Почитать интересно, и даже почти не офф-топ... Не мое, если вдруг кто-то так подумает...

https://aftershock.news/?q=node/1196087

...В этнополитическом плане образование движения «Талибан» может рассматриваться как симметричный ответ пуштунов, ранее доминировавших во властной элите афганского общества, на возникший политический вызов этнических меньшинств. Но уже без участия традиционной пуштунской аристократии. Такая оценка, в принципе, позволяет довольно органично вписать феномен талибов в качественно изменившуюся матрицу развития афганского общества, когда завершение процесса этнополитической идентификации и консолидации синхронизируется с переходом от традиционной позднефеодальной к модернистской раннекапиталистической формации… Ассиметричность политики талибов в значительной степени базировалась на имманентной афганской традиции — остром неприятии подавляющей частью общества привнесенных извне идей и основанных на них преобразований. Апелляция талибов к исламским первоначальным ценностям на первом этапе их руководства страной была спокойно воспринята большинством населения. Как пишет А. Малашенко, «страх перед исламскими радикалами части местной вестернизированной и советизированной интеллигенции компенсируется восторгом торговцев базара, феллахов, многочисленных маргиналов, а также мечтающих вернуться на родину беженцев». И. Добаев определяет идеологию «Талибана» как «так называемый исламский национализм, базирующийся на своеобразном синтезе религиозного и национального (пуштунского) факторов». Н. Жданов и А. Игнатенко выделяют следующие причины роста влияния ислама, а следовательно и религиозного радикализма: «перенаселение; слишком быстрая урбанизация; невозможность обеспечить работой в городе всех приехавших из деревень; имущественное расслоение; низкий уровень сознания и политическая неискушенность представителей маргинальных слоев; уверенность в существовании приемов, могущих быстро и радикально изменить их тяжелейшую жизненную ситуацию». …этот тезис также может быть применен к объяснению феномена талибов. Учитывая и исторически обусловленную особую восприимчивость афганского общества к радикальным религиозным идеологемам.
Из моей монографии 2004 года. #нетленка

Делегация Совета шиитских улемов Афганистана встретилась в Неджефе с великими аятоллами Али ас-Систани и Мохаммадом Исхаком аль-Фаязом, имеющими статус «марджа ат-таклид». Аятоллы призвали афганских шиитов взаимодействовать с талибами с сугубо мирных позиций в целях заботы о своей общине. По их словам, талибы изменились к лучшему, поэтому шииты должны отказаться от вооруженного противостояния им , хотя им и нужно продвинуть своих людей во властные структуры.
Таким образом, монопольное влияние партий Абдул Карима Халили и Мохаммада Мохаккика на афганских шиитов постепенно заканчивается. Если последние в среднесрочной перспективе не вернутся в Кабул и не займутся делом, может – влияние – и вовсе иссякнуть. Новые лидеры с более реалистичными взглядами на жизнь уже на подходе.

Фрагмент интервью — для широкой русскоязычной общественности - 1.
https://www.iess.ir/fa/interview/3343/
— Туркменистан является одним из важных звеньев международного коридора (известного как «Серединный коридор»), соединяющего Центральную Азию и Кавказ через Каспийское море. По Вашему мнению, способен ли данный коридор в перспективе заменить иранский маршрут выхода из Центральной Азии в Европу? В чём заключаются преимущества этих двух коридоров для Туркменистана?
— Главный и принципиально важный недостаток коридора через Каспий, который будет иметь очень долговременный характер, это дороговизна данного маршрута, а также недостаточность соответствующей инфраструктуры на Каспии. Несмотря на усилия операторов по развитию Транскаспийского коридора по оценкам германской аналитической компании Roland Berger, объемы, которые переориентировались с Северного (российского) на Срединный коридор, составляют порядка 1%. По данным KTZ Express, из-за больших потерь времени, связанных с задержками на морском плече (дефицит перегрузочной и разгрузочной инфраструктуры, а также соответствующих морских средств), доставка из Китая в Европу по Транскаспийскому коридору составляет сейчас 50-60 суток. В казахстанском порту Актау грузы ожидают перегрузки до 90 суток ввиду нехватки судов, обеспечивающих контейнерные перевозки. Стоимость доставки в среднем на треть больше, чем по территории России. Это делает данный маршрут неконкурентоспособным по отношению к океанской доставке.
Развитие Срединного коридора, как и транскапийские проекты транспортировки газа и нефти, основывается в первую очередь на политическом интересе США и западных стран. Мотивация стран Центральной Азии, в первую очередь прикаспийских — Туркменистана и Казахстана — по развитии этого коридора различна, но также экономически несостоятельна. В любом случае, сухопутные транзитные возможности по территории Ирана и России даже в отделенной перспективе будут экономически и логистически выгоднее транскаспийских.

