Если вдруг устал ты жить
И крутить педали,
То возьми себе костыль,
Сидор и сандалии.
Браги литр, сала шмат,
И по пояс бороду,
Назови себя Кондрат.
И вали из города.
И беги куда глядят,
После водки очи.
На восход и на закат,
Рысью. Днём и ночью.
Словно птаха в небеса,
Словно поутру роса,
Улетай и испаряйся.
С мухой в салочки играйся.
Улыбайся небесам,
Веселися телесам,
И предметам прочим.
Делай, всё что хочешь!
И крутить педали,
То возьми себе костыль,
Сидор и сандалии.
Браги литр, сала шмат,
И по пояс бороду,
Назови себя Кондрат.
И вали из города.
И беги куда глядят,
После водки очи.
На восход и на закат,
Рысью. Днём и ночью.
Словно птаха в небеса,
Словно поутру роса,
Улетай и испаряйся.
С мухой в салочки играйся.
Улыбайся небесам,
Веселися телесам,
И предметам прочим.
Делай, всё что хочешь!
Ты сказала,
Приходи ко мне дружок.
Будем кушать виски, ром
И пирожок.
Будем небо созерцать
И блеск реки,
Будут росы нас ласкать,
И мотыльки.
Ты сказала,
Приходи меня любить,
Слушать ветер
И баклуши в поле бить.
Запах дыма и акаций
Обонять
И прохладу дивной ночи
Осязать.
Даже если будет нас
Бранить сверчок,
И комарик будет в ухе
Рвать смычок.
Даже если сторож свистнет
В свой свисток,
И омона взвод возвысит,
Щит и шток.
Будем мы бежать по полю
От тоски,
И мечтать о славной воле,
У реки.
Кушать ягоды и соки,
И их дух,
И тянуть на берег лодку,
В дымки пух...
По колено утопая,
В летнем утреннем тумане,
В дрожжи утреней росы,
"Ты пришёл" - сказала ты.
Приходи ко мне дружок.
Будем кушать виски, ром
И пирожок.
Будем небо созерцать
И блеск реки,
Будут росы нас ласкать,
И мотыльки.
Ты сказала,
Приходи меня любить,
Слушать ветер
И баклуши в поле бить.
Запах дыма и акаций
Обонять
И прохладу дивной ночи
Осязать.
Даже если будет нас
Бранить сверчок,
И комарик будет в ухе
Рвать смычок.
Даже если сторож свистнет
В свой свисток,
И омона взвод возвысит,
Щит и шток.
Будем мы бежать по полю
От тоски,
И мечтать о славной воле,
У реки.
Кушать ягоды и соки,
И их дух,
И тянуть на берег лодку,
В дымки пух...
По колено утопая,
В летнем утреннем тумане,
В дрожжи утреней росы,
"Ты пришёл" - сказала ты.
Интересно, вот курьер за доставку отвечает вполне конкретно и неиллюзорно.
Да и прочий дворовый люд.
А политики, работа которых - политика, которых в политике все надули, обманули, вздули и вздрючили, они каким образом несут ответственность?
А вот каким - народ, который их избрал идёт в кровавую баню, на смерть.
За их ошибки.
Потому что их политики - говно.
И в этом есть резон.
Хоть и горько это.
Но и справедливо, в некоторой математической мере.
Они же их, якобы, избрали.
Если представить себе справедливость сферическим конём в вакууме.
Да и прочий дворовый люд.
А политики, работа которых - политика, которых в политике все надули, обманули, вздули и вздрючили, они каким образом несут ответственность?
А вот каким - народ, который их избрал идёт в кровавую баню, на смерть.
За их ошибки.
Потому что их политики - говно.
И в этом есть резон.
Хоть и горько это.
Но и справедливо, в некоторой математической мере.
Они же их, якобы, избрали.
Если представить себе справедливость сферическим конём в вакууме.
Помню, на парте в аудитории института, был изображён поезд с кучей вагонов.
А над ним надпись:
"Если ты не голубой, нарисуй вагон любой".
