Роман Энтони Троллопа «Вот так мы теперь живем», за который я взялась после долгого сопротивления рекомендациям Екатерины Шульман* и Екатерины Доброхотовой-Майковой (последней спасибо еще и за перевод и комментарии), открывается дивной сценой. Леди Карбери, любящая мать молодого вертопраха, пытается поправить свои финансовые обстоятельства посредством литературы. И вот, выпустив очередной труд, она садится строчить письма редакторам разнообразных изданий, вымогая рецензии. С одним флиртует, другому сулит ответный отзыв на его собственную книгу, и так далее. Но каждому намекает на горькую нужду: издатель годен лишь на то, чтобы печатать книги, но никак не на то, чтобы их успешено продавать. Меж тем именно от продаж зависит, сможет ли ее сын содержать лошадей.

Как спорадический читатель канала «Страдающая литература» отмечаю, что наиболее типовая из звучащих там жалоб русских авторов, публикующихся, скажем так, не в инди-издательствах, сводится к тому же, о чем пишет леди Карбери в 1875 году. Издатель выпускает их книги, а потом бросает на произвол судьбы, и дальше начинающим писателям приходится крутиться самим. Вымогать отзывы, размещать рекламу у блогеров, тратиться на вечеринки и подарочные боксы. И даже в тех случаях, когда издатель готов что-то делать, от автора ждут активного содействия – выступлений на ярмарках, поездок на фестивали (причем вовсе не в Петербург в сезон белых ночей), постов в соцсетях, автограф-сессий (и не в «Подписных изданиях», увы) и т. д. Авторы находят это крайне несправедливым – ну как же, ведь издатель в них поверил, почему же теперь он с ними так? А писать-то когда?

Понимая чувства молодых писателей и им сострадая, хотела бы пролить немного света на эту ситуацию. Представление о том, что если тебя издали, значит, на тебя готовы сделать ставку, восходит к временам как минимум довоенным. С изменением структуры продаж (больше young adult’а), падением тиражей (в Тиктоке-то вона сколько всего, пока перескроллишь - и день прошел, где тут почитать), а у нас еще и с уходом западных правообладателей ситуация на рынке изменилась в сторону «посевной модели». От идеи «продвигаем все, не пропадать же добру» крупные издатели переходят к практике, воспетой в известном мультфильме: «делай добро – бросай его в воду», кто выплывет – тот молодец. В хорошем варианте можно снабдить бочкой воды и мешком сухарей.

Иными словами, из сугубо издательского проекта, как это было раньше, выпуск книги становится совместным проектом автора и издателя, требующим инвестиций от обоих участников. Издатель берет на себя расходы на собственно издание, распространение и небольшой аванс – поверьте, это существенные затраты. Автор вкладывает в проект всего себя без остатка. В издательский мир приходят практики электронного самиздата, когда условный Kindle Direct Publishing предоставляет площадку для распространения и инструментарий для выпуска и продвижения, а потом делит выручку с автором.

Хороша ли это ситуация для писателей? Есть достоинства и недостатки. С одной стороны, выпустить книгу стало радикально проще – ниши, прежде занятые переводной литературой, пустеют, а спрос на Лию Арден и Асю Лавринович подстегивает и читательский, и издательский интерес к их продолжателям, то есть увеличивает шансы на успех. С другой, растут и риски для писателей – они могут потратить кучу денег и усилий на промо, а книга не «полетит». Две тысячи тиража расползутся по магазинам «Читай-город» и за год тихо продадутся, не снискав автору ни богатства, ни славы.

Однако – и тут позволю себе еще разок сослаться на Троллопа, «Главным препятствием на пути к цели было, вероятно, убеждение леди Карбери, что нужно не писать хорошо, а добывать хвалебные отзывы». Иными словами, хорошая книга продает себя сама, поэтому я бы рекомендовала авторам больше думать не о красе ногтей подарочных боксов, а о собственно качестве письма. Не верите мне – взгляните на Лию Арден, которая (я – не целевая аудитория, если что) правда пишет хорошо.

