«Овсянка, сэр» // Санкции 🇬🇧 Великобритании не помеха в получении её паспорта

Именно к такому выводу можно прийти, изучив медийный фон вокруг начавшихся 19 марта слушаний по уголовному делу об обходе 🇬🇧 санкций, введённых против Дмитрия Овсянникова.

Он вместе с супругой и братом обвиняется в обходе 🇬🇧 финансово-экономических санкций и получении материальной выгоды в натуральной форме без специальной лицензии или за пределами выданной ему OFSI спецлицензии, разрешившей тратить 💷3,000 фунтов в месяц.

Сам Дмитрий Овсянников попал под санкции 🇪🇺 ЕС 21 ноября 2017 ещё в свою бытность губернатора 🇷🇺 Севастополя. Великобритания тогда была членом ЕС. С 1 января 2021 он «переехал» в 🇬🇧 автономный список.

Но, несмотря на это, каким-то образом в 2023 получил британский паспорт.

Мы не знаем какие условия нужно соблюсти чтобы получить 🇬🇧 паспорт. Попросили коллег с профильного канала раскрыть это вопрос.

#ответственность #casestudy #санкции

ИТ-войны у уэльских застройщиков: как бизнесмены из Harlequin не поделили сервер

Казалось бы, развод в бизнесе — дело тонкое. Особенно, если речь о строительной империи, где вместе делили не только кирпичи, но и сервера. В Высоком суде в Кардиффе произошёл цифровой разлад века: Parkhouse против Sutcliffe — бывшие партнёры и основатели группы Harlequin, теперь по разные стороны судейского молота.

После "демержа" (да, именно так в документах) бизнес-партнёры разделили всё, кроме главного — IT-системы и Vodafone-аккаунта. Один использовал общие серверы, другой пытался их отключить. И всё это под предлогом "безопасности", "MFA-доступа" и "страха перед фрилансерами, уходящими со стройки из-за сбоя в выплатах".

Драма развивалась как сериал HBO:

Скандал начался в октябре, когда стороны начали обвинять друг друга в "взломе интернета" и "удалении Sage-доступа".

В ноябре всё взорвалось: телефоны были заблокированы, доступ к критическому ПО отключён, а обвинения посыпались как кирпичи со строительных лесов.

Parkhouse позвонил в Vodafone, удалил администратора HBL и поставил себя во главу аккаунта. HBL закричала: "Это мошенничество!" — и выключила всё.

Ответ был мгновенный: иск в суд, требование вернуть доступ, 118 тысяч фунтов затрат только у истцов, и полный набор драмы — от угрозы "обвалить бизнес" до обвинений в попытке получить доступ через обход Windows-паролей.

Судья сказал: "Обе стороны хороши". Он отказался от пафоса, разобрал каждый эпизод, даже выяснил, что требование смены пароля каждые 90 дней — это не заговор, а стандарт Cyber Essentials.

Финал?

Суд не будет: все вернулись к своим серверам.

Но за юридическую вечеринку заплатят обе стороны: сначала ответчики оплатят часть, потом истцы — и так по кругу.

Вывод: Если делите бизнес — разделите и IT. Потому что когда вы строите дома, а потом начинаете “строить козни” в Vodafone, выигрывает только Vodafone.

LAN Support vs Somerset: оборудование на миллиард, которого не существовало.

14 марта 2025 года Лондонский коммерческий суд опубликовал решение по делу, которое, скорее всего, будет экранизировано Netflix в рубрике «True Crime». Дело между Somerset Equipment Finance и LAN Support — это криминальная симфония без пуль и погонь, но с 3 поддельными счетами, 3 миллионами фунтов и несуществующим видеоборудованием, за которое реально заплатили.

Somerset — крупный британский финансист, специализирующийся на аренде техники. LAN Support — посредник. Arena Holdings — якобы заказчик оборудования. Primary Asset Finance (PAF) — брокер. Сложно? Да, но в этом и фишка.