Некоторые вагоны были прорисованы отчётливо, с фантазией и давлением на верстак.
А некоторые весьма слабо и неуверенно.
Дохленькие, но вагоны.
И вот этот поезд въехал в девяностые, и стучит стремительным домкратом по сей день.
Вспомнилось. Не знаю почему.
Но что-то в этом есть.
А над ним надпись:
"Если ты не голубой, нарисуй вагон любой".
Некоторые вагоны были прорисованы отчётливо, с фантазией и давлением на верстак.
А некоторые весьма слабо и неуверенно.
Дохленькие, но вагоны.
И вот этот поезд въехал в девяностые, и стучит стремительным домкратом по сей день.
Вспомнилось. Не знаю почему.
Но что-то в этом есть.
Я думаю, что проблема в том, в некотором роде, что наш горизонт ограничен биологически.
А история и то что было, вовсе никуда не исчезло.
Всё что было, оно не было, оно есть Здесь и Сейчас.
И те кто отмахнулся от прошлого, отмахнулся и от настоящего.
И вынужден переживать своё прошлое вновь и вновь.
Как настоящее.
Пока он не поймёт, что никакого прошлого нет.
Есть только настоящее.
И всё прошлое - это настоящее.
А история и то что было, вовсе никуда не исчезло.
Всё что было, оно не было, оно есть Здесь и Сейчас.
И те кто отмахнулся от прошлого, отмахнулся и от настоящего.
И вынужден переживать своё прошлое вновь и вновь.
Как настоящее.
Пока он не поймёт, что никакого прошлого нет.
Есть только настоящее.
И всё прошлое - это настоящее.
Всё прошлое надо включить в настоящее.
Тогда и попрёт.
И национальная идея, в том числе.
Можно начать с раздрапирования мавзолея.
Тогда и попрёт.
И национальная идея, в том числе.
Можно начать с раздрапирования мавзолея.
Помню, приходил ко мне мужик один. По работе. Артистический и со смыслом.
Ходил, ходил.
Я ему говорю, а что ты будешь делать, мужик, если жахнет.
А он, не долго думая, отвечает - Зыкину слушать.
Двадцать лет назад дело было. Запомнил его.
И поверил.
Уж больно не долго он думал.
Завидую.
Ходил, ходил.
Я ему говорю, а что ты будешь делать, мужик, если жахнет.
А он, не долго думая, отвечает - Зыкину слушать.
Двадцать лет назад дело было. Запомнил его.
И поверил.
Уж больно не долго он думал.
Завидую.
Но в целом. Всё просто.
Ничего не будет, во что вы не верите.
И будет всё, во что вы верите.
И любого можно с этим только поздравить.
Ничего не будет, во что вы не верите.
И будет всё, во что вы верите.
И любого можно с этим только поздравить.
Жить смешно не просто -
Страшно жить смешно,
Посреди погостов,
Ржать и пить вино.
И презрев страдания,
И забыв тоску,
Поедать лазанью,
Водку и треску.
Петь протяжно песни,
И плясать всю ночь,
Хохотать, хоть тресни,
Уноситься прочь.
Ни о чём не думать,
И не помнить боль,
По гусарски ботать,
И желать Ассоль.
И желать всё сразу,
Кроме трёх аршин.
Полюбить в экстазе,
Блеск и крепдешин.
Полюбить травинку,
Полюбить арбуз.
В полдень под осинкой,
Натянуть картуз.
Здравствуй, поле вольное
И протяжный крик,
Здравствуй жизнь раздольная -
Я к тебе привык.
И когда проститься,
Будет суждено,
Пусть идут другие
Жить и пить вино.
Не грустит о жизни
Ледяной туман
И река борзая,
Рвётся на лиман.
И скрипит о лодку
Старое весло -
Это новый хахаль,
Едет пить вино.
Хахаль доли вольной,
Хороводит жизнь,
Дерзкий и фривольный -
Спорить воздержись.
Нет строптивей девы,
Чем твой хрупкий мир,
Всё тебе покажет,
И закатит пир.
А когда очнёшься -
Будешь разведён.
