Гулять ранней весной в тайге Богдашка Топорок и сам не любил, и другим не советовал. Снегу было по колено, зверье бродило злое, тощее и невзрачное и вообще смотреть было совершенно не на что. Преодолевал он себя, только когда в лес приезжали развлекаться городские и с них можно было чем-нибудь поживиться.
Как-то раз с гостями, казалось, особенно повезло. Еще за версту за каждым деревом стояло по стрельцу и даже зайцы и белки явно находились при исполнении. Это означало, что приезжие были в чинах, при деньгах и наверняка нуждались в браге, закуске и сувенирах.
Но в итоге все оказалось печально: на столе уже были разложены колбаса, лук, помидоры с огурцами, стояли две стопки и даже неказистые поделки из дерева.
— Дамаск. Тебе на «К».
— Киев.
— Опять Киев! Надоел ты со своим Киевом!
— Кто как обзывается — тот так и называется, — играли в непонятную игру два одинаково одетых путешественника, не обращая внимания на Топорка.
«Чудные господа, ей богу, чудные», — бормотал Богдашка, возвращаясь домой.
Как-то раз с гостями, казалось, особенно повезло. Еще за версту за каждым деревом стояло по стрельцу и даже зайцы и белки явно находились при исполнении. Это означало, что приезжие были в чинах, при деньгах и наверняка нуждались в браге, закуске и сувенирах.
Но в итоге все оказалось печально: на столе уже были разложены колбаса, лук, помидоры с огурцами, стояли две стопки и даже неказистые поделки из дерева.
— Дамаск. Тебе на «К».
— Киев.
— Опять Киев! Надоел ты со своим Киевом!
— Кто как обзывается — тот так и называется, — играли в непонятную игру два одинаково одетых путешественника, не обращая внимания на Топорка.
«Чудные господа, ей богу, чудные», — бормотал Богдашка, возвращаясь домой.
Веселых людей в России всегда было немало, только встречались они друг с другом нечасто. Богдашке Топорку и Козьме Пруткову повезло, а познакомились они в первом в Екатеринбурге зверинце.
— Странный город. Почему на клетке слона у вас написано «буйвол»? — поинтересовался у Богдашки незнакомец.
— Не верь глазам своим, — посоветовал Топорок.
Козьма и Богдашка представились друг другу и пошли в трактир. Благо, из всех животных в зоопарке был только слон и делать там больше было нечего.
— Мудрость, подобно черепаховому супу, не всем доступна, — бормотал Топорок, заказывая первое.
— И устрица имеет врагов, — ответствовал Козьма, предпочитавший морепродукты.
Расставшись друзьями, и пообещав друг другу зрить только в корень, они многие годы переписывались афоризмами. Из этой переписки потом составилось полное собрание Козьмы Пруткова, а Богдашка на соавторство заявляться не стал, так как был человеком скромным, да и дел в поле было невпроворот.
«Никто не обнимет необъятного», — учил он детей и внуков.
— Странный город. Почему на клетке слона у вас написано «буйвол»? — поинтересовался у Богдашки незнакомец.
— Не верь глазам своим, — посоветовал Топорок.
Козьма и Богдашка представились друг другу и пошли в трактир. Благо, из всех животных в зоопарке был только слон и делать там больше было нечего.
— Мудрость, подобно черепаховому супу, не всем доступна, — бормотал Топорок, заказывая первое.
— И устрица имеет врагов, — ответствовал Козьма, предпочитавший морепродукты.
Расставшись друзьями, и пообещав друг другу зрить только в корень, они многие годы переписывались афоризмами. Из этой переписки потом составилось полное собрание Козьмы Пруткова, а Богдашка на соавторство заявляться не стал, так как был человеком скромным, да и дел в поле было невпроворот.
«Никто не обнимет необъятного», — учил он детей и внуков.
Богдашка Топорок и уральская грязь
Больше всего на Урале Богдашке Топорку не нравилась грязь. Там, откуда он пришел, конечно, тоже было не бог весть как чисто, но хотя бы временами можно было ложиться спать, не снимая нехитрой обувки. Здесь разуваться приходилось всегда.
Весной Богдашка обыкновенно сидел дома, выходя лишь по крайней необходимости. Например, однажды грязью к дому принесло лошадь, здоровую, крепкую, с богатой сбруей. Всадника в седле не было, лошадь зацепилась одним копытом за ограду и отчаянно звала на помощь.Топорок помог ей выбраться, так в его хозяйстве появилась первая скотина.
