10 августа 1792 года революционная толпа ворвалась во дворец Тюильри и перебила швейцарскую гвардию, до последнего сохранявшую верность Людовику XVI. Незадолго до этого король вместе с семьёй вынужден был покинуть свою резиденцию и искать защиты в Конвенте.

Экранизация поэмы "Беовульф и Грендель" 2005 года представляет собой довольно-таки приятный фильм, с соблюдением (по крайней мере, на взгляд не слишком дотошного любителя) определённых исторических и литературных реалий. Очень порадовало упоминание Хлодвига (которого переводчики так и оставили Кловисом) - действие поэмы относят к 521 году, т.е. на десять лет позже смерти первого Меровинга-христианина.

Фильм снимался в Исландии, пейзажи очень красивые - зеленые луга, каменистые пустоши, чистая морская вода, т.е. первобытная экологическая обстановка, радующая глаз после всевозможной урбанины.

"Золоченый чертог" Хеорот, как и положено, является большим сараем для совместного употребления алкогольных напитков (помнится, в "Белом викинге" исландский ярл проживал в землянке. Поначалу подумалось, что это какой-то древний бомж, но нет). Владеет им косматый Хродгар, старый спивающийся конунг (Стеллан Скарсгорд, без него никак), которого нередко приводят в чувство грозные окрики и даже тумаки его супруги Вальхтеов, истинной валькирии.

Из сюжета оставили только первую часть, противоборство Беовульфа (Джерард Батлер) и Гренделя (Ингвар Эггерт Сигурдссон), а также месть маменьки последнего. Не обошлось и без сценарно-режиссерских новинок: прямолинейность англо-саксонской поэмы разбавлена психологизмом более позднего времени. Почему Грендель пожирал данов? Когда он был еще маленьким Гренделенышем, у него тоже был папа-тролль (косматый великан, издающий нечленораздельные звуки), который случайно попался Хродгару. Папу загнали и убили, а сыночка пощадили. Юный Грендель отрубил голову родителя и уволок в пещеру, где та служила не только напоминанием об отце, но и, аки пепел Клааса, взывала к мести кровожадным иродам. Ни ирландского миссионера отца Брэндона (еще одно сюжетное нововведение в исполнении Эдди Марсана), ни гаутов (племя, к которому принадлежал заглавный герой) чудище не трогало. И только когда дружина Беовульфа осквернила пещеру Гренделя, надругавшись над головой его отца, тролль отправился мстить наглым пришельцам. В конце концов, как и положено, беднягу отправили в мир иной. Мать Гренделя (Эльва Оск Олафсдоттир), не вынеся такого горя, решила отомстить убийцам сына, но в тяжелом противоборстве полегла от доблестной руки Беовульфа. Однако это не все. Оказывается, Грендель не был чужд плотским радостям, ибо у него родился сын от одной миловидной ведуньи (Сара Полли), которая позже отдала свое сердце Беовульфу. Мальчик, к счастью, больше пошёл в маму. Гаутский витязь, однако, признал всю глубину личной драмы убиенного им великана и даже преклонил колени перед его могилой, на глазах у прослезившегося тролльченка. После чего, как и положено, уплыл восвояси, прокричав ведьмочке, что он еще вернется (гауты родом из Швеции, так что родство с Карлссоном несомненно).

Хотя я здесь иронизирую, а рейтинг на IMDB всего 5.8, тем не менее фильм понравился. Красивые виды, добротные костюмы и декорации, а главное, соответствующая атмосфера и хорошая актерская игра - не шедевр, но посмотреть можно.

Эволюция парижской архитектуры.

877.
С днём рождения, любимый город!

Que la fête commence / Пусть начнется праздник (1975)

«Великий век» во Франции завершился 1 сентября 1715 года, когда Людовик XIV отбыл в мир иной, оставив королевство своему пятилетнему правнуку. Вершить дела государства в период его малолетства выпало на долю Филиппа Орлеанского, сына младшего брата Короля-Солнца, тоже Филиппа. Строгое великолепие старого короля, омрачённое в последнее десятилетие военными тяготами и семейными утратами, когда один за другим ушли единственный законнорождённый сын Людовика, двое внуков и правнуков, сменилось либертинажем регента, хотя и ему пришлось ощутить тяжесть короны Гуго Капета.

Изначально задумавший снять экранизацию «Дочери регента» Дюма, режиссёр Бертран Тавернье постепенно пришёл к решению показать на экране трагедию умного, великодушного, отважного человека, оказавшегося заложником собственных пороков и удушающих внешних обстоятельств.

В центре сюжета бестолковый заговор маркиза де Понкаллека (Жан-Пьер Мариель), ставшего во главе нескольких бретонских дворян, что пытались заключить союз с Испанией и провозгласить независимость родной провинции. О телодвижениях на родине Астерикса и Обеликса становится известно регенту (Филипп Нуаре), который только отмахивается от очередной попытки отлучить его от власти, но ближайший советник принца аббат Гийом Дюбуа (Жан Рошфор) продавливает смертный приговор для Понкаллека со товарищи. Прекрасно понимая, что способностей бретонца хватает только на контрабанду табака с острова Джерси, а сторонников маркиза можно пересчитать по пальцам, Дюбуа хочет заручиться поддержкой Англии, как в государственных, так и в личных вопросах, а посол островитян требует головы тех, кто вступил в сговор с Мадридом, давним врагом Лондона.

