Ну вот и всё). Закончилось моё удивительное трансформационное приключение «Смольный».
Два года онлайн и три дня оффлайн.
Десятки спектаклей, текстов, фильмов, книг; тонны музыки, дискуссий, проб, идей.
Впервые увидеть людей вживую после того, как долго общался с ними только через экран — это, конечно, очень странные ощущения: будто персонажи кино вдруг обрели трехмерность, объём, рост, вес, живую мимику. Очень много тепла, разговоров, эмоций в эти дни, как будто хотелось наверстать упущенное за все два года.
Не могу поверить, что вернусь домой и больше уже никаких зумов, курсовых, заданий и прочего. Это надо осознать.
Вам любовь, дорогие прекрасные музкритики💚

И возвращаясь в тг-пространство, сразу #анонс

Вита Хлопова (мой дорогой научный консультант:)) уже сегодня запускает второй сезон летних разговоров о балете, где Богдан Королёк и Ольга Федорченко (перед которыми я держала экзамен и защищала магистерскую буквально позавчера:)) рассказывают о репертуарных спектаклях, которые можно увидеть сейчас на сценах театров.

Казалось бы, чем может удивить репертуарный балет, но эти лекторы подбирают материал, темы и даже даты лекций так, что новый взгляд на привычное просто неизбежен.

Вот, например, сегодня в 17.00 по мск Богдан рассказывает про балетный 1975 год — год, когда были созданы «Вальпургиева ночь» Баланчина, «Иван Грозный» Григоровича и «Весна священная» Бауш.
Думали ли вы когда-нибудь об этих названиях в одном и том же контексте? А ведь это очень крутая в своей простоте параллель. Причем помимо хронологической близости, у «Ивана Грозного» и «Весны» (за «Вальпургиеву» не скажу, не знаю) есть еще и неочевидные эстетические корни в экспрессионизме.
Короче говоря, это всё дико интересно, и можно мне пожалуйста место в первом ряду)

Сегодняшняя лекция и все остальные — здесь.

Много вчера родилось рифм и параллелей, отдельное спасибо Богдану за точно подобранные фрагменты.

Сейчас ниже покажу только две мысли. А вообще, конечно, весь советский балетный театр требует внимательного и тщательного переосмысления, какого-то альтернативного ракурса, потому что миллион межкультурных и кроссжанровых связей, внутрижанровых тенденций, композиционных и технических особенностей остались за бортом от невозможности выглянуть из литературного загончика. Кто, когда, как будет осваивать это непаханое поле исследовательских тем — лично мне непонятно.

#анализ #серия

Маска является важнейшим элементом немецкого экспрессивного танца. Это парадоксально, потому что казалось бы экспрессионизм — это выразительность и открытая эмоция.
Но здесь также очень важна тема Тени, потусторонней личности, Другого Я. Маска как раз даёт возможность вывести на первый план теневую личность, «личину» (помимо того, что это просто крипово, а крипи и аусдруктанц это практически знак «равно»).

И вот, пожалуйста, маска у Григоровича, маска у Мэри Вигман.

Или вот эпизод из фильма «Парацельс», так называемый Танец смерти (Totentanz), поставленный Харальдом Кройцбергом (не так хорошо у нас известен как Вигман и Йосс, но тоже оч важная фигура в аусдруктанц).

Посмотрите, ну что это если не типичная шагистика Григоровича, особенно в первой половине.

Это, естественно, не про плагиат, Боже упаси, а просто про схожую логику построения хореографии.
Вот у нас есть две ноги, можно ими ходить вперёд, назад, прыгать на двух или на одной, ритмически в конце каждого такта сбиваться в иноходь, два шага вперёд, один назад. На лицо можно надеть эмоцию или образ. Руками изобразить ту самую экспрессию.
Я, конечно, утрирую, но некоторая схожая редукция хореографического мышления явно просматривается.
И т.д., и т.д.

В реконструкции "Весны священной" Ходсон нашла вот такой рок-н-рольчик:) 👇

Что-то мне подсказывает, что Нижинский такое не ставил)

Внезапно с удовольствием вернулась к лекторской деятельности. Причем если раньше сам процесс проходил напряженно, то теперь на удивление чувствую себя свободно, но зато материал на сопротивление)).

Вчера рассказывала для Masters Moscow об «Анюте», и хотя драмбалетная и вообще литературная линия не моя любимая тема, но все-таки дуэт Максимова+Васильев обезоруживает.

