В Великую среду в Православной церкви вспоминается жена-блудница, помазавшая Господа миром, и в этот день вашему вниманию предлагается отрывок из «Пасхальной песни» Седулия. Его понимание этого эпизода показалось мне непривычным: обычно акцент делается на том, что эта женщина не пожалела для Христа драгоценного мира, хоть ее и оговорил Иуда, пожалевший о такой бесцельной трате, однако Иисус женщину похвалил. Думаю, что этим эпизодом оправдывалось много действительно бесцельных трат ради церковной роскоши. Однако Седулий делает акцент только на ее собственном покаянии: действие ее знаменовало раскаяние, и омывая ноги Иисуса, она омывала свою душу. Кстати, если задуматься, откуда и зачем у нее сосуд драгоценного мира, то это вполне понятно: он принадлежал ей и должен был пойти на ее умащения ради женской привлекательности, но она, раскаявшись, избавилась от него. На что потратилось миро, в данном случае неважно, важен отказ от прежнего образа жизни. А предзнаменование погребения Иисуса, как и идентификация самой женщины здесь отходит на второй план.
Post Dominus Pharisaea petens convivia cenae
Orantis dapibus sese inpertivit amici. 65
Tunc mulier, quam fama nocens et plurima vitae
Mordebant delicta suae, clementia supplex
Conruit amplectens vestigia, quaeque profusis
Inrigat incumbens lacrimis, et crine soluto
Nec tergere sacras nec cessat lambere plantas 70
Unguento flagrante fovens, sententia donec
Lata Dei, quem ferre manum non paenitet umquam,
Si nos paeniteat veterem quaesisse ruinam,
'Vade, fides, mulier, tua te salvavit ab omni'
Dixisset', quodcumque mali gessisse videris: 75
Utere pace mea'. magna est medicina fateri
Quod nocet abscondi, quoniam sua vulnera nutrit
Qui tegit et plagam trepidat nudare medenti.
En polluta diu, modicum purgata recessit
Per gemitum propriique lavans in gurgite fletus, 80
Munda suis lacrimis redit et detersa capillis. (Sedulius. Carmen paschale, 4, 64-80)
После Господь, на званый обед фарисейский явившись,
Друга уважив мольбу, в нем также принял участье. 65
Женщина тотчас к нему, от молвы претерпевшая много
И от своих же грехов душой страдавшая, в ноги
Бросилась, их обняла и, власы распустив, отирала,
И орошала слезами, припав, и долго недвижно
Так оставалась, целуя святые стопы, поливая 70
Благоухающим миром, в приливе любви. И изрек Он
Слово, которое мы без раскаянья здесь начертаем,
Хоть бы и каялись мы в стремлении к древним руинам:
«Крепкая вера твоя, о жена, тебя оправдала, -
Так Он сказал, - забудь же все зло, совершенное в жизни,
В мире Моем пребывай!» - великое это лекарство: 75
В тайном признаться грехе, ибо тот свои язвы питает,
Кто укрывает его, боясь пред врачом обнажиться.
Тотчас омылась она от грязи своей застарелой,
И отошла, очистившись собственным стоном и плачем, 80
И возвратилась, омывшись слезой, волосами отершись. (перевод мой)
#Седулий
Post Dominus Pharisaea petens convivia cenae
Orantis dapibus sese inpertivit amici. 65
Tunc mulier, quam fama nocens et plurima vitae
Mordebant delicta suae, clementia supplex
Conruit amplectens vestigia, quaeque profusis
Inrigat incumbens lacrimis, et crine soluto
Nec tergere sacras nec cessat lambere plantas 70
Unguento flagrante fovens, sententia donec
Lata Dei, quem ferre manum non paenitet umquam,
Si nos paeniteat veterem quaesisse ruinam,
'Vade, fides, mulier, tua te salvavit ab omni'
Dixisset', quodcumque mali gessisse videris: 75
Utere pace mea'. magna est medicina fateri
Quod nocet abscondi, quoniam sua vulnera nutrit
Qui tegit et plagam trepidat nudare medenti.