Но этот политический каркас, вкупе с упоминанием акций Миссисипи, дела графа Горна и реформ Джона Лоу, Тавернье украшает другими деталями, отчего происходящее на экране перестаёт быть скучной иллюстрацией из учебника истории и превращается в гиперреалистичные сцены из жизни, иногда драматические, иногда нелепые, то отвратительные, то очень трогательные, свидетелями которых становятся зрители. Горе герцога Орлеанского, вызванное потерей любимой дочери, сменяется настойчивым желанием «отвлечься» с собственной 16-летней крестницей - и это при наличии навязанной покойным монархом жены (Элен Венсан), официальной любовницы, маркизы де Парабер (Марина Влади), и Эмили (Кристин Паскаль), девушки с пониженной социальной ответственностью и гораздо более искренним и трепетным отношением к своему высокопоставленному клиенту. Шедшая с раннего утра кропотливая работа с государственными бумагами завершается ровно в седьмом часу вечера, когда на смену ей приходят безобразные оргии, в которых принц заставляет участвовать больного Дюбуа, а сам допивается до удара - словно пытаясь, как другой Филипп, герой Нуаре из «Большой жратвы», покончить с собой столь оригинальным способом. Регент хочет провести реформы, презирает своих жадных и беспринципных родственников, но сам не может похвастаться приверженностью высокой морали. При этом он любит и оберегает несчастного ребёнка, которого судьба неожиданно усадила на трон. Несмотря на очерняющие его слухи, Филипп не хочет занять его место, а визит к прорицательнице (взятый из истории, к слову), когда та предсказала ему королевскую корону, только ускоряет его саморазрушение. Очень показательна в этой связи сцена, где похмельному регенту кажется, что его рука начала гнить, будто символизируя его внутренний распад.

Интересны здесь и отношения герцога с Дюбуа. Это не просто принц и министр, благодетель королевских кровей и безродный выскочка-сын аптекаря, но два равных ума, один из которых не может существовать без другого. Оба глубоко порочны и циничны до мозга костей, но там, где Филипп даёт слабину, уступая своей, в целом, добродушной натуре, Дюбуа непреклонной волей заставляет регента переступать через себя и действовать сообразно государственным интересам.

При этом честолюбивый аббат (который и не аббат вовсе и даже, по собственному признанию, человек неверующий) не забывает о собственных перспективах, уговаривая герцога Орлеанского сделать его, редкостного скрягу и содержателя дома свиданий, архиепископом Камбре. И всё же их привязанность друг к другу очень крепка, несмотря на потребность Филиппа регулярно подтрунивать над своим соратником, а иногда и жестоко оскорблять, когда досада на собственное бессилие перед правотой и хитроумием Дюбуа превращает его в капризного ребёнка, мстящего воспитателю. Диалоги этих персонажей великолепны в своём остроумии (увы, существующий перевод заставил их потускнеть), а игра Нуаре и Рошфора в своей естественности и органичности выше всяких похвал.

Показанный Тавернье мир вовсе не та красочная картинка из фильмов плаща и шпаги предыдущих десятилетий. Королевский двор показан сборищем идиотов и интриганов, рыцари без страха и упрёка выродились в наивных сельских недозаговорщиков, а отношения господ и крестьян отнюдь не идиллия, и столкновение двух (и даже трёх, учитывая присутствие Дюбуа) сословий, когда карета регента случайно убивает ехавшего на полевые работы мальчика, не сулит Франции ничего хорошего в дальнейшем.

Глядя на весь описанный выше паноптикум, напрочь забываешь о несоответствии костюмов эпохе (в 1719 году герои ходят в нарядах и париках середины XVIII столетия), фактических ошибках и анахронизмах, поскольку Тавернье, демонстрируя свой фирменный режиссёрский почерк, показывает нам кусок жизни и вневременные отношения, могучая троица Нуаре-Рошфор-Мариель, les copains d’abord, предстаёт во всей полноте своего дарования, а фоном звучит очень красивая музыка Филиппа Орлеанского, не только государственного деятеля, развратника и выпивохи, но и талантливого композитора-любителя.

Примечательно, что на первой церемонии вручения премии «Сезар» фильм стал одним из фаворитов, отхватив целых четыре награды (за режиссуру, лучшую мужскую роль второго плана, лучший сценарий и лучшую работу художника по костюмам). Основным соперником «Праздника…» стало «Старое ружьё», где главную роль - отмеченную премией - также сыграл Филипп Нуаре. Казалось бы, где Жюльен Дандьё, а где Филипп Орлеанский, но размах поражает.