Ровно год назад в этот день я сидела в подвале больницы Святого Георгия и последовательно записывала за сотрудником морга пункты сметы на выдачу тела отца. Помню, что самым дорогим была обработка специальным раствором, чтобы тело не пахло во время процедуры прощания: 15000 голова и руки, 35000 по пояс, 45000 всё тело. Сотрудник морга сказал, что живот, где все органы, самое важное место. Я не помню, что мы в итоге взяли — с животом или без. Вероятно первое, потому что денег не хватило и я довозила какую-то сумму на следующий день.

Вещи папы из больницы нам выдали в большом чёрном пластиковом мешке. Внутри все было вперемешку: одежда, посуда, зарядка. Сестра спросила, там ли детские рисунки, которые переслала ему правнучка — там были пожелания от пятилетнего ребёнка выздоровления дедушке. Медсестра, вынесшая пакет, смотрела на нас отстранённо и, кажется, не поняла вопрос.

В подземном закутке напротив морга мы, отстояв небольшую очередь, попали к менеджеру по похоронному сервису. Там сразу выбрали урну для кремации, оплатили трансфер в крематорий, пошлину за кремацию и договорились, что завтра к определённому часу привезём одежду, а на следующий день будет прощание тут же в подземном храме. Папа не был верующим человеком, а мама набожная, скорее, по привычке. Но мы подумали, что хоть какой-то ритуал лучше, чем никакой.

Вся следующая неделя стала чередой похоронных дел, которые всё не заканчивались. Смерть — конец только для умершего. Интересно, что спустя год, я вспоминаю не сам факт ухода отца, а вот эти дела, которые оказалось необходимо сделать и кроме меня делать было некому. Возможно, поэтому мама, приходя на кладбище, горько плачет о муже, а я, сидя напротив аккуратной стены колумбария, ловлю спокойствие и удовлетворение: хорошее место выбрали, ячейка на удобном уровне и с краю, гравировка хорошо смотрится и хорошо, что без фотографии решили.

Недавно навещала папу и встретила Ивана Кладбище (так он записан у меня в телефоне). Иван ставил нам плиту на ячейку в день захоронения, с ним же мы обсуждали её эскиз. Обычный такой мужик, работяга с циничными шутками. Он принимал новый заказ, показывал свободные ячейки, мы кивнули друг другу как старые знакомые. Там на кладбище я протерла плиту влажной салфеткой, от слова подполковник вниз до даты 21.09.2021, заметила полоску герметика в расщелине между плитой и бетонным каркасом ячейки, протерла полочку, вылила скопившуюся воду из цветочных горшочков, поставила фонарик со свечкой, который купила тут же на траурном базаре у входа на кладбище, и потом долго сидела на лавочке.

Я пробовала рассказывать праху отца про мир, в котором мы продолжаем жить без него — про войну, эмиграцию, стыд, страх — выходило нелепо и неважно. На кладбище вообще, я заметила, всё не очень важно. Да и как вообще можно такое рассказать офицеру? Ну вот как-то так мы тут живём, пап, хорошо, что ты не видишь.

Думаю, что сейчас все будут вынуждены переосознать для себя понятие «мужественности», потому что действующий нарратив натурально убийственный. Каждый день я читаю новости про так, как взрослые мужики, получив повестки, отправляются в военкомат, потому что «это долг». Оставляют работы, семьи и безо всякого сопротивления идут воевать. И пофиг, что война преступная, что Родина в заложниках, что власть врет каждый раз, как открывает рот, что главный фронт развернут внутри страны: людей избивают на мирных протестах, пытают при задержании и сажают за малейшее неповиновение. Я сейчас не говорю про зелёных пацанов, у которых банально нет информации о том, как избежать призыва. Я о тех, кто всё знает и понимает, но все равно идёт (или провожает), потому что не пойти не позволяет воспитание, «чо я/ты, не мужик что ли». Вот где гигантская проблема! Как ни крути, а все мы выросли на рассказах о дедовских победах, и каждый мальчик получал на праздник танчик или пистолетик, чтобы однажды отправиться на войну. Очень удобно — с пелёнок растить солдатиков.