В корни леса глядя,
Крайне возмущён.
И узнает млечность,
Кто смешней шутил:
Недотрога вечность
Или просто жизнь.
Страшно жить смешно,
Посреди погостов,
Ржать и пить вино.
И презрев страдания,
И забыв тоску,
Поедать лазанью,
Водку и треску.
Петь протяжно песни,
И плясать всю ночь,
Хохотать, хоть тресни,
Уноситься прочь.
Ни о чём не думать,
И не помнить боль,
По гусарски ботать,
И желать Ассоль.
И желать всё сразу,
Кроме трёх аршин.
Полюбить в экстазе,
Блеск и крепдешин.
Полюбить травинку,
Полюбить арбуз.
В полдень под осинкой,
Натянуть картуз.
Здравствуй, поле вольное
И протяжный крик,
Здравствуй жизнь раздольная -
Я к тебе привык.
И когда проститься,
Будет суждено,
Пусть идут другие
Жить и пить вино.
Не грустит о жизни
Ледяной туман
И река борзая,
Рвётся на лиман.
И скрипит о лодку
Старое весло -
Это новый хахаль,
Едет пить вино.
Хахаль доли вольной,
Хороводит жизнь,
Дерзкий и фривольный -
Спорить воздержись.
Нет строптивей девы,
Чем твой хрупкий мир,
Всё тебе покажет,
И закатит пир.
А когда очнёшься -
Будешь разведён.
В корни леса глядя,
Крайне возмущён.
И узнает млечность,
Кто смешней шутил:
Недотрога вечность
Или просто жизнь.
Здоровый организм вполне может отторгнуть, отвергнуть и уничтожить всё, что может ему навредить.
Как натуралист рассуждаю. И утверждаю. Это очевидно.
Больное общество и народ, как и дряхлый организм, преисполняются паразитами.
Которые его сожрут, а потом и сами сдохнут. На его трупе.
Или перепрыгнут на другую жертву.
Но это, я думаю, все знают.
Или подозревают.
Как натуралист рассуждаю. И утверждаю. Это очевидно.
Больное общество и народ, как и дряхлый организм, преисполняются паразитами.
Которые его сожрут, а потом и сами сдохнут. На его трупе.
Или перепрыгнут на другую жертву.
Но это, я думаю, все знают.
Или подозревают.
Основная беда и недоумения всех причастных в том, что нет предмета их вожделений.
Они их сами придумали и бьют им поклоны.
Они их сами придумали и бьют им поклоны.
Имея невидимую невооружённым глазом клетку живого организма, вполне можно делать выводы и очень точные прогнозы о всей имеющейся неорганической вселенной, и прочих живых организмах, населяющих её.
Так и в нашей жизни, в простейших её проявлениях, возможно видеть схемы общего. И усложняя простое лишь умозрительно, создавать действенные конструкции на любые случаи жизни.
Вот посмотрел сегодня футбол, благодаря дочке, который, как правило, не смотрю.
И вот что подумалось.
Эта игра, вполне, в упрощённом варианте рисует схему общего существования народа. Либо государства, ведущего извечную борьбу и игру за место под солнцем.
Чем лучше играют твои бойцы, в том числе дипломаты и бойцы невидимого фронта, тем меньше потеет вратарь твоей страны. МВД, армия и прочие простые жители.
Если команда противника сильней, то борьба происходит у твоих ворот, и, фактически, на твоей территории.
А гол в ворота, это уже удар по внутренним системам государства, и по гражданским, в том числе.
Политическое руководство государства, сильного и имеющее многовековые традиции дипломатии и историю побед, просто обязано знать, что качественная работа подразумевает постоянное присутствие на территории противника.
Кстати, после развала СССР, на его бывших территориях, противник только и делал, что бегал толпой у ворот неприятеля, в которых даже и вратарь не стоял. Спился или забыли назначить.
В 14-ом году, вратарь пришёл сам, вылез из подвала, или из леса, чем изрядно напугал свою собственную команду, которая частично играла на стороне противника, частично валялась пьяной на трибунах.
