2024: время скуфов и одичалых.
Трансформация элит и просоветский формат.
В минувшем году стали более заметны процессы трансформации политических элит.
Так значительно снизилось влияние Усманова и Виннер. Усманов теперь занят распродажей части активов и подготовкой к распродаже других; Абрамович также начал распродажу своих российских активов; Фридман-Авен ведут сделку по продаже Билайна Ростелекому, не исключено что и Альфа-банк уже открыто перейдет ВТБ.
Костин и ВТБ активно накачивали свои ресурсы; фактически под их контроль перешли судостроительные активы, в сфере интересов ВТБ оказался и издательский дом Коммерсант.
На протяжении года шли попытки вытеснить Евтушенкова, которому удалось удержать у себя МТС и связанные с ним активы.
Серьезную турбулентность испытывал Тимченко; отставка Шойгу репутационно сказалась на позиции бизнесмена.
Мордашов и Северсталь оказались в эпицентре публичного конфликта с губернатором Вологодской области Филимоновым, который обвинил олигарха в отсутствии государственной позиции, оптимизации налогов, в выводе бизнеса из региона и излишней политизации своего присутствия.
Мордашов долгое время считался партнером Ковальчуков и Тимченко. Но в последнее время отношения с Ковальчуками значительно ухудшились.
За публично активным Филимоновым стоят министр обороны Белоусов, Катерина Тихонова и ее кружок. Нельзя исключать, что Мордашов потеряет часть контроля над Северсталью в скором времени.
Под серьезным ударом находится губернатор Московской области Воробье и его семейный актив- Самолет. Большая вероятность, что девелоперская компания окажется под угрозой банкротства, а отставка Воробьева прогнозируема.
В минувшем году шло усиление Виктора Золотова и Росгвардии, которая превращается в боеспособную военную структуру, располагающую собственной разведкой.
Союз Золотова с Ковальчуками и Сечиным серьезно усилил его позиции. Это стало заметно, когда Золотов и его клиентела Хинштейн вступили в публичный конфликт с губернатором Самарской области Азаровым, выдвиженцем Ростеха.
В результате уголовные дела были заведены на председателя местного правительства и ряд министров. Азаров по счастливой случайности не угодил в СИЗО, но утратил любую возможность остаться во власти. Ростех и Чемезов публично проиграли конфликт Золотову. Еще глава Росгвардии повлиял на остановку возвращения главы Дагестана Меликова в Росгвардию; в результате Меликов открыто перешел на сторону сенатора Керимова и поддержал его в конфликте с Кадыровым.
Глава Чечни весь прошедший год занимался укреплением своего клана на случай ухудшения здоровья и невозможностью исполнять обязанности. Фактор болезни Рамзана стал главным для чеченских элит. В то же время, Кадыров терял позиции на федеральном уровне, и каждый раз был вынужден аппелировать лично к Путину. Это не значит что позиции Кадырова и его клана в Кремле ослабли.
Чеченский клан продолжает оставаться важной силой для Кремля. И его устойчивость напрямую зависит от ситуации там.
Внутриполитическая повестка весь минувший год скатывалась к просоветскому формату. Кремль усиливал запрос на сохранение традиционных ценностей, который идет как со стороны западных консервативных сил, так и собственно населения страны.
При этом усиление репрессивных и запретительных форматов в отношении сексуальных меньшинств, различных субкультур, цензурирования досуга граждан в целом направлен на лоялизацию поведения как элит, так и городского класса.
Прошлое это и есть настоящее, таков новый лозунг политического режима.
Который заинтересован упрощать все общественные процессы, оставляя возникающие нюансы на усмотрение карательных структур.
Тоска и уныние в перемешку с патриотическим китчем и ретро увлеченностью позволяют подмораживать страну.
Но видимо такая подморозка сбоит, если даже Путин обращает внимание к запросу на движуху. Когда в России все спокойно, «нам скучно и хочется движухи». Но как только «начинается движуха, то нам страшно».
Время скуфов и одичалых - утвердилась в России.
Трансформация элит и просоветский формат.
В минувшем году стали более заметны процессы трансформации политических элит.
Так значительно снизилось влияние Усманова и Виннер. Усманов теперь занят распродажей части активов и подготовкой к распродаже других; Абрамович также начал распродажу своих российских активов; Фридман-Авен ведут сделку по продаже Билайна Ростелекому, не исключено что и Альфа-банк уже открыто перейдет ВТБ.
Костин и ВТБ активно накачивали свои ресурсы; фактически под их контроль перешли судостроительные активы, в сфере интересов ВТБ оказался и издательский дом Коммерсант.
На протяжении года шли попытки вытеснить Евтушенкова, которому удалось удержать у себя МТС и связанные с ним активы.
Серьезную турбулентность испытывал Тимченко; отставка Шойгу репутационно сказалась на позиции бизнесмена.
Мордашов и Северсталь оказались в эпицентре публичного конфликта с губернатором Вологодской области Филимоновым, который обвинил олигарха в отсутствии государственной позиции, оптимизации налогов, в выводе бизнеса из региона и излишней политизации своего присутствия.
Мордашов долгое время считался партнером Ковальчуков и Тимченко. Но в последнее время отношения с Ковальчуками значительно ухудшились.
За публично активным Филимоновым стоят министр обороны Белоусов, Катерина Тихонова и ее кружок. Нельзя исключать, что Мордашов потеряет часть контроля над Северсталью в скором времени.
Под серьезным ударом находится губернатор Московской области Воробье и его семейный актив- Самолет. Большая вероятность, что девелоперская компания окажется под угрозой банкротства, а отставка Воробьева прогнозируема.
В минувшем году шло усиление Виктора Золотова и Росгвардии, которая превращается в боеспособную военную структуру, располагающую собственной разведкой.
Союз Золотова с Ковальчуками и Сечиным серьезно усилил его позиции. Это стало заметно, когда Золотов и его клиентела Хинштейн вступили в публичный конфликт с губернатором Самарской области Азаровым, выдвиженцем Ростеха.
В результате уголовные дела были заведены на председателя местного правительства и ряд министров. Азаров по счастливой случайности не угодил в СИЗО, но утратил любую возможность остаться во власти. Ростех и Чемезов публично проиграли конфликт Золотову. Еще глава Росгвардии повлиял на остановку возвращения главы Дагестана Меликова в Росгвардию; в результате Меликов открыто перешел на сторону сенатора Керимова и поддержал его в конфликте с Кадыровым.
Глава Чечни весь прошедший год занимался укреплением своего клана на случай ухудшения здоровья и невозможностью исполнять обязанности. Фактор болезни Рамзана стал главным для чеченских элит. В то же время, Кадыров терял позиции на федеральном уровне, и каждый раз был вынужден аппелировать лично к Путину. Это не значит что позиции Кадырова и его клана в Кремле ослабли.
Чеченский клан продолжает оставаться важной силой для Кремля. И его устойчивость напрямую зависит от ситуации там.
Внутриполитическая повестка весь минувший год скатывалась к просоветскому формату. Кремль усиливал запрос на сохранение традиционных ценностей, который идет как со стороны западных консервативных сил, так и собственно населения страны.
При этом усиление репрессивных и запретительных форматов в отношении сексуальных меньшинств, различных субкультур, цензурирования досуга граждан в целом направлен на лоялизацию поведения как элит, так и городского класса.
Прошлое это и есть настоящее, таков новый лозунг политического режима.
Который заинтересован упрощать все общественные процессы, оставляя возникающие нюансы на усмотрение карательных структур.
Тоска и уныние в перемешку с патриотическим китчем и ретро увлеченностью позволяют подмораживать страну.
Но видимо такая подморозка сбоит, если даже Путин обращает внимание к запросу на движуху. Когда в России все спокойно, «нам скучно и хочется движухи». Но как только «начинается движуха, то нам страшно».
Время скуфов и одичалых - утвердилась в России.