Последние месяцы я отчётливо вижу, как агонизирует патриархальная идея, в которой женскость сужается до долга рожать (воскрешение звания Матери-Героини), а мужественность до автомата в руке (привет, мобилизация). Пытаюсь вспомнить, в какой момент мне удалось разлепить в голове мужественность и грубую силу, мужественность и алкоголизм, мужественность и камуфляжные штаны, автомат, бицепс в три обхвата. Возможно, ещё в детстве, которое прошло в военных городках. Когда растёшь рядом с казармой, для мифологизации воинской службы не достаточно дистанции, зато как на ладони весть травмирующий комплекс: жёсткая вертикальная иерархия, полное уничтожение субъектности и расчеловечивание. Отец всегда учил меня мыслить, не быть как все, не поддаваться стадному, если я считаю, что все идут в неверном направлении. И вот я выросла и смотрю, как некоторые мужчины боятся потерять мужественность больше, чем жизнь, а их матери и жены подначивают их выученными конструкциями: «ты должен», «ты мужик». Хочется кричать! Хочется отбирать у мальчишек игрушечные пистолеты и рассказывать им, что плакать можно и что истинная сила в сохранении мира, а не в побоище.

«Он воцарился здесь от имени прошлого и <…> теперь желал воссоздать нас по образу и подобию этого иллюзорного прошлого». Будто бы не роман про Иран читаю, а комментарий журналистов Дождя к вчерашнему выступлению Путина. Или все диктатуры одинаковы?

Азар Нафиси «Читая “Лолиту” в Тегеране», перевод на русский Юлии Змеевой, издательство «Лайвбук», 2022

Глуховский, Оксимирон и «Ресурсный центр для ЛГБТ» — иноагенты. Порадовались маленечко лауреатам Нобелевской премии мира и хватит.

​Взявшись за новый роман Ислама Ханипаева, мне было особенно интересно, в кого (в широком смысле) вырос у автора способный и уязвимый мальчишка Артур из «Типа я»; и что с языком — куда Ханипаев решил дальше двигаться от обаятельного типаяшного упрощения. Если коротко, то для меня по обоим пунктам у «Холодных глаз» недобор: лексического раннинг гэга не случилось, а герой вышел на редкость не харизматичным. Зато взошли совсем другие плоды, сделавшие чтение второго романа дагестанского писателя и сценариста не зряшным. Но обо всем по порядку.

Итак, главный герой «Холодных глаз» действительно подрос — ему 22 года, зовут его Арсен и он начинающий журналист, мечтающий пробиться в штат махачкалинской новостной компании. Парень из хорошей семьи: отец даёт машину на выезды, мама ненавязчиво подыскивает невесту. Никаких детских травм и подавленных воспоминаний, наоборот, какая-то подчёркнутая обычность. Стремление поскорее обрести реальный жизненный и профессиональный опыт приводит героя в небольшое село в горах Дагестана, где произошло массовое убийство. А дальше у Ханипаева всё выглядит так, будто в мрачный детектив Несбё забегает Дэдпул.

Насмотревшись боевиков и начитавшись детективов, Арсен думает сценами из фильмов и образами из книжек, то и дело представляя себя в роли Шерлока Холмса. Думает много, как бы постоянно оценивая себя и производимое впечатление в духе зассал-не зассал или сказал, что бросил курить, чтобы выглядеть круче. Очень напоминает муки мужественности маленького Артура, но то, что добавляло обаяния 8-летнему пацану, утомительно наблюдать у 22-летнего парня. Даже не смотря на то, что в этом считывается авторская задумка раскрыть характер персонажа: вот он обычный зелёный пацан на месте преступления в жестоком водовороте настоящего расследования с грязными ментами и самосудом местных жителей, вот о чем он думает и как ему не по себе.

