Очень-очень трогательный Владимир Александрович, просто до слез.
https://www.tg-me.com/mediazona_exclusive/2890
https://www.tg-me.com/mediazona_exclusive/2890
Telegram
Медиазона. Эксклюзив
64-летний радиолюбитель Владимир Румянцев об освобождении из колонии
В разговоре с «Медиазоной» он поделился, что в заключении ему очень не хватало «обстановки, которую создал дома» и его самодельного радио.
«Сидел, думал: как будет возвращение домой-то…
В разговоре с «Медиазоной» он поделился, что в заключении ему очень не хватало «обстановки, которую создал дома» и его самодельного радио.
«Сидел, думал: как будет возвращение домой-то…
Три года войны.
Честно скажу, не получается подобрать уместных слов, чтобы описать, как эти три года прошли — для всех. И для меня тоже.
Но покажу вам ролик, который мы записали о работе Медиазоны за эти три года.
Там есть и маленький мой рассказ. О том, как получилось спасти из плена 32 мирных украинца — героев моего текста.
Рассказ о том, как Медиазона в лице меня просто заколебала ДНР, и им было проще освободить из Еленовки людей. А через две недели по Еленовке ударили ракетой.
Если бы мы их не заколебали, мои герои, скорее всего, погибли бы.
https://youtu.be/AZJI9FIESC8?si=0Z8gq8UstP7Ufd2I
Честно скажу, не получается подобрать уместных слов, чтобы описать, как эти три года прошли — для всех. И для меня тоже.
Но покажу вам ролик, который мы записали о работе Медиазоны за эти три года.
Там есть и маленький мой рассказ. О том, как получилось спасти из плена 32 мирных украинца — героев моего текста.
Рассказ о том, как Медиазона в лице меня просто заколебала ДНР, и им было проще освободить из Еленовки людей. А через две недели по Еленовке ударили ракетой.
Если бы мы их не заколебали, мои герои, скорее всего, погибли бы.
https://youtu.be/AZJI9FIESC8?si=0Z8gq8UstP7Ufd2I
YouTube
«Медиазона» о войне: главное за три года
Три года назад началась полномасштабна война России против Украины. Эти три года «Медиазона» делает все, чтобы всем было известно как можно больше о том, насколько ужасен этот конфликт и как дорого он обходится.
«Медиазона» рассказывает о потерях на фронте…
«Медиазона» рассказывает о потерях на фронте…
Посмотрите сегодня фильм Егора о войне, а главное — о людях.
Не устану повторять: Егорыч ухватил как будто самое важное и самое дефицитное сейчас.
Про настоящих людей, которых много, которые хранят в себе память о той нормальной жизни и точно пронесут ее через весь этот ад до лучших времен.
https://www.tg-me.com/eaastakhovschannel/219
Не устану повторять: Егорыч ухватил как будто самое важное и самое дефицитное сейчас.
Про настоящих людей, которых много, которые хранят в себе память о той нормальной жизни и точно пронесут ее через весь этот ад до лучших времен.
https://www.tg-me.com/eaastakhovschannel/219
Telegram
eaastakhov
Ровно три года.
Два года назад я выпустил свой первый крупный документальный проект «ЛЮДИ» об украинских беженцах, европейских волонтёрах и россиянах, которые, несмотря на антивоенные взгляды, остаются в России. Получился такой калейдоскоп, который передаёт…
Два года назад я выпустил свой первый крупный документальный проект «ЛЮДИ» об украинских беженцах, европейских волонтёрах и россиянах, которые, несмотря на антивоенные взгляды, остаются в России. Получился такой калейдоскоп, который передаёт…
Фильм наших Егора и Ани взяли на Артдокфест!
Очень горжусь ребятами, они совсем юные, только начинают путь в профессии, а уже такие достижения. Круто!
https://www.tg-me.com/eaastakhovschannel/220
Очень горжусь ребятами, они совсем юные, только начинают путь в профессии, а уже такие достижения. Круто!
https://www.tg-me.com/eaastakhovschannel/220
Telegram
eaastakhov
❗️НАШ ФИЛЬМ НА АРТДОКФЕСТЕ.