Летом грязи было меньше, но лишь если стояла солнечная погода, что бывало нечасто. Зато даже после самого небольшого дождя все вокруг опять прекращалось в одну сплошную жижу. Как с этим бороться, Богдашка Топорок не знал, поэтому обыкновенно, если вокруг не было людей, ходил без штанов, в одной рубахе. Это помогало экономить на стирке.
Но отсидеться дома летом уже не удавалось, приходилось следить, как растет овес для лошадей и рожь с ячменем для солдат.
— Работа-дом-работа, — грустно отвечал обычно Топорок на вопросы о жизни, которые задавали проезжавшие мимо бездельники.
Чтобы выйти просто погулять — такого ни Богдашка, ни его знакомые просто не знали. Что это за удовольствие — гулять по колено в дерьме? Гулять на Урале вообще начали только при Демидовых, и то не при первом, а при втором. Но Топорок этого уже не застал.
Хуже всего бывало осенью, после уборки урожая. Вот тогда до самых холодов заняться было совершенно нечем, а грязь стояла мало того, что жидкая, так еще и ощутимо холодная. Тогда Богдашка Топорок вспоминал приятные теплые летние лужи и клял себя последними словами за то, что не ценил это короткое летнее счастье.
Больше всего на Урале Богдашке Топорку не нравилась грязь. Там, откуда он пришел, конечно, тоже было не бог весть как чисто, но хотя бы временами можно было ложиться спать, не снимая нехитрой обувки. Здесь разуваться приходилось всегда.
Весной Богдашка обыкновенно сидел дома, выходя лишь по крайней необходимости. Например, однажды грязью к дому принесло лошадь, здоровую, крепкую, с богатой сбруей. Всадника в седле не было, лошадь зацепилась одним копытом за ограду и отчаянно звала на помощь.Топорок помог ей выбраться, так в его хозяйстве появилась первая скотина.
Летом грязи было меньше, но лишь если стояла солнечная погода, что бывало нечасто. Зато даже после самого небольшого дождя все вокруг опять прекращалось в одну сплошную жижу. Как с этим бороться, Богдашка Топорок не знал, поэтому обыкновенно, если вокруг не было людей, ходил без штанов, в одной рубахе. Это помогало экономить на стирке.
Но отсидеться дома летом уже не удавалось, приходилось следить, как растет овес для лошадей и рожь с ячменем для солдат.
— Работа-дом-работа, — грустно отвечал обычно Топорок на вопросы о жизни, которые задавали проезжавшие мимо бездельники.
Чтобы выйти просто погулять — такого ни Богдашка, ни его знакомые просто не знали. Что это за удовольствие — гулять по колено в дерьме? Гулять на Урале вообще начали только при Демидовых, и то не при первом, а при втором. Но Топорок этого уже не застал.
Хуже всего бывало осенью, после уборки урожая. Вот тогда до самых холодов заняться было совершенно нечем, а грязь стояла мало того, что жидкая, так еще и ощутимо холодная. Тогда Богдашка Топорок вспоминал приятные теплые летние лужи и клял себя последними словами за то, что не ценил это короткое летнее счастье.
К науке Богдашка Топорок отношение имел отдаленное, но испытывал к ней уважение. Поэтому когда кто-то из соседей мастерил деревянные крылья и прыгал с крыши или сосны — не препятствовал и непременно возглавлял комиссию по организации похорон.
Совсем другое дело, когда в деревне появился новый жилец, Юрий Гагарин.
— Это из каких ты Гагариных будешь? Не Матвея ли Петровича родня, за лихоимство государем нашим повешенного? — деликатно интересовался Богдашка.
— Нет, мы из других Гагариных, из космонавтов, — отвечал новый сосед и рассказал Топорку и остальным о скафандре, устройстве галактики и о том, как корабли скоро будут бороздить просторы Вселенной.
Образ жизни новичок вел замкнутый, ни с кем не сходился и по большей части висел вниз головой, зацепившись ногами за сук, как будто готовился к чему. А однажды 12 апреля рано поутру и вовсе запряг внезапно телегу, сказал «Поехали!» и махнул рукой.
Долго еще, завидев падающую звезду, сельчане волновались, не Гагарин ли возвращается. Но больше они не увиделись.