Фрагмент интервью — для широкой русскоязычной общественности - 2.
https://www.iess.ir/fa/interview/3343/
— В марте будет год как Сердар Бердымухамедов стал президентом Туркменистана. Как Вы думаете, могут ли происходить какие-то существенные изменения во внешней политике Туркменистана в период президентства Сардара Бердымухамедова? Если да, тогда как эти изменения могут отразиться на отношениях между Ашхабадом и Тегераном?
— В этом вопросе важным является самое начало нахождения Сердара Бердымухамедова на посту президента Туркменистана. Если свой первый официальный визит он совершил в Москву, то второй визит (Умра Хадж в Саудовскую Аравию официальным визитом не являлся, хотя тоже имел значение) — в Тегеран. Этими двумя визитами символически обозначено начало нового качества в отношениях с Ираном и подчеркнута независимая международная позиция Туркменистана. Однако, наблюдения за политическим поведением руководства Туркменистана позволяют предположить, что в целом изменения во внешней политике вряд ли будут каким-либо резкими, эта политика не будет меняться как-то принципиально или кардинально. В последние примерно два года (в этом смысле видна четкая преемственность ее от Гурбангулы Бердымухамедова к Сердару Бердымухамедову) важной задачей этой политики становится уравновешивание зависимости от Китая и от давления со стороны Турции другими факторами. Одновременно, в этот же период прослеживается линия на осторожное, но уже устойчивое, развитие отношений с Россией и их оптимизацию.

Фрагмент интервью — для широкой русскоязычной общественности - 3.
https://www.iess.ir/fa/interview/3343/
— Иран и Туркменистан начиная с прошлого года пытаются восстановить двусторонние отношения, которые за последние годы были весьма прохладными. Какой политической необходимостью, на Ваш взгляд, обусловлены усилия Тегерана и Ашхабада по возвращению отношений на уровень до 2015 года?
— Необходимость в нормализации и активизации отношений с Туркменистаном для Ирана объясняется в первую очередь самим простым фактом того, что это страна, имеющая протяженную сухопутную границу с ИРИ, а также важный участок морской границы на Каспии. В содержание этого факта входят и потребность в стабильности на границах, и интерес к туркменскому рынку для сбыта иранских товаров, и транзитные возможности Туркменистана для сухопутных и кратчайших связей со странами Центральной Азии, Китаем, восточными регионами России. Для Ирана важным является и неприсутствие в Туркменистане западных стран в качествах, угрожающих интересам национальной безопасности Ирана (как, например, присутствие Турции и, особенно, Израиля в Азербайджане). Определенное значение для Ирана, в частности, имеют и поставки туркменского газа в северо-восточные иранские провинции (замещаемые своп-поставками в Азербайджан). Учитывая существующую напряженность для Ирана на его западных границах: перманентную нестабильность в Ираке и в целом в странах Ближнего Востока, на Кавказе, в зоне Персидского залива и в Афганистане, Туркменистан для Ирана важен как тыл, не содержащий в себе антииранских угроз и рисков.
Необходимость в развитии сотрудничества с Ираном для Туркменистана имеет еще более широкий спектр. Своп-поставки газа через Иран позволяют Ашхабаду хотя и не в больших объемах диверсифицировать свой газовый экспорт. Иранский товарный импорт закрывает многие туркменские потребности в таких важных сферах, как, например, продовольственная. Иран для Туркменистана является важной транзитной территорией в западном направлении, а в перспективе — и южном через порты Чабахар и Бендер-Аббас. Соседство с Афганистаном обуславливает потребность в координации работы в сфере пограничной безопасности. В то же время, помимо практического текущего сотрудничества, повышение уровня отношений с Ираном позволяет Ашхабаду выстраивать более уравновешенный баланс в отношениях с различными внешними игроками, сохранять свой нейтральный статус и политику равноудаленности от внешних центров.