Год назад Алекс и Галя приехали в Германию. С этого момента мы начали их снимать. Они пытаются найти дом в новой стране, разбираются с документами, учат язык, обустраивают жильё и ездят по соседним деревням. Наш фильм показывает…
Год назад Алекс и Галя приехали в Германию. С этого момента мы начали их снимать. Они пытаются найти дом в новой стране, разбираются с документами, учат язык, обустраивают жильё и ездят по соседним деревням. Наш фильм показывает…
Возвращаюсь в соцсети после месяца отсутствия, которого, конечно, мне не хватило, но случилось слишком важное — сегодня вынесли приговор по делу 24 азовцев, по делу, за которым мы следили многие месяцы, изучили тонны материалов уголовных дел, переслушали дикое количество аудиозаписей, ездили в Ростов-на-Дону и даже поговорили с некоторыми фигурантами дела, которые уже вернулись в Украину в рамках обмена.
Поверьте, это титанический труд огромного количества людей. И, конечно, результат невероятного доверия к нам.
Это самый большой процесс над украинскими пленными сейчас в России. И там чудовищные сроки, натурально сталинские. При этом важно, что даже российская прокуратура (а перед ней и «прокуратура» ДНР) не обвиняет ни одного фигуранта этого дела ни в одном военном преступлении. Их осудили только за то, что они в разные годы служили в «Азове».
Ну и непросто, наверное, даже российским силовикам обвинить в военных преступлениях тех, кто служил в «Азове» задолго до большой войны. А еще сложнее обвинить тех, кто ни разу не брал в руки оружие — например, поварих, водителей, электрика или кинолога.
Обвинить в военных преступлениях сложно, зато пытать было легко — раны от этих пыток у некоторых не зажили до сих пор, хотя прошло три года.
Вот наш очень подробный текст об этом деле. Вот наше видео для тех, кому тяжело за раз прочитать, а еще для тех, кто хочет услышать голос одной из обменянных поварих — очень страшный рассказ о пытках.
А вот фотографии, которые сегодня героически сняла моя сестра Саша Астахова и любезно дала «Медиазоне», чтобы вы не только услышали истории этих людей, но и увидели их лица (в тексте и видео еще больше фото)
Поверьте, это титанический труд огромного количества людей. И, конечно, результат невероятного доверия к нам.
Это самый большой процесс над украинскими пленными сейчас в России. И там чудовищные сроки, натурально сталинские. При этом важно, что даже российская прокуратура (а перед ней и «прокуратура» ДНР) не обвиняет ни одного фигуранта этого дела ни в одном военном преступлении. Их осудили только за то, что они в разные годы служили в «Азове».
Ну и непросто, наверное, даже российским силовикам обвинить в военных преступлениях тех, кто служил в «Азове» задолго до большой войны. А еще сложнее обвинить тех, кто ни разу не брал в руки оружие — например, поварих, водителей, электрика или кинолога.
Обвинить в военных преступлениях сложно, зато пытать было легко — раны от этих пыток у некоторых не зажили до сих пор, хотя прошло три года.
Вот наш очень подробный текст об этом деле. Вот наше видео для тех, кому тяжело за раз прочитать, а еще для тех, кто хочет услышать голос одной из обменянных поварих — очень страшный рассказ о пытках.
А вот фотографии, которые сегодня героически сняла моя сестра Саша Астахова и любезно дала «Медиазоне», чтобы вы не только услышали истории этих людей, но и увидели их лица (в тексте и видео еще больше фото)
Forwarded from Медиазона
Привет, это Лиза Нестерова. Несколько дней мы вам рассказывали про дело 24 «азовцев», которых взяли в плен в Мариуполе и осудили потом в ростовском суде на натурально сталинские сроки.
Я пишу этот пост на третий день после публикации, в конце рабочей недели — решила просто суммировать для вас самое важное, что надо знать об этом деле.
Первое и главное — ни одного из этих 24 человек даже донецкая прокуратура не обвиняла ни в одном конкретном преступлении. Их обвиняли исключительно в том, что они в разные годы служили в регулярной армии своей страны, причем многие даже не держали в руках оружие — например, поварихи, электрик, водители.
Да, прямо сейчас в России идут суды над другими военнопленными, некоторых обвиняют в совершении конкретных военных преступлений. Но не фигурантов «дела 24-х».
Кстати, статья 84 Женевской конвенции о военнопленных гласит: «Ни в коем случае военнопленный не будет судиться каким бы то ни было судом, который не предоставляет основных общепризнанных гарантий независимости и беспристрастности».