Forwarded from Как бы Mikhail Vinogradov
Топ заметных событий российской политики в декабре
1. Переговоры о статусе российских войск в Сирии после падения режима Башара Асада
2. Катастрофа самолета «Азербайджанских авиалиний»
3. Введение режима чрезвычайной ситуации в связи с разливом мазута в акватории Черного моря и на побережье Краснодарского края
4. Смена губернатора Курской области
5. Убийство в Москве начальника войск радиационной, химической и биологической защиты ВС РФ Игоря Кириллова
6. Перенос на 2025 год рассмотрения в Госдуме законопроекта о реформе системы местного самоуправления
7. Отставка и уход на покой митрополита РПЦ Иллариона
8. Продление на 5 лет полномочий Игоря Сечина на посту главного исполнительного директора «Роснефти»
9. Завершение контракта «Газпрома» на прокачку газа по украинскому маршруту и заявление о прекращении поставок газа в Молдове
10. Утверждение новой стратегии противодействия экстремизму
11. Изменения в составе заместителей секретаря Генсовета по итогам съезда «Единой России»
12. Заседание Госсовета по вопросам поддержки семей
13. Проведение программы «Итоги года с Владимиром Путиным»
14. Сохранение Центробанком ключевой ставки на уровне 21% годовых
15. Введение правительством запрета на майнинг криптовалюты в 10 регионах
16. Консультации Минцифры и Роскомнадзора о вариантах блокировки голосовых звонков в мессенджерах
17. Арест бывшего губернатора Рязанской области Николая Любимова после сложения им полномочий члена Совета Федерации
18. Арест бывшего замминистра просвещения Дениса Грибова, обвиняемого в мошенничестве
19. Избрание министра спорта Михаила Дегтярева президентом Олимпийского комитета России
20. Резонанс вокруг издания Духовным управлением мусульман России фетвы, разрешающей многоженство
21. Указ о переносе Всемирных игр дружбы до особого распоряжения
22. Принятие закона, запрещающего принимать в школы детей мигрантов без тестирования на знание русского языка
23. Принятие закона, который запрещает «иноагентам» распоряжаться доходами по авторскому праву, от продажи и сдачи в аренду авто и недвижимости, а также от дивидендов и вкладов
24. Гибель в СИЗО обвиненного в экстремизме директора турагентства «Мен Тревел» Андрея Котова
25. Увольнение сотрудников еженедельного журнала «Коммерсантъ-Weekend» в рамках объявленного перезапуска издания
1. Переговоры о статусе российских войск в Сирии после падения режима Башара Асада
2. Катастрофа самолета «Азербайджанских авиалиний»
3. Введение режима чрезвычайной ситуации в связи с разливом мазута в акватории Черного моря и на побережье Краснодарского края
4. Смена губернатора Курской области
5. Убийство в Москве начальника войск радиационной, химической и биологической защиты ВС РФ Игоря Кириллова
6. Перенос на 2025 год рассмотрения в Госдуме законопроекта о реформе системы местного самоуправления
7. Отставка и уход на покой митрополита РПЦ Иллариона
8. Продление на 5 лет полномочий Игоря Сечина на посту главного исполнительного директора «Роснефти»
9. Завершение контракта «Газпрома» на прокачку газа по украинскому маршруту и заявление о прекращении поставок газа в Молдове
10. Утверждение новой стратегии противодействия экстремизму
11. Изменения в составе заместителей секретаря Генсовета по итогам съезда «Единой России»
12. Заседание Госсовета по вопросам поддержки семей
13. Проведение программы «Итоги года с Владимиром Путиным»
14. Сохранение Центробанком ключевой ставки на уровне 21% годовых
15. Введение правительством запрета на майнинг криптовалюты в 10 регионах
16. Консультации Минцифры и Роскомнадзора о вариантах блокировки голосовых звонков в мессенджерах
17. Арест бывшего губернатора Рязанской области Николая Любимова после сложения им полномочий члена Совета Федерации
18. Арест бывшего замминистра просвещения Дениса Грибова, обвиняемого в мошенничестве
19. Избрание министра спорта Михаила Дегтярева президентом Олимпийского комитета России
20. Резонанс вокруг издания Духовным управлением мусульман России фетвы, разрешающей многоженство
21. Указ о переносе Всемирных игр дружбы до особого распоряжения
22. Принятие закона, запрещающего принимать в школы детей мигрантов без тестирования на знание русского языка
23. Принятие закона, который запрещает «иноагентам» распоряжаться доходами по авторскому праву, от продажи и сдачи в аренду авто и недвижимости, а также от дивидендов и вкладов
24. Гибель в СИЗО обвиненного в экстремизме директора турагентства «Мен Тревел» Андрея Котова
25. Увольнение сотрудников еженедельного журнала «Коммерсантъ-Weekend» в рамках объявленного перезапуска издания
Forwarded from Как бы Mikhail Vinogradov
ТОП заметных событий российской политики в январе
1. Дискуссии о возможности изменений в российско-американских отношениях после вступления в должность Дональда Трампа
2. Ликвидация последствий разлива нефти в Анапе
3. Задержание бывших топ-менеджеров «Роснано»
4. Заявление Владимира Путина, что украинского конфликта могло не случиться, если бы в 2020 году у Трампа «не украли победу»
5. Заявление помощника президента Николая Патрушева, что переговоры по украинскому вопросу должны вестись только между Россией и США
6. Задержание бывшего директора компании «Фонбет» Сергея Анохина
7. Обнародование планов 2-кратного сокращения центрального аппарата «Газпрома»
8. Переназначение Игоря Краснова на должность Генерального прокурора
9. Иску Генпрокуратуры о деприватизации московского аэропорта «Домодедово»
10. Арест арбитражным судом всех акций АО «Петербургский нефтяной терминал» в обеспечительных мерах
11. Арест директора Российской ассоциации электронных коммуникаций Сергея Гребенникова
12. Расторжение властями Сирии соглашения об управлении морским портом Тартус с российской компанией «Стройтрансгаз»
13. Подписание договора о всеобъемлющем стратегическом партнерстве между Россией и Ираном
14. Визит в Москву президента Центральноафриканской Республики Фостен-Арканжа Туадеры
15. Блокирование Федеральной налоговой службой банковского счета подмосковного военного парка "Патриот"
16. Призыв Владимира Путина в ходе визита на АвтоВАЗ пересаживать чиновников на отечественные автомобили
17. Принятие Госдумой закона о повышении с 50% до 60% порога сбора взносов на капремонт
18. Выступления Вячеслава Володина в пользу защиты от деструктивного контента в компьютерных играх
19. Презентация трехтомного школьного учебника по военной истории под редакцией Владимира Мединского
20. Приглашение ряда представителей российской оппозиции на инаугурацию Дональда Трампа
21. Законодательная инициатива о запрете на производство и продажу в России вейпов и другой связанной с ними никотиносодержащей продукции
22. Смена гендиректора Государственного музея изобразительных искусств имени Пушкина
23. Смена гендиректора издания «Ведомости»
24. Старт приема заявок на Конкурс социальных архитекторов
25. Кончина бывшего депутата Госдумы Виктора Алксниса
1. Дискуссии о возможности изменений в российско-американских отношениях после вступления в должность Дональда Трампа
2. Ликвидация последствий разлива нефти в Анапе
3. Задержание бывших топ-менеджеров «Роснано»
4. Заявление Владимира Путина, что украинского конфликта могло не случиться, если бы в 2020 году у Трампа «не украли победу»
5. Заявление помощника президента Николая Патрушева, что переговоры по украинскому вопросу должны вестись только между Россией и США
6. Задержание бывшего директора компании «Фонбет» Сергея Анохина
7. Обнародование планов 2-кратного сокращения центрального аппарата «Газпрома»
8. Переназначение Игоря Краснова на должность Генерального прокурора
9. Иску Генпрокуратуры о деприватизации московского аэропорта «Домодедово»
10. Арест арбитражным судом всех акций АО «Петербургский нефтяной терминал» в обеспечительных мерах
11. Арест директора Российской ассоциации электронных коммуникаций Сергея Гребенникова
12. Расторжение властями Сирии соглашения об управлении морским портом Тартус с российской компанией «Стройтрансгаз»
13. Подписание договора о всеобъемлющем стратегическом партнерстве между Россией и Ираном
14. Визит в Москву президента Центральноафриканской Республики Фостен-Арканжа Туадеры
15. Блокирование Федеральной налоговой службой банковского счета подмосковного военного парка "Патриот"
16. Призыв Владимира Путина в ходе визита на АвтоВАЗ пересаживать чиновников на отечественные автомобили
17. Принятие Госдумой закона о повышении с 50% до 60% порога сбора взносов на капремонт
18. Выступления Вячеслава Володина в пользу защиты от деструктивного контента в компьютерных играх
19. Презентация трехтомного школьного учебника по военной истории под редакцией Владимира Мединского
20. Приглашение ряда представителей российской оппозиции на инаугурацию Дональда Трампа
21. Законодательная инициатива о запрете на производство и продажу в России вейпов и другой связанной с ними никотиносодержащей продукции
22. Смена гендиректора Государственного музея изобразительных искусств имени Пушкина
23. Смена гендиректора издания «Ведомости»
24. Старт приема заявок на Конкурс социальных архитекторов
25. Кончина бывшего депутата Госдумы Виктора Алксниса
Февраль 2025. «Переговоры без уступок? Нет, не слышали»- 1.
Война уже завершена. Это реальность, в которой нам придётся теперь жить.
Война завершена в том смысле, что её итогом стала «непобеда» обеих сторон конфликта: Россия не может заставить Украину капитулировать, а Украина не в состоянии вернуть ситуацию ни к 1991, ни к 2015 году. ЕС не готов включить Украину в своё сообщество, осознавая, что восстановление страны может подорвать бюджет Евросоюза. НАТО не способно принять коллективное решение о вступлении Украины в организацию.
Не будет никакой «Ялты‑2» и особого места с расширенными границами «допустимого» для России.
Хотя горячая фаза войны все еще продолжается — Россия активизирует наступление на донецком и харьковском направлениях, нарастает обмен ударами беспилотников и ракет, — всё это уже выглядит лишь как избыточный расход ресурсов. «Бессмысленная война», но не для политического режима в России и,вероятно, в Украине.
Сейчас главный вопрос — в формуле выхода сторон из конфликта.