Совсем другое дело, когда в деревне появился новый жилец, Юрий Гагарин.
— Это из каких ты Гагариных будешь? Не Матвея ли Петровича родня, за лихоимство государем нашим повешенного? — деликатно интересовался Богдашка.
— Нет, мы из других Гагариных, из космонавтов, — отвечал новый сосед и рассказал Топорку и остальным о скафандре, устройстве галактики и о том, как корабли скоро будут бороздить просторы Вселенной.
Образ жизни новичок вел замкнутый, ни с кем не сходился и по большей части висел вниз головой, зацепившись ногами за сук, как будто готовился к чему. А однажды 12 апреля рано поутру и вовсе запряг внезапно телегу, сказал «Поехали!» и махнул рукой.
Долго еще, завидев падающую звезду, сельчане волновались, не Гагарин ли возвращается. Но больше они не увиделись.
Турок Богдашка Топорок не любил, хотя ему лично они вреда не делали, совсем другое дело — государю: то набег на Крым организуют, то и вовсе посла убьют. В Москве гневались и посылали к султану армию, турки не раз были биты, но через какое-то время вновь начинали гадить, и что с ними делать никто не понимал.
— Вы помидоры турецкие и рахат-лукум запретите. И туристов наших перестаньте к ним пускать. Турка — он жадный, сразу на брюхе приползет. Но стрельцов иногда к султану присылайте, — советовал Богдашка кремлевским политтехнологам, приехавшим к нему за советом.
Идея была столь неожиданная, что москвичи сначала ее забраковали, но потом попробовали — понравилось. И повторяли они ее часто.
Топорок и его соседи с такого поворота событий пользу тоже поимели. Достоверно известно, что именно пригнанные с очередной победоносной войны турецкие военнопленные возвели первую в богдашкиной деревне общественную баню. С тех пор на Урале считается, что именно турки — лучшие строители, хотя и весьма недешевые.
— Вы помидоры турецкие и рахат-лукум запретите. И туристов наших перестаньте к ним пускать. Турка — он жадный, сразу на брюхе приползет. Но стрельцов иногда к султану присылайте, — советовал Богдашка кремлевским политтехнологам, приехавшим к нему за советом.
Идея была столь неожиданная, что москвичи сначала ее забраковали, но потом попробовали — понравилось. И повторяли они ее часто.
Топорок и его соседи с такого поворота событий пользу тоже поимели. Достоверно известно, что именно пригнанные с очередной победоносной войны турецкие военнопленные возвели первую в богдашкиной деревне общественную баню. С тех пор на Урале считается, что именно турки — лучшие строители, хотя и весьма недешевые.
Богдашка Топорок и Шигирский идол
Через деревню, где долго и счастливо жил Богдашка Топорок с семьей, кто только не проходил. На восток шли отряды Ермака, везли каторжников, декабристов и польских повстанцев, позднее — пианины и другие новомодные штучки для сибирских губернаторов. Из Китая в Москву гнали караваны с разбавленной рисовой водкой, поддельными мехами «под соболя» и прочей дрянью.
Все это со временем примелькалось и только один приезжий запомнился крестьянам навсегда. Кем на самом деле был пришедший однажды поутру огромный деревянный человек, так никто никогда не узнал, но на целый месяц все разговоры были только о нем. Бабы крестились и ругали «идолище поганое», а мужикам гость долгими вечерами за чаркой браги рассказывал о кровавых обычаях племени майя, охоте на бизонов в Америке, коварстве Медичи и прожорливых людоедах Полинезии.
— Эвона как. То есть мы тут еще неплохо живем, — обычно чесал в затылке Богдашка, подводя итог посиделкам.
Приключения деревянного гиганта порядком потрепали, продолжать странствие он не смог и вскоре тут же на завалинке у Топорка и умер.
Хоронили его всей деревней в Шигирском торфянике. Закопать постарались хорошо, чтобы не достали ни медведи, ни росомахи, но, как впоследствии выяснилось, все-таки не так глубоко, как следовало.
Через деревню, где долго и счастливо жил Богдашка Топорок с семьей, кто только не проходил. На восток шли отряды Ермака, везли каторжников, декабристов и польских повстанцев, позднее — пианины и другие новомодные штучки для сибирских губернаторов. Из Китая в Москву гнали караваны с разбавленной рисовой водкой, поддельными мехами «под соболя» и прочей дрянью.