И команда этого вратаря была не рада его успехам, половину его свиты перебили сами, но было уже поздно.
Противник обступил ворота, и решил их снести совсем, лишить команду возможности даже и проигрывать. Лишить её возможности существовать.
Хороша ли команда и её тренер и капитан, которые дождались этого момента, и насколько сознательной была степень их бездействия?
Или это просто конгломерат дебилов упражнялся в самоуничтожении?
Трудно сказать. Но вот сейчас уже и болельщики, кажется, сами готовы снабдить свою команду трусами и майками, лишь бы они отвели игру на поле противника.
Пока не получается. Потому что к этому, очевидно, вели и тренер и капитан, не желающие видеть очевидного.
Думали, что можно не явиться на матч, но забыли, что поражение будет засчитано и в этом случае.
Пока игра идёт в собственных воротах с бывшими игроками собственной команды.
Противник на поле игры ещё и не являлся. Только кормит игроков противоположной, бывшей твоей.
Ну и так далее.
И во всём так. В мельчайшем личном событии своей жизни, вы сможете найти отображение всех ваших мытарств.
В бесконечно маленьком всегда можно увидеть целое.
И в большем, самую его малую часть.
Любая самая, казалось бы, глупая и ничтожная деталь, имеет в себе всё нужное ей, для понимания работы всего механизма, вами.
Не бывает мелочей. Но и ничего великого не бывает.
Всё, как всегда, и всё одно и тоже.
И всё - в поле нашего зрения. Только надо хотеть видеть.
Так и в нашей жизни, в простейших её проявлениях, возможно видеть схемы общего. И усложняя простое лишь умозрительно, создавать действенные конструкции на любые случаи жизни.
Вот посмотрел сегодня футбол, благодаря дочке, который, как правило, не смотрю.
И вот что подумалось.
Эта игра, вполне, в упрощённом варианте рисует схему общего существования народа. Либо государства, ведущего извечную борьбу и игру за место под солнцем.
Чем лучше играют твои бойцы, в том числе дипломаты и бойцы невидимого фронта, тем меньше потеет вратарь твоей страны. МВД, армия и прочие простые жители.
Если команда противника сильней, то борьба происходит у твоих ворот, и, фактически, на твоей территории.
А гол в ворота, это уже удар по внутренним системам государства, и по гражданским, в том числе.
Политическое руководство государства, сильного и имеющее многовековые традиции дипломатии и историю побед, просто обязано знать, что качественная работа подразумевает постоянное присутствие на территории противника.
Кстати, после развала СССР, на его бывших территориях, противник только и делал, что бегал толпой у ворот неприятеля, в которых даже и вратарь не стоял. Спился или забыли назначить.
В 14-ом году, вратарь пришёл сам, вылез из подвала, или из леса, чем изрядно напугал свою собственную команду, которая частично играла на стороне противника, частично валялась пьяной на трибунах.
И команда этого вратаря была не рада его успехам, половину его свиты перебили сами, но было уже поздно.
Противник обступил ворота, и решил их снести совсем, лишить команду возможности даже и проигрывать. Лишить её возможности существовать.
Хороша ли команда и её тренер и капитан, которые дождались этого момента, и насколько сознательной была степень их бездействия?
Или это просто конгломерат дебилов упражнялся в самоуничтожении?
Трудно сказать. Но вот сейчас уже и болельщики, кажется, сами готовы снабдить свою команду трусами и майками, лишь бы они отвели игру на поле противника.
Пока не получается. Потому что к этому, очевидно, вели и тренер и капитан, не желающие видеть очевидного.
Думали, что можно не явиться на матч, но забыли, что поражение будет засчитано и в этом случае.
Пока игра идёт в собственных воротах с бывшими игроками собственной команды.
Противник на поле игры ещё и не являлся. Только кормит игроков противоположной, бывшей твоей.
Ну и так далее.
И во всём так. В мельчайшем личном событии своей жизни, вы сможете найти отображение всех ваших мытарств.
В бесконечно маленьком всегда можно увидеть целое.
И в большем, самую его малую часть.