Фрагмент интервью — для широкой русскоязычной общественности - 4.
https://www.iess.ir/fa/interview/3343/
— Восстановлен своповый газообмен между Ираном, Туркменистаном и Азербайджаном и его уровень постепенно увеличивается. На Ваш взгляд, каковыми могут быть возможные объемы своповых поставок газа между указанными странами. Можно ли рассматривать данную схему как временную альтернативу Транскаспийскому трубопроводу?
— Газ из Ирана (своп-поставка туркменского газа) направляется в основном на замещение внутренних потребностей Азербайджана, в то время как азербайджанский газ идет на экспорт в турецком/европейском направлении. Своповый газообмен Туркменистан-Иран-Азербайджан имеет свои пределы, поскольку в европейском направлении азербайджанский газ поставляется по газопроводу TANAP (Трансанатолийский газопровод), расчетная мощность которого ограничена объемом в 16,2 млрд. кубометров в год. В газопроводе TANAP в настоящее время достигнут так называемый «период плато», когда становится актуален вопрос об увеличении пропускной способности TANAP. Азербайджан анонсирует работы по увеличению мощности в 2 раза, по расчетам это возможно не менее как через 5 лет. Действующие соглашения предусматривают поставки в Азербайджан через Иран до 1,5-2 млрд кубометров туркменского газа в год и, несмотря на существующие договоренности между Туркменией, Ираном и Азербайджаном об увеличении такого своп-транзита в два раза, реальное кратное увеличение объемов маловероятно. Еще менее реально выглядит потребность Азербайджана в плане предлагаемых Ираном 10-15 млрд газа в год, особенно, учитывая и существующие соглашения Азербайджана с Россией, по которым предусматривается возможность поставок газа из РФ. В случае возникновения конкуренции в поставках между Россией и Ираном/Туркменистаном у азербайджанской стороны появится возможность маневрирования в определении цены, поскольку предложение в этом случае может серьезно превысить спрос. Своповые поставки Туркменистан-Иран-Азербайджан в любом случае будут ограничены и экспортными возможностями самого Азербайджана.
Маловероятно, что соглашение о своповых поставках между Азербайджаном, Ираном и Туркменистаном сможет в какой-то значительной степени снизить напряжение энергодефицита в Европе, так как даже в случае увеличения объемов таких поставок, речь идет о весьма незначительных в сравнении с европейскими потребностями объемах. Поэтому вряд ли имеет смысл говорить о своп-поставках как о какой-либо альтернативе проекту Транскаспийского газопровода. Еще меньшей альтернативой выглядит и предложение турецкой стороны о поставках туркменского газа в западном направлении через Каспий. Речь идет лишь об абсолютно незначительных объемах посредством интерконнекторов через месторождения Азери-Чираг-Гюнешли. И абсолютно неперспективным, и даже нереальным выглядит другое предложение Турции: перевозить газ через Каспий танкерами в сжиженном виде (LNG). Для этого нужно создать соответствующие производства по сжижению газа (на туркменском берегу) и разжижению (на азербайджанской стороне). Специалисты говорят примерно о 10 годах, необходимых для этого, одновременно актуальным продолжит оставаться вопрос о пропускной способности TANAP, а также Трансадриатического газопровода (TAP) с его пропускной способностью 10 млрд кубометров в год.
Характерны итоги состоявшегося 14 декабря 2022 года первого трехстороннего саммита глав Турции, Азербайджана и Туркмении. В ходе переговоров был подписан только меморандум о взаимопонимании по сотрудничеству в области энергетики и создана рабочая группа. Президенты Турции и Азарбайджана не смогли предложить туркменской стороне условия, гарантирующие приток инвестиций и технологий, гарантии покупок туркменского газа европейскими потребителями в значительных объемах и по привлекательным для Туркменистана ценам.