Все это со временем примелькалось и только один приезжий запомнился крестьянам навсегда. Кем на самом деле был пришедший однажды поутру огромный деревянный человек, так никто никогда не узнал, но на целый месяц все разговоры были только о нем. Бабы крестились и ругали «идолище поганое», а мужикам гость долгими вечерами за чаркой браги рассказывал о кровавых обычаях племени майя, охоте на бизонов в Америке, коварстве Медичи и прожорливых людоедах Полинезии.
— Эвона как. То есть мы тут еще неплохо живем, — обычно чесал в затылке Богдашка, подводя итог посиделкам.
Приключения деревянного гиганта порядком потрепали, продолжать странствие он не смог и вскоре тут же на завалинке у Топорка и умер.
Хоронили его всей деревней в Шигирском торфянике. Закопать постарались хорошо, чтобы не достали ни медведи, ни росомахи, но, как впоследствии выяснилось, все-таки не так глубоко, как следовало.
Богдашка Топорок и майские каникулы
В старые времена демократии в России было много больше, чем мы сегодня думаем. Царь был далеко, а строгость законов смягчалась повсеместным отсутствием телеграфа и значительностью расстояний.
Бывало, издаст государь для поднятия своего рейтинга приказ: «В месяце мае с 1 по 11 числа всем работным и пахотным людям труд забросить, производить демонстрации и воинские шествия, жарить мясо на решетках из железа, пить и веселиться. А жалование всем выдать, как будто работали».
Пока доскачет нарочный с распоряжением к началу июня — а правды уже и не узнать, отдыхали тут, как было предписано, или нарушали и работали.
— Говори, Богдашка, только честно, выполняли царский указ о каникулах? Выплатили вам жалование? Как мне доложить? — спрашивает офицер.
— Да всякое бывало, сейчас разве вспомнишь, — уклончиво отвечал Топорок. — Ты заготовь два ответа: «слушались и отдыхали» и «отказались и работали за веру, царя и Отечество». Поймешь, в каком государь настроении, и сам решишь, как доложить.
— Хитер ты, шельма! — отвечал военный и начинал собираться назад.
Государю непременно передавали с этой оказией бутыль домашней богдашкиной браги, тот потом пил да нахваливал — и все были довольны.
Много позднее Москва для надзора на местах изобрела царские полпредства, но с ними Богдашка и его соседи тоже быстро научились сговариваться, какие доклады слать.
В старые времена демократии в России было много больше, чем мы сегодня думаем. Царь был далеко, а строгость законов смягчалась повсеместным отсутствием телеграфа и значительностью расстояний.
Бывало, издаст государь для поднятия своего рейтинга приказ: «В месяце мае с 1 по 11 числа всем работным и пахотным людям труд забросить, производить демонстрации и воинские шествия, жарить мясо на решетках из железа, пить и веселиться. А жалование всем выдать, как будто работали».
Пока доскачет нарочный с распоряжением к началу июня — а правды уже и не узнать, отдыхали тут, как было предписано, или нарушали и работали.
— Говори, Богдашка, только честно, выполняли царский указ о каникулах? Выплатили вам жалование? Как мне доложить? — спрашивает офицер.
— Да всякое бывало, сейчас разве вспомнишь, — уклончиво отвечал Топорок. — Ты заготовь два ответа: «слушались и отдыхали» и «отказались и работали за веру, царя и Отечество». Поймешь, в каком государь настроении, и сам решишь, как доложить.
— Хитер ты, шельма! — отвечал военный и начинал собираться назад.
Государю непременно передавали с этой оказией бутыль домашней богдашкиной браги, тот потом пил да нахваливал — и все были довольны.
Много позднее Москва для надзора на местах изобрела царские полпредства, но с ними Богдашка и его соседи тоже быстро научились сговариваться, какие доклады слать.
Богдашка Топорок и изобретатель радио Попов
Изобретатель беспроволочного телеграфа Александр Степанович Попов хоть и покинул Урал в возрасте 18 лет, но не раз сюда возвращался, чтобы порыбачить, покататься на лодке и запросто поговорить с бывшими соседями.
— Вот расскажи нам, какой от твоего радио прок? По гривеннику в месяц дерут с каждой избы за радиоточку, а там только царские указы да патриарх проповеди читает, а из всей музыки — одни военные марши, — спрашивал гостя от лица общины Богдашка Топорок.