Любая самая, казалось бы, глупая и ничтожная деталь, имеет в себе всё нужное ей, для понимания работы всего механизма, вами.
Не бывает мелочей. Но и ничего великого не бывает.
Всё, как всегда, и всё одно и тоже.
И всё - в поле нашего зрения. Только надо хотеть видеть.
Малейшее прикосновение к природе, вызывает мощнейшие турбуленции.
Фантасты из этого целые романы налабали.
Забыв добавить, что это перманентно происходит.
Создатель этого мира это учёл.
Но и случайно ничего не происходит.
И эту неслучайность человек назвал судьбой.
Самое смешное, что в этой мистике - строгая математика.
Всё можно рассчитать. В том числе и судьбу кого угодно.
Машины соответствующей нет. Пока. В которую надобно внести частоту взмахов крыла этой вашей бабочки.
И параметры физических процессов сопротивления воздуха. И направление полёта этой жабы.
Всё идёт своим чередом и так как надо, кому надо.
Уверяю вас.
Поэтому не надо сикутиться.
Надо наблюдать.
Фантасты из этого целые романы налабали.
Забыв добавить, что это перманентно происходит.
Создатель этого мира это учёл.
Но и случайно ничего не происходит.
И эту неслучайность человек назвал судьбой.
Самое смешное, что в этой мистике - строгая математика.
Всё можно рассчитать. В том числе и судьбу кого угодно.
Машины соответствующей нет. Пока. В которую надобно внести частоту взмахов крыла этой вашей бабочки.
И параметры физических процессов сопротивления воздуха. И направление полёта этой жабы.
Всё идёт своим чередом и так как надо, кому надо.
Уверяю вас.
Поэтому не надо сикутиться.
Надо наблюдать.
Наш мир чрезвычайно мал. Человек и его мир, теряются в мире человечества. Не надолго. Чтобы расширить кругозор, и выйти за рамки своей жизни, надо много читать. Очень много. И ещё больше.
Чтобы понять, в конечном итоге, что и там было всё то же самое:
Маленький мир человека и его амбиция пытаются постичь великий окружающий его мир.
И всё время упирается в свой собственный, окружающий только его самого.
За рамки самого себя пытались выйти великие философы.
И создали мир для узкого круга философов.
В котором они и трепыхаются по сей день.
Иной раз мне кажется, что физик и химик, в некотором роде опередили философа.
И коснулись областей, где и Ницше не валялся.
Даже и этот мошенник, не додумался до вещей, от которых опупевают физики. И роют землю для очередного адронного коллайдера.
Но ведь ящик водки дешевле, чем эта дура. И философы все до единого прибегут к нему, только свисни.
Но, вдруг они подерутся? Философ начнёт бить физика гитарой по морде, а физик станет приспосабливать ему на пузо утюг. Химик самое безобидное существо во вселенной. И просто пустит газы.
Но это только на первый взгляд так кажется, поскольку я уверен - физику и философию давно пора объединить.
И тогда наметится очередной рывок в расширении кругозора, если не человечества, то хотя бы узкого круга посвящённых. Не исключено, что это уже сделано, но не афишируется. Без ЛСД - на более стабильный манер.
То с чем имеют дело физики, давно пора изучать философам, а физикам не помешали бы труды философов для понимания и дерзновения наперекор происходящим недоразумениям.
Но зачем это нужно? Спросите вы. Водки и так выпить можно. И без Ницше. И без этого драного коллайдера.
Не знаю. Отвечу я. Знаю что пора, а что из этого выйдет, и где заклинит, в очередной раз кругозор очередных исследователей - это мне неведомо.
Но это могут быть и принципиальные вещи. И весьма кардинальные.
Любопытные и полезные.
Но наука, на прежний прикладной манер, явно в тупике.
Тут нужна революция. И я вижу её приблизительно вот так.
Но, не исключено, что её будет делать уже не человек, а ИИ. Который и возьмёт из всех этих сфер нужное.
Что ж, это весьма логично.
Чтобы понять, в конечном итоге, что и там было всё то же самое:
Маленький мир человека и его амбиция пытаются постичь великий окружающий его мир.
