И, да, это - математика. И философия. Математика и философия не далеки друг от друга.

Это две железные дисциплины. Они имеют всё. И в них всё скрыто, но и всё явно.

Гармонию, ещё как можно познать физикой.

Ещё как можно.

За последним поворотом,
Там где тени у угла,
Где фонарик кашалотом
Сделал старого кота,

Там идут, уняв сомненья,
Гавриил и Вельзевул,
И смеются над уродом,
Что на вечность посягнул.

Он бежал по коридорам,
Долго длинных, нудных лет,
От безумства и позора,
На во тьме мелькнувший свет.

В принципе зря я на Мишку гнал. Он хоть дело делает. А я только философствую о несбывшихся мечтах.

И считаю дебет. Местами, но математик из меня плохой.

С другой стороны, философия с математикой, это два самых главных предмета. На мой взгляд.

Но мозг человека их разъединяет. Поскольку человек, в сущности, бабуин.

Это, наверное, такой предохранитель стоит в наших мозгах.

Чтобы не дерзили больше батьки.

Не дерзили больше, чем положено.

Ломоносов был таким. В некоторой степени. И Бобби Фишер, в некотором роде.

Там, где сверкают тонны стали,
Сложившись в вечные пути,
Идут, стучат вагоны в дали,
Где человеку не пройти,

А я пошёл по ним беспечно,
Порвав на тряпки бесконечность,
И жизнь свою порвал в угаре,
Всё потому, что есть Гагарин.

И открывая глаз на вечность,
Гарцует дерзкая душа,
И плачет утром у узла,
Тоскуя по дорогам млечным.


Там, далеко, давно всё ясно,
И лето сказочно прекрасно,
Там любят жить и не снуют,
Неторопливо кофе пьют.

А я, опять, пошёл и вышел,
На белый свет, в огонь и выше,
Там кто-то есть, в незримой дали,
Смотри, ведь это он - Гагарин!

Живой, с канистрой у ручья,
Живой, как жить никто не может,
Живой, и в счастье плачу я,
Живой, и мёртвых не тревожит.

Когда придёт пора проститься:
Прощай, тебя и здесь не ждали,
Я не уйду, я буду биться,
Всё потому, что есть Гагарин.

Когда устанет мир крутиться,
И звёзды в пламень изойдут,
Он выйдет у окна побриться,
Смотреть, как все вокруг уйдут.

И в пустоте, уйдя в скрижали,
Чего и как, мы не узнали,
Займёт вселенную собой,
Всё потому, что он - Гагарин.

Всю жизнь живём и спорим. Только и делаем, что спорим.

Везде, всегда и со всеми.

При этом никто ничего не знает, и знать не хочет.

Самым принципиальным образом манкируем любыми  знаниями, кроме прикладных.

Чтобы деньги считать.

Получается чушь полная.

Никаких денег нет, и считать их бессмысленно. Ну, разве что из любви к математике.

Посчитал и выяснилось, что не хватает.

Вот и всё.

Сколько не считай, всё равно нисколько и никому не хватает.

Хоть об стенку лбом стучись.

Хушь, землю жуй.

А денег нет и всё.

И не будет.

Для дебилов ещё золото придумали, правда. Для изъятия денег у населения.

Пришёл, купил серёжки золотые за 500 уе, продал за 50.

Вот и всё.

Ничего нет. Ни у кого. Даже жена и та не твоя. Завтра хвостом махнёт и поминай как звали. Прыгает как кенгуру в поисках пениса.

И пошла вертеть тазом направо и налево. И прочими причиндалами.

А новая ещё дурнее. Хоть сигарету об неё, демона, прикуривай.

Вот так.

Да.

Да и хер с ним.

И те вредители и уроды, кто гонит пургу на Достоевского.

А сейчас появился такой фасон.

Даже в среде, якобы, почвенников.

Это всё уроды и вредители. Достоевский всегда был, есть и будет, мерилом всего. И русским философом номер один.

Если кто поднял хвост на Достоевского, сразу суй ему под хвост раскалённую кочергу.