— Ты не обижайся, но то ли дело у Маркони. Он хоть и маркиз, сенатор, а значит кровопийца, но у него и новости рассказывают, и итальянскую эстраду передают, — вторили остальные.
Попов от упреков земляков расстраивался, пил и убегал в сарай работать над усовершенствованием своего радио, да только ничего изменить не смог. Собрал вещи и навсегда уехал в Санктъ-Петербургъ, где вскоре скончался апоплексическим ударом.
Деревня же с тех пор раскололась на две части: одни слушали обер-прокурора да литургии, а другие Тото Кутуньо и западные голоса. Иной раз даже до драки доходило.
Но памятник в итоге поставили Попову, и раз в год Богдашка Топорок устраивал по деревне шествие с мытьем изваяния. Потому как Попов — он все-таки свой, а Маркони, как выяснилось, незадолго до смерти окончательно скурвился и даже вступил в партию.
Изобретатель беспроволочного телеграфа Александр Степанович Попов хоть и покинул Урал в возрасте 18 лет, но не раз сюда возвращался, чтобы порыбачить, покататься на лодке и запросто поговорить с бывшими соседями.
— Вот расскажи нам, какой от твоего радио прок? По гривеннику в месяц дерут с каждой избы за радиоточку, а там только царские указы да патриарх проповеди читает, а из всей музыки — одни военные марши, — спрашивал гостя от лица общины Богдашка Топорок.
— Ты не обижайся, но то ли дело у Маркони. Он хоть и маркиз, сенатор, а значит кровопийца, но у него и новости рассказывают, и итальянскую эстраду передают, — вторили остальные.
Попов от упреков земляков расстраивался, пил и убегал в сарай работать над усовершенствованием своего радио, да только ничего изменить не смог. Собрал вещи и навсегда уехал в Санктъ-Петербургъ, где вскоре скончался апоплексическим ударом.
Деревня же с тех пор раскололась на две части: одни слушали обер-прокурора да литургии, а другие Тото Кутуньо и западные голоса. Иной раз даже до драки доходило.
Но памятник в итоге поставили Попову, и раз в год Богдашка Топорок устраивал по деревне шествие с мытьем изваяния. Потому как Попов — он все-таки свой, а Маркони, как выяснилось, незадолго до смерти окончательно скурвился и даже вступил в партию.
Богдашка Топорок и Ленин
Однажды в жаркий майский день, в самый расцвет яблонь, во двор к Богдашке Топорку заехала кибитка.
— Здравствуйте, товарищ! Меня немедленно накормить и спрятать, партия вас не забудет. Много ли в деревне кулачья? Как вы с ними обращаетесь? Не миндальничайте: сразу раскулачивать — и немедленно в ссылку. Кстати, далеко ли до Шушенского? — тараторил смешной маленький картавый пассажир в кепке.
— Приюти, хозяин, передохнуть, сил больше нет, — заканючил кучер. — Как проезжали Екатеринбург — он митинг собрал, требовал переименовать город в Свердловск, а на месте главного храма устроить сквер. Едва мы не были биты.
Но Богдашка лишь молча вытянул лошадь плетью, и та вынесла гостей со двора.
— Вы можете не заниматься политикой, но политика рано или поздно все равно займется вами. Постараемся оттянуть этот момент. И проверьте, не пропало ли чего, — заявил Топорок семье и предался полуденной дреме.
Однажды в жаркий майский день, в самый расцвет яблонь, во двор к Богдашке Топорку заехала кибитка.
— Здравствуйте, товарищ! Меня немедленно накормить и спрятать, партия вас не забудет. Много ли в деревне кулачья? Как вы с ними обращаетесь? Не миндальничайте: сразу раскулачивать — и немедленно в ссылку. Кстати, далеко ли до Шушенского? — тараторил смешной маленький картавый пассажир в кепке.
— Приюти, хозяин, передохнуть, сил больше нет, — заканючил кучер. — Как проезжали Екатеринбург — он митинг собрал, требовал переименовать город в Свердловск, а на месте главного храма устроить сквер. Едва мы не были биты.
Но Богдашка лишь молча вытянул лошадь плетью, и та вынесла гостей со двора.
— Вы можете не заниматься политикой, но политика рано или поздно все равно займется вами. Постараемся оттянуть этот момент. И проверьте, не пропало ли чего, — заявил Топорок семье и предался полуденной дреме.