Генерал Кит Келлог,спецпредставитель Трампа, в эфире Fox News заявил, что США разработали «надёжный» план, способный привлечь к переговорам и Россию, и Украину. Этот план, предположительно, обсудят на Мюнхенской конференции в ближайшие дни, и выбор именно этой конференции неслучаен: она является хорошей дискуссионной площадкой для публичного обсуждения сложных проблем.
С большой вероятностью, своё видение плана по урегулированию конфликта на конференции представят Украина, Франция и Великобритания. Однако широкая дискуссия — это далеко не переговорный процесс.
При этом Россия и Украина ведут некие разговоры через различных посредников в Турции и Саудовской Аравии; ветераны спецслужб обсуждают проблему на нейтральной полосе. Маск набирает телефон Кремля и передаёт трубку Трампу, который говорит с Путиным. Трамп, в свою очередь, открыто «вбрасывает» в американские таблоиды информацию о своих частных разговорах с Москвой (без участия Госдепа и аппарата Белого дома), а Путин не желает это подтверждать.
Мотивация Путина как раз понятна: публичное признание любых контактов о мирных переговорах сразу же скажется на настроениях на фронте. Вряд ли кто-то захочет погибать в последние дни войны, и динамика армейских инициатив резко снижается на фоне любых сообщений о возможных переговорах. Не случайно Москва так настойчиво продвигает информацию о невозможности мира и уверенности армейского командования в продолжении военной операции. Параллельно увеличивается объём слухов о готовности России к дальнейшей мобилизации и к продолжению наступательных действий.
Это — оптимизм «актёров», в то время как «режиссёры» уже знают, когда изменится сюжет.
Но похоже, что Трамп играет свой спектакль, целью которого является не Путин, а внутриамериканская чистка. А Путин, Украина, Гренландия и Канада только «живые увлекательные сюжеты». Если для Кремля «равный разговор демиургов мировой истории» - главное событие политической повестки, то для Белого дома - это лишь отвлекающий сценарий И осознание этого может стать для Кремля крайне болезненным.
Кремль слишком откровенно подыгрывает Трампу. Но это хорошо похоже на Путина, это его стиль. Он уже так подыгрывал Бушу, подыгрывал Трампу в первой каденции, подыгрывал раннему Байдену. Опыт всех этих подыгрываний был не слишком успешен. Потому что любое подыгрывание часть стратегии результата, а не надежды обдурить партнера.
Показательно, что Кремль через якобы «умеренный российский бизнес» (Ремчуков—Мельниченко) пытается навязать сценарий- «мир перед экзистенциальным выбором: либо уступки в признании особого места России, либо ядерный ответ». Даже либеральный Явлинский утверждает, что время мирных переговоров ещё не пришло - хотя тот же Явлинский уже год без остановки призывает к перемирию. Мирные переговоры даже для Явлинского есть суть уступок России. Но как можно уступать тому, кто не выиграл войну? Всё это говорит об инфантилизме и бессмысленной «детскости» в мировоззрении российских элит и российской власти: «Переговоры без уступок? Нет, не слышали».
Война уже завершена. Это реальность, в которой нам придётся теперь жить.
Война завершена в том смысле, что её итогом стала «непобеда» обеих сторон конфликта: Россия не может заставить Украину капитулировать, а Украина не в состоянии вернуть ситуацию ни к 1991, ни к 2015 году. ЕС не готов включить Украину в своё сообщество, осознавая, что восстановление страны может подорвать бюджет Евросоюза. НАТО не способно принять коллективное решение о вступлении Украины в организацию.
Не будет никакой «Ялты‑2» и особого места с расширенными границами «допустимого» для России.
Хотя горячая фаза войны все еще продолжается — Россия активизирует наступление на донецком и харьковском направлениях, нарастает обмен ударами беспилотников и ракет, — всё это уже выглядит лишь как избыточный расход ресурсов. «Бессмысленная война», но не для политического режима в России и,вероятно, в Украине.
Сейчас главный вопрос — в формуле выхода сторон из конфликта.
Генерал Кит Келлог,спецпредставитель Трампа, в эфире Fox News заявил, что США разработали «надёжный» план, способный привлечь к переговорам и Россию, и Украину. Этот план, предположительно, обсудят на Мюнхенской конференции в ближайшие дни, и выбор именно этой конференции неслучаен: она является хорошей дискуссионной площадкой для публичного обсуждения сложных проблем.
С большой вероятностью, своё видение плана по урегулированию конфликта на конференции представят Украина, Франция и Великобритания. Однако широкая дискуссия — это далеко не переговорный процесс.
При этом Россия и Украина ведут некие разговоры через различных посредников в Турции и Саудовской Аравии; ветераны спецслужб обсуждают проблему на нейтральной полосе. Маск набирает телефон Кремля и передаёт трубку Трампу, который говорит с Путиным. Трамп, в свою очередь, открыто «вбрасывает» в американские таблоиды информацию о своих частных разговорах с Москвой (без участия Госдепа и аппарата Белого дома), а Путин не желает это подтверждать.
Мотивация Путина как раз понятна: публичное признание любых контактов о мирных переговорах сразу же скажется на настроениях на фронте. Вряд ли кто-то захочет погибать в последние дни войны, и динамика армейских инициатив резко снижается на фоне любых сообщений о возможных переговорах. Не случайно Москва так настойчиво продвигает информацию о невозможности мира и уверенности армейского командования в продолжении военной операции. Параллельно увеличивается объём слухов о готовности России к дальнейшей мобилизации и к продолжению наступательных действий.
Это — оптимизм «актёров», в то время как «режиссёры» уже знают, когда изменится сюжет.
Но похоже, что Трамп играет свой спектакль, целью которого является не Путин, а внутриамериканская чистка. А Путин, Украина, Гренландия и Канада только «живые увлекательные сюжеты». Если для Кремля «равный разговор демиургов мировой истории» - главное событие политической повестки, то для Белого дома - это лишь отвлекающий сценарий И осознание этого может стать для Кремля крайне болезненным.
Кремль слишком откровенно подыгрывает Трампу. Но это хорошо похоже на Путина, это его стиль. Он уже так подыгрывал Бушу, подыгрывал Трампу в первой каденции, подыгрывал раннему Байдену. Опыт всех этих подыгрываний был не слишком успешен. Потому что любое подыгрывание часть стратегии результата, а не надежды обдурить партнера.
Показательно, что Кремль через якобы «умеренный российский бизнес» (Ремчуков—Мельниченко) пытается навязать сценарий- «мир перед экзистенциальным выбором: либо уступки в признании особого места России, либо ядерный ответ». Даже либеральный Явлинский утверждает, что время мирных переговоров ещё не пришло - хотя тот же Явлинский уже год без остановки призывает к перемирию. Мирные переговоры даже для Явлинского есть суть уступок России. Но как можно уступать тому, кто не выиграл войну? Всё это говорит об инфантилизме и бессмысленной «детскости» в мировоззрении российских элит и российской власти: «Переговоры без уступок? Нет, не слышали».
Февраль 2025. «Переговоры без уступок? Нет, не слышали»- 2.
Российские элиты в отличие от Кремля скептически относятся к надежде, что Запад пойдёт на какое-то сближение: у них более реалистичный взгляд — вернуться можно только через капитуляцию.
Оппоненты Кремля хорошо понимают безальтернативность: договариваться с Кремлём Запад способен лишь при условии ожидания нового конфликта в будущем. Вопрос только в том, насколько рационален такой подход Запада. Очевидно, что там есть заинтересованные в сохранении России в качестве экзистенциальной угрозы, но насколько их влияние значимо? При этом сторонники сохранения конфликта есть и в Глобальном Юге, и в Китае, и в Индии.
Для России принятие конца войны — это, вероятно, проблема, сравнимая с весной 2022 года. Грозящая новыми вызовами и новыми оппонентами. Конец ли это постсоветской истории? Скорее, мы находимся в её финале, но сам режим ещё какое-то время просуществует.
Позднепутинская Россия будет погружаться во всё более глубокую мифологизацию, с ужесточением репрессивной составляющей и перманентным переделом центров и зон влияния. Поздний Путин весьма близок к позднему Франко. И вряд ли Путин повторит опыт Александра I (умершего в Таганроге) или Николая I (скончавшегося на солдатской койке от тоски) — тоска не завоюет тело Короля.
Постсоветский режим за более чем 30-летнюю историю прошёл разные форматы переходов и адаптаций: системный либерализм, корпоративистский постлиберализм, «инновационный авторитаризм», техно-силовой авторитаризм и, наконец, мобилизационную реакцию. Далее будет путинская постреакция?
Каждый формат имел свои пределы роста, но ни один не давал качественного рывка и не вёл к полноценной модернизации государства и общества. Настоящая Россия так и не преодолела советскую империю.
Системный либерализм фактически не соответствовал понятию «либерализма»: это была «симфония» русского либерализма и тайной полиции (с его пугливостью, отсутствием ощущения исторической субъектности и базы поддержки, хаотическими бросками то в радикальные реформы, то в поиски нового Пиночета).