En polluta diu, modicum purgata recessit
Per gemitum propriique lavans in gurgite fletus, 80
Munda suis lacrimis redit et detersa capillis. (Sedulius. Carmen paschale, 4, 64-80)
После Господь, на званый обед фарисейский явившись,
Друга уважив мольбу, в нем также принял участье. 65
Женщина тотчас к нему, от молвы претерпевшая много
И от своих же грехов душой страдавшая, в ноги
Бросилась, их обняла и, власы распустив, отирала,
И орошала слезами, припав, и долго недвижно
Так оставалась, целуя святые стопы, поливая 70
Благоухающим миром, в приливе любви. И изрек Он
Слово, которое мы без раскаянья здесь начертаем,
Хоть бы и каялись мы в стремлении к древним руинам:
«Крепкая вера твоя, о жена, тебя оправдала, -
Так Он сказал, - забудь же все зло, совершенное в жизни,
В мире Моем пребывай!» - великое это лекарство: 75
В тайном признаться грехе, ибо тот свои язвы питает,
Кто укрывает его, боясь пред врачом обнажиться.
Тотчас омылась она от грязи своей застарелой,
И отошла, очистившись собственным стоном и плачем, 80
И возвратилась, омывшись слезой, волосами отершись. (перевод мой)
#Седулий
Сегодня познакомимся с отрывками из пасхального гимна (№ 20) Ефрема Сирина. Гимн довольно длинный, в нем излагается аллегорическая история спасения согрешившей царской невесты, избранного народа, Израиля и церкви.
1. Нисан – месяц победы,
Послан Победителем,
Славен победой в Египте,
Спас и вывел невесту Царскую,
Восколебал землю потоками
Рассыпал по ней цветы.
Свет молний засверкал,
Глас грома прогремел,
Горы пред Ним заскакали,
Благословен Вышний, вознесший отверженных.
11. В тот день отверз Египет
Тот агнец, прообраз попечения:
В заклании своем силу явил,
Мертвый, спас живых, -
Так же и Первородный в день заклания Своего
Отверз шеол, как Египет,
И мертвые, исходя, возвестили силу
Того Агнца, Кто закланием Своим
Вывел их из чрева шеола,
Слава Тебе, Избавитель!
12. Нисан облегчает бремя,
Гнетущее творение.
Снимает тяжесть с гор
И покров с родников.
Ибо жаром своим он растопил снег
И лед потоков;
Мир его усмиряет родники,
Пролагает пути среди вод -
Купцам на прибыток,
Слава, Господи, попечению Твоему! (перевод мой)
#Ефрем_Сирин
1. Нисан – месяц победы,
Послан Победителем,
Славен победой в Египте,
Спас и вывел невесту Царскую,
Восколебал землю потоками
Рассыпал по ней цветы.
Свет молний засверкал,
Глас грома прогремел,
Горы пред Ним заскакали,
Благословен Вышний, вознесший отверженных.
11. В тот день отверз Египет
Тот агнец, прообраз попечения:
В заклании своем силу явил,
Мертвый, спас живых, -
Так же и Первородный в день заклания Своего
Отверз шеол, как Египет,
И мертвые, исходя, возвестили силу
Того Агнца, Кто закланием Своим
Вывел их из чрева шеола,
Слава Тебе, Избавитель!
12. Нисан облегчает бремя,
Гнетущее творение.
Снимает тяжесть с гор
И покров с родников.
Ибо жаром своим он растопил снег
И лед потоков;
Мир его усмиряет родники,
Пролагает пути среди вод -
Купцам на прибыток,
Слава, Господи, попечению Твоему! (перевод мой)
#Ефрем_Сирин
В Католической церкви сегодня один из двух дней памяти мученика Виктора Мавра (второй очень скоро, 14 мая). Он для нас примечателен тем, что в его честь, как и в честь двух других мучеников, Набора (Навора) и Феликса, написал гимн Амвросий Медиоланский. Гимн один на троих, а дни памяти разные, Набор и Феликс вспоминаются 12 июля. Но разделить гимн не получается, так что поставлю сегодня.
О мучениках известно немногое: они происходили из Мавритании, были солдатами и проходили службу на севере Италии, пострадали в самом начале IV в. в городе Laus Pompeia (ныне Лоди-Веккьо). При Амвросии мощи их были торжественно перенесены в Медиолан. Это было время повсеместного утверждения культа мучеников взамен старых языческих культов, так что перенос, видимо, был связан с желанием усилить в этом отношении Медиолан.