Богдашка Топорок и Андрей Сахаров
Малоизвестный исторической науке факт, но знаменитый физик и диссидент Андрей Сахаров отбывал ссылку не только в Нижнем Новгороде, но и на Урале. Именитого гостя крестьяне не обижали и даже тайно подкармливали в голодные годы сверх отведенных для этого государством лимитов.
Академик быстро восстановился и даже начал вести на селе агитацию за демократию, права человека и пользу водородной бомбы.
«Пойми, чудак-человек, не может так быть, чтобы и бомба, и права человека. Ты определись уже: мы за войну или за мир?», — дискутировал с ученым Богдашка.
«От России периодически кто-то хочет что-то откусить. Бомба нам нужна для того, чтобы выбить зубы всем, кто собирается это сделать», — отвечал Сахаров.
Спорили они долго, но так ни к чему и не пришли. Поэтому, когда физика выдвинули на Нобелевскую премию мира, Богдашка Топорок голосовал против, так как человек он был принципиальный и всегда выступал за цельность личности и отсутствие внутренних противоречий.
Малоизвестный исторической науке факт, но знаменитый физик и диссидент Андрей Сахаров отбывал ссылку не только в Нижнем Новгороде, но и на Урале. Именитого гостя крестьяне не обижали и даже тайно подкармливали в голодные годы сверх отведенных для этого государством лимитов.
Академик быстро восстановился и даже начал вести на селе агитацию за демократию, права человека и пользу водородной бомбы.
«Пойми, чудак-человек, не может так быть, чтобы и бомба, и права человека. Ты определись уже: мы за войну или за мир?», — дискутировал с ученым Богдашка.
«От России периодически кто-то хочет что-то откусить. Бомба нам нужна для того, чтобы выбить зубы всем, кто собирается это сделать», — отвечал Сахаров.
Спорили они долго, но так ни к чему и не пришли. Поэтому, когда физика выдвинули на Нобелевскую премию мира, Богдашка Топорок голосовал против, так как человек он был принципиальный и всегда выступал за цельность личности и отсутствие внутренних противоречий.
Богдашка Топорок и Лукашенко
Споров об эпохе Богдашки Топорка между историками до сих пор идет немало, но в одном едины все: картошку на Урал завез не Петр I , а Александр Лукашенко.
«Как ощущчэние?», — спросил однажды Богдашку в кабаке лысоватый незнакомец с усиками и предложил купить мешок неизвестных мятых овощей и морепродукты.
Кто он такой и откуда взялся, селяне пытались узнать не раз, но новый житель деревни всем отвечал по-разному и доискаться правды так и не удалось. За вредность и любовь к деньгам бывал он не раз бит, защиты искал то на западной, то на восточной стороне деревни, с легкостью переходя границу.
Только Топорок относился к нему снисходительно и даже иногда защищал.
«Он, может быть, и сукин сын, но это наш сукин сын. И семгу с креветками достать может», — говорил он в таких случаях.
Да и картошка в итоге пришлась Богдашке по душе, возни с ней было мало, а брюхо набить – самое то.
Споров об эпохе Богдашки Топорка между историками до сих пор идет немало, но в одном едины все: картошку на Урал завез не Петр I , а Александр Лукашенко.
«Как ощущчэние?», — спросил однажды Богдашку в кабаке лысоватый незнакомец с усиками и предложил купить мешок неизвестных мятых овощей и морепродукты.
Кто он такой и откуда взялся, селяне пытались узнать не раз, но новый житель деревни всем отвечал по-разному и доискаться правды так и не удалось. За вредность и любовь к деньгам бывал он не раз бит, защиты искал то на западной, то на восточной стороне деревни, с легкостью переходя границу.
Только Топорок относился к нему снисходительно и даже иногда защищал.
«Он, может быть, и сукин сын, но это наш сукин сын. И семгу с креветками достать может», — говорил он в таких случаях.
Да и картошка в итоге пришлась Богдашке по душе, возни с ней было мало, а брюхо набить – самое то.
Мало кто знает, но великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин свой день рождения 6 июня обычно отмечал на Урале в деревне Топоркова.
Богдашка Топорок впоследствии вспоминал об этих встречах.
«Бывало, говорю ему: «Ну что, брат Пушкин?». А он отвечает «Да так, брат... Так как‑то всё…», — рассказывал Богдашка внукам.