LAN отправляет Somerset 3 счета на общую сумму почти £3.7 млн. Всё вроде чинно: счета оформлены, оборудование (для телетрансляций) указано, адрес доставки — Redhill Aerodrome. Somerset платит. LAN пересылает деньги дальше — через свою аффилированную компанию CMI — компании Arena. Вскоре после этого Arena исчезает. Как и всё оборудование. Потому что его не существовало.

Суд признал: договора были ничтожны с самого начала (void ab initio), потому что сделки строились на фиктивных данных. Деньги были уплачены, но товар — мираж.
LAN уже вернул Somerset комиссию. А теперь Somerset требует возврата всей суммы. LAN же утверждает: «Мы и сами жертвы. Просто передали деньги дальше. Нечестно заставлять нас платить ещё».

Почему это важно? Потому что сумма ущерба от аферы Arena — более £1 млрд, и это только один эпизод. Это дело — кейс-стади для юристов, комплаенс-офицеров и студентов-экономистов, как не попадаться на фальшивые сделки с реальными деньгами.

Что сказал суд? Судья Пол Митчелл KC отказался выносить немедленное решение в пользу Somerset. LAN допустил, возможно, роковую наивность, но не злой умысел. А Somerset, возможно, сам отказался от проверки оборудования, полагаясь на посредников. Суд постановил: такие сложные дела должны решаться после полноценного разбирательства, а не в формате «summary judgment».

Мораль?

1. Не верь счётам с идеальной вёрсткой и жирным заголовком «Terms & Conditions apply».

2. Если оборудование стоит миллионы — его надо хотя бы увидеть.

3. Вопрос «а был ли предмет договора?» — это не философия, а юридическая реальность.

4. Компании-аффилированные братья-близнецы (LAN и CMI) могут попасть под удар даже без злого умысла.

Получил вчера такое письмо от одного подписчика. Это на мой вопрос, чтобы вы купили у меня. Немного жесткое и прямое, но честно и по делу, поэтому решил поделиться с вами:

"Привет, пишу честно и прямо. Без воды. На текущем этапе — я бы ничего не купил у тебя. Потому что у тебя пока нет чётко оформленного продукта, решающего мою боль за понятные деньги. Но если бы ты подал продукт как бизнесмен, а не как учёный — я бы вложился. Вот что я бы купил. Первое — анализ контракта с рекомендациями и стратегией. Почему я купил бы: я — владелец компании. У меня риски: санкции, поставщики, страховки, суды. Ты — профи в международном праве. Если ты анализируешь мой контракт, указываешь, где меня могут кинуть, предлагаешь, как это исправить, и делаешь всё это быстро, чётко и профессионально — я плачу, даже не торгуясь. Второе — подписка с реальной выгодой. Не “ELR Premium”, а “Одна стратегия в неделю: как выигрывают дела в Англии”. Если ты говоришь: “Я даю тебе каждую неделю кейс + стратегию атаки или защиты + шаблон + комментарий” — это экономит мне десятки часов. Это я понимаю. Это я покупаю. Третье — спец-отчёты по узким темам: “Как английские суды трактуют санкции”, “5 стратегий защиты против claims for misrepresentation”, “Как судиться с трейдером в Лондоне и не проиграть”. Если ты дашь мне чёткий разбор + выводы + инструкции — я куплю сразу. А вот что я точно не куплю: контент в духе “просветительского интереса”, истории, наблюдения, размышления, посты без call to action и академические обзоры без реальной пользы. Хочешь, чтобы у тебя покупали? Покажи, как ты защищаешь, усиливаешь, спасаешь и решаешь. Будь юристом-стратегом, а не экскурсоводом по английскому праву."

А что вы думаете?

Только что узнал, что true, друг, tree и дерево — однокоренные слова, происходящие от праиндоевропейского корня dru- / deru-, означающего «твёрдый», «стойкий», «дерево».

От этого же корня происходит и слово trust, так сладко звучащее для юристов. Про трасты скоро расскажу подробнее. Stay tuned.

