​​Про «Здравствуйте, Астрид!» Георгия Смирнова на малой сцене Ермоловского.

Спектакль, поставленный по книге "Ваши письма я храню под матрасом", написанной по переписке Астрид Линдгрен и Сары Швардт, которая началась в её 12 и продолжилась до самой смерти писательницы. Спектакль про надежды, обиды, ссоры и защитные механизмы, про идущую красной нитью поддержку, про то, как ты никогда не встречался лично с единственным человеком, которого можешь назвать другом.

Трогательно и сильно, и тем глубже пробирает, что из декораций тут только зеркальная тьма и говорящая лошадь. Вытаскивают на холодный свет задорного, мечтающего, неостановимого внутреннего ребёнка - и ломают его со вкусом раз за разом, отбивая барабаном каждый перелом тела и души. Можно наверное сказать что-нибудь про письма Астрид как луч света в тёмном царстве, но, по большому счёту, Сара сама себе свет и бережёт его, как может. Чтобы снова и снова подниматься, улыбаться, как Пеппи, и продолжать идти вперёд, чтобы можно было в конце наесться мармелада и нахохотаться вдоволь, потому что - ты справилась. Ты молодец. Выжил маленький одуван на асфальте.

Испытываю нежность к этому спектаклю и его решениям. Музыка, песни и инструменты тут заменяют и поддержку, и ласку, и удары. Маленькая Сара таскает огромную черно-белую лошадь, говорящую голосом Астрид в исполнении Алисы Фрейндлих, как самая настоящая Пеппи Длинныйчулок. Очень хороши Попов и Горбас, которые не меняют свою криповато-детскую одежду, но выходят каждый раз новыми персонажами (пять или шесть на каждого, я в какой-то момент сбилась). И каждый раз это такая тонкая подача, что они только вышли - а ты уже знаешь, что это кто-то новый. По тому, как они себя держат, по тому, как смотрят, даже до того, как начинают говорить. Вот сюда надо бы сходить всем, кто смотрел на феерические перевоплощения Ткачука в "Комнате Адлера", чтобы увидеть, как можно делать совершенно разных людей так тонко, естественно и без гротескной наигранности. По первой же улыбке Попова на сцене с водителем было понятно, что ничем хорошим эта сцена не закончится, и как сильно отличается его затюканный учитель от нервного, но жестокого отца. Что Наташа делает голосом - это вообще можно даже не начинать пытаться описывать, это слушать надо.

На дуэт Головиной и Альмухаметовой смотреть... тяжело. Не потому что не щёлкает - очень даже щёлкает - а потому что мне в целом тяжеловато с подобными взаимодействиями, которые наглядно демонстрируют переломанную, но всё ещё горящую юность и сильную, но уже потухшую старость (которая по-прежнему носит под строгим костюмом разноцветные носки и кушает мармелад). У обеих Сар столько претензий и заботы друг к другу, столько общего при такой катастрофической разнице, что смотришь на это с ощущением сдвига тектонических плит.

Красивая, пробирающая вещь, оставляющая после себя щемящее светлое впечатление.

P.S. Записан подкат года:
- А вы знаете, что, согласно статистике, преступники с красивой внешностью получают срок в два раза меньше, чем страшные? Так что если вы меня сейчас убьёте, вы получите совсем немного!

Всем, кому нужно было это услышать: