Дома выпил я пива и водки, но ничего. В «Италии» выпил 2 рюмки водки, потом стакан вина, в «Bier-Halle» — кружку пива. В редакцию пришел навеселе. Попросили зайти завтра. Пошел на свидание.

Пьяному все хорошо. Чувствую: что люблю Е.А. и верю в себя. Что делали, и описать трудно. Только ради моего благоразумия не еблись. Лежали друг на друге, рядом, снимал и задирал юбку выше колен. Черт знает что такое! Расстались в 6 1/2.

Валерий Брюсов
5 апреля, 1893 г.

Жизнь в дневниках

Ахматова принадлежала к числу самых важных людей в вашей жизни?

– Да, это так.

Вы помните вашу первую встречу?

Да, я помню ее очень хорошо. Мой друг, один из тех трех или четырех, предложил встретиться с Ахматовой. Это имя не значило для меня тогда почти ничего. Во-первых, я вообще удивился, что она еще жива. Поскольку я собирался говорить с ней, я заблаговременно прочел два или три ее стихотворения, но это мало что дало. Когда мы садились на поезд, я вообще воспринимал все это как загородную прогулку. Ахматова жила на даче за городом. Когда мы встретились, я увидел только очень привлекательную, величественную женщину, но вначале до меня как-то не доходило, с кем я имею дело. Она знала какие-то мои стихи, я показал ей некоторые другие, получил похвалы, но, как я уже говорил, похвалы меня не особенно интересовали.

И только однажды, после трех или четырех посещений, когда я возвращался оттуда поздно вечером на электричке, в битком набитом вагоне, со мной произошло чудо. Я глядел в окно; было совершенно темно, так что я видел только наши отражения и стоящих в проходе людей… И вдруг я вспомнил какую-то ее строчку, она как бы вспыхнула в моем сознании… И сразу все стало на свои места. Я бы не сказал, что я испытал полумистическое ощущение, но что-то сверхъестественное в этом было. После этого вечера наши встречи стали для меня совершенно необходимыми, чем-то вроде пристрастия, и я старался увидеть ее при любой возможности. Я приносил ей пластинки, читал ее книги — это было нормальное общение.

Нужно сказать, что в России самый характер политической ситуации вынуждает людей быть, если можно так выразиться, более демократичными, и разница в возрасте подчас ничего не значит. Я помню о ней столько, что не знаю, на чем остановиться. Однажды осенью я снимал дачу неподалеку от нее, в Комарове. Мы виделись тогда по два раза в день, это продолжалось всю осень и прекратилось только потому, что меня арестовали. Она чувствовала себя виноватой, так как считала, что меня взяли из-за нашей дружбы. Не думаю, что это так. Ахматова бросилась защищать меня. Она обращалась к самым влиятельным членам истеблишмента с просьбой помочь в моем деле. В конечном счете я был освобожден благодаря ее стараниям и поднявшемуся на Западе шуму.

В 1966-м она умерла. Мне пришлось взять на себя ответственность за ее похороны, потому что семья ее третьего мужа, Пунина, не позаботилась бы об этом. Хотя они жили за ее счет. Поэтому я трое суток, со свидетельством о смерти в руках, пытался найти место на кладбище. Власти не давали разрешения похоронить ее там, куда люди могли получить свободный доступ. Наконец мне удалось получить разрешение, но даже когда шло отпевание, было еще не ясно, можно похоронить ее на комаровском кладбище или нет. В конце концов окончательное разрешение все же дали. При виде большого количества водки местные власти пошли на уступки. А сейчас, насколько мне известно, ее могила превратилась в место настоящего паломничества.

Иосиф Бродский
Из интервью журналу "Quatro"
Декабрь, 1981 г.

Жизнь в дневниках

Разумеется, для многих женщин отношения со зрелым и любящим мужчиной будут величайшей наградой, но эти отношения становятся косвенным результатом проделанной внутренней работы. Если же этот результат становится целью, то внутренний возлюбленный становится вторичным по отношению к внешним отношениям, и снова происходит предательство; внутреннее бракосочетание оказывается дисгармоничным, а внешнее не достигнет своего расцвета.

Быть психологически свободным – значит прежде всего доверять своему внутреннему миру, нести ответственность за свою силу и слабость, за сознательную любовь к самому себе, а значит – и за способность любить других.

Мэрион Вудман

Жизнь в дневниках

Ходил, думал, глядел, нюхал, собирал цветы. Очень хорошо на душе.

Лев Толстой
24 мая, 1910 г.