Избыточная пацанская рефлексия заканчивается на экваторе романа, по сюжету проходит пять лет. Арсен —состоявшийся журналист с нервным расстройством и развалившимся браком. На смену неконтролируемому потоку сознания приходят более сдержанные размышления, добавляющие новые черты к портрету героя: хромающую систему координат, из-за чего Арсен не всегда различает хорошее и плохое, осознание самим героем своей духовной/душевной нетвёрдости и, как следствие, неизбежное разочарование в себе. Вот тут, казалось бы, и должно начаться самое интересное, но нет, потому что здесь роман стремительно заканчивается. Герой находит злодея, но их встреча лишена ожидаемого напряжения; она здорово проигрывает сцене на обрыве (одна из лучших в романе) и не тянет на битву с главным боссом. Финал у «Холодных глаз» холодный.

Ещё не могу не отметить однотипность и функциональность женских персонажей: ни одной интересной женщины, которая не была бы чьей-то женой, невестой или матерью. Да и те почти не различимы между собой. Я, например, не сразу поняла, что Арсен женился не на той девушке, с которой переписывался — только когда Айшат снова возникла во второй части, я поняла, что они с Асиёй разные героини. И это, конечно, заставляет снова сравнивать «Холодные глаза» с «Типа я», где девчонки и женщины были совершенно разные и хара’ктерные.

Чем же берёт Ханипаев? Ну, во-первых, богатой дагестанской фактурой и смачными ментовскими диалогами. Им сразу веришь. Во-вторых, не смотря на местами проседающий сюжет и вялых антагонистов, в романе много человеческих судеб, изломы которых создают печальный и красивый узор: история подозреваемого охотника и его жены, тайна Муртуза, судьба Гасана. Но главное, на чем держится роман, это арка второстепенного персонажа — следователя Заура. Вот он получился у Ханипаева по-настоящему живым. В какой-то момент я подумала, зачем вообще этот ни рыба ни мясо Арсен, когда есть такой полнокровный и драматичный Заур, в чьей судьбе как в зеркале отражается главная тема романа. «Холодные глаза» — история о природе зла, которое словно вирус проникает во всех неспособных ему сопротивляться. А ещё о его (зла) бессмысленности, корнями уходящей в бесконечное число итераций.

Сегодня последний день приёма заявок в школу гражданской журналистики Искра. Это бесплатная двухмесячная образовательная программа для тех, кто пишет или хочет писать о России. В условиях цензуры и колоссального давления, которое отказывается на ВУЗы, школы подобные этой едва ли не единственная возможность перенять ремесло у профессионалов своего дела из ведущих независимых СМИ и освоить профессию журналиста. Если вы начинающий журналист, активист или блогер и хотите рассказывать о социальных проблемах, окружающей среде, городском развитии, коррупции, правах человека, локальной и федеральной политике, образовании, медицине и реальных историях людей, то узнать подробнее о программе и подать заявку на Школу можно здесь

Прочитала новый роман Марининой «Тьма после рассвета» и предалась ностальгии. Для моего поколения детективы Александры Марининой — часть культурного кода, а их героиня Настя Каменская — role model. Тогда, в 90-е, в ней чувствовалась недостающая женским персонажам в литературе субъектность и независимость, на которые возникал спрос, потому что вокруг уже было полным-полно женщин, занимающихся бизнесом или делающих карьеру в традиционно мужских сферах в условиях сильнейшей конкуренции. Каменская носила удобные кроссовки, не интересовалась хозяйством и замужеством, была умна и материально независима, чем, естественно, разрушала функциональный женский образ (музы, возлюбленной, жены, матери), выпестованный классикой. Уверена, многим девчонкам это послужило примером.

Ещё у Марининой всегда были невероятно интересные злодеи. В каком-то смысле они отражали дух и страхи молодой демократии: сотрудник НИИ, разработавший опасный прибор, который он мечтает продать за границу и сам податься вслед за ним («Смерть ради смерти»); гипнотизёр, программирующий людей на убийство («Не мешайте палачу»); мечтающая вырваться из нищеты чемпионка по стрельбе, ставшая киллером («Шестёрки умирают первыми») и многие другие. На их примере Марина давала понять, что зло не абсолютно, у него есть истоки, есть причины, есть обстоятельства, его пробуждающие. И что, в общем-то, практически любой человек способен преступить закон.

