Ну что я могу сказать. Запомнится это надолго.
Всегда хотел увидеть Америку, настоящую, не голливудскую, увидеть настоящих людей, настоящую природу страны. Думал, проеду от Сан-Франциско до Нью-Йорка и всё. А вот чего не думал, так это что пересеку континент дважды, проеду через все штаты, переночую более чем в ста кемпингах и ста отелях-мотелях-гостиницах, побываю в горах, у двух океанов, в пустынях, прериях, джунглях, несколько раз переживу лето, зиму, осень и весну, увижу диких бизонов, аллигаторов, дельфинов, буду просыпаться рядом с оленями, разводить костры под звёздами, медитировать у водопадов, жить в Бруклине на яхте, сидеть свесив ноги со скал Северной Каролины, продолжать ехать не смотря ни на что и что вообще очумею от всего этого опыта. До сих пор трудно подобрать слова.
У идеи проехать штаты не было никакого разумного объяснения. Нет вменяемой причины садиться в машину совершенно ни к чему не подготовленным, не знающим, как, что и где, и уезжать на юг, чтобы через год вернуться с севера. Но мне кажется, что все крутые вещи, которые мы делаем, не имеют логичного объяснения. Мы делаем просто потому, что хочется – непонятно зачем, непонятно почему.
Недавно заглянул в дневник прошлого года. Там 2022-ой был запланирован как год путешествий. Но я это так, не очень серьёзно и не очень веря писал – пандемия всё-таки да и я никуда особо не собирался. А потом оказывается, что именно так всё и получилось. Год путешествий.
И я решил, что так жить и надо. Делать то, что хочется, и не искать этому никаких объяснений. Пусть новый год таким и будет.
Всегда хотел увидеть Америку, настоящую, не голливудскую, увидеть настоящих людей, настоящую природу страны. Думал, проеду от Сан-Франциско до Нью-Йорка и всё. А вот чего не думал, так это что пересеку континент дважды, проеду через все штаты, переночую более чем в ста кемпингах и ста отелях-мотелях-гостиницах, побываю в горах, у двух океанов, в пустынях, прериях, джунглях, несколько раз переживу лето, зиму, осень и весну, увижу диких бизонов, аллигаторов, дельфинов, буду просыпаться рядом с оленями, разводить костры под звёздами, медитировать у водопадов, жить в Бруклине на яхте, сидеть свесив ноги со скал Северной Каролины, продолжать ехать не смотря ни на что и что вообще очумею от всего этого опыта. До сих пор трудно подобрать слова.
У идеи проехать штаты не было никакого разумного объяснения. Нет вменяемой причины садиться в машину совершенно ни к чему не подготовленным, не знающим, как, что и где, и уезжать на юг, чтобы через год вернуться с севера. Но мне кажется, что все крутые вещи, которые мы делаем, не имеют логичного объяснения. Мы делаем просто потому, что хочется – непонятно зачем, непонятно почему.
Недавно заглянул в дневник прошлого года. Там 2022-ой был запланирован как год путешествий. Но я это так, не очень серьёзно и не очень веря писал – пандемия всё-таки да и я никуда особо не собирался. А потом оказывается, что именно так всё и получилось. Год путешествий.
И я решил, что так жить и надо. Делать то, что хочется, и не искать этому никаких объяснений. Пусть новый год таким и будет.
Вчера встретил на канатке мужика из Болгарии (боюсь сказать неправильно: болгара? болгарина? Пять лет инъяза насмарку). Пока ехали вверх, он рассказывал про своих духовных учителей, где, кто, что, почему. Десять лет медитирует и до сих пор не познал бога. Один из его гуру сказал ему как-то, что материалистичная ориентированность – одна из низших ступеней сознания.
– Поэтому каждый третий американец сидит на антидепрессантах, – заключил он.
Мужчина долго и интересно говорил, а я слушал и задавал вопросы, но сегодня вдруг понимаю, что половину разговора не помню. Зато отлично помню всё то, что сказал сам. Так, наверное, и проходят мимо писателей гениальные истории.
С другой стороны, есть такая фраза на английском: «Good shit sticks». Всё самое-самое остаётся с нами, ему никуда не деться. И главное, что я услышал, – это что бог не в медитации и, слава богу, не в антидепрессантах. Он между вещами, между явлениями, между секундами и нотами песен, он в антрактах спектаклей и в том, что остаётся за скобками. И сколько ни говори, он навсегда останется несказанным.
– Поэтому каждый третий американец сидит на антидепрессантах, – заключил он.
Мужчина долго и интересно говорил, а я слушал и задавал вопросы, но сегодня вдруг понимаю, что половину разговора не помню. Зато отлично помню всё то, что сказал сам. Так, наверное, и проходят мимо писателей гениальные истории.
С другой стороны, есть такая фраза на английском: «Good shit sticks». Всё самое-самое остаётся с нами, ему никуда не деться. И главное, что я услышал, – это что бог не в медитации и, слава богу, не в антидепрессантах. Он между вещами, между явлениями, между секундами и нотами песен, он в антрактах спектаклей и в том, что остаётся за скобками. И сколько ни говори, он навсегда останется несказанным.
Список прочитанного в прошлом году (жирным выделил ТОП-3):
1. «Ностальгия» Тэффи. Поржать и понять, что сто лет назад всё было как сегодня. Стиль - шик.
2. «И прольётся кровь» Ю Несбё. Неожиданно затягивающая беллетристика.
3. «Беседы с богом» Уолша. Ничего более крутого, простого и исчерпывающего на тему жизни не читал. Пусть не пугает название.
4. «Trail Running». Фигня.
5. «Марго» Джиллиан Кантор. Альтернативный взгляд на историю Анны Франк. Неплохо.
6. «Квантовый воин» Джона Кехо. Мотивирует.
7. «Разбуди в себе исполина» Тони Роббинса. Нормально, но я не ахнул.
8. «Бог всегда путешествует инкогникто» Лорана Гунеля. Сильная мотивация изменить жизнь, завёрнутая в простую форму художественного текста.