И всё.

И смотри как он пляшет и зовёт Сатану в своё утешение.

Говорила мама мне -
Ты сынок женися.
Это дело любо мне,
Подросла уж пися.

Три девицы вижу я,
Краше не найдётся,
Только кривый и дурак,
С ними ошибётся.

Вот девица не дурна,
Мне она по нраву,
Водку хлещет из горла,
Спит за стойкой бара.

Вот ещё одна сидит,
Утомительно глядит,
В саунах мочёная,
На хуях верчёная,

Третья девица идёт,
Детский сад с собой ведёт:
Здесь и турок, и индус.
Обязательно женюсь.

Проще нет задачи мне,
Чем жениться,
Всех бы трёх забрал себе,
Да сосед боится.

Злая у него жена,
Сын и два собаки,
Убоялся он греха,
Но ведь это враки!

Нет надёжнее девиц,
Почитай журналы!
И на форумы сходи!
Но мой друг отсталый.

Не желает мне добра,
Эгоист проклятый,
Буду жить один пока,
Тосковать и плакать.

Опять выслали майку на которой стоит cotton, который конечно же, никакой не хлопок и близко.

Похоже, многие и не знают какой должен быть материал из хлопка. Поэтому можно впаривать.

И подумалось мне, что это ведь не случайно. Этому предшествует подготовка. Ведь много где возникает путаница и подмена.

Так, навскидку:

Веганская колбаса, это, конечно же, не колбаса.

Искусственная кожа, это, конечно же, не кожа.

И искусственный мех, понятное дело, всё что угодно, но не мех.

Белый шоколад, это, конечно же, никакой не шоколад, а маргарин с сахаром.

Гражданский муж, это, конечно же, не муж.

С "вкусом клубники", отрицает присутствие клубники, чуть более, чем полностью.

"Крабовые" палочки..

Ну и так далее.

Это всем известно, но, на мой взгляд, не так безобидно, как кажется.

Таким образом мы подсознательно привыкаем у тому, что всё может быть не тем, чем называется. Сначала с дополнительным словом, а потом уже и без.

И вот уже пластик и резину, кое где, называют просто кожей. Маргарин шоколадом. И йогурт клубничным.

А завтра клубникой назовут кусок красного пластилина с унитазным освежителем.

А послезавтра дилдо, фаллоимитатор, резиновую вагину, идентичную натуральной, назовут просто мужем и женой, и, возможно, разрешат регистрацию брака.

А хлебом назовут муку из навозных жуков, стружки и говна.

Ужас что.

Майку оставил. В смысле, засунул куда-то.

На квасе или на кефире?

Перельман разобрался с Пуанкаре, а квасолюбы не могут разобраться с кефирофилами.

А ларчик просто открывался.

Надо делать на пиве и водочки плеснуть для аромата.

И всем спорам конец.

Вот и всё.

У Матео Фальконе
Я спросил на балконе
О причинах разврата,
Парадигмах любви.

О невинности девы,
О запретности плевы,
О превратности жизни,
И холодный вокзал.

Он ответствовал странно,
Он ответствовал бранно,
Опустив, всё что матом,
В целом, вот что сказал:

Я Матео Фальконе.
Я сижу на балконе,
Я ответствую странно,
Я ответствую так:

Я - целую в засосы
Я - хожу в неглиже
Я - курю папиросу,
Я - смакую шантре.

Мне - насрать на причины,
Мне - начхать на кручину,
Я - смеюсь и танцую,
И лобзаю жасмин.

И плевать мне на деву,
И плевать мне на плеву,
И плевать на превратность,
И плевать на вокзал,

Я купаюсь в фонтанах,
Я не роюсь в карманах,
И твою парадигму,
Я в гробу созерцал.

Вот такая экстрема,
И без всякой дилеммы,
Вот такие беседы,
Наш балкон повидал.

Не о том, что так бренно,
Не о том, что так тленно,
Не о вечном и главном,
А одну поебень.

Будто соль мы на хлебе,
Будто боги на небе,
Будто овод на жопе,
А не пьяная хрень.