Так, например, меня до глубины души восхитило, что Максимова считает двумя величайшими хореографами XX века Баланчина и Бежара. Это так правильно и так нормально для настоящей балерины (и не властны никакие гео-политико-культурные таможни).

Нашла приемлемую рамку взгляда на драматические балеты: смотреть надо на лирический дуэт; всё остальное — актерская пиротехника, но лирический дуэт, читай адажио, всегда проявляет хореографическое мышление постановщика и уровень исполнителей.

Совсем неожиданная рифма: 1980-е годы (плюс-минус 5 лет) и на Западе и в СССР в балете прошли под единым трендом кино. Только там был кинотанец, здесь фильмы-балеты; там основа жанра визуальное искусство, здесь — литература, но все равно есть этот схожий процесс перехода танца на экран. Возможно, потому что киноткань более пластична, родственна собственно движению, в отличие от статичной сценической материи.

Ну и напоследок забавное: режиссер Белинский и хореограф Брянцев, снимая фильм «Старое танго», вдохновлялись не только Чаплином, но и Фосси. И действительно, иногда прям явные отсылки к Фосси видны.

Например, пластичный Гали Абайдулов в роли воришки

Когда предложили написать про «Весну священную» для онлайн-версии журнала Балет, то, естественно, согласилась («Весну» обожаю, про нее одну можно всю жизнь писать). Согласилась, а потом думаю, ну сколько можно ковырять Бежара и Бауш, их уже все выучили наизусть, и лексику, и историю, и метафорику.
Написала про те версии, которые родились ровно через сто лет после первой: Вальц, Баганова, Кастеллуччи.

Заодно новым взглядом посмотрела на некогда любимую, а потом отвергнутую мной Сашу В.)) Оказалось, что она все-таки крута, только ей не надо никого копировать.

«Единственный вопрос, всегда интересовавший Вальц: что способно выдержать человеческое тело? А это одна из тем «Весны священной» тоже. Поэтому Sacre Вальц нужно воспринимать именно в контексте ее остального творчества. А еще правильнее ― понимать ее остальное творчество как длящуюся во времени, непрерывную пляску Избранницы».

https://balletmagazine.ru/ru/post/vesna-tela-vesna-prostranstva

#рецензия #анализ

Внезапно даже для самой себя приняла участие в конференции АРБ, посвященной digital-транформациям и наследию Вагановой (кстати, у нее сегодня др).

Конечно, повелась на тему, которую, в том числе, в магистерской немного затрагивала, как работает data в сочетании именно с классической техникой, да и с танцем в целом, это очень интересно. Вот на заводе, оставшемся от защиты, подалась, удивилась, что взяли.
Первый раз участвовала в таком мероприятии. Что могу сказать: любопытно.

В частности, мне показался крайне интересным доклад Сергея Грибова, преподавателя с кафедры хореографии Алтайского университета о медиа-перформансах фестиваля «Девять вечеров». Ничего об этом не знала, а это судя по всему очень важная точка в танц- и музыкальном постмодерне, когда в 1966 году в НЙ музыканты и хореографы сколлабились с инженерами и провели серию экспериментальных перфомансов. Через год Раушенберг со-товарищи основали фонд E.A.T. (Experiments in art and technology), «целью которого стало осуществление проектов на стыке науки и искусства», что по сути стало началом направления science art. Беглым гуглежом об этом информации на русском нет совсем вообще, за исключением анонса лекции в ГЦСИ в 2012 году. Сергей же представил крайне подробный рассказ обо всех танцевальных перформансах фестиваля.

Рассказывали еще о лаборатории в АРБ, где в съемке хореографического этюда задействовали VR-технологии для, так сказать, большей иммерсивности ― это, конечно, не инновационно, но хотя бы проникает в институции, и то хлеб. (Правда, хореография этюда ― печальная печаль, но наивно было бы ждать другого).

Павел Масленников (танцовщик Михайловского театра) говорил о необходимости изменения учебного плана для педагогов-хореографов, о том, что нужно ввести планомерное и обязательное изучение программ-редакторов для работы с музыкой и видео, потому что большинство выпускников не может толком ни музыку порезать и склеить, ни видео (подтверждаю); надо ли говорить о том, что это был глас вопиющего в пустыне.

Странным показался доклад девушки (боюсь ошибиться, магистрант или аспирант АРБ), которая хочет сделать программу для анимирования любых танцевальных движений, но совсем непонятно, чем её идея отличается от Lifeforms, которая живет и здравствует. Хотя почему нет.