9. «Как разговаривать с кем угодно» Ларри Кинга. Банальщина.
10. «Journey of Awakening» Рама Дасса. Много слов, чтобы в конце понять, что слова бесполезны.
11. «Дыхание» Джеймса Нестора. Всякое бывало, но после этой книги я начал по-другому дышать.
12. «Spontaneous healing» Эндрю Вайля. Интересующимся ЗОЖ для общего образования пойдёт.
13. «Секрет успешной жизни». Не запомнил ни автора, ни о чём там было. Наверное, об успешной жизни.
14. «Квадрант денежного потока» Роберта Кийосаки. Идеи из его главной книги, размазанные на сотни страниц.
15. «Моя жизнь» Генри Форда. Интересно как философское пособие повседневной жизни и высоких достижений.
16. «Практический курс Трансерфинга». Думаю, основной труд под названием «Трансерфинг» гораздо полезнее этого сиквела.
17. «Срок времени» Карло Ровелли. Возможно, времени в нашем понимании и не существует вовсе. Думать о времени, как думал раньше, после прочтения вряд ли получится.
18. «Process: The Writing Lives of Great Authors» Сары Стодолы. Для того, кому хочется понять, что не один ты, как писатель, страдаешь.
19. «Ты то, что ты думаешь» Вика Джонсона. Проходная мотивирующая книжечка.
20. «Есть, молиться, любить» Элизабет Гилберт. Читал, чтобы понять, почему книгу принято считать какой-то девичей попсой, и понял, что книга – офигенная и от попсы в ней гораздо меньше, чем демократии в Северной Корее.
21. «Дауншифтинг» Макеевой. Проходим, не задерживаемся.
22. «Событие» Анни Эрно. Написано с таким стилем, что меня было за уши не оттащить. Не зря, видимо, попала на Нобелевскую.
23. «Обыкновенная страсть» Анни Эрно. Читаем.
24. «Recalled by life» by Anthony Satillaro. Познавательно о том, как автор боролся с онкологией.
25. «Посторонний» Камю. В конце ощущение, что автору было лень дописывать роман, но книга всё равно обалденная.
26. «Книга, которой нет» Алекса Новака. Всё, что мы уже слышали из эзотерики, запакованное в новую терминологию.
27. «Сonsider this» Чака Паланика. Ну такое.
28. «Правила успеха» Джека Кэнфилда. Всю книгу исчёркал на цитаты. Отлично для поднятия настроения каждое утро и для понимания, что возможно всё. И желания этого всего добиться.
29. «First person singular» Харуки Мураками. Хорошо. Фанатам зайдет.
30. «Boost your immune system» by Janesh Vaidya. Интересующимся аюрведой. Просто и понятно.
31. «The great alone» by Tim Voors. О том, как любой может пройти пешком от Мексики до Канады за полгода. После прочтения начинается невыносимый зуд по путешествиям. Я предупреждал.
32. «Мысли по-крупному и не тормози» Трампа. Прочитать стоит. Есть неоднозначные моменты, но если отставить в сторону личность автора (а именно так, я считаю, надо читать книги), то это мощный пинок под зад.
33. «В разреженном воздухе» Кракауэра. Чтобы подняться на Эверест, при этом на него не поднимаясь, надо просто прочесть эту книгу.
1. «Ностальгия» Тэффи. Поржать и понять, что сто лет назад всё было как сегодня. Стиль - шик.
2. «И прольётся кровь» Ю Несбё. Неожиданно затягивающая беллетристика.
3. «Беседы с богом» Уолша. Ничего более крутого, простого и исчерпывающего на тему жизни не читал. Пусть не пугает название.
4. «Trail Running». Фигня.
5. «Марго» Джиллиан Кантор. Альтернативный взгляд на историю Анны Франк. Неплохо.
6. «Квантовый воин» Джона Кехо. Мотивирует.
7. «Разбуди в себе исполина» Тони Роббинса. Нормально, но я не ахнул.
8. «Бог всегда путешествует инкогникто» Лорана Гунеля. Сильная мотивация изменить жизнь, завёрнутая в простую форму художественного текста.
9. «Как разговаривать с кем угодно» Ларри Кинга. Банальщина.
10. «Journey of Awakening» Рама Дасса. Много слов, чтобы в конце понять, что слова бесполезны.
11. «Дыхание» Джеймса Нестора. Всякое бывало, но после этой книги я начал по-другому дышать.
12. «Spontaneous healing» Эндрю Вайля. Интересующимся ЗОЖ для общего образования пойдёт.
13. «Секрет успешной жизни». Не запомнил ни автора, ни о чём там было. Наверное, об успешной жизни.
14. «Квадрант денежного потока» Роберта Кийосаки. Идеи из его главной книги, размазанные на сотни страниц.
15. «Моя жизнь» Генри Форда. Интересно как философское пособие повседневной жизни и высоких достижений.
16. «Практический курс Трансерфинга». Думаю, основной труд под названием «Трансерфинг» гораздо полезнее этого сиквела.
17. «Срок времени» Карло Ровелли. Возможно, времени в нашем понимании и не существует вовсе. Думать о времени, как думал раньше, после прочтения вряд ли получится.
18. «Process: The Writing Lives of Great Authors» Сары Стодолы. Для того, кому хочется понять, что не один ты, как писатель, страдаешь.
19. «Ты то, что ты думаешь» Вика Джонсона. Проходная мотивирующая книжечка.
20. «Есть, молиться, любить» Элизабет Гилберт. Читал, чтобы понять, почему книгу принято считать какой-то девичей попсой, и понял, что книга – офигенная и от попсы в ней гораздо меньше, чем демократии в Северной Корее.
21. «Дауншифтинг» Макеевой. Проходим, не задерживаемся.
22. «Событие» Анни Эрно. Написано с таким стилем, что меня было за уши не оттащить. Не зря, видимо, попала на Нобелевскую.
23. «Обыкновенная страсть» Анни Эрно. Читаем.
24. «Recalled by life» by Anthony Satillaro. Познавательно о том, как автор боролся с онкологией.
25. «Посторонний» Камю. В конце ощущение, что автору было лень дописывать роман, но книга всё равно обалденная.
26. «Книга, которой нет» Алекса Новака. Всё, что мы уже слышали из эзотерики, запакованное в новую терминологию.
27. «Сonsider this» Чака Паланика. Ну такое.
28. «Правила успеха» Джека Кэнфилда. Всю книгу исчёркал на цитаты. Отлично для поднятия настроения каждое утро и для понимания, что возможно всё. И желания этого всего добиться.
29. «First person singular» Харуки Мураками. Хорошо. Фанатам зайдет.
30. «Boost your immune system» by Janesh Vaidya. Интересующимся аюрведой. Просто и понятно.
31. «The great alone» by Tim Voors. О том, как любой может пройти пешком от Мексики до Канады за полгода. После прочтения начинается невыносимый зуд по путешествиям. Я предупреждал.
32. «Мысли по-крупному и не тормози» Трампа. Прочитать стоит. Есть неоднозначные моменты, но если отставить в сторону личность автора (а именно так, я считаю, надо читать книги), то это мощный пинок под зад.
33. «В разреженном воздухе» Кракауэра. Чтобы подняться на Эверест, при этом на него не поднимаясь, надо просто прочесть эту книгу.
Алкаши ко мне подходят на постоянной основе.
– Пил постоянно, но по чуть-чуть, – говорит очередной, нависая надо мной перегаром. – Антон, – протягивает руку.
Я предлагаю ему фистбамп, он пару секунд думает и, сдавшись, ударяет кулаком по моему.
– Павел.
– Да не бойся ты, я не болею! Я никогда не болею. С таким организмом! Бутылку самогона уже с утра, – и смеётся.
На пирсе было народу как на Красной площади, а подошёл он именно ко мне.
– Я, – говорит, – к хмурым не подхожу. Мне их жалко! Знаешь, что я делаю, когда вижу хмурого?
– Что?
– Страдаю! Ха-ха-ха! А ты вот улыбаешься, молоток!
Думаю: а как же не улыбаться такому весёлому алкашу? Сейчас он полчаса на топливе поржёт-повеселится, а потом уйдёт в глубокую самосозерцательную тоску. Я, что ли, не знаю? Но я всё равно улыбаюсь, потому что медитация всегда приносит сокровища: я ж вот сидел, никого не трогал, медитировал на финансовый и творческий успех – и тут такое чудовище!
– У меня вчера день рождения был, – говорит он, худой и шепелявля, как бы оправдываясь.
– Поздравляю, – говорю как можно более торжественно.
– О, спасибо! Старый уже. Но подъём с переворотом и пьяный ещё сделаю. А был молодым, в сорок, так Нарочь переплывал без амфетаминов! – и смеётся.
Я неловко смеюсь в ответ. Разве переплывал кто-нибудь Нарочь до этого без амфетаминов? Дальше не помню, что было. Наверное, ничего из сказанного такой рекорд побить было уже не способно, вот я и не стал запоминать.
В конце концов мужик куда-то ушёл, а я остался смотреть на Нарочь и прикидывать, сколько трезвости нужно, чтобы переплыть это озеро.
– Пил постоянно, но по чуть-чуть, – говорит очередной, нависая надо мной перегаром. – Антон, – протягивает руку.
Я предлагаю ему фистбамп, он пару секунд думает и, сдавшись, ударяет кулаком по моему.
– Павел.
– Да не бойся ты, я не болею! Я никогда не болею. С таким организмом! Бутылку самогона уже с утра, – и смеётся.
На пирсе было народу как на Красной площади, а подошёл он именно ко мне.
– Я, – говорит, – к хмурым не подхожу. Мне их жалко! Знаешь, что я делаю, когда вижу хмурого?
– Что?
– Страдаю! Ха-ха-ха! А ты вот улыбаешься, молоток!
Думаю: а как же не улыбаться такому весёлому алкашу? Сейчас он полчаса на топливе поржёт-повеселится, а потом уйдёт в глубокую самосозерцательную тоску. Я, что ли, не знаю? Но я всё равно улыбаюсь, потому что медитация всегда приносит сокровища: я ж вот сидел, никого не трогал, медитировал на финансовый и творческий успех – и тут такое чудовище!
– У меня вчера день рождения был, – говорит он, худой и шепелявля, как бы оправдываясь.
– Поздравляю, – говорю как можно более торжественно.
– О, спасибо! Старый уже. Но подъём с переворотом и пьяный ещё сделаю. А был молодым, в сорок, так Нарочь переплывал без амфетаминов! – и смеётся.
Я неловко смеюсь в ответ. Разве переплывал кто-нибудь Нарочь до этого без амфетаминов? Дальше не помню, что было. Наверное, ничего из сказанного такой рекорд побить было уже не способно, вот я и не стал запоминать.
В конце концов мужик куда-то ушёл, а я остался смотреть на Нарочь и прикидывать, сколько трезвости нужно, чтобы переплыть это озеро.
5050 км
Над Миссисипи взошла луна. Она медленно вскарабкалась из-за деревьев на восточном берегу и поплыла на запад. Я сам уже наполовину на западе, на той стороне континента, где радиостанции начинаются не на «K», а на «W». Плыву, как луна, освещая перед собой небольшую кривую дорожку.
Рядом со мной отдыхала молодая пара из Сент-Луиса. За стол у них был посажен скелет в человеческий рост.
– Понимаешь, – объяснил мне пухлый американец, заметивший, как я с удивлением рассматриваю скелет, – мы, американцы, начинаем праздновать Хэллоуин за месяц до его начала.
Я кивнул. Понятно.
– А Рождество? – спросил я.
Его пухлая барышня присвистнула.
– А Рождество мы, американцы, – сказала она, – начинаем праздновать сразу после Хэллоуина, то есть за два месяца до Рождества.