Фрагмент интервью — для широкой русскоязычной общественности - 4. Продолжение.
https://www.iess.ir/fa/interview/3343/
Характерно и то, что накануне данного саммита вице-премьер и министр иностранных дел Туркмении Рашид Мередов совершил визит в Москву, где провел соответствующие консультации. Предположительно, одним из вопросов этих консультаций было вероятное участие российской стороны (АО «Газпром») в проекте газопровода ТАПИ с последующим реверсом поставок и транзита российского газового экспорта в Пакистан и Индию. Несмотря на объективно существующие сложности в реализации проекта ТАПИ (условия безопасности на территории Афганистана), он является для Туркменистана в значительно большей степени важным, нежели Транскаспийский проект.
На фоне всех вышеназванных и ряда других обстоятельств, а также учитывая растущий энергодефицит в Европе и политическую заинтересованность США в Транскаспийском проекте, можно предполагать рост активности в продвижении этого проекта со стороны западных стран и Турции. В этих условиях было бы интересно рассмотреть вопрос участия иранской стороны в проекте ТАПИ, которое устранило бы вероятность возникновения конкуренции Ирана, России, Туркмении на газовых рынках стран Южной Азии. Даже начало реализации проекта ТАПИ стала бы очень сильной альтернативой проекту Транскаспийского газопровода и усилило бы позиции как России, так и Ирана в регионе в целом.

Фрагмент интервью — для широкой русскоязычной общественности - 5.
https://www.iess.ir/fa/interview/3343/
— Афганистан является территорией, напрямую затрагивающей интересы Тегерана и Ашхабада. Каковы ожидания Ашхабада от Тегерана по вопросу Афганистана? Возможна ли (в том числе с точки зрения Туркменистана) реализация совместных проектов между Ираном и Туркменистаном в Афганистане, особенно в близлежащих районах, таких как провинция Герат?
— Позиции Ашхабада и Тегерана по современной ситуации в Афганистане, сложившейся после прихода к власти движения талибов, имеют схожую основу и различия не носят принципиальный характер. Туркменистан и Иран в высокой степени заинтересованы в стабильности и безопасности в районе афганских участков своих границ, в стабильности в Афганистане в целом, в формировании благоприятного инвестиционного и партнерского климата в Афганистане и реализации своих экономических и транспортных проектов. И в этом смысле ожидания Ашхабада и Тегерана друг от друга могут заключаться в существующей в обеих странах потребности в формировании общего регионального консенсуса на конструктивной основе и выработке общей стратегии по афганской ситуации, которая способствовала бы достижению целей развития и стабильности. Можно предположить, что и в Ашхабаде, и в Тегеране не до конца удовлетворены политико-дипломатической работой в существующих региональных переговорных форматах: тегеранского формата встреч министров иностранных дел стран-соседей Афганистана, московского консультативного формата и т.д. Затянувшаяся неопределенность в Афганистане требует большего вовлечения стран-соседей в эту ситуацию. И координация действий Ирана и Туркменистана в таком контексте отвечала бы интересам обеих стран, самого Афганистана и всего региона, а также стран, заинтересованных в стабильности и конструктивном сотрудничестве с Афганистаном, например, России.
Близлежащие как для Туркменистана, так и для Ирана, провинции — в первую очередь Герат, Бадгис, а также, возможно, Фарьяб, Сарипуль, Фарах, Гор — вполне могут быть местом для реализации совместных проектов Туркменистана и Ирана, например — по строительству железной дороги Герат-Тургунди, в электроэнергетических проектах, в координации гуманитарных поставок.