Второе и тоже главное — это зверские пытки, через которые прошли эти люди. Их били током, ставили босиком на мороз, заставляли ползать по грязному коридору под градом ударов, подсыпали в еду сигаретные бычки и хлорку, угрожали расстрелом, а на их глазах умирали другие запытанные пленные. С теми, кто все же попал в списки на обмен и вернулся в Украину, до сих пор работают врачи.
И последнее. Видела много подозрительно однотипных комментариев под нашим текстом о том, что в суде пленные не были похожи на людей, которых пытали. Видите ли, и одеты нормально, и выглядят «упитанными», даже улыбаются. Очень хочется на это ответить.
Во-первых, откройте все же наш текст и посмотрите на портрет Александра Ищенко, который умер в СИЗО. Или откройте наше видео и посмотрите на незаживающую рану на ноге Олега Мижгородского. Во-вторых, сейчас пленные и правда выглядят лучше, чем три года назад во время пыток — но это заслуга исключительно героических адвокатов, которые бились за их права в ростовском СИЗО, и неравнодушных людей, которые носили им передачи с одеждой, лекарствами, едой, книгами.
Мы следили за этим делом долгие месяцы. Ездили в Ростов-на-Дону. Слушали страшные рассказы о пытках. Перелопатили тонны материалов дела. Поговорили с теми, кто вернулся домой в рамках обмена. Чтобы вы знали, что прямо сейчас происходит в нашей стране.
Знать это страшно, но еще страшнее не знать: https://zona.media/article/2025/03/26/azov-prigovor
Я пишу этот пост на третий день после публикации, в конце рабочей недели — решила просто суммировать для вас самое важное, что надо знать об этом деле.
Первое и главное — ни одного из этих 24 человек даже донецкая прокуратура не обвиняла ни в одном конкретном преступлении. Их обвиняли исключительно в том, что они в разные годы служили в регулярной армии своей страны, причем многие даже не держали в руках оружие — например, поварихи, электрик, водители.
Да, прямо сейчас в России идут суды над другими военнопленными, некоторых обвиняют в совершении конкретных военных преступлений. Но не фигурантов «дела 24-х».
Кстати, статья 84 Женевской конвенции о военнопленных гласит: «Ни в коем случае военнопленный не будет судиться каким бы то ни было судом, который не предоставляет основных общепризнанных гарантий независимости и беспристрастности».
Второе и тоже главное — это зверские пытки, через которые прошли эти люди. Их били током, ставили босиком на мороз, заставляли ползать по грязному коридору под градом ударов, подсыпали в еду сигаретные бычки и хлорку, угрожали расстрелом, а на их глазах умирали другие запытанные пленные. С теми, кто все же попал в списки на обмен и вернулся в Украину, до сих пор работают врачи.
И последнее. Видела много подозрительно однотипных комментариев под нашим текстом о том, что в суде пленные не были похожи на людей, которых пытали. Видите ли, и одеты нормально, и выглядят «упитанными», даже улыбаются. Очень хочется на это ответить.
Во-первых, откройте все же наш текст и посмотрите на портрет Александра Ищенко, который умер в СИЗО. Или откройте наше видео и посмотрите на незаживающую рану на ноге Олега Мижгородского. Во-вторых, сейчас пленные и правда выглядят лучше, чем три года назад во время пыток — но это заслуга исключительно героических адвокатов, которые бились за их права в ростовском СИЗО, и неравнодушных людей, которые носили им передачи с одеждой, лекарствами, едой, книгами.
Мы следили за этим делом долгие месяцы. Ездили в Ростов-на-Дону. Слушали страшные рассказы о пытках. Перелопатили тонны материалов дела. Поговорили с теми, кто вернулся домой в рамках обмена. Чтобы вы знали, что прямо сейчас происходит в нашей стране.
Знать это страшно, но еще страшнее не знать: https://zona.media/article/2025/03/26/azov-prigovor
Еле родила этот пост.
Я очень плохо умею просить о помощи и ненавижу ныть, мое амплуа — стендап в предсмертном состоянии (как это выносят мои близкие и умудряются отслеживать терминальные стадии, я не знаю).
Те, кто давно на меня подписан, возможно, заметили, как снизилось количество личных постов. Раньше я много писала про себя, про семью — довольно давно на это закончились силы. И, к сожалению, не только на это, но с этим уже ничего не поделать.