Чуть подумав, американец подытожил:
– Мы, американцы, очень любим праздновать долго и много.
Я вспомнил, как пару дней назад на этот счёт с презрением высказалась одна женщина на кемпинге в Иллинойсе. Она сказала:
– Пф. Они, американцы, так много и долго празднуют только для того, чтобы тратить, покупать и снова тратить и покупать.
Я спросил у неё, не американка ли она. Женщина с явным смущением ответила, что американка.
– Но вот эту вот их… кхм… нашу культуру потребления я не разделяю, – прокомментировала она.
Всю ночь по широкой реке курсировали баржи, а вокруг палатки, шелестя опавшей листвой, ходили броненосцы со скунсами. Потом, утром, взошло солнце. Я проснулся на рассвете, заметив, что встаёт оно почти там же, где вчера восходила луна. Баржи продолжают толкать перед собой километры какого-то груза. Потребление. Время от времени становится тихо, и тогда, если присмотреться, можно увидеть, как река неспеша течёт на юг. Миссиссипи – это спектр температур. Холодная вода где-то на севере, и тёплая – на юге.
Я умылся и прогулялся вдоль речки, разглядывая установленные повсюду таблички. Оказалось, что там, где я спал, раньше была переправа через реку и именно здесь в середине девятнадцатого века её пересекали бесчисленные племена индейцев Чероки, которых выселили со своих земель, насильно отправив на запад. Дорога, по которой они шли, сегодня называется «дорогой слёз».
По сути, кто они, эти американцы, которые так себя называют? Которые любят тратить и покупать и одновременно это презирают?
Я обошёл весь кемпинг и не увидел ни одного индейца. Почти все белые. Да что уж там – все без исключения. Я сейчас думаю об этом и понимаю, что на всех тех сотнях кемпингов Америки, где побывал, я только один раз видел чёрную пару, которую, кстати, тут же заподозрил в краже своего топора, и ещё один – азиатку из Нью-Йорка, которая сама подошла ко мне послушать, как я играю на гитаре русские песни. Все остальные – белые люди, белее белого.
С другой стороны, ведь это ничего не значит? Может, другие расы просто не так любят природу? Или само такое предположение – уже расизм? Чёрт его знает, и, откровенно говоря, это не имеет значения, потому что то, как над Миссисипи стелется утренний туман, сопровождаемый лёгким рёвом дизельных барж, гораздо интересней.
Над Миссисипи взошла луна. Она медленно вскарабкалась из-за деревьев на восточном берегу и поплыла на запад. Я сам уже наполовину на западе, на той стороне континента, где радиостанции начинаются не на «K», а на «W». Плыву, как луна, освещая перед собой небольшую кривую дорожку.
Рядом со мной отдыхала молодая пара из Сент-Луиса. За стол у них был посажен скелет в человеческий рост.
– Понимаешь, – объяснил мне пухлый американец, заметивший, как я с удивлением рассматриваю скелет, – мы, американцы, начинаем праздновать Хэллоуин за месяц до его начала.
Я кивнул. Понятно.
– А Рождество? – спросил я.
Его пухлая барышня присвистнула.
– А Рождество мы, американцы, – сказала она, – начинаем праздновать сразу после Хэллоуина, то есть за два месяца до Рождества.
Чуть подумав, американец подытожил:
– Мы, американцы, очень любим праздновать долго и много.
Я вспомнил, как пару дней назад на этот счёт с презрением высказалась одна женщина на кемпинге в Иллинойсе. Она сказала:
– Пф. Они, американцы, так много и долго празднуют только для того, чтобы тратить, покупать и снова тратить и покупать.
Я спросил у неё, не американка ли она. Женщина с явным смущением ответила, что американка.
– Но вот эту вот их… кхм… нашу культуру потребления я не разделяю, – прокомментировала она.
Всю ночь по широкой реке курсировали баржи, а вокруг палатки, шелестя опавшей листвой, ходили броненосцы со скунсами. Потом, утром, взошло солнце. Я проснулся на рассвете, заметив, что встаёт оно почти там же, где вчера восходила луна. Баржи продолжают толкать перед собой километры какого-то груза. Потребление. Время от времени становится тихо, и тогда, если присмотреться, можно увидеть, как река неспеша течёт на юг. Миссиссипи – это спектр температур. Холодная вода где-то на севере, и тёплая – на юге.
Я умылся и прогулялся вдоль речки, разглядывая установленные повсюду таблички. Оказалось, что там, где я спал, раньше была переправа через реку и именно здесь в середине девятнадцатого века её пересекали бесчисленные племена индейцев Чероки, которых выселили со своих земель, насильно отправив на запад. Дорога, по которой они шли, сегодня называется «дорогой слёз».
По сути, кто они, эти американцы, которые так себя называют? Которые любят тратить и покупать и одновременно это презирают?
Я обошёл весь кемпинг и не увидел ни одного индейца. Почти все белые. Да что уж там – все без исключения. Я сейчас думаю об этом и понимаю, что на всех тех сотнях кемпингов Америки, где побывал, я только один раз видел чёрную пару, которую, кстати, тут же заподозрил в краже своего топора, и ещё один – азиатку из Нью-Йорка, которая сама подошла ко мне послушать, как я играю на гитаре русские песни. Все остальные – белые люди, белее белого.
С другой стороны, ведь это ничего не значит? Может, другие расы просто не так любят природу? Или само такое предположение – уже расизм? Чёрт его знает, и, откровенно говоря, это не имеет значения, потому что то, как над Миссисипи стелется утренний туман, сопровождаемый лёгким рёвом дизельных барж, гораздо интересней.
Сижу в Остине, жду завтрака, который в принципе уже ланч, но ещё не обед, через дорогу чернокожая женщина вопит что-то про Иисуса и как мы все должны исповедаться, ибо погрязли, чуть дальше здание гласит красными жирными буквами: «In a dream you saw a way to survive, and you were full of joy», – я пытаюсь понять смысл, и почему-то от фразы становится хорошо, а мимо проходит мужчина с надписью на футболке: «Fix issues before they exist», – и здесь я уже и вовсе киваю, потому что как с этим не согласиться.