Системные либералы создали «Семью» и кланы, которые оказались вне правового поля и стали использовать силовую «франшизу» государства для распределения доходной ренты. Приватизация породила системную коррупцию, ставшую универсальным инструментом клановой борьбы и вытеснявшую государство права на обочину. Она же превратилась в стяжку режима. Режим Ельцина уничтожил надежды на справедливость, породил неверие в институт демократии и
Расцветом «либерального формата» стала ликвидация неугодных телеканалов, манипуляции на выборах, поглощение партийного разноцветия сначала в формат «управляемой» (системной) партийной системы, а позднее — в формат административных партий. И наконец — дело ЮКОСа, буквально разрушившее принцип неприкосновенности частной собственности и вернувшее Кремлю единоличное право распределять ренту. После дела ЮКОСа союз либералов и силовиков трансформировался в союз силовиков с «пристроенными» к ним либералами.
Затем формат сменился на корпоративистский постлиберализм, при котором возросла субъектность бюрократии и зародились как государственные корпорации, так и неформальные клановые корпоративные группы, прежде всего силовые. «Конфликт Трёх китов» расколол силовой блок и одновременно структурировал его участников в автономные политико-экономические субъекты. ФСБ из службы безопасности превратилась в силовой конгломерат с собственной «экономической безопасностью», «информационной безопасностью» и «внутренней безопасностью». ФСБ стала «Первой службой», контролирующей суд и МВД. «Дело Бульбова» 2007 года оттеснило клан Черкесова, уничтожило конкурирующую контрразведку ФСКН и впоследствии зачистило всю альтернативные специальные службы вне ФСБ. «Дело Ганеева», генерала МЧС, в 2003 году привело к ликвидации управления безопасности МЧС. Кстати, попытка генерала Зиничева создать новое самостоятельное управление безопасности обернулась трагической гибелью самого министра.
Российские элиты в отличие от Кремля скептически относятся к надежде, что Запад пойдёт на какое-то сближение: у них более реалистичный взгляд — вернуться можно только через капитуляцию.
Оппоненты Кремля хорошо понимают безальтернативность: договариваться с Кремлём Запад способен лишь при условии ожидания нового конфликта в будущем. Вопрос только в том, насколько рационален такой подход Запада. Очевидно, что там есть заинтересованные в сохранении России в качестве экзистенциальной угрозы, но насколько их влияние значимо? При этом сторонники сохранения конфликта есть и в Глобальном Юге, и в Китае, и в Индии.
Для России принятие конца войны — это, вероятно, проблема, сравнимая с весной 2022 года. Грозящая новыми вызовами и новыми оппонентами. Конец ли это постсоветской истории? Скорее, мы находимся в её финале, но сам режим ещё какое-то время просуществует.
Позднепутинская Россия будет погружаться во всё более глубокую мифологизацию, с ужесточением репрессивной составляющей и перманентным переделом центров и зон влияния. Поздний Путин весьма близок к позднему Франко. И вряд ли Путин повторит опыт Александра I (умершего в Таганроге) или Николая I (скончавшегося на солдатской койке от тоски) — тоска не завоюет тело Короля.
Постсоветский режим за более чем 30-летнюю историю прошёл разные форматы переходов и адаптаций: системный либерализм, корпоративистский постлиберализм, «инновационный авторитаризм», техно-силовой авторитаризм и, наконец, мобилизационную реакцию. Далее будет путинская постреакция?
Каждый формат имел свои пределы роста, но ни один не давал качественного рывка и не вёл к полноценной модернизации государства и общества. Настоящая Россия так и не преодолела советскую империю.
Системный либерализм фактически не соответствовал понятию «либерализма»: это была «симфония» русского либерализма и тайной полиции (с его пугливостью, отсутствием ощущения исторической субъектности и базы поддержки, хаотическими бросками то в радикальные реформы, то в поиски нового Пиночета).
Системные либералы создали «Семью» и кланы, которые оказались вне правового поля и стали использовать силовую «франшизу» государства для распределения доходной ренты. Приватизация породила системную коррупцию, ставшую универсальным инструментом клановой борьбы и вытеснявшую государство права на обочину. Она же превратилась в стяжку режима. Режим Ельцина уничтожил надежды на справедливость, породил неверие в институт демократии и
Расцветом «либерального формата» стала ликвидация неугодных телеканалов, манипуляции на выборах, поглощение партийного разноцветия сначала в формат «управляемой» (системной) партийной системы, а позднее — в формат административных партий. И наконец — дело ЮКОСа, буквально разрушившее принцип неприкосновенности частной собственности и вернувшее Кремлю единоличное право распределять ренту. После дела ЮКОСа союз либералов и силовиков трансформировался в союз силовиков с «пристроенными» к ним либералами.
Затем формат сменился на корпоративистский постлиберализм, при котором возросла субъектность бюрократии и зародились как государственные корпорации, так и неформальные клановые корпоративные группы, прежде всего силовые. «Конфликт Трёх китов» расколол силовой блок и одновременно структурировал его участников в автономные политико-экономические субъекты. ФСБ из службы безопасности превратилась в силовой конгломерат с собственной «экономической безопасностью», «информационной безопасностью» и «внутренней безопасностью». ФСБ стала «Первой службой», контролирующей суд и МВД. «Дело Бульбова» 2007 года оттеснило клан Черкесова, уничтожило конкурирующую контрразведку ФСКН и впоследствии зачистило всю альтернативные специальные службы вне ФСБ. «Дело Ганеева», генерала МЧС, в 2003 году привело к ликвидации управления безопасности МЧС. Кстати, попытка генерала Зиничева создать новое самостоятельное управление безопасности обернулась трагической гибелью самого министра.
Февраль 2025. «Переговоры без уступок? Нет, не слышали»- 3.
При корпоративистском постлиберализме появился «Бассейн» — второй неофициальный бюджет страны из отчислений бизнеса и корпораций под контролем ФСБ, а также «Роснефтегаз» — специальный внебюджетный фонд, ещё один неконтролируемый финансовый поток. В это же время Путин выступает со знаменитой Мюнхенской речью и открыто провозглашает право Своей России на международную субъектность и собственные правила игры — право, которое, по его мнению, вытекает из «тысячелетней истории», фактически из придуманных собственных мифов, позднее оформленных в книгах Мединского, нынешнего исторического советника Путина.
Мюнхенская речь стала предтечей грузинской войны, которая не вызвала серьёзного беспокойства на Западе.
На этот период «корпоративистского постлиберализма» приходится и «межцарствие» Дмитрия Медведева. Он заигрывал с либеральной идеей, продвигал проекты инновационного центра «Сколково» и технопарков, увлекался «сингапурским чудом» и мечтой построить в России «инновационный авторитаризм». Однако именно в его президентство началась первая после Афганистана война — в Грузии. У Медведева как сюзерена появились собственные «любимцы» в бизнесе (братья Магомедовы, влиятельные кавказские фигуры, Прохоров, Вексельберг), он пытался создать «свою» антикоррупционную спецслужбу (ГУБЭПиК Сугробова).
Но проблема Медведева была в отсутствии личной политической субъектности — у него были лишь формальные президентские полномочия. Элиты искали в нём перспективу, но она оставалась туманной и в конце концов исчезла. У Медведева не оказалось будущего. Он его не попытался создать. И вообщем то показал, что будет с политическим режимом, если он не располагает стратегией будущего. Болотная площадь стала рефлексивным ответом общества и части элит на агрессивное рождение формата «жандарма империи» с агрессией, экспансией, технократизмом и лозунгом «можем повторить». «Крым наш» становится стратегией мобилизации системы и страны.
Техно-силовой авторитаризм начал формироваться с присоединения Крыма, создания ДНР на Донбассе, заключения «минских соглашений» и ответа на запрос Болотной площади. С этого момента Россия активно включилась в хакерские войны, стала проявлять агрессию «мягкой силы» и заявлять о «возвращении к ценностям Империи» и «ответственности за постсоветское пространство». Из ФСО убрали генерала Мурова и Золотова. Володина, всё ещё пытавшегося сохранять пусть своеобразные, но политические механизмы управления, сменил Кириенко со своей тягой к методологам и технократическому подходу. Появился статус «иноагента». Стали происходить странные отравления активистов несистемной оппозиции, а по сути публичных оппонентов от «системных либералов». Региональные элиты всё более утрачивают субъектность, появляются «национальные проекты», и Россия под аккомпанемент воинственных барабанов проводит Олимпиаду в Сочи, перестраивает город и организует Чемпионат мира по футболу. Империя сверкает своей силой — вероятно, это пик расцвета постсоветской эпохи. И самое время задаться вопросом «что дальше?»
Эти тревожные настроения привели к отставке Медведева с поста премьера (Медведев уже не всесилен и публично унижен, его команда разогнана, Магомедовы угодили на пожизненный срок, Дворкович покинул Россию) и приходу в правительство «технократического» Мишустина. Началась конституционная реформация, и у многих появилась надежда: «Путин добровольно уйдёт, он готовит коллективное руководство, которое и определит переход к новой России». В уход Путина верили многие, даже Навальный сделал ставку на это — и проиграл жизнь.