В целом, все равно есть ощущение стены между академическим балетоведческим знанием и изучением современного танца. И дело даже не в отсутствии интереса, он как раз есть. Проблема, как мне кажется, в исследовательской инерции. Когда ты идешь по научной стезе, то от работы к работе, от текста к тексту, нужно всё больше специфицировать свое знание, уточнять интерес, копать вглубь, а не вширь. Это, мягко говоря, не способствует тому, чтобы взгляд перекидывался на смежные области, не дает применить другую оптику, пользоваться другим инструментарием. Расширение — метод междисциплинарного исследования (в котором кстати, свои проблемы, а именно в междисциплинарности часто исчезает собственно дисциплина и остается только «меж», то есть наоборот движение не вглубь, а вширь). И по идее должна быть какая-то золотая середина, но как её достичь, учитывая общую инерционность любой системы, мне не очень понятно.
Опыт в любом случае получила. Интересно, чьи доклады возьмут для публикации.

#теория #анализ

Да, важная точка в истории московского современного танца произошла. Конкретно, событие. Но я бы не рассматривала это как исключительно негативное событие.
И происходящее с Балетом Москва и Новым Балетом надо анализировать отдельно (именно с точки зрения специфики трупп, потому что понятно, что с точки зрения минкульта или кто там решает — это все одно и то же).

Новый Балет в принципе на повестку совртанца никогда не влиял (если только реально в период первого появления, начало 90-х, если не ошибаюсь, и то). Слияние его с МАМТом ― это, конечно, не слияние, это поглощение, думаю, про НБ можно теперь забыть окончательно, просто потому что уровень артистов НБ и МАМТ, как и уровень театральной продукции, при всем уважении, не сравним. А намерение при этом ― тяготение к эстетской сценической современной хореографии ― сравнимо. В этом сравнении НБ однозначно проиграет, только если не сменит радикально репертуарную стратегию, займется, например, прям тру перформативной историей, а это вряд ли, поэтому скорее всего, для НБ это конец.

С Балетом Москва и слиянием с Новой оперой другая история, потому что трудно себе представить более лояльного современному танцу директора театра, чем Антон Гетьман. Плюс у НО нет совсем никакой танцевальной труппы, это в принципе театр оперы, поэтому там соревноваться будет не с кем, а ресурсы (деньги на постановку, репетиционная и сценическая база) будут однозначно, танцовщиков новых наберут, я уверена (тем более в БМ была довольно частая, по крайней мере ежегодная, частичная ротация артистов), так что жизнь будет, сто процентов. Там даже, я так думаю, особенно ресурсопотоки не нужно будет сильно перенаправлять, т.к. они уже были, скорее всего, выделены на резиденцию современного танца, которая очевидно не состоится. Так что, здесь всё в более-менее рабочем режиме будет, скорее всего.

Конечно, более логично было бы сделать наоборот: БМ в МАМТ ― и тогда можно было бы больше играть на разнице более академического и более радикального совртанца, плюс обогащать труппам друг друга взаимно разными техниками, короче это был бы более равнозначный союз. И НБ в НО скорее всего выжили бы, там им конкурировать не с кем. Но сделали как сделали, теперь уж что. Рабочие моменты.

А вот что действительно негативное, на что надо обратить внимание: в Москве больше нет отдельных (независимых и автономных ― слишком громкие слова, пусть будет хоть отдельных) трупп современного танца. Вот это действительно ― всё. С одной стороны, дали возможность как бы не терять профессию артистам, с другой ― обозначили, что современный танец сам по себе ― не нужен, не интересен, не способен выжить. Это действительно вход в другую для нас реальность, в которой придется как-то жить и не тешить себя иллюзиями, что мы что-то значим.

#анализ #Серия

Кстати, еще немаловажный нюанс: в Балете Москва ведь две труппы — современная и классическая. Думаю, классики бы с большей легкостью влились бы в труппу Стасика, чем артисты НБ, это точно. И тут мне видится два варианта того, как принималось решение. Первое: ткнули пальцем в небо и попали не туда. Второе: Новая опера становится не только оперой, но оперой и балетом. (И современный танец уходит на покой при любом раскладе)

И еще одно, наверное, последнее. То, что для больших драмтеатров является в прямом смысле смертью, для маленького танцевального, по сути, бездомного театра прилепиться к театру побольше — может быть единственной возможностью протянуть своё существование сквозь худые годы.