Сегодня утром какой-то подозрительный тип ходил вокруг дома и водил везде, где не лень, такой железякой, которой на пляжах ищут золото, серебро и т. д. Он принял меня за хозяина дома, видимо, потому что я хозяйской походкой вышел из парадных дверей и с серьёзным лицом направился куда-то (шёл к машине за чаем). Он спросил меня, может ли он войти на территорию дома. Я пожал плечами:
– Заходите, мне то что, – И тут же опомнился: – А вы, собственно, кто?
Бородатый мужик развёл руками с железякой:
– Да вот вызвали с самого утра. Вы чувствуете запах газа?
Связи я не понял, но на всякий случай принюхался.
– Нет, – говорю, – не чувствую. И всё же, кто…
– Газовик я. Ищу утечку газа. Вы дома газ не открывали?
Я стал вспоминать и тут же покрылся испариной.
– Я? Ну, открывал, но…
Мужик осуждающе на меня смотрел, но ничего не говорил.
– Нет, стойте, – начал оправдываться я. – Это было пять минут назад. Я поставил чайник. А вас же давно вызвали?
– Как? – удивился газовик, обнажив круглые белые глаза с красными прожилками, – Включили плиту и покинули дом??!
Я задумался. Ну, если так ставить вопрос…
– Выходит, что оставил. Но! Я же на секундочку вышел, вы не понимаете!!
А газовик уже удалялся от меня в сторону якобы моего дома и недовольно качал головой, что-то бурча себе под нос. Территорию дома он проверил, никакой утечки не обнаружил. И пошёл себе дальше прочёсывать квартал, пока я нёсся обратно на второй этаж проверять свой кипяток.
– Заходите, мне то что, – И тут же опомнился: – А вы, собственно, кто?
Бородатый мужик развёл руками с железякой:
– Да вот вызвали с самого утра. Вы чувствуете запах газа?
Связи я не понял, но на всякий случай принюхался.
– Нет, – говорю, – не чувствую. И всё же, кто…
– Газовик я. Ищу утечку газа. Вы дома газ не открывали?
Я стал вспоминать и тут же покрылся испариной.
– Я? Ну, открывал, но…
Мужик осуждающе на меня смотрел, но ничего не говорил.
– Нет, стойте, – начал оправдываться я. – Это было пять минут назад. Я поставил чайник. А вас же давно вызвали?
– Как? – удивился газовик, обнажив круглые белые глаза с красными прожилками, – Включили плиту и покинули дом??!
Я задумался. Ну, если так ставить вопрос…
– Выходит, что оставил. Но! Я же на секундочку вышел, вы не понимаете!!
А газовик уже удалялся от меня в сторону якобы моего дома и недовольно качал головой, что-то бурча себе под нос. Территорию дома он проверил, никакой утечки не обнаружил. И пошёл себе дальше прочёсывать квартал, пока я нёсся обратно на второй этаж проверять свой кипяток.
Таксист из «дружественной нам» Венесуэлы, пока мы стоим перед разведённым мостом в Майами, мне рассказывает:
– Я, – говорит, – в начале девяностых жил на Манхэттене. И вот иду я каждый вечер с работы домой и слышу постоянно, как кто-то свистит. Сначала думал, что кажется. Потом решил, что схожу с ума. Наконец, знающие люди пояснили, в чём дело, – и замолкает.
– И в чём же дело? – спрашиваю я.
– Тогда Руди Джулиани ещё не стал мэром, в городе правили банды. Одни толкали траву, другие – кокс, третьи – герыч. И оказывается, у них были свои люди на крышах чуть ли не каждого дома. И вот если кто-то видел копов, они друг другу начинали свистеть, пока свист за считанные секунды не доходил до барыг, которые тут же тихарились в безопасных местах. Свистуны, бля, – подытожил таксист.
Чтобы сменить тему, я упомянул, что недалеко от моего дома в Беларуси, где я живу, есть парк имени Уго Чавеса, но таксист только фыркнул.
– Ужас. Этот сраный коррупционер. Развалил нашу страну.
– А потом я жил в Рио-де-Жанейро, – неожиданно заявляет он. – Там было прекрасно, до тех пор пока я не уехал. А как уехал – Бразилия тоже начала разваливаться. Зато вот тот район в Нью-Йорке, где я жил, – он неразборчиво говорит мне его название, – там теперь цивилизация и милипиздрические квартирки по цене особняка в Джорджии. Знаешь такое слово – «джентрификация»?
Кажется, знаю, но на всякий случай отрицательно машу головой. Важно давать людям возможность почувствовать своё иллюзорное превосходство.
– Да неважно, – говорит он, пока мост медленно опускается. – Вот твоя «маленькая Гавана», где ты живёшь, – тоже результат джентрификации, понял? Раньше здесь было захолустье, а сейчас вон – начинают уже кондоминиумы строить. Скоро всех этих малоимущих отсюда попрут в другие запущенные районы.
И тут мы трогаемся, а таксист начинает что-то тихо насвистывать.
– Я, – говорит, – в начале девяностых жил на Манхэттене. И вот иду я каждый вечер с работы домой и слышу постоянно, как кто-то свистит. Сначала думал, что кажется. Потом решил, что схожу с ума. Наконец, знающие люди пояснили, в чём дело, – и замолкает.
– И в чём же дело? – спрашиваю я.
– Тогда Руди Джулиани ещё не стал мэром, в городе правили банды. Одни толкали траву, другие – кокс, третьи – герыч. И оказывается, у них были свои люди на крышах чуть ли не каждого дома. И вот если кто-то видел копов, они друг другу начинали свистеть, пока свист за считанные секунды не доходил до барыг, которые тут же тихарились в безопасных местах. Свистуны, бля, – подытожил таксист.
Чтобы сменить тему, я упомянул, что недалеко от моего дома в Беларуси, где я живу, есть парк имени Уго Чавеса, но таксист только фыркнул.
