Кабалоев Билар Емазаевич
С августа 1961 по январь 1982 года – первый секретарь Северо-Осетинского обкома КПСС.

Родился 11 ноября 1917 года в селе Старый Лескен в семье крестьянина-бедняка. Окончил Нальчикское педагогическое училище.
Комсомольско-партийную деятельность начал в Кабардино-Балкарии.
С августа 1944 по ноябрь 1951 года – первый секретарь Кабардино-Балкарского обкома ВЛКСМ.

5 августа 1961 года Кабалоев был утвержден первым секретарем Северо-Осетинского обкома КПСС.
Почти 21 год – дольше, чем кто-либо из региональных партийных лидеров Кавказа – он возглавлял Северо-Осетинскую партийную организацию.

С 1961 по 1981 год под руководством Билара Кабалоева в Северной Осетии было сделано многое, что и сейчас играет важную роль в жизни республики. Построены новые крупные предприятия, аэропорт, учреждения образования и культуры, спортивные сооружения, учреждена премия классика осетинской литературы и общественной мысли Коста Хетагурова, впервые издано академическое собрание его сочинений.

Самая главная веха – строительство Транскавказской автомагистрали, чего Кабалоев неустанно добивался в Центральном Комитете партии и в Совете Министров СССР. С января 1982 по 1987 год – генеральный консул СССР в Монголии. С 1987 года – на пенсии.

Деятельность Кабалоева была высоко оценена Отечеством. Он был награжден двумя орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, тремя орденами Трудового Красного Знамени, орденом «Знак Почета», многими медалями, а за большой личный вклад в социально-экономическое и культурное развитие Осетии и многолетнюю плодотворную общественно- политическую деятельность стал лауреатом номер один.

Будучи генеральным консулом СССР в Монголии, Кабалоев, был отмечен орденом «Полярная Звезда» и ему присвоен ранг чрезвычайного и полномочного посланника 1-го класса. Неоднократно избирался членом Центральной ревизионной комиссии КПСС, депутатом Верховного Совета СССР и Северо-Осетинской АССР, являлся кандидатом в члены ЦК КПСС.

Б.Е. Кабалоев скончался 1 апреля 2009 года в городе Владикавказе.

Композитор Виктор Долидзе в 1926 году создал сюиту «Осетинские песни и танцы», включил в неё пьесу «Марш в стране нартов», ставшую одной из первых в осетинской музыке программных пьес.

Лишенная фольклорных и каких бы то ни было других этнических черт, пьеса все-таки задумывалась автором как национальная: торжественно-эпическая, героическая, осетинская по духу.

Интерьер осетинского дома со столбом с резной капителью.

Даргавское ущелье, 1926 год.
Снимок сделал советский этнограф Куфтин Борис Алексеевич.

В 1926 году советский этнограф Борис Алексеевич Куфтин обнаружил у родника в селении Цмити камень с петроглифами, изображающими планировку населенного пункта.

А вы видели этот камень?

​​Дабе Мамсуров. «Смерть Годаха»

Годах открыл глаза и ничего не увидел, кроме чего-то белого, похожего на пенистые волны горной речки, потом понял, что это халат Асахмета, склонившегося над ним. Асахмет выпрямился, и Годах повел глазами вокруг и заметил, что родные его и знакомые подошли к нему ближе, и все недвижно и скорбно глядят на него.

Среди них и Мисост, и двенадцатилетняя дочка Атто Буцина, которую он вынянчил своими руками и прозвал за болтливость и резвость «Ласточкой». Буцина стоит прямо перед ним среди взрослых. На глазах у нее дрожат и сверкают крупные слезы… Она боится за деда, и, пожалуй, никто так не скорбит, не жалеет его, как она.

Рядом с ней стоит трехлетний сын Асахмета, Юрик. Такой же плотный и кряжистый, каким был когда-то в его годы Годах, и он проживет, конечно, дольше деда, потому что будет жить при коммунизме. Юрик, видимо, не понимает, что такое с дедушкой, и, как детеныш тура, стоит и настороженно посматривает то на тех, кто с ним рядом, то на деда.

Но что это, как чудо какое? Годах чувствует себя совершенно здоровым. Ничто не болит у него. Сердце не стучит, как молот, и дышится легко, спокойно. Годах никогда не болел, не любил валяться в постели и захотел встать. Чего лежать, если он чувствует себя хорошо? Да сидя-то и легче рассказывать, как хочется ему пожить еще лет пять, чтобы увидеть ту светлую, сказочную жизнь, какая будет при коммунизме. Но тело почему-то не слушалось его. Хотел поднять руку — и не мог. Что ж это? Ведь он еще в сознании, мозг его работает, а тело… неужели уже умерло?

Он посмотрел вверх, в лицо склонившегося над ним Асахмета. Может быть, он знает, что такое с Годахом? Асахмет еще ниже склонился над ним, но Годах уже не видел его. Глаза его задернулись густой пеленой и устало сомкнулись.

Но Годах еще чувствовал чьи-то теплые руки, которые, легко коснувшись, прикрыли ему веки, и слышал плач, как порывистый ветер, пролетевший по двору. Вот тонким голоском громче и безутешнее всех рыдает Буцина. И Юрик вопит низким голосом.

Почему ж они так оплакивают старого Годаха? Дети… и не понимают еще, что Годах не умирает, если оставляет такое потомство.

Мужской танец «Чепена»

Обычно во главе этого танца становится человек, являющийся хорошим певцом, имеет весёлый нрав, а также фантазию и остроумие. В начале танца он выходит на середину танцевальной площадке с криком: «Чепена!», что воспринималось в качестве сигнала для начала данного танца.

Мужчины формировали круг, в центр которого становился заводила, держа в руках большую палку, импровизировал. Он осуществлял контроль за чёткостью исполнения данного танца всеми танцующими, при этом напевая песню.

А все участники данного танца пели припев: «Ой,ой,чепена».

Концовка данного танца проходила в своеобразной манере. Кто-то из танцоров выносил предложение о смене ведущего, а все танцоры голосовали единогласно. Затем, кто-то добавляет, что ведущего нужно искупать в речке. Затем все танцоры берут ведущего на руки, и, если он не сможет вырваться, то данный приговор вступит в действие.