Те делали вид, что верят деду, хотя все к тому времени начитались Гоголя и подозревали, что старик слегка привирает. А Богдашка точно знал, что это Гоголь как-то подслушал их пьяные беседы с Пушкиным и бессовестно утащил к себе в «Ревизор».
Богдашка Топорок впоследствии вспоминал об этих встречах.
«Бывало, говорю ему: «Ну что, брат Пушкин?». А он отвечает «Да так, брат... Так как‑то всё…», — рассказывал Богдашка внукам.
Те делали вид, что верят деду, хотя все к тому времени начитались Гоголя и подозревали, что старик слегка привирает. А Богдашка точно знал, что это Гоголь как-то подслушал их пьяные беседы с Пушкиным и бессовестно утащил к себе в «Ревизор».
Богдашка Топорок и футбол
В футбол на Урале исторически играть не умели и не любили, хотя и пробовали. Футбольные поля строить никто не умел, а грязь, дожди и вечно неожиданный снег мешали установить понятный график соревнований.
Играли в эту странную игру проезжавшие через Урал декабристы, подобравшие моду во время французской кампании, да иностранцы — ссыльные поляки, пленные турки и заезжие итальянские архитекторы, которых местная знать выписывала для возведения дворцов и резиденций.
— Не наша это игра, не будет нам от нее толку, — говорил Богдашка Топорок, которого обычно просили быть арбитром матчей, но из уважения к приезжим никогда им не отказывал.
Местные выступали в роли болельщиков и со временем футбол им даже стал нравиться, но ради этого пришлось изменить правила.
«Дабы смотреть на иностранные чемпионаты было веселее, разрешаю на трибунах пить хмельное, а играющим драться, но только до первой крови», — говорится в обнаруженной в архивах рукописной инструкции за подписью Топорка.
Сами же уральцы играть так и не научились, хотя несколько раз пробовали. Им по душе больше пришлась беготня по льду с кривыми палками в руках, которые они назвали клюшками.
В футбол на Урале исторически играть не умели и не любили, хотя и пробовали. Футбольные поля строить никто не умел, а грязь, дожди и вечно неожиданный снег мешали установить понятный график соревнований.
Играли в эту странную игру проезжавшие через Урал декабристы, подобравшие моду во время французской кампании, да иностранцы — ссыльные поляки, пленные турки и заезжие итальянские архитекторы, которых местная знать выписывала для возведения дворцов и резиденций.
— Не наша это игра, не будет нам от нее толку, — говорил Богдашка Топорок, которого обычно просили быть арбитром матчей, но из уважения к приезжим никогда им не отказывал.
Местные выступали в роли болельщиков и со временем футбол им даже стал нравиться, но ради этого пришлось изменить правила.
«Дабы смотреть на иностранные чемпионаты было веселее, разрешаю на трибунах пить хмельное, а играющим драться, но только до первой крови», — говорится в обнаруженной в архивах рукописной инструкции за подписью Топорка.
Сами же уральцы играть так и не научились, хотя несколько раз пробовали. Им по душе больше пришлась беготня по льду с кривыми палками в руках, которые они назвали клюшками.
Богдашка Топорок и тополиный пух
Мало кто помнит, но тополиный пух на Урале появился не сегодня и не вчера, а еще во времена Богдашки Топорка, то есть очень давно.
Тогда же начались и первые споры о благоустройстве: озабоченные экологией требовали высаживать тополя, а аллергики — елки.
Рассудил всех, как всегда, Топорок.
— Раз тополь лучше поглощает выбросы — быть ему в городах, где дымят заводы и фабрики, а на селе пусть будут елки, — огласил он свою волю.
— Молодец, Богдашка, все правильно сказал, — одобрили соседи и пошли исполнять.
Но и от пуха в итоге получилась польза. Благодаря ему на Урале появилась первая пожарная охрана, поговорка «Спички детям не игрушка» и песня «Тополиный пух, жара, июль!».
Мало кто помнит, но тополиный пух на Урале появился не сегодня и не вчера, а еще во времена Богдашки Топорка, то есть очень давно.
Тогда же начались и первые споры о благоустройстве: озабоченные экологией требовали высаживать тополя, а аллергики — елки.
Рассудил всех, как всегда, Топорок.
— Раз тополь лучше поглощает выбросы — быть ему в городах, где дымят заводы и фабрики, а на селе пусть будут елки, — огласил он свою волю.