– Ужас. Этот сраный коррупционер. Развалил нашу страну.
– А потом я жил в Рио-де-Жанейро, – неожиданно заявляет он. – Там было прекрасно, до тех пор пока я не уехал. А как уехал – Бразилия тоже начала разваливаться. Зато вот тот район в Нью-Йорке, где я жил, – он неразборчиво говорит мне его название, – там теперь цивилизация и милипиздрические квартирки по цене особняка в Джорджии. Знаешь такое слово – «джентрификация»?
Кажется, знаю, но на всякий случай отрицательно машу головой. Важно давать людям возможность почувствовать своё иллюзорное превосходство.
– Да неважно, – говорит он, пока мост медленно опускается. – Вот твоя «маленькая Гавана», где ты живёшь, – тоже результат джентрификации, понял? Раньше здесь было захолустье, а сейчас вон – начинают уже кондоминиумы строить. Скоро всех этих малоимущих отсюда попрут в другие запущенные районы.
И тут мы трогаемся, а таксист начинает что-то тихо насвистывать.
Ищу квартиру в Майами на ближайший месяц, параллельно читаю отзывы бывших постояльцев и ужасаюсь. Раньше я отзывы не читал, а тут, оказывается, целая бесплатная прорва негатива!
На любое здание, в любой части города – девяносто процентов чем-то крайне недовольных людей. То менеджмент кошмарный, оскорбляет людей своим присутствием, то лифты идут не минуту, а целых пять, то стены тонкие, то вечно что-то в квартире ломается, то здание старое, то почему нельзя было если уж строили это здание, то построить его хотя бы на сто метров ближе к пляжу, а то и вовсе добавить (или убрать) несколько этажей. То хозяин отвечает не в течение минуты, а в течение часа, то во дворе какая-то живность завелась, то игуаны бегают, то ещё что. Я читаю эти отзывы, и не то что снимать там квартиру – и вовсе жить после них не хочется, так всё со слов постояльцев ужасно!
Вот, говорит один, купил квартиру в этом здании, но квартира оказалась плохой, менеджмент и управляющие ещё хуже, он еле дожил там этот год и продал её к чёртовой матери себе с убытком триста тысяч долларов. Гори эти деньги, лишь бы там не жить! У меня складывается впечатление, что жильё в Майами – это не для того, чтобы люди там жили, а чтобы щедро снабжать проживающих там посттравматическим расстройством и глубокими психологическими травмами. Ещё один удивляется, что за скрытый пронос в здание его собаки ему впаяли полтысячи штрафа, а другой возмущён, что в три часа ночи ресепшионист не пропустил к нему в однокомнатную квартиру пять арабок. Они пишут, что это возмутительно и что жалобы в высшие инстанции не возымели действия. Кто-то жалуется, что после покупки жилплощади обнаружил, что в здании в основном живут старики 65+, а он-то рассчитывал на молодую продвинутую тусовку – и оценивает здание в гугле на одну звезду. Третий, зажав капслок, в истерике бьётся, что гугл-поди то ещё дерьмо, раз не даёт ему поставить зданию НОЛЬ. Четвертый, подписав годовую аренду на квартиру в новом строящемся районе, узнаёт в первый же день, что вокруг одни стройки (неожиданно!) и теперь вместо крика деревенских петухов в Ки-Уэст он слышит днями только отбойный молоток и матерщину строителей. Одна девушка в негодовании – окна открываются только в спальне! Другая чуть ли не в обморок падает каждый вечер, когда соседка из экзотической страны начинает выготавливать свои экзотические блюда и по всему коридору разносится вонючий аромат несъедобного тофу. Зданию она, конечно, лепит единицу и каждое предложение заканчивает тремя восклицательными знаками!!!
Мы недавно разговаривали с В. о том, что же такое позитивизм. Слепое ли это прятание головы в песок, когда на тебя мчится состав с отключёнными тормозами, или же вера в лучшее с расчётом на то, что может получиться и хуже. Пришли к выводу, что кто как бы позитивное мышление ни определял, самая оптимальная стратегия – никогда не унывать и, несмотря ни на что, верить в светлое будущее. То есть стремительно приближающийся поезд должен не вызывать в тебе тревогу или тоску, или печаль, или желание закопать голову в бетон и три раза произнести заветную мантру, а сподвигать на конкретные действия, и при этом ты веришь, что благодаря этим действиям всё обойдётся.
– Понимаешь, эти дебилы-позитивисты, – говорит В. в сердцах, пока мы сидим на пляже и смотрим на заходящее в океан солнце, – думают, что если просто всегда позитивно мыслить и визуализировать, всё оно к тебе придёт и что ничего для этого делать не надо. Как они меня бесят!
– Просто если я тебе скажу лишь часть формулы, – отвечаю я, – например, «mc2», ты скажешь, что я страдаю преждевременным бредом.
В. смотрит на меня с дружеским презрением:
– Естественно. Но при чём здесь это?
– А при том. Многие позитивисты не знают второй части формулы. Первая – это позитивное мышление плюс визуализация.
При слове «визуализация» В. невольно кривится.
– Но ты же согласен, что если хочешь куда-то прийти, надо знать, куда идёшь?
В. неохотно кивает.
– Ну вот, поэтому и визуализация. А вторая часть формулы, органически вытекающая из первой, – это действие.
В.
На любое здание, в любой части города – девяносто процентов чем-то крайне недовольных людей. То менеджмент кошмарный, оскорбляет людей своим присутствием, то лифты идут не минуту, а целых пять, то стены тонкие, то вечно что-то в квартире ломается, то здание старое, то почему нельзя было если уж строили это здание, то построить его хотя бы на сто метров ближе к пляжу, а то и вовсе добавить (или убрать) несколько этажей. То хозяин отвечает не в течение минуты, а в течение часа, то во дворе какая-то живность завелась, то игуаны бегают, то ещё что. Я читаю эти отзывы, и не то что снимать там квартиру – и вовсе жить после них не хочется, так всё со слов постояльцев ужасно!