Не могу сказать, что я фанат перформативного танца, однако замечу, что в последнее время перформанс стал более осмысленным телесно и концептуально. Поэтому (и тем более в нынешних условиях) не могу не поддержать ребят хотя бы анонсом.

Независимая площадка Пространство «Внутри» и часть команды бывшего ЦИМа проводят фестиваль независимого искусства «ТПУ хорошего настроения».

Программа фестиваля состоит из трех частей:

#колхоз – новое коллективное, придуманное на дружеском вайбе;
#артроз – прекрасное, но опасное для суставов;
#паровоз – хедлайнеры фестиваля: хиты, проверенные временем.

#артроз — то самое, опасное для суставов — курируют Леша Нарутто и Оля Тимошенко.

Что будет:

4 июля — рейв-перформанс «overdosed by stress» и «Несколько способов начать разговор» Тараса Бурнашева
5 июля — «Дробный ход» Тани Чижиковой // Это мое место Ксении Бурмистровой
8 июля — перформанс «Electoris» Даши Плоховой и Жени Яхиной // Oh my god you are so russian Антона Вдовиченко
8 июля — перформанс «Табу» от команды фестиваля
9 июля — спектакль «Цокольный этаж» Ольги Тимошенко
9 июля — спектакль «Чёрное небо» Алексея Нарутто
10 июля — вечер перформансов П. Т. М от Андрея Тихонова и «я ворона» от команды «П.О.В.С.Танцы»

Организаторы передают нам всем промокод на открытие фестиваля — рейв30

Что же до моих личных рекомендаций, то я бы конечно пошла на работы Оли и Лёши. И если работа Нарутто «Чёрное небо» актуальна в контексте социума, то Оля говорит, насколько я понимаю, о крайне интимном: «Цокольный этаж» основан на опыте переживания ковида.
(Когда почти год назад я сама оказалась в госпитале с ковидом, Оля меня очень поддержала тем, что поделилась своим опытом, да и вообще добрым словом. И хотя я сама до сих пор нахожусь в довольно остром переживании-переваривании того состояния и не уверена, что готова посмотреть на него со стороны, но всё же в терапевтическом значении олиной работы не сомневаюсь).

Обязательно нужно идти на «Дробный ход» Тани Чижиковой. Огромное количество танцовщиков современного танца начинали с танца народного. Почему так, неочевидные сходства, связи, различия — все это требует рефлексии.

Ещё отмечу работы Андрея Тихонова (в Сеансе одновременной игры Балета Москва у него был самый уютный эпизод; алсо, музыку для этой работы создавала, в том числе, Анастасия Пешкова, да-да, вы не ослышались), Антона Вдовиченко (питерский танцовщик, хореограф, основатель студии Сдвиг), Ксении Бурмистровой (одна из сильнейших танцовщиц контемпорари на сегодняшний день).

Программа действительно интересная, рекомендую.

#анонс

Хочется медитативного на ночь, вот, например, меланхоличные «Черепашьи сны» Мередит Монк.

Сама музыкальная композиция Turtle dreams — заглавная в одноимённом альбоме и идёт с подзагом «вальс». А выступление и видео — это типа презентации альбома. Монк хотелось как-то необычно его представить публике.

Двухфазный приставной шаг на трёхдольный ритм здесь одновременно и остинато (для хореографии), и контрапункт (к музыке).

Монк супер крутая на самом деле, её работы с совсем иной стороны раскрывают американский танец постмодерн. Я бы сказала, что её работы ближе к европейскому постмодернистскому танцу (Эк, Бауш), хотя и не с такой сильной хореографической составляющей. Она, также как и европейцы, много работала с кинотанцем, ей не чужда театральность и эмоциональность, она не отрицает виртуозность (композитор и создательница вокального ансамбля, Монк сама обладала каким-то немыслимым количеством вокальных техник, типа всякого гортанного, носового, тибетского, балканского пения).
Но и, конечно, влияние композиторских американских разработок сильно — репетитивность, остинатность вот это всё.

Ещё про «Черепашьи сны» я сначала подумала, что вот от кого и от чего отталкивалась Кеерсмакер в своих Fase, тем более, что она как раз в начале 80-х была на стажировке в Нью-Йорке. А выяснилось, что Fase (кстати, одна из самых первых её работ) создана в 1982, а Turtle dreams — в 1983.

Сейчас как-то очень точно попадает в настроение: и грустно, и пронзительно, и убаюкивает.