Причин неухода Путина достаточно много, и разбирать их можно отдельно. Во‑первых, он больше не чувствовал себя в безопасности, потому что отсутствовали гарантии стабильного будущего; без неё нет и гарантии личной безопасности. Во‑вторых, элиты были растеряны, помня опыт Медведева, и не готовы к новому переделу системы. Недоверие друг к другу столь велико, а желающих «примерить» на себя роль нового лидера оказалось крайне мало.
При корпоративистском постлиберализме появился «Бассейн» — второй неофициальный бюджет страны из отчислений бизнеса и корпораций под контролем ФСБ, а также «Роснефтегаз» — специальный внебюджетный фонд, ещё один неконтролируемый финансовый поток. В это же время Путин выступает со знаменитой Мюнхенской речью и открыто провозглашает право Своей России на международную субъектность и собственные правила игры — право, которое, по его мнению, вытекает из «тысячелетней истории», фактически из придуманных собственных мифов, позднее оформленных в книгах Мединского, нынешнего исторического советника Путина.
Мюнхенская речь стала предтечей грузинской войны, которая не вызвала серьёзного беспокойства на Западе.
На этот период «корпоративистского постлиберализма» приходится и «межцарствие» Дмитрия Медведева. Он заигрывал с либеральной идеей, продвигал проекты инновационного центра «Сколково» и технопарков, увлекался «сингапурским чудом» и мечтой построить в России «инновационный авторитаризм». Однако именно в его президентство началась первая после Афганистана война — в Грузии. У Медведева как сюзерена появились собственные «любимцы» в бизнесе (братья Магомедовы, влиятельные кавказские фигуры, Прохоров, Вексельберг), он пытался создать «свою» антикоррупционную спецслужбу (ГУБЭПиК Сугробова).
Но проблема Медведева была в отсутствии личной политической субъектности — у него были лишь формальные президентские полномочия. Элиты искали в нём перспективу, но она оставалась туманной и в конце концов исчезла. У Медведева не оказалось будущего. Он его не попытался создать. И вообщем то показал, что будет с политическим режимом, если он не располагает стратегией будущего. Болотная площадь стала рефлексивным ответом общества и части элит на агрессивное рождение формата «жандарма империи» с агрессией, экспансией, технократизмом и лозунгом «можем повторить». «Крым наш» становится стратегией мобилизации системы и страны.
Техно-силовой авторитаризм начал формироваться с присоединения Крыма, создания ДНР на Донбассе, заключения «минских соглашений» и ответа на запрос Болотной площади. С этого момента Россия активно включилась в хакерские войны, стала проявлять агрессию «мягкой силы» и заявлять о «возвращении к ценностям Империи» и «ответственности за постсоветское пространство». Из ФСО убрали генерала Мурова и Золотова. Володина, всё ещё пытавшегося сохранять пусть своеобразные, но политические механизмы управления, сменил Кириенко со своей тягой к методологам и технократическому подходу. Появился статус «иноагента». Стали происходить странные отравления активистов несистемной оппозиции, а по сути публичных оппонентов от «системных либералов». Региональные элиты всё более утрачивают субъектность, появляются «национальные проекты», и Россия под аккомпанемент воинственных барабанов проводит Олимпиаду в Сочи, перестраивает город и организует Чемпионат мира по футболу. Империя сверкает своей силой — вероятно, это пик расцвета постсоветской эпохи. И самое время задаться вопросом «что дальше?»
Эти тревожные настроения привели к отставке Медведева с поста премьера (Медведев уже не всесилен и публично унижен, его команда разогнана, Магомедовы угодили на пожизненный срок, Дворкович покинул Россию) и приходу в правительство «технократического» Мишустина. Началась конституционная реформация, и у многих появилась надежда: «Путин добровольно уйдёт, он готовит коллективное руководство, которое и определит переход к новой России». В уход Путина верили многие, даже Навальный сделал ставку на это — и проиграл жизнь.
Причин неухода Путина достаточно много, и разбирать их можно отдельно. Во‑первых, он больше не чувствовал себя в безопасности, потому что отсутствовали гарантии стабильного будущего; без неё нет и гарантии личной безопасности. Во‑вторых, элиты были растеряны, помня опыт Медведева, и не готовы к новому переделу системы. Недоверие друг к другу столь велико, а желающих «примерить» на себя роль нового лидера оказалось крайне мало.
Февраль 2025. «Переговоры без уступок? Нет, не слышали»- 4.
Свою роль сыграл и фактор COVID‑19. Технократические устремления к авторитарному стилю управления получили «мировое оправдание»: многие страны в пандемию отказались от демократических институтов в пользу жёстких мер и ограничению гражданских прав. «Бункерный» стиль управления — это не просто руководство из изолированного кабинета, а отсутствие обратной связи и ограниченный круг лиц, принимающих решения, при возрастающем уровне репрессий и административных решений, зачастую противоречащих Конституции.
Испытав на практике управление страной по ВКС, возможность почти безболезненно выходить за конституционные рамки («голосование на пеньках», сомнительный ДЭГ), закрывать целые регионы, запрещать любую политическую активность и вытеснять гражданское общество, путинский режим семимильными шагами приближался к войне как к точке максимально возможной мобилизации системы и государства.
Итак, четыре формата постсоветского периода.
Ни один из перечисленных форматов не позволил переформатировать постсоветскую фазу в новый самостоятельный период русской истории. Форматы лишь перетекали один в другой, и в конечном счете уперлись в военно-мобилизационный формат: внешняя война, военный характер экономики, режим сыска и репрессий, ограничение гражданских прав.
Теперь уже окончательно ясно, что «эпоха Путина» оказалась лишь этапом консервации постсоветской фазы; по сути, Путин — транзитный герой истории и вряд ли встанет в один ряд с Петром I, Лениным или Сталиным. Капиталы и активы этого «транзитного» периода (финансовые и нематериальные) слишком «горючи» для будущего, а значит, мало чего стоят. Генпрокурор Краснов наглядно демонстрирует: государство может без труда обратить частное в общественное, а «карета» легко превращается в «тыкву».
Примечательно, что путинская «консервация» предполагает любые, даже самые абсурдные, запреты, но не включает в себя консервацию важнейших конституционных принципов — неприкосновенности собственности, независимого суда, права на защиту. Режим последовательно уничтожает все правовые механизмы гарантий не только для граждан, но прежде всего для элит. В целом для режима не ценен никто- ни буржуа, ни чиновники. Все временно, и ничто не постоянно- лозунг позднепутинской России.
Исправить эти ошибки уже не получится в рамках старой конструкции: исторический «формат» постсоветской России подошёл к концу, а война продемонстрировала тотальную несостоятельность имеющихся моделей. Следующий шаг неизбежно потребует новой системы координат и новых принципов.
Интересно, что коррозия в первую очередь коснулась самой «любимой игрушки» Путина — роли «жандарма» на постсоветском пространстве. Несмотря на внешний пафос, «успехов» там оказалось не так много.
Свою роль сыграл и фактор COVID‑19. Технократические устремления к авторитарному стилю управления получили «мировое оправдание»: многие страны в пандемию отказались от демократических институтов в пользу жёстких мер и ограничению гражданских прав. «Бункерный» стиль управления — это не просто руководство из изолированного кабинета, а отсутствие обратной связи и ограниченный круг лиц, принимающих решения, при возрастающем уровне репрессий и административных решений, зачастую противоречащих Конституции.
Испытав на практике управление страной по ВКС, возможность почти безболезненно выходить за конституционные рамки («голосование на пеньках», сомнительный ДЭГ), закрывать целые регионы, запрещать любую политическую активность и вытеснять гражданское общество, путинский режим семимильными шагами приближался к войне как к точке максимально возможной мобилизации системы и государства.
Итак, четыре формата постсоветского периода.
Ни один из перечисленных форматов не позволил переформатировать постсоветскую фазу в новый самостоятельный период русской истории. Форматы лишь перетекали один в другой, и в конечном счете уперлись в военно-мобилизационный формат: внешняя война, военный характер экономики, режим сыска и репрессий, ограничение гражданских прав.
Теперь уже окончательно ясно, что «эпоха Путина» оказалась лишь этапом консервации постсоветской фазы; по сути, Путин — транзитный герой истории и вряд ли встанет в один ряд с Петром I, Лениным или Сталиным. Капиталы и активы этого «транзитного» периода (финансовые и нематериальные) слишком «горючи» для будущего, а значит, мало чего стоят. Генпрокурор Краснов наглядно демонстрирует: государство может без труда обратить частное в общественное, а «карета» легко превращается в «тыкву».
Примечательно, что путинская «консервация» предполагает любые, даже самые абсурдные, запреты, но не включает в себя консервацию важнейших конституционных принципов — неприкосновенности собственности, независимого суда, права на защиту. Режим последовательно уничтожает все правовые механизмы гарантий не только для граждан, но прежде всего для элит. В целом для режима не ценен никто- ни буржуа, ни чиновники. Все временно, и ничто не постоянно- лозунг позднепутинской России.