И всё время упирается в свой собственный, окружающий только его самого.
За рамки самого себя пытались выйти великие философы.
И создали мир для узкого круга философов.
В котором они и трепыхаются по сей день.
Иной раз мне кажется, что физик и химик, в некотором роде опередили философа.
И коснулись областей, где и Ницше не валялся.
Даже и этот мошенник, не додумался до вещей, от которых опупевают физики. И роют землю для очередного адронного коллайдера.
Но ведь ящик водки дешевле, чем эта дура. И философы все до единого прибегут к нему, только свисни.
Но, вдруг они подерутся? Философ начнёт бить физика гитарой по морде, а физик станет приспосабливать ему на пузо утюг. Химик самое безобидное существо во вселенной. И просто пустит газы.
Но это только на первый взгляд так кажется, поскольку я уверен - физику и философию давно пора объединить.
И тогда наметится очередной рывок в расширении кругозора, если не человечества, то хотя бы узкого круга посвящённых. Не исключено, что это уже сделано, но не афишируется. Без ЛСД - на более стабильный манер.
То с чем имеют дело физики, давно пора изучать философам, а физикам не помешали бы труды философов для понимания и дерзновения наперекор происходящим недоразумениям.
Но зачем это нужно? Спросите вы. Водки и так выпить можно. И без Ницше. И без этого драного коллайдера.
Не знаю. Отвечу я. Знаю что пора, а что из этого выйдет, и где заклинит, в очередной раз кругозор очередных исследователей - это мне неведомо.
Но это могут быть и принципиальные вещи. И весьма кардинальные.
Любопытные и полезные.
Но наука, на прежний прикладной манер, явно в тупике.
Тут нужна революция. И я вижу её приблизительно вот так.
Но, не исключено, что её будет делать уже не человек, а ИИ. Который и возьмёт из всех этих сфер нужное.
Что ж, это весьма логично.
Полярная звезда.
На небе нет других огней,
И нет огней дороже,
На фоне смерти и теней,
Она меня тревожит.
Мои ли это небеса,
И мне ль холодная роса,
Рубила ноги у костра,
И в слёзы била, может?
Оттенков много у рубля,
И била пешка короля,
И бил быка убогий.
И милых было много.
Всё может в этом мире быть,
Возможно мать свою забыть,
Возможно выпить и упасть,
И смерти чёрной видеть пасть.
Но в небе нет других огней,
Нет в небе смерти, и елей
Меня в огне тревожит,
Он чудом выйти может.
Да, в небе нет других огней!
Всё там одно и тоже.
Я хоронил своих друзей,
И жизнь их подытожил.
И телом твёрдым в телеса,
Порвав усталые глаза,
Она опять приходит,
И вечность хороводит.
Упал и умер - не беда,
Устал и выжил - всё быть может,
Пока полярная звезда,
Твой глупый мир собой тревожит.
Пока, продрав свои глаза,
Ты видишь в светлых небесах,
Её прекрасный вечный свет
И ничего важнее нет.
Упав в говно - смотри на небо,
Поев дерьмо - смотри на небо.
Насрав в штаны - любуйся небом,
И в смерти помни это дело.
Куснув с три короба травы,
Нажрав нирваны в паруса,
Не забывай, что утром ранним,
Придёт полярная звезда.
На небе нет других огней,
И нет огней дороже,
На фоне смерти и теней,
Она меня тревожит.
Мои ли это небеса,
И мне ль холодная роса,
Рубила ноги у костра,
И в слёзы била, может?
Оттенков много у рубля,
И била пешка короля,
И бил быка убогий.
И милых было много.
Всё может в этом мире быть,
Возможно мать свою забыть,
Возможно выпить и упасть,
И смерти чёрной видеть пасть.
Но в небе нет других огней,
Нет в небе смерти, и елей
Меня в огне тревожит,
Он чудом выйти может.
Да, в небе нет других огней!
Всё там одно и тоже.
Я хоронил своих друзей,
И жизнь их подытожил.