Новый роман Марининой «Тьма после рассвета» не совсем про Каменскую, хотя ее персонаж там присутствует. Книга вообще не столько про злоключения героев, сколько про время. События в романе начинают разворачиваться 10 ноября 1982 года в день смерти Брежнева. К власти приходит кгбшник Андропов, грядут кадровые перестановки, верхушка переживает за свои тёплые местечки, в том числе директор универмага Смелянская. Маринина детально описывает товарный дефицит и спекуляцию, блат в сфере услуг и особое отношение к работникам торговли, создавая тем самым весьма убедительный портрет эпохи застоя.

Детективный сюжет закручивается после пропажи подростков, среди которых сын Смелянской. Милиция отрабатывает версии побега и похищения, розыском занимается майор Виктор Гордеев (тот самый Колобок, который в будущем станет начальником Каменской). К делу проявляет внимание ОБХСС и КГБ, у которых свой интерес к семье Смелянских. В это время в совсем другом ведомстве в сейфе у следователя Леонида Череминина, давнего друга Гордеева (и отчима Насти Каменской), лежит папочка с 8-ю нераскрытыми эпизодами жестокий убийств подростков по всему СССР. Но открытого информационного обмена между ведомствами нет, как нет и понятия серийных убийц.

В каком-то смысле роман можно назвать приквелом к детективной серии о Каменской, раскрывающей преступления с помощью логики и анализа. В «Тьме после рассвета» мы видим Настю в самом начале карьеры. Она только-только выпустилась с юрфака МГУ и получила распределение в расчетную группу Бабушкинского РУВД, где занимается бумажной работой, приходя время от времени к интересным умозаключениям. И хотя Настя далеко не главная героиня романа, именно она двигает детективный сюжет — с ее помощью у Гордеева и Череминина появляются гипотезы, которые меняют ход следствия.

Несмотря на события 40-летней давности «Тьма после рассвета» читается не как ретро-детектив, а как самая настоящая современная проза, и как тонко подметила Анастасия Завозова, Маринина «использует то время, чтобы высказаться об этом». Поздний советский период показан в романе временем иррациональной веры большинства в незыблемость системы, чья идеологическая основа давно разрушена; временем, когда явления есть, но называть их запрещено, и на каждого гражданского приходится три чекиста. Это отравленное время и есть главный злодей — тем самым, Маринина прямо говорит, что нам никак нельзя в него возвращаться.

С Дашей Благовой нас навсегда связал последний мирный день — так сложилось, что 23 февраля этого года мы провели вместе в горах Кавказа. Мы смотрели на вершины Кавказского хребта, ели хычины, пили травяной чай, говорили о важном и не очень, мы не знали ничего про завтра. А завтра была война.

Пять лет Даша волонтёрила в Кащенко, где запустила радио «Зазеркалье», ведущими которого стали люди с психическими особенностями. Этот уникальный опыт она отразила в своем романе.

Мы записали интервью в конце августа, когда я ненадолго возвращалась в Россию, и вот только сейчас у меня появились силы собрать его. В новом выпуске на канале разговор с писательницей Дашей Благовой об уходе из журналистики, депрессии, борьбе с внутренним колониализмом, писательстве и возвращении на Кавказ.

https://youtu.be/j8kF0dTCcKg

Во время записи интервью я пообещала Даше поделиться ссылкой на радио «Зазеркалье», что и делаю с удовольствием — послушать можно здесь https://vk.com/zazeradio

Радио «Зазеркалье»: сегодня здесь, а завтра там))
Радио «Зазеркалье»: (шепотом) нас слышат не все…
Радио «Зазеркалье: С ума сойти!
Кажется, это лучшие джинглы из всех, которые я когда либо слышала)))

​В сети появилась видеозапись мятой бумажки с фамилиями оппозиционно настроенных авторов и авторов-иноагентов, чьи книги запрещено ставить на хит-столы в Московском доме книги. В список попали писатели: Борис Акунин, Дмитрий Быков, Дмитрий Глуховский, Михаил Зыгарь, Алексей Поляринов и Людмила Улицкая. Также «без разворота» (то есть корешками на полках) рекомендуется ставить книги журналистов Александра Невзорова, Леонида Парфёнова, Сергея Пархоменко, Натальи Барановой, Виктора Вахштайна, Владимира Кара-мурзы, политолога Екатерины Шульман, певца Андрея Макаревича и чувака из мемов Евгения Понасенкова.