Исправить эти ошибки уже не получится в рамках старой конструкции: исторический «формат» постсоветской России подошёл к концу, а война продемонстрировала тотальную несостоятельность имеющихся моделей. Следующий шаг неизбежно потребует новой системы координат и новых принципов.
Интересно, что коррозия в первую очередь коснулась самой «любимой игрушки» Путина — роли «жандарма» на постсоветском пространстве. Несмотря на внешний пафос, «успехов» там оказалось не так много.
Февраль 2025. Победа «непобеды».
Трамп, Путин и Зеленский официально объявили о начале мирного процесса по Украине.
Уже из первых заявлений ясно, что стороны фиксируют «непобеду в войне». При этом Кремль, вероятно, все еще надеется на «Ялту-2», которая теперь будет звучать как «эр-риадская сделка». Но сами переговоры будут трудными.
Для России в договоренностях крайне важно, что:
а) Россия не войдет в НАТО.
б) Америка переносит центр принятия решений по Украине в Европу, что, скорее всего, означает передачу ее под опеку Лондона с целью дальнейшего раскачивания ЕС по линии «Балтия – Посполита».
в) Зеленский и его команда уходят из украинской власти.
Существует высокая вероятность того, что США ослабят санкционный режим в отношении России и попытаются вытащить Москву из-под влияния Пекина.
Россия сохранит за собой занятые украинские территории, Крым будет легитимизирован как российская территория, произойдет обмен контролируемых территорий в Харьковской и Курской областях.
Некоторым может показаться, что Кремль в данном случае ограничивается меньшими претензиями. На самом деле это не так.
Мирные соглашения должны привести к сильнейшему кризису на Украине. Можно ожидать, что украинское общество окажется в состоянии постшокового синдрома. С одной стороны, это вызовет уход Зеленского и точечные националистические протесты, но одновременно украинское общество, испытывая обиду на Зеленского, может впасть в пророссийские настроения.
Таким образом, победа промосковской партии на Украине имеет шансы и приведет к конфликтному расколу общества, что существенно затормозит его возвращение к мирной реальности.
Следует учитывать, что Украине потребуется огромная финансовая помощь на восстановление. Страна буквально отодвинута к ситуации 1945 года. Огромная проблема с восстановлением людских ресурсов. Можно ожидать, что этот рынок восстановления будет поделен между европейскими, турецкими и арабскими компаниями. При этом Украина окажется в еще большей закредитованности, что приведет к финансовой зависимости от европейских, британских и турецких банков. Это окажет серьезное влияние на политический вектор украинской власти.
Москву вполне устроит, если значительная часть ВСУ войдет в состав будущей европейской армии с последующим выводом контингента в европейские центры военного развертывания. Таким образом, фактически будет частично выполнено требование Кремля о демилитаризации Украины.
На внешнеполитическом уровне Вашингтон и Москва будут удовлетворены тем, что Украина в связке с Польшей и странами Балтии станет оппонентом Германии и Франции в ЕС, способствуя ослаблению его структуры.
Украина восстановит статус транзитного узла для газа, нефти и товаров в Европу.
Турция активизирует строительство Транскаспийского и Катарского газопроводов через свою территорию, что позволит ограничить Россию в газовых поставках.
Кремль в ближайшие годы будет сосредоточен на строительстве «московской Украины» и ведении прокси-войны с Европой. Москва будет активно усиливать промосковские и правые силы в Балтии и Новой Европе, провоцируя конфликты внутри ЕС.
Прокси-война с ЕС – это следующий важный проект Путина, который устроит и Америку, и Китай. Кремль делает большие ставки на новое руководство Германии во главе с ХДС и на уход Макрона.
Надо учитывать, что за три года СВО Россия также много потеряла. Не случайно спикер Сената Матвиенко заговорила об экономическом кризисе в стране и необходимости перестраивать экономическую политику. Санкционный режим сохраняется. Если команда Трампа готова к внешнеполитическим договоренностям, то вряд ли она откажется от дальнейшего оттеснения России в международной экономике.
Урок СВО для политического режима - конфликты с серьезными субъектами приносят огромные издержки, к которым страна не готова. Этот вывод скорее приведет к отказу от новых военных операциях в перспективе ближайших 10 лет. Поэтому новой войны, новых горячих конфликтов в европейской зоне не будет. Что не означает, что их не будут,например, в Центральной Азии.
Трамп, Путин и Зеленский официально объявили о начале мирного процесса по Украине.
Уже из первых заявлений ясно, что стороны фиксируют «непобеду в войне». При этом Кремль, вероятно, все еще надеется на «Ялту-2», которая теперь будет звучать как «эр-риадская сделка». Но сами переговоры будут трудными.
Для России в договоренностях крайне важно, что:
а) Россия не войдет в НАТО.
б) Америка переносит центр принятия решений по Украине в Европу, что, скорее всего, означает передачу ее под опеку Лондона с целью дальнейшего раскачивания ЕС по линии «Балтия – Посполита».
в) Зеленский и его команда уходят из украинской власти.
Существует высокая вероятность того, что США ослабят санкционный режим в отношении России и попытаются вытащить Москву из-под влияния Пекина.
Россия сохранит за собой занятые украинские территории, Крым будет легитимизирован как российская территория, произойдет обмен контролируемых территорий в Харьковской и Курской областях.
Некоторым может показаться, что Кремль в данном случае ограничивается меньшими претензиями. На самом деле это не так.
Мирные соглашения должны привести к сильнейшему кризису на Украине. Можно ожидать, что украинское общество окажется в состоянии постшокового синдрома. С одной стороны, это вызовет уход Зеленского и точечные националистические протесты, но одновременно украинское общество, испытывая обиду на Зеленского, может впасть в пророссийские настроения.
Таким образом, победа промосковской партии на Украине имеет шансы и приведет к конфликтному расколу общества, что существенно затормозит его возвращение к мирной реальности.
Следует учитывать, что Украине потребуется огромная финансовая помощь на восстановление. Страна буквально отодвинута к ситуации 1945 года. Огромная проблема с восстановлением людских ресурсов. Можно ожидать, что этот рынок восстановления будет поделен между европейскими, турецкими и арабскими компаниями. При этом Украина окажется в еще большей закредитованности, что приведет к финансовой зависимости от европейских, британских и турецких банков. Это окажет серьезное влияние на политический вектор украинской власти.
Москву вполне устроит, если значительная часть ВСУ войдет в состав будущей европейской армии с последующим выводом контингента в европейские центры военного развертывания. Таким образом, фактически будет частично выполнено требование Кремля о демилитаризации Украины.
На внешнеполитическом уровне Вашингтон и Москва будут удовлетворены тем, что Украина в связке с Польшей и странами Балтии станет оппонентом Германии и Франции в ЕС, способствуя ослаблению его структуры.
Украина восстановит статус транзитного узла для газа, нефти и товаров в Европу.
Турция активизирует строительство Транскаспийского и Катарского газопроводов через свою территорию, что позволит ограничить Россию в газовых поставках.
Кремль в ближайшие годы будет сосредоточен на строительстве «московской Украины» и ведении прокси-войны с Европой. Москва будет активно усиливать промосковские и правые силы в Балтии и Новой Европе, провоцируя конфликты внутри ЕС.
Прокси-война с ЕС – это следующий важный проект Путина, который устроит и Америку, и Китай. Кремль делает большие ставки на новое руководство Германии во главе с ХДС и на уход Макрона.
Надо учитывать, что за три года СВО Россия также много потеряла. Не случайно спикер Сената Матвиенко заговорила об экономическом кризисе в стране и необходимости перестраивать экономическую политику. Санкционный режим сохраняется. Если команда Трампа готова к внешнеполитическим договоренностям, то вряд ли она откажется от дальнейшего оттеснения России в международной экономике.
Урок СВО для политического режима - конфликты с серьезными субъектами приносят огромные издержки, к которым страна не готова. Этот вывод скорее приведет к отказу от новых военных операциях в перспективе ближайших 10 лет. Поэтому новой войны, новых горячих конфликтов в европейской зоне не будет. Что не означает, что их не будут,например, в Центральной Азии.
Февраль 2025. Победа «непобеды»-2.
Российский политический режим в его нынешнем формате не откажется от своего контроля за зоной бывшего СССР.
Во внутренней политике России сохранится тренд на стерилизацию общественного пространства. При этом возникают серьезные риски для Z-сообщества, которое может попасть под сепарацию. Возможно, появятся уголовные дела, связанные со сбором средств. Деятельность военкоров будет переведена в формат сопровождения Победы, освещения прокси-операций на территории Украины и ЕС, а также работы с ветеранами СВО.
Репрессивная составляющая несколько снизится, но основные политические репрессии продолжат развиваться. Одна из целевых задач Кремля – репутационное уничтожение политической эмиграции, ее дальнейшая атомизация и проведение кампании «возвращения на родину» по лукашенковскому сценарию.
Повторная легитимация российского режима через контакты и договоренности с Трампом вынудит Кремль вернуться к активной политике на постсоветском пространстве.