Помню, в детстве, роясь в книгах отца, я выудил книгу, которая называлась: "Быть или казаться".

С тех пор я много думал об этом и всегда вспоминал, забыв даже уже и содержание.

Сначала я презирал людей за лицемерие, потом понял, что иначе и не возможно.

Потом выяснилось, что человек носит кучу масок, в зависимости от его нахождения.

Семья, работа, соседи, друзья, гибдд. И прочие стихии.

Потом выяснилось, что без этих масок иной человек - обезьяна.

Вот и всё.

Быть или казаться?

Да вся наша цивилизация построена на "казаться".

А того, кто хочет "быть" отстреливают как бешенную собаку.

На благо обществу.

Гм..

Ну и хорошо ведь. А как иначе?

Т.е, таким образом, можно предположить, что человек это обезьяна в маске.

В маске каскадёра, доктора или бомжа.

Или в маске бабуина.

Всё равно.

Если исключить наличие души.

Что, для некоторых, скорее обременяющий фактор.

Музыкальная пауза.

Про Канта вспомнили.

"Две вещи на свете наполняют мою душу священным трепетом - звёздное небо над головой и нравственный закон внутри нас"

"поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом" 

Это созвучно:

"И как хотите, чтобы с Вами поступали люди, так и Вы поступайте с ними" (Лк 6, 31).

Между тем, на нас движется первобытная архаика.

А там так:

"Если у меня украли корову, это плохо, если я украл корову это хорошо."

И несут её и низы и верхи. Это становится модным -

"Я и мои близкие. Всё остальное - субстрат для моей жизнедеятельности."

Личина овцы превращается в маску бесноватого сатира, кровавого клоуна.

Обнажая клыки кипящие пеной ненасытного зверя.

"лицо поколения будет подобно морде собаки» (Санхедрин, 97а)"

- А что будешь делать ты?

спросил я как-то давно своего знакомого.

- Зыкину слушать.

Ответил он.

"А ведь это - мысль, ваше превосходительство."

Если просто смотреть,
Не вникая в детали,
То ты видишь небес
Необъятные дали.

Просто поле и лес,
Просто дом на опушке,
Просто это залез,
Дрозд на ели верхушку.

Но взглянув на него,
Сквозь лучи мощной ивы,
Пробираясь к стволу,
Через дебри крапивы,

Ты увидишь всё то,
Что Господь скрыл от глаз,
Всё что ангел и сон,
Укрывали от нас.

Там бушует стихия,
И крови поток,
Заливают витии,
Небес потолок.

Там на сцене абсурда,
Стоит обелиск,
И ласкают манкурты,
Его дьявольский лик.

Стебли ивы лучистой,
Всё откроют тебе.
Как метался нечистый,
И рубил в неглиже  -

В кровь, упавшие души.
Их куски Люцифер,
Собирал на запчасти,
На свой странный манер.

И лепил из них небо,
И лечил красоту,
Твоё тёплое тело,
Рвал и ткал на лету.

Отступи в тени ивы,
Уходя налегке,
Через тени крапивы,
Убегай вдалеке.

Убегай от заката,
Убегай на восход.
Там где любят без мата,
Там где красен урод.

Там где чёрные крысы,
Жрут твой порванный труп,
В жирных недрах могилы,
Твои кости грызут.

Там где пляшут русалки,
Где забвения нет -
Твоё тело терзает,
Вечным злом Бафомет.

У ручья, там где ива
Свои косы плетёт,
В мире, вечно красивом,
Чистый ангел живёт.

Он гуляет с рассветом,
Пьёт росу нежных трав,
И уходит с закатом,
Потому что он прав.

Всё ему не по нраву,
Всё ему нипочём.
Он лобзает отраву
И поводит плечом.

Уходи в тени ивы,
Землю рой и молчи,
Там зарыты златые,
К небу Богом ключи.

Там тоскует осока,
Там живёт муравей,
Там мечтает о небе,
Одинокий злодей.