Продавец и клиент нашли друг друга в чате об английском деликтном праве 🤦‍♂

Суд в Лондоне отказал в быстром возврате 3,7 млн фунтов, уплаченных за оборудование, которого никогда не существовало. Почему чистая юридическая позиция Somerset не сработала, как Lan Support сыграли на эмоциях, и что решает в английском суде — доктрины или история? Читайте разбор Айбека Ахмедова.

Читать

В Лондоне весна, а в Коммерческом суде снова жарко. Свежее решение по делу Veranova Bidco против Johnson Matthey — не просто спор о сделке, а удар по нервной системе всей индустрии M&A. Сюжет, достойный сценария HBO: фармацевтический актив, сделка на сотни миллионов, ключевой клиент — Alvogen — который аккуратно за пару дней до подписания контракта требует снизить цену на ключевой продукт. Продавец знает об этом, подтверждает конкурентное предложение как bona fide, но в SPA — ни слова. В Disclosure Letter пишут, мол, «идут переговоры», «неясно, как это повлияет на бизнес», а на деле уже решено: цену придётся снижать. Покупатель говорит — вы нас обманули. Продавец парирует — всё раскрыли в Disclosure Letter, и вообще, это не заверение, а так, уведомление. Суд, в лице Sean O’Sullivan KC, не дал свернуть дело в ранней стадии. Он заявил: даже черновик Disclosure Letter может быть истолкован как ложное представление, если он преподносит факты, на которые разумно положился покупатель. Особенно если речь идёт о намеренном введении в заблуждение. Это потенциально меняет правила игры. Ведь если Disclosure Letter может содержать мошеннические искажения, то классический подход «все претензии — только по гарантиям» больше не спасает. Юристы дрожат: их стандартные формулировки «ничего не является заверением» могут больше не работать. Суд ясно дал понять: защита от обмана — фундамент, на котором строится право, и никакие оговорки его не отменят. Что дальше? Дело пойдёт на полный судебный процесс в ноябре. А пока — вся юридическая тусовка Сити судорожно перечитывает свои Disclosure Letters.

🇬🇧 LSE Summer School: Краткий курс по английскому договорному и торговому праву

📅 Даты: 23 июня — 11 июля

📍 Место проведения: Лондон, London School of Economics
⏳ Длительность: 3 недели интенсивного обучения

❓Интересуетесь английским договорным и коммерческим правом?

Хотите провести три недели в Лондоне и погрузиться в мир английского права вместе с ведущими преподавателями и участниками со всего мира?

👉 Присоединяйтесь к краткосрочному курсу по Commercial Law в рамках LSE Summer School!

👨‍🏫 Курс ведут:

Пол МакМэхон (руководитель программы)

Ник Сейдж

Тимоти Лау

Джозеф Спунер

Лэнс Грин (практические занятия)

📚 Что вас ждёт:

12 лекций по 3 часа
12 практических занятий по 90 минут

Углублённое изучение ключевых тем:

📌 Основы английского договорного права

📌 B2B-контракты

📌 Коммерческие сделки: купля-продажа, кредитование, обеспечение

📌 Разрешение коммерческих споров

🤝 Атмосфера:
Интенсивный темп и дружелюбная среда создают прочные профессиональные связи и вдохновляют на рост.

📝 Регистрация уже идёт, осталось несколько свободных мест!

📩 Остались вопросы?
Пишите напрямую Полу МакМэхону — он с радостью ответит!

Иногда одна публикация меняет всё.

Два месяца назад я выложил на LinkedIn краткий обзор английского дела об оспаривании решения международного арбитража в Высоком суде Лондона. Опубликовал — и забыл. Спустя несколько дней захожу и… 500+ лайков, 50 000+ просмотров, десятки комментариев и запросов в друзья. Даже юрист Ответчика по делу добавился!

Но настоящим сюрпризом стал запрос от редакции Jus Mundi — они предложили мне написать статью для их интернет издания Daily Jus. Я расширил LinkedIn-пост до полноценного материала, и после редактур и рецензий — статья опубликована.

В этой статье я впервые начал говорить открыто о юридических стратегиях, применяемых в судах и арбитражах. И именно с этой публикации я решил официально запустить свой долгожданный проект: Legal Strategy Pro — о стратегиях, тактиках, ходах и приёмах в юридических баталиях.