В честь св. Виктора было воздвигнуто несколько церквей, самая известная из которых – капелла Витторе Чиель-д-Оро («Золотое небо»), сохранившаяся доныне в комплексе базилики Сант-Амброджо. Из нее происходит и самый известный портрет Амвросия Медиоланского.
Victor Nabor Felix pii
Mediolani martyres,
solo hospites, Mauri genus
terris que nostris aduenae ,
torrens harena quos dedit 5
anhela solis aestibus ,
extrema terrae finium
exulque nostri nominis.
Suscepit hospites Padus
mercede magna sanguinis, 10
sancto repleuit spiritu
almae fides ecclesiae ,
et se coronauit trium
cruore sacro martyrum
castrisque raptos impiis 15
Christo sacrauit milites .
Profecit ad fidem labor
armis que docti bellicis
pro rege uitam ponere,
decere pro Christo pati, 20
non tela quaerunt ferrea ,
non arma Christi milites;
munitus armis ambulat
ueram fidem qui possidet.
Scutum uiro sua est fides 25
et mors triumphus, quem inuidens
nobis tyrannus ad oppidum
Laudense misit martyres.
Sed reddiderunt hostias;
rapti quadrigis corpora , 30
reuecti in ora principum
plaustri triumphalis modo. (Ambrosius Mediolanensis, hymni, 12/10).
Набор и Виктор с Феликсом —
Медиолана светочи,
Пришельцы мавританские,
Чужие, гости здешних мест.
Их родина — песок пустынь, 5
Палящим солнцем выжженный,
Земли пределы крайние,
Где наша речь неведома.
Усыновил пришельцев Пад,
Взяв цену крови страшную. 10
И даровала Дух Святой
Им вера Церкви-Матери.
Днесь Церковь обрела венец,
Святую мучеников кровь,
у силы вражьей их отняв, 15
причтя к Христовым воинам.
Им воинская выучка
И в вере стала помощью,
Но предпочли не за царя,
А за Христа на смерть пойти. 20
Не надо им ни дротиков,
Ни стрел, Христовым воинам,
Всегда во всеоружии
Ревнитель веры истинной.
Щитом послужит вера им, 25
Триумфом — смерть, которую
По умыслу тиранскому
В Лавденской веси встретили.
Но к нам вернулись мощи их,
Несомые квадригами, 30
Представ пред очи принцепсов,
Как в триумфальном шествии. (перевод мой)
#Амвросий_Медиоланский
О мучениках известно немногое: они происходили из Мавритании, были солдатами и проходили службу на севере Италии, пострадали в самом начале IV в. в городе Laus Pompeia (ныне Лоди-Веккьо). При Амвросии мощи их были торжественно перенесены в Медиолан. Это было время повсеместного утверждения культа мучеников взамен старых языческих культов, так что перенос, видимо, был связан с желанием усилить в этом отношении Медиолан.
В честь св. Виктора было воздвигнуто несколько церквей, самая известная из которых – капелла Витторе Чиель-д-Оро («Золотое небо»), сохранившаяся доныне в комплексе базилики Сант-Амброджо. Из нее происходит и самый известный портрет Амвросия Медиоланского.
Victor Nabor Felix pii
Mediolani martyres,
solo hospites, Mauri genus
terris que nostris aduenae ,
torrens harena quos dedit 5
anhela solis aestibus ,
extrema terrae finium
exulque nostri nominis.
Suscepit hospites Padus
mercede magna sanguinis, 10
sancto repleuit spiritu
almae fides ecclesiae ,
et se coronauit trium
cruore sacro martyrum
castrisque raptos impiis 15
Christo sacrauit milites .
Profecit ad fidem labor
armis que docti bellicis
pro rege uitam ponere,
decere pro Christo pati, 20
non tela quaerunt ferrea ,
non arma Christi milites;
munitus armis ambulat
ueram fidem qui possidet.
Scutum uiro sua est fides 25
et mors triumphus, quem inuidens
nobis tyrannus ad oppidum
Laudense misit martyres.
Sed reddiderunt hostias;
rapti quadrigis corpora , 30
reuecti in ora principum
plaustri triumphalis modo. (Ambrosius Mediolanensis, hymni, 12/10).