Если просто смотреть
В необьятные дали,
То увидишь небес,
И спасенья детали.

И увидишь рассвет,
И добра наготу,
Там где пьёт Бафомет,
Кровь души налету.

Там надежда живёт,
В тихой тени от ивы,
Землю жадно скребёт,
В жирных складках крапивы.

Знаете чем хороши и плохи шахматы?

Хороши в самом практическом смысле, и может быть дурны, в смысле христианского мировоззрения. Может быть. Хоть и тут я не уверен.

Те, кто играл, даже и средне, но вник в смысл этой стратегии, знает в чём дело.

Надо всегда нападать. И даже если твоё положение незавидно, в первую очередь, надо искать способы нападения.

Даже самые отчаянные и самые парадоксальные ходы.

Прежде чем искать способ укрыться, ты ищешь способ ударить, отвлекая противника на более болезненный, для него, участок доски.

И чем глубже и стратегически глубоко ты прорвешься, тем лучше.

И даже отдавая фигуры за пешки, поставив мат Королю ты выиграл.

И ты узнаёшь неопытного игрока, который возится и отходит, вечно прячет свою фигуру.

Он её бережёт.

И с ней и остается в итоге. Проиграв партию.

Остаётся со своим драным слоном и конём, стоять как дебил, посреди доски.

Вчерашнее своё стихотворение на доработку удалил.

Дабы пару фраз переработать.

Но они там так органично лежат, и сами там образовались, что любое их искоренение грозит разрушением всей конструкции.

И любая их замена видна, как если бы вместо репы Джоконды сунуть смайлик.

Нет. Ещё хуже. В этом стихотворении это было-бы ещё более нелепо, чем смайлик на месте репы Джоконды.

Которая ничем не примечательна, к слову.

Очередной художник, отодрал очередную модель.

В этом нет ничего. Вообще ничего.

Только художник и отодранная им модель. Очередная блядина.

Которых как говна за баней в любом микрорайоне.

И всё.

Но всё равно это лучше чем детский лепет мошенников Малевича и Пикассо.

Этот развратник хоть рисовать умел.

Но и тут есть разногласия. У него студия была, и есть подозрения, что этот старый пидор, мешок с деньгами, воровал поделки своих, якобы учеников, которым он, старая калоша, и в подмётки не годился, а просто пялил их в зад.

А эти два наркомана, и третий, кроме связей, в нужном обществе, ничего не имели.

Так. Пойду попробую удалить нехорошие слова.

Когда умрёте,
Тогда приходите,
С собою паспорт
И гроб возьмите.

В порядке очереди,
Будьте любезны,
И заявление,
Будет полезно.

Вон там и там,
Надо подпись поставить,
Есть адвокат?
Его надо представить.

А если нет,
Вас любой устроит,
А денег нет -
Умирать не стоит.

Без денег вам,
Умирать накладно,
И жить грешно,
И любить не надо.

А если есть,
В закромах три литра,
То умыкнуть,
В мир другой нехитро.

Там нет людей,
И никто не дышит,
И крик твой глупый,
Никто не услышит.

И видеть там,
Не может никто,
Там ходят немцы,
И конь в пальто.

И ты живёшь,
Умирать не можешь,
И гроб не нужен,
Адвокат не тревожит.

И заявление,
Никто не примет,
И паспорт с рожей,
В кармане клинит.

Когда убьют,
Умирать не нужно
А просто жуй,
И пой песни дружно.

И наблюдай,
Как мелькают звёзды,
И как хуи,
Проникают в пёзды.

И как огонь,
Пожирает землю,
И Велиар,
Твоим стонам внемлет.

Не сикутись,
Как на швабре пидор,
Всё заебись -
Полон браги сидор.

В порядке очереди.
Будьте любезны.
И подпись тоже.
И желательно трезвым.

А гроб не надо.
И так похороним,
За баней место -
Где "вход посторонним".

Культурно спляшем,
Закусим селёдкой.
И нет проблемы.
Три литра водки.

Цена вопроса.
В том славном блюде.
И всё прекрасно.
Живут же люди!