*иноагент

Давненько, признаюсь, не доводилось мне бывать так далеко от моей зоны комфорта. Человеку, привыкшему к академической паре, утолкать миллион мыслей в жалкие 20 минут. Быть веселой, энергичной, вдохновляющей и при этом не быть банальной. Делать это всё на английском, на котором я последний раз читала лекции в, страшно сказать, 2020 году. Невероятные люди и невероятные темы до и после моего выступления. В общем, супер-комбо просто.

Ну, что вам сказать - за пределами моей зоны комфорта оказалось отлично. Самая красивая площадь Никосии - Площадь Свободы - и правда самая красивая (а уж название какое удачное). Английский мой в норме (читайте и слушайте на английском больше - разговорный язык подтянется). Невероятные люди оказались невероятными товарищами, партнерами и собеседниками. Унесла с собой примерно миллион новых мыслей, а ещё множество новых интересных и, простите за это слово, по-настоящему вдохновляющих знакомств.

В общем, спасибо огромное всей команде TEDx Eleftheria Square, отличная у вас зона моего персонального дискомфорта получилась, мне очень понравилось, не останавливайтесь!

На первой фотографии лектор, конечно, показывает размер искусственного интеллекта. А вторая подтверждает, что нобелевский лауреат по экономике Крис Писсаридес и директор архитектурного бюро Захи Хадид, архитектор той самой Площади Свободы Христос Пассас в качестве со-спикеров мне не привиделись.

#tedxeleftheriasquare #tedx

Для тех, кто ждал и верил, новый выпуск "Закладки" - поговорили с Екатериной Михайловной про Проспера Мериме и его новеллы. Тизер: если вы хотите знать, как связан сбор металлолома советскими пионерами со зловещей "Венерой Илльской", то вам сюда.

Пока за донаты, которые нам, честно говоря, очень нужны, но можно и подождать, конечно.

Друзья, если вы на Кипре, приходите в ближайшее воскресенье, 27 октября, на Молос в Лимасоле - с 15.30 до 17.30 читаем имена жертв сталинских репрессий в рамках проекта "Возвращение имен". Я там буду прямо к началу - сможем обняться и посмотреть друг на друга вживую в кои-то веки.

У каждого из нас найдется список "своих" погибших и пострадавших в те годы - родных или их друзей, да просто тех, кто нам по-настоящему дорог, чью гибель мы переживаем и оплакиваем как персональную утрату. Но тех, кто забыт, чьи имена не на слуху, о ком помнят лишь ближайшие родственники, да и то не всегда (сколько смертей, сколько арестов по понятным причинам вытеснялись, замалчивались) - их всех неизмеримо, в сотни, в тысячи раз больше. Их имена тоже не должны стереться. Пока мы произносим их вслух, эти люди как будто бы опять ненадолго живы.

Хотелось бы всех поименно назвать, и, в отличие от Анны Андреевны, у нас есть список и узнать тоже есть где. В общем, приходите - а если вы не на Кипре, то в вашем городе акция скорее всего тоже будет, узнать об этом можно в аккаунте "Мемориала".

Ну, и напоследок традиционный уже, по-моему, для любого такого поста выход с протянутой рукой. "Возвращение имен" - акция абсолютно non for profit, но некоторые траты все равно неизбежны. Съемка, запись, распечатка материалов, организация трансляции - все это стоит денег, и волонтеры платят за них из своего кармана. Давайте поможем им компенсировать расходы - о том, как это сделать, читайте здесь.

Десять лет назад, то есть во времена, нынче не представимые, в издательстве "Эксмо" выходила замечательная серия детского нон-фикшна, которую курировала Людмила Улицкая - тогда вовсе даже не иноагент, не то, что сейчас. Все книги этой серии я покупала для своих сыновей, а эту - "Ленты, кружева, ботинки" - купила лично для себя. Мои мальчики строго соответствовали гендерным стереотипам, и увлечься историей костюма категорически отказывались. Книгу я в итоге подарила дружественной девочке, но приятнейшие воспоминания сохранились до сих пор.

Сегодня я прочла, что Раису Кирсанову жестоко убили в ее собственной квартире. Светлая память и какой же это все кошмар. Книги в продаже давно нет, да и мира, в котором она была возможна, тоже, но пусть будет хотя бы обложка.

Была сегодня в Брюссельском музее музыкальных инструментов и вынесла оттуда интересную литературную гипотезу - абсолютно непроверяемую и завиральную, конечно, но мне понравилось, поэтому и вам расскажу.

Все, я думаю, помнят героиню романа Александра Дюма "Граф Монте-Кристо" Гайде - сначала рабыню главного героя, потом его воспитанницу, потом - орудие его мести, а в самом уже конце его возлюбленную Если тут вы увидели параллель с архетипическим сюжетом "вырасти себе жену из семечка" в духе Оросмана с Заирой или педагога Ивана Ивановича Бецкого со смолянкой Алымовой (см. выпуск подкаста "Закладка" о книге Андрея Зорина "Появление героя"), то да, не зря вы ее там увидели, все есть, но сейчас не об этом.

Гайде по сюжету - дочь Али-Паши Тепеленского, албанца по происхождению, могущественного владыки Янины и вассала турецкого султана. Ценность девушки для Монте-Кристо поначалу только в том, что Гайде единственная, кто может свидетельствовать против одного из заклятых врагов графа Фернана, сначала служившего Али-Паше, а после подло его предавшего. Но и это к моей гипотезе отношения не имеет - просто приятно вспомнить любимую книжку.

Ладно, простите, хватит затянувшихся прелюдий, в чем же гипотеза?

Никогда не задумывалась, что значит имя Гайде и значит ли оно что, но сегодня в вышеупомянутом музее (кстати, горячо рекомендую при случае заглянуть) встретила музыкальный инструмент под названием "гайда" или "гайде" - балканского (в первую очередь албанского) родственника волынки. И подумалось мне, не от этого ли слова произошло имя прелестной героини Дюма?..

Неувязка состоит в том, что гайда - штука объемная и увесистая, поэтому играли на ней мужчины. С другой стороны, Дюма мог слышать только слово и не знать, что за ним стоит - может, он нафантазировал себе что-то утонченно-женственное типа лютни, например. В конце концов, откуда нормальному французу знать, на чем там играют балканские дикари, а звучит красиво. Как мы знаем, некоторые французы вообще песни западных славян сочиняют, не покидая пределов Парижа, и ничего (см. выпуск подкаста "Закладка", посвященный Просперу Мериме).

Повторюсь, совершенно не уверена, что в моей гипотезе есть хоть капля правды. Но подумать эту мысль мне было в радость, а радостями надо делиться - не так их нонеча и много. Кстати, звучит эта самая гайда/гайде довольно неожиданно и приятно - на мой вкус, получше своей шотландской сестры.

Что ж, еще один друг и коллега, доктор наук, замечательный исследователь и преподаватель Олег Лекманов в списке иностранных агентов. Как всегда, напоминаю, что лучший способ поддержать человека, ставшего объектом, так сказать, правоприменения этого репрессивного и абсурдного закона (et cetera censeo, что его не должно быть в принципе, нигде и никогда) - почитать его книги.

Если вы спросите меня, то начать можно с книги о Венедикте Ерофееве, написанной Олегом Лекмановым в соавторстве с Ильей Симановским и Михаилом Свердловым. А дальше переходите к замечательным комментариям к повестям Юрия Коваля (в соавторстве с Романом Лейбовым и Ильей Бернштейном) и книге Валентина Катаева "Алмазный мой венец", путеводителю по мемуарам Ирины Одоевцевой "На берегах Невы" и биографии Сергея Есенина. Поверьте моему слову, начнете - не остановитесь.

Ну, а Олегу - мои сочувствие, солидарность и поддержка. И, как обычно, рутинно произнесу - это не навсегда.