Набор и Виктор с Феликсом —
Медиолана светочи,
Пришельцы мавританские,
Чужие, гости здешних мест.
Их родина — песок пустынь, 5
Палящим солнцем выжженный,
Земли пределы крайние,
Где наша речь неведома.
Усыновил пришельцев Пад,
Взяв цену крови страшную. 10
И даровала Дух Святой
Им вера Церкви-Матери.
Днесь Церковь обрела венец,
Святую мучеников кровь,
у силы вражьей их отняв, 15
причтя к Христовым воинам.
Им воинская выучка
И в вере стала помощью,
Но предпочли не за царя,
А за Христа на смерть пойти. 20
Не надо им ни дротиков,
Ни стрел, Христовым воинам,
Всегда во всеоружии
Ревнитель веры истинной.
Щитом послужит вера им, 25
Триумфом — смерть, которую
По умыслу тиранскому
В Лавденской веси встретили.
Но к нам вернулись мощи их,
Несомые квадригами, 30
Представ пред очи принцепсов,
Как в триумфальном шествии. (перевод мой)
#Амвросий_Медиоланский
День основания Константинополя, который поначалу официально назывался Новым Римом, отметим отрывком из «Экфрасиса Софии Константинопольской» Павла Силенциария. Правда, для него главный строитель Города не Константин, а Юстиниан, но не случайно же и позднейшая, мозаика, изображает их вместе. Сравнение Нового Рима со старым обнаруживает превосходство новой столицы.
Ἀλλὰ σύ μοι βασιλῆα φερέσβιον, ὄμπνια Ῥώμη, (145)
στέψον ἀκηρασίοισι χύδην καταειμένον ὕμνοις,
οὐχ ὅτι σὸν ζυγόδεσμον ἐφήρμοσεν ἔθνεσι γαίης,
οὐχ ὅτι σῶν ἐτάνυσσεν ὑπέρβια μέτρα θοώκων
τέλσα παρ’ ἐσχατόωντα κατ’ ὠκεανιτίδας ἀκτάς,
ἀλλ’ ὅτι σὸν περὶ πῆχυν ἀπείρονα νηὸν ἐγείρας (150)
Θυμβριάδος ποίησε φαεινοτέρην σε τεκούσης.
εἴξατέ μοι, Ῥώμης Καπετωλίδες, εἴξατε, φῆμαι·
τόσσον ἐμὸς βασιλεὺς ὑπερήλατο θάμβος ἐκεῖνο,
ὁππόσον εἰδώλοιο θεὸς μέγας ἐστὶν ἀρείων.
ἔνθεν ἐγὼν ἐθέλω σε μελιφθόγγοισι χορείαις, (155)
χρυσοχίτων Ἀνθοῦσα, τεὸν σκηπτοῦχον ἀείδειν.
καὶ γὰρ ἄναξ οὐ μοῦνον ἐν ἔντεσι χεῖρα κορύσσων
ῥινοτόρωι δούλωσεν ἀπείρονα βάρβαρον αἰχμῆι,
ὄφρα τεοῖς ἀδμῆτα λόφον κλίνειε λεπάδνοις
καὶ θέμιδος πτήξειε τεῆς ζυγόν· ἀλλὰ καὶ αὐτὸς (Paulus Silentiarius, Descriptio Sophiae)
Ты же царя мне восславь, благодетеля, Рим освященный, 145
Чистыми гимнами ныне воспой его труд градодержный,
Но не за то, что правый закон принес он народам,
И не за то, что твои широко раздвинул границы,
Вплоть до последних пределов земных и брегов океанских, —
Нет, но за то, что, воздвигнув в тебе сей храм величайший, 150
Матери Тибрской твоей тебя соделал прекрасней.
Так уступи же теперь, уступи, Капитолия слава!
Столь же превыше мой царь твоих чудес именитых,
Сколько Господь бессильного идола выше и лучше.
Вот почему сладкозвучно воспеть тебя призываю, 155
Град златоризный, хвалу вознося твоему скиптродержцу.