И телом твёрдым в телеса,
Порвав усталые глаза,
Она опять приходит,
И вечность хороводит.
Упал и умер - не беда,
Устал и выжил - всё быть может,
Пока полярная звезда,
Твой глупый мир собой тревожит.
Пока, продрав свои глаза,
Ты видишь в светлых небесах,
Её прекрасный вечный свет
И ничего важнее нет.
Упав в говно - смотри на небо,
Поев дерьмо - смотри на небо.
Насрав в штаны - любуйся небом,
И в смерти помни это дело.
Куснув с три короба травы,
Нажрав нирваны в паруса,
Не забывай, что утром ранним,
Придёт полярная звезда.
Ты сказала, будем мыть сегодня пол,
И на этом путь к прозрениям закрыт,
Даже если этот мир сгорит как тол.
Пол сквозь слёзы и лишенья будет мыт.
Даже если запылают небеса,
И объяты будут тленом телеса,
Будут мыть сегодня в доме этом пол.
Боги курят нервно в поле толуол.
Демон будет словно падаль посрамлен,
Зевс мечтает выпить пива и тосол.
Всё сгорит, всему хана, позор и тлен.
Но помыт сегодня будет в доме пол.
И на этом путь к прозрениям закрыт,
Даже если этот мир сгорит как тол.
Пол сквозь слёзы и лишенья будет мыт.
Даже если запылают небеса,
И объяты будут тленом телеса,
Будут мыть сегодня в доме этом пол.
Боги курят нервно в поле толуол.
Демон будет словно падаль посрамлен,
Зевс мечтает выпить пива и тосол.
Всё сгорит, всему хана, позор и тлен.
Но помыт сегодня будет в доме пол.
Имея в своём хозяйстве женщину, выбор невелик.
Или ты должен штудировать Шоппенгауэра, и прочих мрачных мужей, либо идти на рыбалку.
Многие сразу идут на рыбалку. На веки вечные.
Я сопротивлялся, но труды философов не безграничны.
А рыбёшка, говорят, в водоёмах ещё водится.
Любил это дело. Особенно Язь был хорош. Как начнёт под вечер баламутить. Только держись.
Беги к реке, излови любого кузнечика, а их как говна, поплавок до упора к концу удочки, он уже не нужен, и швыряй им кузнечика.
Язь, как бык, хватает сразу.
Только держись.
Если напал на стаю, а напал ты на стаю, он только стаей и ходит, то только тягай одного за другим.
И всё.
А потом, главное, домой не спешить.
Женщина в хозяйстве продукт полезный, но вредный.
Сердечную мышцу может защемить.
А там и до инфаркта "микарда" недалеко.
А там ещё сом рядом хвостом бил.
Надо и за ним сходить.
Или ты должен штудировать Шоппенгауэра, и прочих мрачных мужей, либо идти на рыбалку.
Многие сразу идут на рыбалку. На веки вечные.
Я сопротивлялся, но труды философов не безграничны.
А рыбёшка, говорят, в водоёмах ещё водится.
Любил это дело. Особенно Язь был хорош. Как начнёт под вечер баламутить. Только держись.
Беги к реке, излови любого кузнечика, а их как говна, поплавок до упора к концу удочки, он уже не нужен, и швыряй им кузнечика.
Язь, как бык, хватает сразу.
Только держись.
Если напал на стаю, а напал ты на стаю, он только стаей и ходит, то только тягай одного за другим.
И всё.
А потом, главное, домой не спешить.
Женщина в хозяйстве продукт полезный, но вредный.
Сердечную мышцу может защемить.
А там и до инфаркта "микарда" недалеко.
А там ещё сом рядом хвостом бил.
Надо и за ним сходить.
Когда-нибудь, мы будем вместе,
Давным-давно и там - навечно,
Гуляли люди, пели песни,
И жить нам было бесконечно.
Смеялись дерзко у фонтана,
Искрилось в ёмкости вино,
Играя роль фата-моргана,
Но не тревожило оно.
Когда-нибудь, всё будет прежде.
И мягкий выцветший халат,
Заменит все твои одежды,
И буду снова виноват.