В рамках прокси-войны с ЕС Москва будет заинтересована в наращивании влияния в Беларуси. Это приведет к созданию российских военных баз, увеличению российских инвестиций и формированию промосковского политического актива, что создаст для Лукашенко серьезные вызовы. Борьба за Белорусь будет усиливаться на фоне объективных физиологических причин- старения и смерти Лукашенко. При этом до сих пор не ясны перспективы ни России, ни Запада перехвата « белорусской повестки».
Важно будет настроение собственно белорусских элит. Учитывая, что украинизация российского политического режима проходит более чем успешно и промосковская партия из Украины нашла свое место в экономике, информационном пространстве и даже в политике, этот опыт возможно будет интересен и для белорусских элит. При том, что многие из них оказались запачканы волной репрессий 2021 года и осознают запрос ответственности. С другой стороны, в белорусских элитах достаточно много сторонников самостийности.
Российский политический режим продолжит попытки интеграции Приднестровья и Гагаузии в состав Молдовы как своей партии интересов. Аналогичный проект вероятно будет осуществляться и в Грузии с целью сохранения под своим контролем Грузии, Абхазии и Южной Осетии.
С высокой вероятностью Кремль обменяет свои интересы в Закавказье на усиление позиций в Казахстане, Киргизии и Таджикистане.
Кремль понимает новую роль Турции и Азербайджана в регионе. И вряд ли намерен конфликтовать, учитывая важную роль этих стран в газовом транзите. Россия скорее всего заинтересована в конфликте Азербайджана и Армении, и пересмотрит свои связи с Ираном, учитывая собственные интересы Трампа. Для Армении возникает угроза оказаться сателлитом Турции и утратить самостоятельную политику, забыв о планах вступления в ЕС.
Как уже сказано выше, Казахстан самый уязвимый субъект на постсоветском пространстве. Россия снова начнет активно играть в Таджикистане.
При этом Россия будет крайне осторожно подходить к проекту БРИКС, усиливать контакты с Индией и снижать уровень отношений с Китаем. Это приведет к увеличению российского влияния в Центральной Азии.
Фактор сотрудничества с Северной Кореей будет сохраняться, так как Москва получила уникальный козырь воздействия на Кима, который она будет разыгрывать с Южной Кореей, Японией и Китаем.
Подводя итоги зафиксируем:
1. Россия выходит из украинской войны с большими издержками.
2. Россия получила урок избегать авантюрных прожектов на внешнеполитической арене.
3. Россия будет активно влиять на Украину, Молдову, Грузию; участвовать в прокси-войне с ЕС; разрыхлять ЕС; активно внедряться в Центральную Азию.
4. Белорусское направление будет приоритетным.
5. Россия нацелена выходить из санкционных границ; выстраивать новую торговую политику и бизнес кооперацию.
6. Либерализации внутриполитического режима ожидать не стоит; конфликтность внутри режима будет расти.
Российский политический режим в его нынешнем формате не откажется от своего контроля за зоной бывшего СССР.
Во внутренней политике России сохранится тренд на стерилизацию общественного пространства. При этом возникают серьезные риски для Z-сообщества, которое может попасть под сепарацию. Возможно, появятся уголовные дела, связанные со сбором средств. Деятельность военкоров будет переведена в формат сопровождения Победы, освещения прокси-операций на территории Украины и ЕС, а также работы с ветеранами СВО.
Репрессивная составляющая несколько снизится, но основные политические репрессии продолжат развиваться. Одна из целевых задач Кремля – репутационное уничтожение политической эмиграции, ее дальнейшая атомизация и проведение кампании «возвращения на родину» по лукашенковскому сценарию.
Повторная легитимация российского режима через контакты и договоренности с Трампом вынудит Кремль вернуться к активной политике на постсоветском пространстве.
В рамках прокси-войны с ЕС Москва будет заинтересована в наращивании влияния в Беларуси. Это приведет к созданию российских военных баз, увеличению российских инвестиций и формированию промосковского политического актива, что создаст для Лукашенко серьезные вызовы. Борьба за Белорусь будет усиливаться на фоне объективных физиологических причин- старения и смерти Лукашенко. При этом до сих пор не ясны перспективы ни России, ни Запада перехвата « белорусской повестки».
Важно будет настроение собственно белорусских элит. Учитывая, что украинизация российского политического режима проходит более чем успешно и промосковская партия из Украины нашла свое место в экономике, информационном пространстве и даже в политике, этот опыт возможно будет интересен и для белорусских элит. При том, что многие из них оказались запачканы волной репрессий 2021 года и осознают запрос ответственности. С другой стороны, в белорусских элитах достаточно много сторонников самостийности.
Российский политический режим продолжит попытки интеграции Приднестровья и Гагаузии в состав Молдовы как своей партии интересов. Аналогичный проект вероятно будет осуществляться и в Грузии с целью сохранения под своим контролем Грузии, Абхазии и Южной Осетии.
С высокой вероятностью Кремль обменяет свои интересы в Закавказье на усиление позиций в Казахстане, Киргизии и Таджикистане.
Кремль понимает новую роль Турции и Азербайджана в регионе. И вряд ли намерен конфликтовать, учитывая важную роль этих стран в газовом транзите. Россия скорее всего заинтересована в конфликте Азербайджана и Армении, и пересмотрит свои связи с Ираном, учитывая собственные интересы Трампа. Для Армении возникает угроза оказаться сателлитом Турции и утратить самостоятельную политику, забыв о планах вступления в ЕС.
Как уже сказано выше, Казахстан самый уязвимый субъект на постсоветском пространстве. Россия снова начнет активно играть в Таджикистане.
При этом Россия будет крайне осторожно подходить к проекту БРИКС, усиливать контакты с Индией и снижать уровень отношений с Китаем. Это приведет к увеличению российского влияния в Центральной Азии.
Фактор сотрудничества с Северной Кореей будет сохраняться, так как Москва получила уникальный козырь воздействия на Кима, который она будет разыгрывать с Южной Кореей, Японией и Китаем.
Подводя итоги зафиксируем:
1. Россия выходит из украинской войны с большими издержками.
2. Россия получила урок избегать авантюрных прожектов на внешнеполитической арене.
3. Россия будет активно влиять на Украину, Молдову, Грузию; участвовать в прокси-войне с ЕС; разрыхлять ЕС; активно внедряться в Центральную Азию.
4. Белорусское направление будет приоритетным.
5. Россия нацелена выходить из санкционных границ; выстраивать новую торговую политику и бизнес кооперацию.
6. Либерализации внутриполитического режима ожидать не стоит; конфликтность внутри режима будет расти.
Февраль 2025. Нас ждет Рейкьявик или Мальта? Вас ждет Валдай.
Демонстративный отъезд Путина в Петербург в конце дня переговоров в Эр-Рияде (а планы, как мы понимаем, менялись сегодня несколько раз) показывает:
1. Путин хочет ограничить доступ к себе различных лоббистов и заинтересованных лиц.
2. Позволить себе пока ничего не комментировать, передав это старику Лаврову, — следовательно, Путин еще ни в чем не убежден.
3. Явно не хочет разговаривать ни с кем и пересказывать переговорный процесс.
Ну и самое главное — Путин всегда берет паузу, когда просто не знает, куда двигаться дальше. Это доказывает, что никакого плана (ни хитрого, ни простого) нет; есть отдельные хотелки и заготовки, но чтобы он принял решение и завершил СВО — этого в ближайшей перспективе не видно.
И, наконец, возникает масса вопросов. Не одному же Трампу решать проблему союзников — а как Пекин, Тегеран и Пхеньян? У каждого из них своя позиция, которая не вписывается в схему Трампа.
Этот день мы приближали как могли, но оказалось, что ментально Путин находится в еще более сложном положении, чем в ночь с 23 на 24 февраля 2022 года.
Сейчас он задействовал все свои возможности.
В Эр-Рияд на переговоры приехали верный ястреб Ушаков (человек, встроенный в американскую систему посильнее Лаврова) и друг Екатерины Тихоновой Кирилл Дмитриев. Сам состав делегации демонстрирует, что говорить хотят о деньгах и гарантиях.
В Абу-Даби одновременно с Зеленским вдруг оказывается первый вице-премьер и консильери Ростеха Мантуров. Странно, что и тот, и другой привезли своих жен (а по слухам, Зеленская была вроде как клиентом «Ланцета»). В Эмиратах, кстати, уверенно сидит и Рамзан Кадыров.
Наконец, в Анкару сегодня съехались глава MI6, Зеленский и Абрамович. Тоже случайность.
Турция, Китай и Британия однозначно требуют свое место на переговорах. Того же требует более настойчиво Макрон, а слабее — баронесса фон дер Ляйен. Китай протягивает руку дружбы Брюсселю, Тегеран — Парижу. Берлин уже стал крупнейшей военной державой Европы.
Украина стала катализатором, который меняет расклад сил, и, видимо, Путин понимает, что Россия на этом фоне (по сути, играя главного героя) пока лишь «катализатор, щелочь».
Но любой геополитический шаг ограничивается необходимостью приостанавливать военную операцию, а по сути — выходить из мобилизационной модели.
Мобилизационная модель — это большие деньги и кредиты ВПК, это режим политической стерильности, это пенный скрежет технократизма от Кириенко, буквально превративший страну в «прусский стройный шаг», политика ограничений и тоски.