О, пополнение для Cabinetto Segreto в Археологическом музее в Неаполе! И какая же, господи, красота.

Не могу поверить своим глазам, переиздали, ну, давайте скажем правду, по-настоящему великий роман Сергея Жарковского "Я, хобо". У российской фантастики последних тридцати лет много грехов - и чисто литературных, и морально-этических, но за этот роман ей всё простится.

Уже лет пятнадцать жду продолжения, в которое, в общем, не особо и верю. За эти годы в голове сама себе сочинила с десяток вариантов - а теперь и вам придется, потому что вот так оно работает. А еще вы подцепите язык героев Жарковского "космачей", и иногда будете слышать его отзвуки в собственной речи. Милый мальчик, ты так весел - владей, в общем, волшебной скрипкой. Как-то я прямо разволновалась, сами видите.

И спасибо коллегам из АСТ, что взялись.

Если вы ведете книжный клуб, посещаете книжный клуб или планируете его создать, то сегодня (вообще-то и вчера тоже, но тут уж я прошляпила, простите) проходит посвященная книжным клубам онлайн-конференция. У меня небольшой доклад в 17.20 по Москве - расскажу о том, как можно выстроить увлекательную дискуссию на примере романа Карины Шаинян "С ключом на шее". Все бесплатно и свободно, но нужно зарегистрироваться.

Думала коротко по делу заглянуть в любимую с юности книгу Ольги Добиаш-Рождественской "Крестом и мечом: Приключения Ричарда Львиное Сердце", но залипла и перечитываю целиком. Знаете, как в прежние времена, когда люди еще забегали друг к другу по делу, а потом зависали на два часа с разговорами - вот так и я.

Потрясающе, конечно, что сто лет назад (именно тогда и работала Ольга Антоновна) серьезные труды по медиевистике писали таким образом - как высокую, поэтичную и вместе с тем афористичную прозу. Читаю - и выписываю бесконечные цитаты, которые вряд ли для чего пригодятся, но остановиться невозможно - вот, например, такая:

"Определение явления как запоздавшего или отжившего отменяется для тех, кто берет его в его вневременном аспекте, исключающем категорию прогресса".

Добиаш-Рождественская говорит в данном случае о том, почему нас так привлекает фигура Ричарда - ходячего, в сущности, анахронизма в эпоху куда более просвещенных, эффективных и умелых государей. Но трудно не примерить эту фразу и на нас, внезапно обнаруживших себя во времени, когда категория прогресса фактически упразднена.

А еще в этой книге обнаружилось благополучно мною забытое, но ничуть не менее выдающееся послесловие. Его автор - Борис Соломонович Каганович, замечательный исследователь истории гуманитарных наук, после практически полного забвения подготовивший книгу Ольги Добиаш-Рождественской к переизданию в 1991 году.

В середине 1990-х Борис Соломонович вел у нас, РГГУшных классиков, короткий курс по истории антиковедения, который тогда мне казался скучным, а теперь я бы дорого дала за возможность послушать его еще раз. Более того, понимаю, что будь у меня еще одна жизнь, посвятила бы ее изучению того призрачного, волнующего, полного шепотов и шорохов мира, о котором Борис Каганович нам рассказывал. На фоне ослепительно-яркого мира собственно античности, в котором мы счастливо жили, он казался мне блеклым, а вот теперь в самый раз.

Если кто-то из вас с Борисом Соломоновичем на связи, скажите ему, пожалуйста, что он-то меня, конечно, не помнит, а вот я его да. Регулярно в последние годы пересекаюсь с ним на каких-то своих одиноких и непрактичных интеллектуальных маршрутах, каждый раз низко кланяюсь и благодарю.

Вот такая у меня была книжечка 1991 года, папа купил и принес. Тогда уже даже издательство "Наука" не могло себе позволить нормальную обложку и печать - все расклеивалось и разваливалось, а бумага была странного серо-бежевого оттенка. Зато тираж 120 000 экземпляров. Может, кто-то из вас ее тоже помнит.