Поэтому мне очень сложно писать этот пост, но я постараюсь искренне.
С понедельника по пятницу я пишу новости из российских судов, веду оттуда онлайны, расшифровываю на дикой скорости речи репрессированных. Ночами и на выходных я пишу большие тексты про репрессии, которые нельзя собрать быстро в течение недели между заседаниями (ну, например, если надо прочитать миллион томов уголовного дела). Так называемое свободное время уходит на письма политзаключенным и передачи. Ну и иногда я сплю.
Долго искала формулировку, но напишу, как есть — я всегда работала за совсем небольшую зарплату. Медиазона никогда не была, ммм, прибыльным предприятием. Не ходят нигде табуны богатых людей, которые готовы вкладываться в СМИ про суды, тюрьмы, пытки. Рекламодателей, которые хотели бы соседства с такими темами тоже никогда в избытке не было (а после «иноагентства» так вообще).
Мы можем положиться только на наших читателей — львиная доля которых распространяет, например, мои тексты со словами: «Я не могу это читать, хоть это и важно, потому что я сойду с ума».
Я пишу про Россию и для людей, которым важна Россия (привет оригиналам, которые пишут, что Медиазона украинское СМИ, но не удосужились открыть сайт или соцсети и увидеть, что там Россия, Россия, Россия). Я очень горжусь тем, что работаю в Медиазоне. Только здесь я могу писать про то, что считаю самым важным. И так, как считаю правильным.
Я горжусь тем, что нам важно расшифровывать слова политзаключенных из судов дословно — для них это единственная надежда быть услышанными правильно. Горжусь тем, что нам важнее написать не быстрее, а точнее (и, например, не путать сроки, к которым приговаривают людей). Горжусь, что в эру хайпожорства мы все еще придерживаемся принципа «не навреди», даже если это не приносит охваты или вызывает чей-то гнев.
Я, черт возьми, горжусь тем, что работаю с людьми, которым не плевать. С которыми мы вместе охреневаем от адских приговоров прямо в рабочих чатах. Которые вместе со мной позволяют себе, например, надеяться, что Дашу Козыреву отпустят из СИЗО, а когда ее оставляют под арестом, пишут: «Лиз, ты как?». Зная, что я плохо, потому что им тоже плохо. Которые, когда меня совсем мажет, приходят меня навестить, и обсуждаем мы все равно работу.
Наверное, все это похоже на исповедь выгоревшего человека, но нам правда важно продолжать работать. Чтобы Медиазона жила, наш главный редактор и мой близкий друг Смирнов даже отказался от зарплаты.
Без вас мы не справимся. Особенно без тех, кто может донатить с иностранных карт, потому что, как только это станет опасным, мы моментально отключим донаты из России. Помогите нам, пожалуйста.
Я очень плохо умею просить о помощи и ненавижу ныть, мое амплуа — стендап в предсмертном состоянии (как это выносят мои близкие и умудряются отслеживать терминальные стадии, я не знаю).
Те, кто давно на меня подписан, возможно, заметили, как снизилось количество личных постов. Раньше я много писала про себя, про семью — довольно давно на это закончились силы. И, к сожалению, не только на это, но с этим уже ничего не поделать.
Поэтому мне очень сложно писать этот пост, но я постараюсь искренне.
С понедельника по пятницу я пишу новости из российских судов, веду оттуда онлайны, расшифровываю на дикой скорости речи репрессированных. Ночами и на выходных я пишу большие тексты про репрессии, которые нельзя собрать быстро в течение недели между заседаниями (ну, например, если надо прочитать миллион томов уголовного дела). Так называемое свободное время уходит на письма политзаключенным и передачи. Ну и иногда я сплю.
Долго искала формулировку, но напишу, как есть — я всегда работала за совсем небольшую зарплату. Медиазона никогда не была, ммм, прибыльным предприятием. Не ходят нигде табуны богатых людей, которые готовы вкладываться в СМИ про суды, тюрьмы, пытки. Рекламодателей, которые хотели бы соседства с такими темами тоже никогда в избытке не было (а после «иноагентства» так вообще).
Мы можем положиться только на наших читателей — львиная доля которых распространяет, например, мои тексты со словами: «Я не могу это читать, хоть это и важно, потому что я сойду с ума».