Спасибо всем, кто читал, комментировал и поддерживал. Это только начало.

https://dailyjus.com/world/2025/03/procedural-discipline-and-other-valuable-tactics-of-international-arbitration

Суд, которого не было: как арбитражная оговорка обнулила иск на £2,1 млн

В прошлом месяце Коммерческий суд Англии рассмотрел дело, которое на первый взгляд выглядело как стандартный коммерческий спор в футбольной индустрии. Однако за сухими строками решения по делу Saif Alrubie против Марины Грановской скрывалась изящная и показательная демонстрация того, как институциональные нормы могут решать судьбу дела ещё до того, как будет начато разбирательство по существу.

Саиф Алруби, футбольный агент, утверждал, что в 2021 году он сыграл ключевую роль в организации трансфера футболиста Курта Зумы из Chelsea в West Ham. По его словам, устная договорённость, подкреплённая сообщениями в мессенджерах, предусматривала выплату комиссии в €300 000, если сумма сделки превысит €30 млн. Когда стало известно, что сделка фактически обошлась Chelsea в £29,1 млн (по курсу — более €34 млн), Алруби направил Грановской письмо с требованием выплаты. Впоследствии он подал иск, заявив, что она, будучи директором Chelsea, индуцировала нарушение соглашения между ним и клубом, скрыв его роль в сделке. Размер требований к бывшему топ-менеджеру Chelsea вырос до £2,1 млн.

Ответ Грановской не касался ни деталей сделки, ни её участия. Вместо этого она подала ходатайство о передаче дела в арбитраж — в соответствии с Правилом K Футбольной ассоциации Англии (FA), согласно которому все споры между зарегистрированными участниками FA подлежат обязательному арбитражу. Аргумент строился на том, что и Алруби, и Грановская в момент возникновения спора (май 2022 года) являлись участниками FA, а потому между ними действовало арбитражное соглашение, даже если прямого контракта между ними не существовало.

Суд принял сторону Грановской. В решении судьи Дэвида Квеста KC подчёркивается, что обязательства по арбитражу между сторонами возникли не в результате их прямой договорённости, а в силу принятия ими обязательных регламентов FA. Такой подход основан на правовой доктрине «горизонтальных обязательств» и подтверждён рядом прецедентов, включая дело The Satanita (1897). Суд также установил, что спор между сторонами начал развиваться именно в момент отправки письма с требованиями, когда обе стороны всё ещё были частью футбольной системы. Это обстоятельство сделало арбитраж обязательным, независимо от их текущего статуса. Суд приостановил производство по делу и направил стороны в арбитраж, присудив Грановской £150 000 судебных расходов на компенсационной основе.

Судебный процесс так и не начался. Вместо открытой дискуссии о договорённостях и деталях трансфера в центре оказалась процедура. Грановская не стала спорить, она изменила архитектуру конфликта, воспользовавшись системой, к которой обе стороны добровольно присоединились в прошлом. Алруби, напротив, недооценил формальные последствия своей регистрации в FA и выбрал неподходящую арену для разрешения спора.

Решение по делу Alrubie v Granovskaia демонстрирует, как отраслевые регламенты и арбитражные оговорки, встроенные в институциональные соглашения, могут не просто влиять на процесс, а полностью определять его направление. Это также напоминание юридическому сообществу о том, что в спорах, касающихся регулируемых отраслей, первая задача юриста — не защита по существу, а анализ регламентов и юрисдикции. В современном праве побеждает не тот, кто сильнее аргументирует, а тот, кто первым определяет, где и на каких условиях будет вестись спор.

13–14 мая в Верховном суде Великобритании намечается слушание, которое привлечёт внимание не только юристов, но и всех, кто следит за тем, как право вмешивается в дела больших денег. Заседание будет проходить перед Лордом Ходжем, Лордом Бриггсом, Лордом Сэйлсом, Лордом Стивенсом и Лордом Ричардсом. Апелляцию подали ликвидаторы — Грейг Уильям Александр Митчелл и Кеннет Мелвин Крис.