— Молодец, Богдашка, все правильно сказал, — одобрили соседи и пошли исполнять.
Но и от пуха в итоге получилась польза. Благодаря ему на Урале появилась первая пожарная охрана, поговорка «Спички детям не игрушка» и песня «Тополиный пух, жара, июль!».
Эпидемии разной степени опасности в России случались редко, но метко. Царь и губернаторы в таких случаях обычно спасались в подземных покоях, а крестьянам прописывали всеобщую обязательную вакцинацию.
— Все должны быть уколоты, иначе....
— Иначе что? — спрашивал обычно Богдашка Топорок как неформальный лидер общественного мнения.
Крестьянам грозили недопуском к полевым работам, запретом на призыв в армию и на езду в общественных каретах, а главное — отстранением от участия в выборах государя.
— В каретах мы не ездим, от работ нас не отстранят, иначе им же нечем станет питаться, в армию мы и так не рвемся, а выборов все равно нет, без нас все посчитают, — отвечал Топорок.
Но авторитетом не давил, кто хотел — тот прививался, правда, было таких не очень много.
Что делать с народным скепсисом, царь не знал, и скоро от всех отстали.
— Все должны быть уколоты, иначе....
— Иначе что? — спрашивал обычно Богдашка Топорок как неформальный лидер общественного мнения.
Крестьянам грозили недопуском к полевым работам, запретом на призыв в армию и на езду в общественных каретах, а главное — отстранением от участия в выборах государя.
— В каретах мы не ездим, от работ нас не отстранят, иначе им же нечем станет питаться, в армию мы и так не рвемся, а выборов все равно нет, без нас все посчитают, — отвечал Топорок.
Но авторитетом не давил, кто хотел — тот прививался, правда, было таких не очень много.
Что делать с народным скепсисом, царь не знал, и скоро от всех отстали.
Ярмарки и выставки — давнее уральское развлечение, а первый «Иннопром» Богдашка Топорок и вовсе провел ровно 400 лет назад, еще в 1621 году.
— Чудеса нас с вами ждут невиданные, богатства — несметные, а перспективы — сиятельные. Немчура, итальянцы, китайцы повезут к нам свои диковинки, а мы всем этим будем пользоваться, — объяснял соседям Богдашка, расхаживая перед ними в красивых красных сапогах под руку с генерал-губернатором.
И поначалу все получилось: на болоте построили большие красивые избы, на специальных столах выставили мед, лапти, пряники и большую по тем временам редкость — подносы из Нижнего Тагила. И гости прибыли: немцы привезли роботов, а китайцы – рисовую водку.
Правда, со временем выяснилось, что роботы оказались совсем даже не передовыми новинками, а древними и бывшими в употреблении, царя каждый раз приходится ждать на жаре три часа, а кормят в избах скверно и только за большие деньги. Тогда китайскую водку селяне выпили, роботов перебили и утопили в болоте, избы сожгли, а губернатора прогнали.
Под горячую руку даже Топорка чуть не поколотили, но вовремя остановились, все-таки он хоть и зазнался немного, но был свой.
Справедливости ради скажем, что это была чуть ли не единственная печальная его история. В остальном все у Богдашки всегда получалось.
— Чудеса нас с вами ждут невиданные, богатства — несметные, а перспективы — сиятельные. Немчура, итальянцы, китайцы повезут к нам свои диковинки, а мы всем этим будем пользоваться, — объяснял соседям Богдашка, расхаживая перед ними в красивых красных сапогах под руку с генерал-губернатором.
И поначалу все получилось: на болоте построили большие красивые избы, на специальных столах выставили мед, лапти, пряники и большую по тем временам редкость — подносы из Нижнего Тагила. И гости прибыли: немцы привезли роботов, а китайцы – рисовую водку.
Правда, со временем выяснилось, что роботы оказались совсем даже не передовыми новинками, а древними и бывшими в употреблении, царя каждый раз приходится ждать на жаре три часа, а кормят в избах скверно и только за большие деньги. Тогда китайскую водку селяне выпили, роботов перебили и утопили в болоте, избы сожгли, а губернатора прогнали.
Под горячую руку даже Топорка чуть не поколотили, но вовремя остановились, все-таки он хоть и зазнался немного, но был свой.
Справедливости ради скажем, что это была чуть ли не единственная печальная его история. В остальном все у Богдашки всегда получалось.