Я пишу про Россию и для людей, которым важна Россия (привет оригиналам, которые пишут, что Медиазона украинское СМИ, но не удосужились открыть сайт или соцсети и увидеть, что там Россия, Россия, Россия). Я очень горжусь тем, что работаю в Медиазоне. Только здесь я могу писать про то, что считаю самым важным. И так, как считаю правильным.
Я горжусь тем, что нам важно расшифровывать слова политзаключенных из судов дословно — для них это единственная надежда быть услышанными правильно. Горжусь тем, что нам важнее написать не быстрее, а точнее (и, например, не путать сроки, к которым приговаривают людей). Горжусь, что в эру хайпожорства мы все еще придерживаемся принципа «не навреди», даже если это не приносит охваты или вызывает чей-то гнев.
Я, черт возьми, горжусь тем, что работаю с людьми, которым не плевать. С которыми мы вместе охреневаем от адских приговоров прямо в рабочих чатах. Которые вместе со мной позволяют себе, например, надеяться, что Дашу Козыреву отпустят из СИЗО, а когда ее оставляют под арестом, пишут: «Лиз, ты как?». Зная, что я плохо, потому что им тоже плохо. Которые, когда меня совсем мажет, приходят меня навестить, и обсуждаем мы все равно работу.
Наверное, все это похоже на исповедь выгоревшего человека, но нам правда важно продолжать работать. Чтобы Медиазона жила, наш главный редактор и мой близкий друг Смирнов даже отказался от зарплаты.
Без вас мы не справимся. Особенно без тех, кто может донатить с иностранных карт, потому что, как только это станет опасным, мы моментально отключим донаты из России. Помогите нам, пожалуйста.
Медиазона
Спасите «Медиазону». Нам без вас не выжить!
Я крайне далекий от религии человек, но даже меня невероятно вдохновляют такие люди, как епископ Григорий Михнов-Вайтенко.
Который выступает свидетелем защиты в суде над политзаключенным, навещает сидельцев в СИЗО, помогает украинским беженцам.
А главное — который спокойно, но очень уверено, со всеми цитатами и ссылками говорит: церковь может быть только за мир, никак не за войну.
Вчера Григорий Михнов-Вайтенко выступил в суде, где его оштрафовали за «дискредитацию» армии — за обращение к прихожанам в первые недели войны. Еще один такой протокол, и на него могут завести уголовное дело.
Мы дословно расшифровали эту очень сильную речь. Я думаю, Григорий Александрович хотел бы, чтобы эти слова услышали (или прочитали) не только те, кто был вчера в суде.
https://zona.media/article/2025/04/01/vaytenko
Если вы без VPN, читайте вот по этой ссылке: https://storage.googleapis.com/mediazona/go?/article/2025/04/01/vaytenko
Который выступает свидетелем защиты в суде над политзаключенным, навещает сидельцев в СИЗО, помогает украинским беженцам.
А главное — который спокойно, но очень уверено, со всеми цитатами и ссылками говорит: церковь может быть только за мир, никак не за войну.
Вчера Григорий Михнов-Вайтенко выступил в суде, где его оштрафовали за «дискредитацию» армии — за обращение к прихожанам в первые недели войны. Еще один такой протокол, и на него могут завести уголовное дело.
Мы дословно расшифровали эту очень сильную речь. Я думаю, Григорий Александрович хотел бы, чтобы эти слова услышали (или прочитали) не только те, кто был вчера в суде.
https://zona.media/article/2025/04/01/vaytenko
Если вы без VPN, читайте вот по этой ссылке: https://storage.googleapis.com/mediazona/go?/article/2025/04/01/vaytenko
Медиазона
«Объяснять, что мир лучше, чем война — моя прямая обязанность». Речь архиепископа Григория Михнова‑Вайтенко в суде
Невский районный суд Петербурга оштрафовал архиепископа Объединения православных общин апостольской традиции Григория Михнова-Вайтенко на 30 тысяч рублей по статье о «дискредитации...
Ведем онлайн с апелляции на приговор Алексею Горинову.
Он сегодня прямо мрачный. Но все равно снова участвует в заседании с пацификом на тюремной робе и на клетке.
Он сегодня прямо мрачный. Но все равно снова участвует в заседании с пацификом на тюремной робе и на клетке.