Бумажка на вид не тянет на распоряжение какого-либо компетентного органа, скорее, похожа на шпаргалку, наспех составленную работниками магазина «по звонку». С покупателями в полемику не вступать, а также быть внимательными и готовыми к проверкам сторонних организаций. Что за организации тоже не уточняется.

Что хочу сказать: если вы по каким-то причинам покупаете книжки в сети МДК, а не в независимых книжных, спрашивайте теперь, где стоят хорошие книжки у продавцов. Можно приходить в темных очках и делать так «псс, где у вас тут «Намедни» и «История государства Российского»?

Ну и спасибо за рекламу. Какая-никакая, а государственная поддержка современной литературы. Пусть и через одно место.

Тот момент, когда хочется, чтобы мама читала твой канал😢🤩

И правда, что в романе Нафиси мы как в зеркале увидели себя. Читали в книжном клубе в сентябре. Спасибо за отзыв одной из участниц! Критстина🤍

«Читая "Лолиту" в Тегеране» Азар Нафиси

Читая «Читая "Лолиту" в Тегеране» в Москве осенью 2022 года, с каждой страницей внутренне неизбежно подкручиваешь бегунок «Вы находитесь здесь».

Нет, конечно, Иран конца 70-х — начала 80-х, куда Нафиси, дочь тегеранского мэра, получившая образование в Великобритании и Штатах и имевшая все возможности остаться на Западе и преподавать там литературу, вернулась прямо накануне Исламской революции, — совсем не то же, что Россия начала 2020-х. Но больно уж близки и понятны каждому и каждой из нас темы, на которые рефлексирует писательница в своем документальном романе, больно пугает то, как они зеркалят топ обсуждений русскоязычного фейсбука в последние месяцы: «хорошие» иранцы против «плохих», уехавшие против оставшихся, отринувшие и проклявшие западные ценности против тех, кто тайком ставит у себя тарелку и смотрит по ночам голливудское кино или читает Набокова, Фицджеральда, Остин, Джеймса, Вулф, Бронте.

Поражаешься удивительному таймингу выхода этой книги на русском. Как Livebook попали в пресловутый цайтгайст! В оригинале, кстати, книга вышла в начале 2000-х, и не случайно вынос на обложке тут от Зонтаг.

Согласна я и с коллегой по книжному клубу Мариной @koroleva_v_voshischenii: те спокойствие и не холодная, но трезвая отстранённость, с которой Нафиси документирует происходящее вокруг неё, срабатывают как антидот от расчеловечивания, от взращивания и лилеяния в себе ненависти.

Одна из книг года, однозначно.

​Иронично, что отзыв на роман Аси Володиной «Протагонист» не выйдет начать с описания главного героя, мы можем только установить факт его отсутствия и хорошенько над этим поразмыслить. Может ли роман быть без героя? Кто такой ложный протагонист? И что всем этим хотела сказать авторка?

Структуру «Протагонист» заимствует у древнегреческой трагедии: действие зарождается в прологе, развивается в трёх частях/агонах, в каждо_й из которых по три акта, сходится в кульминационной точке — кóммосе (в переводе означает скорбный плач), и завершается эпилогом. В каждом акте свой персонаж, глазами которого читатель оценивает произошедшее. Герои прячутся под масками, ведь на дворе ковидный 2020-й год.

По сюжету из окна общежития престижной Академии выбросился студент философского факультета Никита Буянов, обвинив в своей смерти преподавательницу немецкого и декана. В Академию приезжает следователь Андрей Мухин и начинает опрос по списку: первым делом декан факультета, следом психолог Академии, затем сосед погибшего по общежитию. Стоп. Так сможет следователь и есть протагонист? Нет, не сходится, у Андрея Мухина нет голоса, нет своего акта, своей маски, он только лишь назойливая муха, залетающая то в один кабинет, то в другой.