Вождь наш могучей рукой, облеченной крепким оружьем,
Варваров тьмы поразил, копьем их мощным смиряя,
Чтоб под твое склонили ярмо упрямую выю,
И понесли, присмирев, на себе твое правосудье. (перевод мой)
Ἀλλὰ σύ μοι βασιλῆα φερέσβιον, ὄμπνια Ῥώμη, (145)
στέψον ἀκηρασίοισι χύδην καταειμένον ὕμνοις,
οὐχ ὅτι σὸν ζυγόδεσμον ἐφήρμοσεν ἔθνεσι γαίης,
οὐχ ὅτι σῶν ἐτάνυσσεν ὑπέρβια μέτρα θοώκων
τέλσα παρ’ ἐσχατόωντα κατ’ ὠκεανιτίδας ἀκτάς,
ἀλλ’ ὅτι σὸν περὶ πῆχυν ἀπείρονα νηὸν ἐγείρας (150)
Θυμβριάδος ποίησε φαεινοτέρην σε τεκούσης.
εἴξατέ μοι, Ῥώμης Καπετωλίδες, εἴξατε, φῆμαι·
τόσσον ἐμὸς βασιλεὺς ὑπερήλατο θάμβος ἐκεῖνο,
ὁππόσον εἰδώλοιο θεὸς μέγας ἐστὶν ἀρείων.
ἔνθεν ἐγὼν ἐθέλω σε μελιφθόγγοισι χορείαις, (155)
χρυσοχίτων Ἀνθοῦσα, τεὸν σκηπτοῦχον ἀείδειν.
καὶ γὰρ ἄναξ οὐ μοῦνον ἐν ἔντεσι χεῖρα κορύσσων
ῥινοτόρωι δούλωσεν ἀπείρονα βάρβαρον αἰχμῆι,
ὄφρα τεοῖς ἀδμῆτα λόφον κλίνειε λεπάδνοις
καὶ θέμιδος πτήξειε τεῆς ζυγόν· ἀλλὰ καὶ αὐτὸς (Paulus Silentiarius, Descriptio Sophiae)
Ты же царя мне восславь, благодетеля, Рим освященный, 145
Чистыми гимнами ныне воспой его труд градодержный,
Но не за то, что правый закон принес он народам,
И не за то, что твои широко раздвинул границы,
Вплоть до последних пределов земных и брегов океанских, —
Нет, но за то, что, воздвигнув в тебе сей храм величайший, 150
Матери Тибрской твоей тебя соделал прекрасней.
Так уступи же теперь, уступи, Капитолия слава!
Столь же превыше мой царь твоих чудес именитых,
Сколько Господь бессильного идола выше и лучше.
Вот почему сладкозвучно воспеть тебя призываю, 155
Град златоризный, хвалу вознося твоему скиптродержцу.
Вождь наш могучей рукой, облеченной крепким оружьем,
Варваров тьмы поразил, копьем их мощным смиряя,
Чтоб под твое склонили ярмо упрямую выю,
И понесли, присмирев, на себе твое правосудье. (перевод мой)
Память мучеников Нерея и Ахиллея мы отметили год назад эпиграммой папы Дамаса, вот этой:
https://www.tg-me.com/lateantiquity/611
Второй эпиграммы на этот сюжет у него нет, но поделюсь соображениями, которые мне пришли в голову не далее, как вчера. Я и в прошлый раз отмечала подозрительную мифологичность имен этих мучеников, а тут в процессе написания комментария к Оппиану поняла: мученика, видимо, звали не Нерей, а Нирей. А это совсем другой персонаж. Нерей – морской старец, отец нереид. А Нирей – один из участников троянской войны, вот что о нем говорит Гомер:
Νιρεὺς αὖ Σύμηθεν ἄγε τρεῖς νῆας ἐΐσας
Νιρεὺς Ἀγλαΐης υἱὸς Χαρόποιό τ᾽ ἄνακτος
Νιρεύς, ὃς κάλλιστος ἀνὴρ ὑπὸ Ἴλιον ἦλθε
τῶν ἄλλων Δαναῶν μετ᾽ ἀμύμονα Πηλεΐωνα (Homerus, Ilias, 2, 671-674)
Вслед их Нирей устремлялся с тремя кораблями из Сима,
Юный Нирей, от Харопа царя и Аглаи рожденный;
Оный Нирей, что с сынами данаев пришел к Илиону,
Смертный, прекраснейший всех, после дивного мужа Пелида (пер. Н. Гнедича)
Т.е. в пару Нирея с Ахиллом (Пелидом) поставил уже Гомер. А что же мученики? Тут два варианта.
