больше не войду в нее и мать не перекрестит меня, как только что перекрестила, – я хотел вернуться домой и никуда не ехать. Но было слишком поздно, та минута, в которую я мог это сделать, уже прошла; я был уже на улице, – я вышел на улицу, и все, что было до сих пор в моей жизни, осталось позади меня...

Фото с сайта журнала «Сноб»

У входа в «Манеж» стоит скульптура Сослана Андиева. Многие годы мальчишек и девчонок, спешащих на тренировки, встречает фигура победителя.

Автор изваяния – Борис Тотиев. Именно его «Фатима, держащая солнце» встречает и провожает путников Владикавказа.

«Мой любимый жанр – портрет. Мысли человека, его душевное состояние, характер наиболее полно могут быть переданы именно в портрете», – рассказывал скульптор, старавшийся в каждом своем творении отразить не просто конкретного человека, но и передать эпоху.

Весной 1924 года Алибек Кантемиров создал собственную знаменитую конную труппу «Али-Бек»🐴

Наездники покорили весь мир. Труппа выступает на лучших аренах Германии, Бельгии, Швейцарии, Испании, Франции, Голландии, Дании, Англии.

Кантемиров был не только непревзойденным наездником, но и талантливым педагогом. Многие из его учеников стали мастерами конного цирка. Среди них сыновья Алибека – заслуженные артисты Северо-Осетинской АССР Ирбек и Хасанбек Кантемировы. Под руководством Алибека Кантемирова были поставлены сложнейшие конные трюки в кинофильмах «Застава в горах», «Опасные тропы», «Школа мужества» и «Смелые люди».

Самый знаменитый трюк Кантемирова: всадник на полном скаку пролезает между задних ног лошади и выходит на ее круп – его до сих пор не повторил ни один наездник.

Мало кто знает эту песню. «Горная походная» в исполнении Большого советского детского хора встречается на просторах интернета довольно редко.
Музыка – Кокойты, перевод с осетинской песни «Балцы зарæг» - Максимов

#100летавтономииосетии #севернаяосетия #владикавказ #старыйвладикавказ #события

Редкое фото.
Партизан П. прощается с родными перед выступлением в поход. Северная Осетия, 1942.

Фото: С. Лоскутов / частная коллекция Артура Бондаря