Тогда может быть Никита, погибший студент? Соблазнительная мысль, в пользу которой говорит тот факт, что именно смерть Никиты запускает события. Правда, у Никиты тоже нет своего голоса, кроме нескольких строчек предсмертной записки. С другой стороны, нельзя отрицать, что через Никиту связаны остальные персонажи, и если бы мы расследовали это дело, то его фото висело бы на доске в центре, а от него расходились бы стрелочки. В какой-то момент пришлось бы признать, что след ложный, а Никита — ложный протагонист.

Конечно, рано или поздно мы бы вышли на фабулу, к событиям двадцатипятилетнией давности, к тому, с чего всё началось, с кого всё началось, кто запустил этот виток насилия, кто бросил камень, от которого пошли круги. Ведь иногда даже самой маленькой ряби достаточно, чтобы сбить с ног. Там бы мы тоже не нашли протагониста, но антагониста совершенно точно.

«Протагонист» Аси Володиной — роман-эксперимент, роман-загадка и роман-метафора. Филологиня и преподавательница МГИМО Анастасия Володина умело играет в язык, а потому каждый из персонажей задыхается от чувства вины по-своему: кто-то уходит в экзистенциальные размышления о смысле жизни, а кто-то заходится в потоке сознания. Плюс у каждого персонажа своя трагедия: 70-летний декан не может отказаться от власти, молодой парень борется с пограничным расстройством, штатный психолог становится жертвой шантажа влюбившегося в него ученика. За проживанием личных трагедий герои пропускают трагедию другого. Виновны все и никто, протагонисты все и никто. И каждого по-своему жалко.

У Володиной нет случайный деталей, всё имеет значение, во всем, начиная от античных эпиграфов заканчивая значением имён персонажей можно найти скрытый смысл. Но главную мысль можно ухватить и без филологических расследований, к эпилогу она всплывает на поверхность. Жизнь — это агон, состязание, в котором победа может быть бесславной, а поражение героическим.

​Продолжаю потихоньку тащить книжный клуб, хотя тут уже не понятно, кто кого тащит. Пожалуй, что после самых близких, это — вторая главная опора для меня. Так было в прошлом году, когда умер папа, так продолжается уже девятый месяц этого. Когда сраная война закончится, я смогу измерить её прочитанным вместе с клубом и его жизнью. Как нас всех разбросало! Больше половины участников, включая меня, уехали из России. На глазах друг у друга мы заново устраивали свои жизни в новых местах по всему миру и жаловались на оставленные библиотеки, на потерю национальной идентичности, на бессилие что-то изменить. Я бесконечно восхищаюсь выбором каждого в клубе держаться литературы, читать, сострадать, обсуждать, писать о ней. Вижу, как этот маленький виртуальный островок русскоязычных книг для многих самоизгнанных из своей страны давно стал чем-то большим, чем просто клуб по интересам. И каждый месяц, когда я вижу в окошках зума девчонок из Москвы, Петербурга и Хабаровска, вижу, что с ними всё в порядке, вижу на заднем плане их книжные шкафы, слышу их голос, ко мне ненадолго возвращается ощущение временности утраченого, появляется смутная надежда на возвращение в прежнюю жизнь. Эти моменты бесценны.
В эту субботу 5 ноября мы пригласили в клуб писательницу Асю Володину, чей роман «Протагонист» был книгой октября и который мы бурно обсуждали на прошлых выходных. Встреча будет открытая, к ней можно присоединиться через обычную регистрацию. Подробности здесь

Ссылка для тех, кто пропустил

​Маршак закрывается и это грусть. Невозможность делать проект в России, не находясь в России, убытки, долги — за последние девять месяцев мы столько раз читали о разных закрытиях с подобным перечнем причин, что, кажется, уже перестали чувствовать горечь. А может этот привкус уже насквозь пропитал нас и мы живём теперь такие прогорклые в своём отравленном войной времени. Может быть…

Маршак закрывается и это личное. Да, это детский книжный магазин, а я не фанат детей, но не смотря на это с тех пор, как я там впервые побывала в 2018 году, я регулярно рекомендую его всем своим детоимеющим знакомым. Говорю им, говорила, говорю: идите и купите своим детям книжку про выборы у зверей, про права детей во всем мире, про девочку, у которой две мамы. Купите им эти книжки, им ведь ещё жить в этом мире, так пусть они знают как он на самом деле устроен.