И снова будет мир кружиться,
В последний раз и навсегда,
Придёт пора опять забыться,
Опять уйти придёт пора.
Когда-нибудь, всё будет прежним,
Мы будем вместе безмятежно,
Ночами тёплыми бродить,
Давно и вечно будем жить.
Давным-давно и там - навечно,
Гуляли люди, пели песни,
И жить нам было бесконечно.
Смеялись дерзко у фонтана,
Искрилось в ёмкости вино,
Играя роль фата-моргана,
Но не тревожило оно.
Когда-нибудь, всё будет прежде.
И мягкий выцветший халат,
Заменит все твои одежды,
И буду снова виноват.
И снова будет мир кружиться,
В последний раз и навсегда,
Придёт пора опять забыться,
Опять уйти придёт пора.
Когда-нибудь, всё будет прежним,
Мы будем вместе безмятежно,
Ночами тёплыми бродить,
Давно и вечно будем жить.
Забыв о буднях Вифлеема,
Меня гнетёт одна дилемма.
Как до закрытия успеть,
Киоска в форме диадемы.
Две леммы создаёт дилемма,
И исключает заодно,
Иль свет мне светит диадемы,
Иль будет в пабликах темно.
Вот грекам было хорошо,
Набросил простынь и пошёл,
Пить водку, ром и лимонад,
Саке и виски, прочий яд.
Потом лабали на версте,
Премудрости на бересте,
На глине, камне и в сортире,
На всём, что было в этом мире.
Так. Стоп. На улице темно.
Бери шинель, неси бабло,
И заводи скорей мотор,
Пока киоск никто не спёр.
И вдруг, как ангел воспарил,
Сосед из подпола выходит,
Летит над нами и городит,
О том, что брагу он сварил.
О, милый друг, что всуе грешен,
И путь твой тяжкий безутешен,
Мы в курсе. Вот - прими бабла,
Чтоб баба перед сном дала.
Спустись к нам с неба, друг мятежный,
Не улетай в господню длань,
Вот мясо, булка и тарань,
И три бабца лежат в надежде.
Пучком всё будет, пацаны,
Сказал, и сразу приземлился,
Бидон на стол, бабло в штаны,
И вечер наш преобразился.
Ушёл в закат Ершалаим,
Как будто он нам мозг не дрючил,
И душу по утрам не мучил.
Исчез, и много горя с ним.
Забыв о буднях Вифлеема,
И слово подлое - дилемма,
На пепелища глядя прах,
Держи соломинку в зубах.
Меня гнетёт одна дилемма.
Как до закрытия успеть,
Киоска в форме диадемы.
Две леммы создаёт дилемма,
И исключает заодно,
Иль свет мне светит диадемы,
Иль будет в пабликах темно.
Вот грекам было хорошо,
Набросил простынь и пошёл,
Пить водку, ром и лимонад,
Саке и виски, прочий яд.
Потом лабали на версте,
Премудрости на бересте,
На глине, камне и в сортире,
На всём, что было в этом мире.
Так. Стоп. На улице темно.
Бери шинель, неси бабло,
И заводи скорей мотор,
Пока киоск никто не спёр.
И вдруг, как ангел воспарил,
Сосед из подпола выходит,
Летит над нами и городит,
О том, что брагу он сварил.
О, милый друг, что всуе грешен,
И путь твой тяжкий безутешен,
Мы в курсе. Вот - прими бабла,
Чтоб баба перед сном дала.
Спустись к нам с неба, друг мятежный,
Не улетай в господню длань,
Вот мясо, булка и тарань,
И три бабца лежат в надежде.
Пучком всё будет, пацаны,
Сказал, и сразу приземлился,
Бидон на стол, бабло в штаны,
И вечер наш преобразился.
Ушёл в закат Ершалаим,
Как будто он нам мозг не дрючил,
И душу по утрам не мучил.
Исчез, и много горя с ним.
Забыв о буднях Вифлеема,
И слово подлое - дилемма,
На пепелища глядя прах,
Держи соломинку в зубах.