​Любопытно, какою витиеватой оборачивается траектория ПСЖ при Энрике. Полгода до него команда имела устойчивый вид вольности в худшем из смыслов, безалаберности, мягким собранием больших игроков, где почти каждый не напрягается, не знает обязанностей - но в значимые, лучшие моменты величие исполнителей творило шедевры. Луис сразу же насадил до стерильности строгие формы, в стремлении к порядку и чёткости не только губя халтуру, но и заковывая импровизацию. Сегодня Париж уже куда осязаемей структурирован и понятен в идеях, все заработали, конструктивизм приносит плоды - однако отлаженным механизмам теперь уже не хватает той всегда необходимой для высшего искры, что была чрезмерной около года назад.

Энрике затушил пламя глыбой холодного мрамора, скрупулёзно и тщательно высекал из неживого подвижное - почти получилось, но дыхания всё же всё отчётливее, напротив крупных препятствий, натуральной статуе не хватает. Вечно искомую грань между полётом и рельсами Луис, кажется, немножко перевалил. Теперь научившимся прессинговать Усману и Килиану стоит, думаю, вернуть частичку благой свободы.

​Сегодня понятие стыда кажется пережитком, отголоском какой-то примитивной, уже и нечеловеческой этики. Раньше люди ели других людей, жгли их кострами и мерили черепа - а ещё опасались сделать что-то "не такое" на глазах общества, выставить себя окружающим так, как выставлять себя принято неприличным. Ныне куда популярнее праздник искренности, изнутри идущей чистоты помыслов и их явстенных, ни мгновение не сдерживаемых проявлений. Не надо стесняться, делай, что нравится, всё дозволено - и мы всё понимаем, все это, честное, примут. Ориентироваться на мнение общества - может, ещё и возлияние Зевсу перед обедом сделать?

Однако иногда умеренный, верно понятый стыд служит крайне полезным стержнем, что позволяет крепко держаться за землю, не падая и не подымаясь излишне. Зная принятые вокруг представления, прикидывая внешнюю реакцию на свои поступки, ты, если вдруг внутренне, самостоятельно не способен на достоинство, хотя бы чувством стыда можешь получить некоторые первичные границы относительно человеческого.

Ведь чувство стыда не позволит глыбе иметь оба фланга, где места вингеров займут крайние защитники. Боязнь внешнего осуждения, за неимением собственного контроля, не допустит Киммиха правым фулбеком, а Лаймера - на его место, в опорную. Человек, умеющий за себя краснеть, просто не способен будет постоянно смотреть на Йозуа, прикованного собственными руками к бровке, на растерзание Винисиусу, не сможет раз за разом поднимать к жертве своего бесстыдства глаза.

Но нынешний Тухель, видимо, не знает стыда.