Маршак закрывается и это не то, чтобы новость. По ощущениям Маршак был на грани закрытая с момента открытия — такова судьба многих бизнесов с просветительской миссией. Весной 2020 года в самом начале пандемии я приезжала в Маршак с оператором и мы говорили с сооснователем магазина Серёжей Карповым об этой миссии, о предстоящих сложностях, о том, как бы нам всё это пережить. Знали бы мы, что нам ещё предстоит.

Вчера в своём телеграм-канале Серёжа написал о принятом решении закрыть магазин, сопроводив это словами «мы сопротивлялись сколько могли». Я верю, что ребята сделали всё возможное и невозможное, и даже не могу представить, как им сейчас тяжело. Но они храбрятся и планируют отработать последний месяц как последний!))

Друзья, самый крутой детский книжный магазин Маршак работает до 31 декабря. За это время ребятам нужно всё-всё распродать, чтобы закрыть долги. Если вы в Москве, приходите в Маршак с детьми, накупите им классных книг. Если уже не в России, напишите ребятам, возможно, вам смогут собрать и отправить посылки. Расскажите своим друзьям и знакомым, что это реально самый последний концерт Пугачевой, а потом всё.

Ну что, вчера в России в очередной раз под видом «защиты» убили еще немножко свободы. Знаете, когда несколько лет назад кастрировали Конституцию и принимали поправки, обнуляющие президентские сроки, мне казалось, что ну все всё понимают: и про защиту русского языка для отвода глаз, и про 10 тысяч пенсионерам накануне, и про остальное. Было сложно признать, что люди настолько близорукие и не видят дальше заголовков новостей и предвыборных слоганов, невозможно признать, что вообще не видят и не думают, и совершенно немыслимо, что считают 4 президентских срока в одни руки нормой. Тогда я выкладывала книжками современных российских писателей слово «нет» для флешмоба, и мне казалось, что этого достаточно. По прошествии времени стало понятно, что выглядело это жалко и неинформативно, и больше походило на заявление — смотрите, я на светлой стороне, я с хорошими ребятами, приходите на нашу клёвую сторону. В общем, я не хочу больше совершать подобной ошибки, так что на этот раз не ограничусь присоединением к всеобщему охуеванию от свежепринятого законопроекта о запрете пропаганды ЛГБТ в форме репоста новости, а постараюсь объяснить то, что, получается, очевидно далеко не всем.

Итак, согласно законопроекту, который в очередной раз подается нам под соусом защиты святого, то есть детей, в России запрещают пропаганду «нетрадиционных сексуальных отношений и (или) предпочтений». Сразу хочется подвергнуть критике слово «нетрадиционных», потому что оно манипулятивное и ложно аппелирует к коллективной исторической памяти с целью сильнее разъединить общество. Разделяй и властвуй. Как это делается? Очень просто — гомосексуальность ставится в один ряд с насилием и педофилией. Буквально.

Изнутри законопроект представляет собой список поправок к ряду законов. Конкретно этот вносит изменения в семь разных законов: о защите информации, о сми, о рекламе, о правах потребителей, о господдержке кино, о правах детей и о защите детей. Так вот, например, в закон о защите информации новая поправка введена буквально в виде дополнения пункта про насилие и жестокость педофилией, гомосексуальностью и сменой пола. Это примитивно ровно настолько, насколько эффективно: подложи хороший фрукт к парочке гнилых и он тоже быстро сгниет. Вот только гомосексуальность — не девиация и не болезнь. Любить человека своего пола естественно. А если бы наши законотворцы чуть больше читали, например, античной литературы или владели чуть большими знаниями о животном мире, то, возможно, перестали бы руководствоваться тюремной оптикой для оценки однополых отношений. Секс двух взрослых людей по согласию — это нормально. Это никому не может навредить в отличие от домашнего насилия, закон против которого так и не принят. Вот что наносит действительный, а не воображаемый вред детям.

У законопроекта о запрете пропаганды ЛГБТ феерическая по свое абсурдности служебная записка, в которой низвергается «социальная равноценность» гетеросексуальных и гомосексуальных отношений и говорится о неприемлемости «депатологизации» подобных отношений. Десятки лет научных исследований сексуальности, давших нам многообразие ее видов, выходящих далеко за пределы двоичной системы (гетеро-, гомо-, би-, асексуальность и т.д.) и все в пустую. Наша власть сводит все к патологии, то есть к болезни. Друзья, мы в шаге от уголовного преследования и принудительного лечения, и это вызывает ужас.

Почему в России именно сейчас так истово занимаются борьбой с геями, как будто это самое первейшее зло? Потому что воображаемого противника победить легче, чем реального — с оружием или с комплексом мер по защите прав и свобод, или с пакетом санкций. А России ведь так нужна маленькая победоносная война.

А вот и «первые ласточки». Летят, так сказать, впереди закона
https://www.tg-me.com/bookindustry/1702

Завтра внезапно уже 1 декабря и первый день работы 24-й ярмарки интеллектуальной литературы нонфикшн в Москве. Как вы понимаете, я на «аэродром» не попадаю, но это не значит, что я оставлю вас (и себя) без списка:

1. «Вы зачем здесь собрались?» Ольги Николаенко — путеводитель по истории мирных демонстраций от издательства Самокат с остроумными иллюстрациями Влады Мяконькиной.

2. «Прекрасный мир, где же ты» ирландской писательницы и голоса миллериалов Салли Руни в переводе Анны Бабяшкиной. Как точно написала о романе Наташа Ломыкина, героев Руни по-настоящему интересуют только две вещи — чувства и политика. Мне кажется, такое сочетание делает сегодня книгу мастридом. Издательство Синдбад.

3. «Сообщники»: сборник рассказов. Снова издательство «Самокат», среди авторов: Д.Осокин, Е. Некрасова, А. Бруй и др. Презентацию сборника не то отменили, не то даже не дали организовать в рамках ярмарки, а значит обязательно надо брать)))

4. «2666» Роберто Боланьо — долгожданный перевод главного романа выдающегося чилийского писателя и голоса латиноамериканской литературы своего поколения. Должен быть в каждой домашней библиотеке. Переводчик Марина Осипова, издательство АстрельСПБ (ищите на стендах АСТ).

5. «Комитет охраны мостов» Дмитрия Захарова — книга ноября в книжном клубе и просто один из лучших романов уходящего года для меня. Страшный, актуальный, увлекательный и разливающий сердце. Редакция Елены Шубиной. Не пропустите презентацию на ярмарке в субботу 3.12 в 18:15 в Лектории.

6. «Госсмех. Сталинизм и комическое» Евгения Добренко и Натальи Джонссон-Скрадоль. Это большое исследование попкультуры советского периода, опровергающее стереотипы об антитоталитарности смеха. Издательство НЛО. Кто бы ещё осмелился издать такое?

7. «Мифы Древней Греции: голоса женщин» Беатриче Мазини. Купите этот античный фемфикшн своим дочкам от 12 и старше, чтобы они от первого лица узнали о чувствах Медеи и Пенелопы, и поняли, что не только Геракл совершал подвиги. Издательство «Пешком в историю».

8. «Создатель. Жизнь и приключения Антона Носика, отца Рунета, трикстера, блогера и первопроходца, с описанием трёх эпох Интернета в России», автор Михаил Визель. Когда писала магистерскую, обращалась к био Носика, потому что он наш Гагарин в Интернете. Редакция Елены Шубиной. Будет презентация книги на ярмарке, модератор Дмитрий Захаров.

9. «Лисьи броды» Анны Старобинец — грандиозный во всех отношениях роман, который рекомендуют все, кто его прочитал. Я ещё не — оставила на десерт и буду наслаждаться на новогодней неделе. Издательство РИПОЛ классик.

10. «Два писателя, или Ключи от чердака» Марины Голубицкой. Книга о бесшабашном (в литературном и политическом смысле) Екатеринбурге 90-х, к выходу которой я приложила руку. Это история о том, насколько заразительным может быть творчество, когда тебя окружают талантливые люди своего времени, и каким безжалостным может быть к ним это время. 1.12, то есть завтра, будет презентация книги на ярмарке в 14:00 в Литературном кафе. Сходите.