Жизнь в дневниках

Понедельник
Питер.

Встала в 10. Все утро налаживала бриллианты на борту и кокошнике, так адски надоело, что мочи нет! Чувствую себя, как разбитая лошадь — отвратительно.

Княгиня Ксения Александровна
23 февраля, 1903 г.

Жизнь в дневниках

Какие счастливые часы я с тобою провожу. Часа с четыре вместе проводим, а скуки на уме нет, и всегда расстаюсь чрез силы и нехотя. Голубчик мой дорогой, я Вас чрезвычайно люблю, и хорош, и умен, и весел, и забавен; и до всего света нужды нету, когда с тобою сижу. Я отроду так счастлива не была, как с тобою. Хочется часто скрыть от тебя внутреннее чувство, но сердце мое обыкновенно пробалтывает страсть.

Веди себя при людях умненько и так, чтоб прямо никто сказать не мог, чего у нас на уме, чего нету. Это мне ужасно как весело немножко пофинтарничать.

*пофинтарничать - пофинтить, поиграть в прятки с теми, кому нравится всегда всё знать.

Екатерина II
Из письма Г. А. Потёмкину
Март, 1774 г.

Жизнь в дневниках

Если А – это успех в жизни, тогда А=x+y+z, где x – это работай,
y – играй, а z – держи язык за зубами.

Альберт Эйнштейн

Жизнь в дневниках

При каждом потрясении моей жизни я в итоге что-то приобретал, этого нельзя отрицать, становился свободнее, духовнее, глубже, но и делался более одинок, более непонятен, более холоден.

Герман Гессе
• Степной волк

Жизнь в дневниках

Здравствуй, кутила! Сегодня пасмурно, хочет идти дождь, холодновато. Зубов еще нe кончил пломбировать, но скоро кончу.

Ты мне нужна, моя немочка, приезжай поскорей. Хочется поскорее попутешествовать и с тобой насчет этого посоветоваться.

Ты пишешь, что расстроила себе желудок. А ты не пей шампанского.

Бог с тобой, моя милюся, да хранят тебя ангелы святые. Не забывай своего мужа, вспоминай о нем хоть раз в сутки.

Обнимаю тебя, мою пьяницу.

Твой муж в протертых брюках, но не пьющий.

Антон Чехов
Из письма О. Л. Книппер-Чеховой
28 марта, 1902 г.

Жизнь в дневниках

Когда мне было 16, я поняла, что устала от школы. Я вышла на улицу и пошла в сторону киностудии. Постучала в дверь и спросила нужны ли им статисты, и меня взяли. Да, я просто постучала в дверь.

Изабель Юппер

Жизнь в дневниках

Свадебный день, тридцать шесть лет я замужем за Львом Николаевичем, и мы сегодня врознь. Грустно, что вообще мы не настолько вместе, как бы я того желала. И сколько с моей стороны было попыток этого душевного единения! Связь между нами прочная, но не на том основана, на чем бы я того хотела. Я не жалуюсь, хорошо и то, что он так заботлив обо мне, так ревниво меня охраняет, так боится потерять меня. И напрасно. Кого бы и как бы я ни любила, никого на свете я не могла бы даже сравнить с моим мужем. Слишком большое место он всю мою жизнь занимал в моем сердце.

Софья Толстая
23 сентября, 1898 г.

Жизнь в дневниках

Счастье не приходит в вашу жизнь с фанфарами. Самые красивые вещи, те, что дают вам истинное счастье, приходят на цыпочках, тихо… и ждут, когда вы их заметите.

Одри Хепбёрн

Жизнь в дневниках

В первый раз я был в доме у Льва Николаевича (в Москве в Хамовническом переулке) 20 января 1896 года.
Мне тогда еще не минуло 21 года. Я был почти мальчик. Привезла меня к Толстым одна известная в то время московская певица, М. Н. Климентова-Муромцева, бывавшая у Толстых. Привезла, разумеется, в качестве пианиста…

Когда человек имеет несчастье играть на каком-нибудь инструменте, петь, декламировать и т. п., то это является постоянным препятствием для непосредственного общения его с людьми. С ним не говорят, им не интересуются как человеком: его просят сыграть, спеть, прочесть… От этого чувствуешь себя среди людей трудно, неловко.

Неловко было мне тогда и мучительно страшно. Меня представили. Я пробрался в гостиную, где по счастью оказалось два-три знакомых лица. Льва Николаевича я еще не видал. Немного погодя он вышел. В блузе, руки за поясом… Поздоровался со всеми. Я не помню, говорил ли он тут со мной. Потом я играл. Играл плохо. Разумеется, из учтивости меня благодарили и хвалили, отчего мне стало невыразимо стыдно.