Самое большое противоречие — нельзя соединить трамповский популистско-правый техноцентризм AI с путинским тоскливым технократизмом русской балалайки. И понятно, что вслед за Трампом и председателем Си (сделавшим ставку на развитие частного бизнеса, а не госкорпораций) модель придется менять.
И эта ситуация заставляет сильно подвиснуть.
Демонстративный отъезд Путина в Петербург в конце дня переговоров в Эр-Рияде (а планы, как мы понимаем, менялись сегодня несколько раз) показывает:
1. Путин хочет ограничить доступ к себе различных лоббистов и заинтересованных лиц.
2. Позволить себе пока ничего не комментировать, передав это старику Лаврову, — следовательно, Путин еще ни в чем не убежден.
3. Явно не хочет разговаривать ни с кем и пересказывать переговорный процесс.
Ну и самое главное — Путин всегда берет паузу, когда просто не знает, куда двигаться дальше. Это доказывает, что никакого плана (ни хитрого, ни простого) нет; есть отдельные хотелки и заготовки, но чтобы он принял решение и завершил СВО — этого в ближайшей перспективе не видно.
И, наконец, возникает масса вопросов. Не одному же Трампу решать проблему союзников — а как Пекин, Тегеран и Пхеньян? У каждого из них своя позиция, которая не вписывается в схему Трампа.
Этот день мы приближали как могли, но оказалось, что ментально Путин находится в еще более сложном положении, чем в ночь с 23 на 24 февраля 2022 года.
Сейчас он задействовал все свои возможности.
В Эр-Рияд на переговоры приехали верный ястреб Ушаков (человек, встроенный в американскую систему посильнее Лаврова) и друг Екатерины Тихоновой Кирилл Дмитриев. Сам состав делегации демонстрирует, что говорить хотят о деньгах и гарантиях.
В Абу-Даби одновременно с Зеленским вдруг оказывается первый вице-премьер и консильери Ростеха Мантуров. Странно, что и тот, и другой привезли своих жен (а по слухам, Зеленская была вроде как клиентом «Ланцета»). В Эмиратах, кстати, уверенно сидит и Рамзан Кадыров.
Наконец, в Анкару сегодня съехались глава MI6, Зеленский и Абрамович. Тоже случайность.
Турция, Китай и Британия однозначно требуют свое место на переговорах. Того же требует более настойчиво Макрон, а слабее — баронесса фон дер Ляйен. Китай протягивает руку дружбы Брюсселю, Тегеран — Парижу. Берлин уже стал крупнейшей военной державой Европы.
Украина стала катализатором, который меняет расклад сил, и, видимо, Путин понимает, что Россия на этом фоне (по сути, играя главного героя) пока лишь «катализатор, щелочь».
Но любой геополитический шаг ограничивается необходимостью приостанавливать военную операцию, а по сути — выходить из мобилизационной модели.
Мобилизационная модель — это большие деньги и кредиты ВПК, это режим политической стерильности, это пенный скрежет технократизма от Кириенко, буквально превративший страну в «прусский стройный шаг», политика ограничений и тоски.
Самое большое противоречие — нельзя соединить трамповский популистско-правый техноцентризм AI с путинским тоскливым технократизмом русской балалайки. И понятно, что вслед за Трампом и председателем Си (сделавшим ставку на развитие частного бизнеса, а не госкорпораций) модель придется менять.
И эта ситуация заставляет сильно подвиснуть.
Февраль 2025. Никаких переговоров по Украине, только Путин-Трамп.
Путин, на четвёртый день после переговоров российской и американской делегаций в Эр-Рияде, видимо, определился для себя с дальнейшей тактикой, а возможно, и стратегией поведения.
Поэтому после Петербурга (как мы и предполагали- Путин взял паузу в своем стиле) он наконец то собрал Совбез по видеосвязи.
«Сергей Викторович, вам слово. И потом попросил бы вас рассказать о ваших поездках. Ну, я отчёты вижу, получаю. Но для коллег будет интересно, полезно послушать», — заявил Путин на совещании с членами Совбеза.
По ряду признаков Путин определился с контурами кремлевской тактики:
1. Россия будет максимально сдерживать переход к переговорам по Украине, подменяя их двусторонними переговорами с США. Для Кремля важно добиться саммита Путин — Трамп. И совершенно не важны переговоры собственно по Украине. (При том, что для Трампа скорее все наоборот).
2. Кремль не хочет ни многосторонних переговоров по Украине с участием ЕС и Киева, ни посредников в урегулировании конфликта. Путин готов будет на переговоры только с полностью лояльным Киевом. При этом он будет максимально использовать любую возможность, чтобы ограничить ресурсные и переговорные возможности Украины.
3. Кремль делает ставку на прокси-войну и управляемый конфликт с Европой в ближайшей перспективе с целью создания условий для формирования внутри ЕС коалиции правых и пророссийской реал-политики, что выгодно как России, Китаю, так и Трампу.
4. Кремль убеждён, что администрацию Трампа можно «еще додавить», продавая ему не только надежду на мир, но и обещая поддержку его планов ослабления Европы. При этом сам Путин хочет ещё раз «прокрутить европейский фарш» в контактах с председателем Си. Продавать «украинский кейс» сразу Вашингтону и Пекину- вероятно это задумка Путина.
5. Кремль серьезно увяз в эйфории успехов и намерен, усиливая наступление на фронтах и стремясь зачистить Курскую область от войск ВСУ, «наращивать свой вес» на переговорах, буквально продавая Трампу свою картину мира. При этом, вероятно, Путин действительно считает, что его тактический союз с Трампом, даже на коротком этапе, выгоден республиканской администрации и что у Вашингтона просто нет вариантов. И Трамп своими действиями легитимизирует и усиливает российский политический режим.
6. Кремль пока слабо анализирует угрозы со стороны ЕС (рост военных инвестиций, создание европейских ядерных сил и возможная передача ядерного оружия Украине). Велика вероятность, что Россия попробует развязать локальный конфликт в Балтике и расколоть как сам ЕС, так и военный оборонительный союз США — ЕС.
Большая вероятность, что подмена конструкции переговоров позволит России уходить от контактов с Украиной и наращивая свои военные успехи на фронте и возможности прокси-войны в ЕС, обеспечить для себя лидирующие переговорные позиции в следующем году.
Путин, на четвёртый день после переговоров российской и американской делегаций в Эр-Рияде, видимо, определился для себя с дальнейшей тактикой, а возможно, и стратегией поведения.
Поэтому после Петербурга (как мы и предполагали- Путин взял паузу в своем стиле) он наконец то собрал Совбез по видеосвязи.
«Сергей Викторович, вам слово. И потом попросил бы вас рассказать о ваших поездках. Ну, я отчёты вижу, получаю. Но для коллег будет интересно, полезно послушать», — заявил Путин на совещании с членами Совбеза.
По ряду признаков Путин определился с контурами кремлевской тактики:
1. Россия будет максимально сдерживать переход к переговорам по Украине, подменяя их двусторонними переговорами с США. Для Кремля важно добиться саммита Путин — Трамп. И совершенно не важны переговоры собственно по Украине. (При том, что для Трампа скорее все наоборот).
2. Кремль не хочет ни многосторонних переговоров по Украине с участием ЕС и Киева, ни посредников в урегулировании конфликта. Путин готов будет на переговоры только с полностью лояльным Киевом. При этом он будет максимально использовать любую возможность, чтобы ограничить ресурсные и переговорные возможности Украины.
3. Кремль делает ставку на прокси-войну и управляемый конфликт с Европой в ближайшей перспективе с целью создания условий для формирования внутри ЕС коалиции правых и пророссийской реал-политики, что выгодно как России, Китаю, так и Трампу.
4. Кремль убеждён, что администрацию Трампа можно «еще додавить», продавая ему не только надежду на мир, но и обещая поддержку его планов ослабления Европы. При этом сам Путин хочет ещё раз «прокрутить европейский фарш» в контактах с председателем Си. Продавать «украинский кейс» сразу Вашингтону и Пекину- вероятно это задумка Путина.
5. Кремль серьезно увяз в эйфории успехов и намерен, усиливая наступление на фронтах и стремясь зачистить Курскую область от войск ВСУ, «наращивать свой вес» на переговорах, буквально продавая Трампу свою картину мира. При этом, вероятно, Путин действительно считает, что его тактический союз с Трампом, даже на коротком этапе, выгоден республиканской администрации и что у Вашингтона просто нет вариантов. И Трамп своими действиями легитимизирует и усиливает российский политический режим.
6. Кремль пока слабо анализирует угрозы со стороны ЕС (рост военных инвестиций, создание европейских ядерных сил и возможная передача ядерного оружия Украине). Велика вероятность, что Россия попробует развязать локальный конфликт в Балтике и расколоть как сам ЕС, так и военный оборонительный союз США — ЕС.
Большая вероятность, что подмена конструкции переговоров позволит России уходить от контактов с Украиной и наращивая свои военные успехи на фронте и возможности прокси-войны в ЕС, обеспечить для себя лидирующие переговорные позиции в следующем году.