А началась эта история, как это часто бывает в бизнесе, с больших амбиций. Шейх Мохамед бин Исса Аль Джабер — фигура внушительная: международный бизнесмен, империя которого охватывает коммерческую недвижимость, финансы, гостиничный и ресторанный бизнес. Он был единственным акционером и директором компании MBI International & Partners Inc., зарегистрированной на Виргинских островах. Казалось бы, всё под контролем.

Но в октябре 2011 года компания была признана неплатежеспособной по заявлению Unicredit Bank Austria AG и ликвидирована. С этого момента права и полномочия директоров, согласно законодательству BVI, прекращаются. Однако в 2016 году шейх подписал документы, якобы оформленные ещё в 2010 году, на передачу почти 900 тысяч акций другой компании — JJW Inc. — в пользу JJW Limited, зарегистрированной в Гернси. Ценность этих акций составляла более 67 миллионов евро.

Сделка выглядела подозрительно. Во-первых, документы о передаче акций были недатированы, но шейх представил их как подписанные в июле 2010 года — до ликвидации компании. Во-вторых, в 2016 году он уже не имел полномочий распоряжаться активами. Тем не менее, регистрация была проведена, акции формально перешли к JJW Limited, а спустя год вся структура JJW Inc. была передана другой компании, а сами акции, по сути, обесценились.

Началась судебная эпопея. Ликвидаторы компании, Грейг Митчелл и Кеннет Крис, обратились в суд с иском о недействительности передачи акций, утверждая, что шейх действовал вопреки интересам компании и в обход закона. Они обвинили его в нарушении фидуциарных обязанностей — тех самых обязанностей, которые продолжают действовать, даже если директор формально утратил свои полномочия, но продолжает вмешиваться в управление имуществом компании.

Суд первой инстанции согласился: действия шейха были признаны недобросовестными. Он не только сам инициировал передачу активов, но и подписал документы задним числом. В результате, вместе с JJW Limited,в он был приговорён к выплате 67 миллионов евро в качестве компенсации.

Шейх не сдался. В апреле 2024 года дело дошло до Апелляционного суда. Его адвокаты утверждали, что после начала ликвидации у шейха не было ни полномочий, ни обязанностей — значит, и нарушить он ничего не мог. Но судьи были другого мнения.

Они подтвердили: сам факт того, что шейх представился директором и действовал от имени компании, даёт основание считать его ответственным. Он, по сути, имитировал действия доверенного лица, выдав себя за того, кто вправе распоряжаться чужим имуществом. И именно это вмешательство, совершённое без полномочий и в обход процедуры, делает его поведение противоправным.

Решение первой инстанции осталось в силе. Апелляция отклонена. Шейх и его компания в Гернси обязаны вернуть 67 миллионов евро.

Этот кейс — не просто спор о документах и акциях. Это история о том, как власть, деньги и доверие сталкиваются с пределами закона. О том, что даже если ты основатель, единственный акционер и символ бизнеса — ты не выше правил. И если ты манипулируешь структурой так, как будто компания — это твой личный сейф, суды Англии напомнят: корпоративная форма — это не ширма, а обязательство.

Верховный суд Великобритании вынес важное решение в сфере морского права. Пять лордов в мантиях и один вопрос, от которого зависят миллионы: может ли фрахтователь контейнеровоза ограничить свою ответственность перед владельцем судна за расходы на тушение пожара, вывоз токсичного мусора и ремонт корабля после взрыва в Атлантике?