Вот, говорит один, купил квартиру в этом здании, но квартира оказалась плохой, менеджмент и управляющие ещё хуже, он еле дожил там этот год и продал её к чёртовой матери себе с убытком триста тысяч долларов. Гори эти деньги, лишь бы там не жить! У меня складывается впечатление, что жильё в Майами – это не для того, чтобы люди там жили, а чтобы щедро снабжать проживающих там посттравматическим расстройством и глубокими психологическими травмами. Ещё один удивляется, что за скрытый пронос в здание его собаки ему впаяли полтысячи штрафа, а другой возмущён, что в три часа ночи ресепшионист не пропустил к нему в однокомнатную квартиру пять арабок. Они пишут, что это возмутительно и что жалобы в высшие инстанции не возымели действия. Кто-то жалуется, что после покупки жилплощади обнаружил, что в здании в основном живут старики 65+, а он-то рассчитывал на молодую продвинутую тусовку – и оценивает здание в гугле на одну звезду. Третий, зажав капслок, в истерике бьётся, что гугл-поди то ещё дерьмо, раз не даёт ему поставить зданию НОЛЬ. Четвертый, подписав годовую аренду на квартиру в новом строящемся районе, узнаёт в первый же день, что вокруг одни стройки (неожиданно!) и теперь вместо крика деревенских петухов в Ки-Уэст он слышит днями только отбойный молоток и матерщину строителей. Одна девушка в негодовании – окна открываются только в спальне! Другая чуть ли не в обморок падает каждый вечер, когда соседка из экзотической страны начинает выготавливать свои экзотические блюда и по всему коридору разносится вонючий аромат несъедобного тофу. Зданию она, конечно, лепит единицу и каждое предложение заканчивает тремя восклицательными знаками!!!
Мы недавно разговаривали с В. о том, что же такое позитивизм. Слепое ли это прятание головы в песок, когда на тебя мчится состав с отключёнными тормозами, или же вера в лучшее с расчётом на то, что может получиться и хуже. Пришли к выводу, что кто как бы позитивное мышление ни определял, самая оптимальная стратегия – никогда не унывать и, несмотря ни на что, верить в светлое будущее. То есть стремительно приближающийся поезд должен не вызывать в тебе тревогу или тоску, или печаль, или желание закопать голову в бетон и три раза произнести заветную мантру, а сподвигать на конкретные действия, и при этом ты веришь, что благодаря этим действиям всё обойдётся.
– Понимаешь, эти дебилы-позитивисты, – говорит В. в сердцах, пока мы сидим на пляже и смотрим на заходящее в океан солнце, – думают, что если просто всегда позитивно мыслить и визуализировать, всё оно к тебе придёт и что ничего для этого делать не надо. Как они меня бесят!
– Просто если я тебе скажу лишь часть формулы, – отвечаю я, – например, «mc2», ты скажешь, что я страдаю преждевременным бредом.
В. смотрит на меня с дружеским презрением:
– Естественно. Но при чём здесь это?
– А при том. Многие позитивисты не знают второй части формулы. Первая – это позитивное мышление плюс визуализация.
При слове «визуализация» В. невольно кривится.
– Но ты же согласен, что если хочешь куда-то прийти, надо знать, куда идёшь?
В. неохотно кивает.
– Ну вот, поэтому и визуализация. А вторая часть формулы, органически вытекающая из первой, – это действие.
В.
давно записал меня в шизотерики, и я сам чувствую, когда говорю это, что звучу, как какой-нибудь самозванец-гуру из Индии. Но меня это мало смущает.
Я рассказываю В., что во многих книгах пишут только про позитивное мышление и про визуализацию, надеясь, что те сами собой приведут к действиям со стороны читателей, поэтому и говорить про действие необязательно. Но это приводит к тому, что многие воспринимают написанное буквально, как в «Секрете», – достаточно посидеть, подумать-представить – и всё само свалится тебе в руки.
Под конец, когда потускневший кончик солнца исчезает за далёким парусником, а потом и за горизонтом, видным с самой южной точки штатов в Ки-Уэсте, я заканчиваю заимствованной откуда-то умной фразой:
– Знаешь, чем мудрость отличается от знания?
В. вопросительно смотрит на меня, хотя по его глазам видно, что мыслями он блуждает где-то далеко. Вероятно, наказывает всех позитивистов, которых так не переносит. Но я всё равно говорю, больше даже самому себе:
– Мудрость – это знание в действии.
Я знаю, как искать жильё, и действую: отписался всем знакомым в Майами, перелопатил группы на фейсбуке, пролистал все доступные объявления на эйрбнб, и вроде нарисовалось три неплохих варианта – один недорогой в Коконат Гроув, второй в Саус Бич прямо на первой линии и ещё один в самом даунтауне, но потом чёрт меня дёрнул и я начал читать отзывы на эти комплексы в гугле.
В одном комплексе чел слышит, как ежедневно чуть ли не убивают друг друга муж и жена, за что ставит своему зданию единицу, раз нет нуля. В другом мужик обнаруживает, что в его ванной съёмщик на днях зарезал две женщины и тем самым мгновенно уценил его квартиру в стоимости. В третьем по зданию пошли трещины, в четвёртом все посходили с ума, в пятом ненадёжные лестницы и вонь, как будто после дождя сдохла собака, и так далее. Недостатка в материале для пишущего человека нет, здесь, в этих отзывах, вся глубина человеческой мысли, когда-либо записанная чёрным по белому.
Спустя три дня я всё-таки нахожу тот вариант, который мне нравится, и делаю над собой волевое усилие, чтобы отзывы на сей раз не читать. Лучше обо всём узнаю на месте.
Я рассказываю В., что во многих книгах пишут только про позитивное мышление и про визуализацию, надеясь, что те сами собой приведут к действиям со стороны читателей, поэтому и говорить про действие необязательно. Но это приводит к тому, что многие воспринимают написанное буквально, как в «Секрете», – достаточно посидеть, подумать-представить – и всё само свалится тебе в руки.