1) Легенда гласит, что они были слугами мученицы Домитиллы, племянницы императора Домициана (дочери его сестры). Ее память, кстати, тоже сегодня. Она была женой Тита Флавия Клемента (Климента), которого иногда смешивают с епископом Климентом Римским. Что в I в. христиане были в кругах высшей знати, не слишком правдоподобно. Но при Домициане была внутриполитическая борьба, в процессе которой пострадали многие представители элиты, а христианизирующая легенда возникла позднее. Если тут искать зерно правды, то теоретически может быть, что Нирей и Ахиллей были рабами какого-то знатного человека, и имена им дал хозяин, причем сразу парные. За что могли быть даны такие имена? – За красоту. Два красавца-раба с мифологическими именами, претерпевшие мучение за Христа.
2) Рядом захороненных мучеников поставили в пару уже в процессе утверждения христианского культа, и то, что им дали мифологические имена, было своего рода «перекодировкой» этих имен. Такое тоже возможно.
Короче говоря, выбирайте, что больше нравится. Но это моя рабочая гипотеза, не более того.
https://www.tg-me.com/lateantiquity/611
Второй эпиграммы на этот сюжет у него нет, но поделюсь соображениями, которые мне пришли в голову не далее, как вчера. Я и в прошлый раз отмечала подозрительную мифологичность имен этих мучеников, а тут в процессе написания комментария к Оппиану поняла: мученика, видимо, звали не Нерей, а Нирей. А это совсем другой персонаж. Нерей – морской старец, отец нереид. А Нирей – один из участников троянской войны, вот что о нем говорит Гомер:
Νιρεὺς αὖ Σύμηθεν ἄγε τρεῖς νῆας ἐΐσας
Νιρεὺς Ἀγλαΐης υἱὸς Χαρόποιό τ᾽ ἄνακτος
Νιρεύς, ὃς κάλλιστος ἀνὴρ ὑπὸ Ἴλιον ἦλθε
τῶν ἄλλων Δαναῶν μετ᾽ ἀμύμονα Πηλεΐωνα (Homerus, Ilias, 2, 671-674)
Вслед их Нирей устремлялся с тремя кораблями из Сима,
Юный Нирей, от Харопа царя и Аглаи рожденный;
Оный Нирей, что с сынами данаев пришел к Илиону,
Смертный, прекраснейший всех, после дивного мужа Пелида (пер. Н. Гнедича)
Т.е. в пару Нирея с Ахиллом (Пелидом) поставил уже Гомер. А что же мученики? Тут два варианта.
1) Легенда гласит, что они были слугами мученицы Домитиллы, племянницы императора Домициана (дочери его сестры). Ее память, кстати, тоже сегодня. Она была женой Тита Флавия Клемента (Климента), которого иногда смешивают с епископом Климентом Римским. Что в I в. христиане были в кругах высшей знати, не слишком правдоподобно. Но при Домициане была внутриполитическая борьба, в процессе которой пострадали многие представители элиты, а христианизирующая легенда возникла позднее. Если тут искать зерно правды, то теоретически может быть, что Нирей и Ахиллей были рабами какого-то знатного человека, и имена им дал хозяин, причем сразу парные. За что могли быть даны такие имена? – За красоту. Два красавца-раба с мифологическими именами, претерпевшие мучение за Христа.
2) Рядом захороненных мучеников поставили в пару уже в процессе утверждения христианского культа, и то, что им дали мифологические имена, было своего рода «перекодировкой» этих имен. Такое тоже возможно.
Короче говоря, выбирайте, что больше нравится. Но это моя рабочая гипотеза, не более того.
Telegram
Ἑλικών
Сегодня в Католической церкви празднуется (уж не знаю, насколько празднуется) память мчч. Нерея и Ахиллея. В православных святцах этих имен не нашла (может, где-то в недрах «Полного месяцеслова Востока» С. Спасского и значатся, но не докопалась). Впрочем…
Сирийская поэзия – силлабическая, с равным количеством слогов в стихе. Излюбленный размер Ефрема Сирина – семисложник. И, как можно понять, греческие переводчики это неплохо чувствовали и могли вполне успешно передавать на своем языке. Вот, например, есть у Ефрема Сирина слово о священстве, и есть его аналог на греческом, приписываемый Иоанну Златоусту, но ему не принадлежащий (7-е слово о священстве). Посмотрела этот текст, пока только греческий, сирийский еще не искала, и вижу, что, по крайней мере, в начале его семисложник сохранен. Перевела начальный отрывок, разделив прозаический текст на семисложные стихи и сохранив это в переводе.