И вот тут, когда я стоял посреди большой комнаты, такой растерянный, не зная, куда деваться, не решаясь глаз поднять, Л. Н. подошел ко мне и просто, как только он умеет говорить, заговорил со мной.

Между прочим, говоря о том, что я играл, он спросил меня:

— Какого композитора вы любите больше всех?

Я ответил:

— Бетховена.

Л. Н. посмотрел мне прямо в глаза и сказал тихо, как бы недоверчиво:

— Правда ли?

Похоже было, что я говорю, что все говорят. А я правду сказал.

Л. Н. заметил, что едва ли не больше всех композиторов любит Шопена. Он сказал мне:

— Во всяком искусстве — я это и на своем опыте знаю — трудно избежать двух крайностей: пошлости и изысканности. Например, Моцарт, которого я так люблю, впадает иногда в пошлость, но и поднимается зато потом на необыкновенную высоту. Недостаток Шумана — изысканность. Из этих двух недостатков изысканность хуже пошлости, хотя бы потому, что от нее труднее освободиться. Величие Шопена в том, что как бы он ни был прост, никогда он не впадает в пошлость, и самые сложные его сочинения не бывают изысканны.

Я ушел тогда от Толстых со смутным чувством счастья, что увидал Л. Н. и говорил с ним.

Александр Гольденвейзер

Жизнь в дневниках

Самые умные люди, как и самые сильные, находят счастье в том, где другие нашли бы только катастрофу: в лабиринте, в суровости по отношению к себе и другим, в трудностях. Они наслаждаются властью над собой: для них аскетизм становится второй натурой, необходимостью, инстинктом.

Фридрих Ницше

Жизнь в дневниках

То, чему мы учились в школах и университетах – не образование, а только способ получить образование.

Ральф Уолдо Эмерсон

Жизнь в дневниках

Забросил гимнастику: некогда. Лучше немного поспать перед работой.

Андрей Тарковский
9 октября, 1982 г.

Жизнь в дневниках

Если тяжеловес ставит новый мировой рекорд в поднятии тяжестей, вы ему завидуете? А если гимнастка? А если рекордсмен по прыжкам с вышки в воду? Начните перечислять все, что вы знаете и чему можно позавидовать: вы заметите, что чем ближе к вашей работе, специальности, жизни, тем сильнее близость зависти. Это как в игре – холодно, тепло, еще теплее, горячо, обжегся! На последнем вы нашли с завязанными глазами запрятанную другими игроками вещь.
Вот то же и с завистью. Чем ближе достижение другого к вашей специальности, к вашим интересам, тем больше возрастает обжигающая опасность зависти. Ужасное чувство, от которого страдает прежде всего тот, кто завидует. Теперь вы поймете, как избавиться от крайне болезненного чувства зависти: развивайте в себе свои собственные индивидуальные склонности, свою собственную неповторимость в окружающем вас мире, будьте самим собой, и вы никогда не будете завидовать. Зависть развивается прежде всего там, где вы сам себе чужой. Зависть развивается прежде всего там, где вы не отличаете себя от других. Завидуете – значит, не нашли себя.

Дмитрий Лихачёв
• Письма о добром и прекрасном

Жизнь в дневниках

Вчера застрелился Володя. Я ничего никогда не умел предупредить, и в этом мое горе, мое проклятие. Я замечал, что в последние дни он был как-то особенно грустен за обедом, мне хотелось его спросить, и я не спросил. Накануне, роясь в книгах, ночью, я нашел «Сборник статей по классической древности» и хотел ему отнести и не отнес. Может быть, мы разговорились бы. Мне хотелось ему сказать в эти же дни, что если в университете ему не повезет, то ну его к черту, и без университета обойдемся. И опять не сказал. Он был умен и добр, но этого, кажется, никто не хотел замечать. Бедняга милый, зачем ты это сделал?

Милый мой голубчик, если б я знал, если бы кто-нибудь слово мне сказал, если б сам ты пришел ко мне и сказал: «Папа, мне тяжело!» Но ты не мог этого сделать. Вечно один, вечно сам с собой, оставленный, полузабытый, ты ни к кому не навязывался. Ты ждал ласки от других, и не дождался...

Алексей Суворин
2 мая, 1887 г.

Жизнь в дневниках

Человек выздоравливает, «давая волю» своей сексуальности.

Зигмунд Фрейд

Жизнь в дневниках