История началась летом 2012 года, когда посреди океана на борту судна MSC Flaminia произошёл взрыв. Груз — дивинилбензол, химикат с характером: при перегреве он полимеризуется и превращает контейнер в бомбу. Взрыв, пожар, три погибших моряка, сотни сожжённых контейнеров, корпус судна едва не раскололся пополам. Судно тащат в Европу, через Германию и Румынию, пока оно снова не оживает два года спустя. Счёт за всё — около 200 миллионов долларов. Контейнерный гигант MSC, арендовавший судно, получает иск от владельца — компании Conti, которая утверждает: MSC нарушила правила перевозки опасных грузов, и теперь обязана возместить все убытки. MSC идёт в суд с козырем: международная Конвенция 1976 года позволяет ограничить ответственность судовладельца — а фрахтователь, мол, в данном случае это и есть судовладелец. Суды нижестоящих инстанций говорят «нет». Но Верховный суд сегодня сказал: «иногда да». Суд признал, что фрахтователи имеют право на лимит ответственности, но не по всем претензиям. Если речь о повреждении самого судна — забудьте про лимит, платите всё. Но если это расходы, например, на выгрузку и дезактивацию груза, то они подпадают под статью 2.1(e) Конвенции и могут быть ограничены. Суд отказался принять довод Conti о том, что право на лимит работает только, если убытки понёс кто-то внешний — «а мы, владельцы, мол, свои».

Верховный суд назвал это надуманной интерпретацией, которая не следует из текста Конвенции, создаёт неестественную асимметрию между владельцами и фрахтователями и приводит к юридической путанице. В результате из четырёх исков владельца судна суд признал ограниченным только один. Остальные остаются в зоне полной ответственности.

Решение Верховного суда стало не только юридическим прецедентом, но и философским высказыванием о справедливости и симметрии в международной морской торговле.

Контейнеры, страховщики, порты, фрахтователи, владельцы, клубы P&I — теперь знают: если ваш корабль взорвётся из-за химии, то не всё можно будет списать в лимит. Эта история — больше чем спор о миллионах. Это акт толкования права в мире, где каждый контейнер может превратиться в судью.

В судебной практике — будь то английское общее право или исламская правовая традиция — рано или поздно возникает ситуация, когда формально правильное решение приводит к фактически сомнительному результату. Именно в такие моменты проявляется истинная сущность юридического мастерства: когда закон требует гибкости, а не слепого подчинения. В исламской правовой системе эта гибкость получила название истихсан — «предпочтение лучшего».

Профессор Джон Макдиси, юрист, исследователь и декан факультета права, предпринял попытку избавить истихсан от мистического тумана, в который его окутывали как восточные традиционалисты, так и западные романтики. В своей статье «A Reality Check on Istihsan», он предложил то, что можно назвать ревизией теории в пользу практики.

Для этого он обратился не к философским трактатам по усуль аль-фикх, а к конкретному юридическому труду — «Бадаи ас-Санаи» ханафитского учёного Ала ад-Дина аль-Касани, где были собраны реальные кейсы по договорам купли-продажи. Из них Макдиси выделил 14 случаев, где истихсан применялся не как отвлечённое понятие, а как инструмент вынесения решения.
И здесь начинается самое интересное.

В одних делах муфтий отказывается от формальной аналогии в пользу коранического текста или хадиса (например, случай с запретом продажи несостриженной шерсти). В других — он предпочитает одну аналогию другой, считая её более уместной в конкретных обстоятельствах (например, дело о вольной невольнице). В третьих — уступает обычаю, когда торговая практика оказывается убедительнее теории (например, когда ткани не соответствуют по длине заявленному размеру, но покупатель всё равно доволен).

Макдиси делает вывод: истихсан — это не каприз, не “интуиция муфтия”, а метод обоснованного выбора между правовыми авторитетами, аналогичный принципу distinguishing precedent в англо-американской системе.
Особую ценность исследование представляет тем, что:
показывает правовую логику, действующую внутри исламского права, без романтизации и демонизации; демонстрирует, что правовые системы могут быть различными по форме, но едины по существу: в каждой из них судья стремится к справедливому итогу, даже если для этого приходится корректировать правила.

Возможно, именно по этой причине истихсан, столь чуждый бюрократической букве закона, поразительно напоминает решения британских судей времён лорда Мэнсфилда — когда справедливость требует от судьи не только формальности, но и совести.

И если на Востоке это называется истихсан, а на Западе — equitable discretion, суть остаётся прежней:
не каждая аналогия — истина, и не каждое правило — справедливость.