Ὦ θαῦμα παράδοξον!
ὦ δύναμις ἄῤῥητος!
ὦ φρικτὸν μυστήριον
τὸ τῆς ἱερωσύνης·
νοερὰ καὶ ἁγία,
σεμνὴ καὶ ἀμώμητος,
ἣν Χριστὸς τοῖς ἀξίοις
ἐλθὼν ἐδωρήσατο.
Προσπίπτω καὶ δέομαι
δάκρυσι καὶ στεναγμοῖς,
ἵνα ἐσοπτρίσωμαι
εἰς τοῦτον τὸν θησαυρὸν (10)
τῆς ἱερωσύνης, τοῖς
αὐτὸν φυλάττουσιν
ἀξίως καὶ ὁσίως.
Θυρεὸς γάρ ἐστι
λαμπρὸς καὶ ἀνείκαστος,
καὶ πύργος ἀσάλευτος,
τεῖχος ἀδιαίρετον·
θεμέλιος γάρ ἐστιν
ἑδραῖος ἀπὸ γῆς
μέχρι τῆς οὐρανίου
ἁψίδος ἐγγίζουσα. (Ephraem Syrus / Ps. Iohannes Chrysostomus, De sacerdotio, 1
О чудо престранное!
Сила несказанная!
О страшное таинство
Священнослужения
Умное и святое,
Честно и безупречно,
То, что Христос достойным
Сойдя с небес, даровал
Припадаю с мольбою
В слезах и стенаниях,
Чтоб узреть, как в зеркале
Оное сокровище
Священнослужения
В исполняющих его
Достойно и священно.
Не что иное, как щит,
Светлый и несравненный,
Башня незыблемая,
Стена нерушимая.
Это основание
Надежное, от земли,
Вплоть до самой небесной
Тверди восстающее. (перевод мой)
#Ефрем_Сирин, #Иоанн_Златоуст
Ὦ θαῦμα παράδοξον!
ὦ δύναμις ἄῤῥητος!
ὦ φρικτὸν μυστήριον
τὸ τῆς ἱερωσύνης·
νοερὰ καὶ ἁγία,
σεμνὴ καὶ ἀμώμητος,
ἣν Χριστὸς τοῖς ἀξίοις
ἐλθὼν ἐδωρήσατο.
Προσπίπτω καὶ δέομαι
δάκρυσι καὶ στεναγμοῖς,
ἵνα ἐσοπτρίσωμαι
εἰς τοῦτον τὸν θησαυρὸν (10)
τῆς ἱερωσύνης, τοῖς
αὐτὸν φυλάττουσιν
ἀξίως καὶ ὁσίως.
Θυρεὸς γάρ ἐστι
λαμπρὸς καὶ ἀνείκαστος,
καὶ πύργος ἀσάλευτος,
τεῖχος ἀδιαίρετον·
θεμέλιος γάρ ἐστιν
ἑδραῖος ἀπὸ γῆς
μέχρι τῆς οὐρανίου
ἁψίδος ἐγγίζουσα. (Ephraem Syrus / Ps. Iohannes Chrysostomus, De sacerdotio, 1
О чудо престранное!
Сила несказанная!
О страшное таинство
Священнослужения
Умное и святое,
Честно и безупречно,
То, что Христос достойным
Сойдя с небес, даровал
Припадаю с мольбою
В слезах и стенаниях,
Чтоб узреть, как в зеркале
Оное сокровище
Священнослужения
В исполняющих его
Достойно и священно.
Не что иное, как щит,
Светлый и несравненный,
Башня незыблемая,
Стена нерушимая.
Это основание
Надежное, от земли,
Вплоть до самой небесной
Тверди восстающее. (перевод мой)
#Ефрем_Сирин, #Иоанн_Златоуст
Конная статуя Марка Аврелия с Капитолийского холма (175 г.) и всадник с мыса Артемисион (II в. до н.э.).