Под конец, когда потускневший кончик солнца исчезает за далёким парусником, а потом и за горизонтом, видным с самой южной точки штатов в Ки-Уэсте, я заканчиваю заимствованной откуда-то умной фразой:
– Знаешь, чем мудрость отличается от знания?
В. вопросительно смотрит на меня, хотя по его глазам видно, что мыслями он блуждает где-то далеко. Вероятно, наказывает всех позитивистов, которых так не переносит. Но я всё равно говорю, больше даже самому себе:
– Мудрость – это знание в действии.
Я знаю, как искать жильё, и действую: отписался всем знакомым в Майами, перелопатил группы на фейсбуке, пролистал все доступные объявления на эйрбнб, и вроде нарисовалось три неплохих варианта – один недорогой в Коконат Гроув, второй в Саус Бич прямо на первой линии и ещё один в самом даунтауне, но потом чёрт меня дёрнул и я начал читать отзывы на эти комплексы в гугле.
В одном комплексе чел слышит, как ежедневно чуть ли не убивают друг друга муж и жена, за что ставит своему зданию единицу, раз нет нуля. В другом мужик обнаруживает, что в его ванной съёмщик на днях зарезал две женщины и тем самым мгновенно уценил его квартиру в стоимости. В третьем по зданию пошли трещины, в четвёртом все посходили с ума, в пятом ненадёжные лестницы и вонь, как будто после дождя сдохла собака, и так далее. Недостатка в материале для пишущего человека нет, здесь, в этих отзывах, вся глубина человеческой мысли, когда-либо записанная чёрным по белому.
Спустя три дня я всё-таки нахожу тот вариант, который мне нравится, и делаю над собой волевое усилие, чтобы отзывы на сей раз не читать. Лучше обо всём узнаю на месте.
Мне как-то брат сказал, когда я на велосипеде налетел на двадцатисантиметровую корягу и в двух местах проколол колесо: «Ауру надо чистить». Вообще, он любит так повторять по любому поводу. Вот сегодня – я пристегнул велосипед к лестнице какого-то супермодного отеля, куда приехал на мероприятие, и охранники, даже глазом не моргнув, срезали замок. Я ещё не отправлял брату фотографию изуродованного замка, но уже заранее знаю, что он скажет: «Надо ауру чистить».
Однако я на это смотрю по-другому.
Я люблю свою ауру. Она настолько хороша, что такими вот мелкими инцидентами оберегает меня от чего-то другого и гораздо худшего. Моя любимая невестка, когда я проколол колесо, иронично пошутила в стиле нью-эйдж:
– Надо говорить не «кто виноват», а «какой урок я могу из этого извлечь»!
Брат подхватил игривое настроение:
– Сначала надо понять, как извлечь корягу.
Но вот я стою у какого-то безымянного забора Маленькой Гаваны в Майами, в руках у меня извлечённая коряга, и я буквально насилую гугл, чтобы найти близлежащий ремонт велосипедов. В итоге спустя полчаса оказываюсь у мексиканской мастерской. Стоит толпа мексиканцев, на бульваре, как металлолом, в кучу свалены велосипеды.
Из мастерской выходит винтажного вида испачканная мексиканка, спрашивает, в чём дело. Потом за десять секунд снимает колесо и бросает велосипед в кучу вслед за всеми остальными кусками железа, причём делает это так уверенно, что я даже ничего не говорю и никак не протестую.
Ещё спустя полчаса терпеливого ожидания мексиканка выносит колесо и так же вёртко устанавливает его обратно. Я смотрю на колесо. Из дыры шины торчит вздутая новая камера. Тут уж я не выдерживаю и какими-то вуду-жестами объясняю ей, что такой трюк не пройдёт. Действия повторяются: она обречённо снимает колесо и исчезает в пасти мастерской. Потом выходит и языком жестов объясняет, что нужна новая покрышка. Я отвечаю, уже с гугл-переводчиком:
– Это с самого начала было понятно!
Все вокруг вдумчиво курят и знающими взглядами изучают моё злополучное колесо. Кое-как находится подходящая покрышка – правда, на три миллиметра уже оригинальной. Кое-как она устанавливается, и наконец я уезжаю – с мыслью, что всё это потраченное время я мог провести где-нибудь ещё, куда изначально направлялся, и никто не знает, что меня могло там ждать: бешеная игуана, норовящая залезть ко мне в шорты, сумасшедшая старуха, на ходу предсказывающая будущее, которое никому знать не хочется, или ещё какая-нибудь подлянка, по сравнению с которой проколотое колесо и все эти мексиканцы – сущий пустяк.
Так и с замком – ведь могли вообще велик угнать. Так нет, охранник, подобострастно заложив руки за спину, провёл меня в пахнущую мазутом кладовую (тут я вспомнил мастерскую) и учтиво произнёс:
– Вот ваш велосипед, сэр. Замок, однако, нам пришлось срезать. Мы крайне сожалеем.
Но велосипед-то целый! Я сначала действительно подумал, что его украли, и уже в уме, немного взгрустнув, представлял, какой буду покупать следующий (скорее всего, фикс). А тут такое!
В общем аура меня на самом деле очень так нехило охраняет, за что я ей неимоверное спасибо. Ведь одно и то же событие можно проживать по-разному. Выиграв миллион, можно радоваться, что целый миллион, или грустить, потому что не два, не три и уж тем более не пять с половиной.
Но чистить ауру, конечно, никогда не помешает. Тут брат прав.
Однако я на это смотрю по-другому.
Я люблю свою ауру. Она настолько хороша, что такими вот мелкими инцидентами оберегает меня от чего-то другого и гораздо худшего. Моя любимая невестка, когда я проколол колесо, иронично пошутила в стиле нью-эйдж:
– Надо говорить не «кто виноват», а «какой урок я могу из этого извлечь»!
Брат подхватил игривое настроение:
– Сначала надо понять, как извлечь корягу.
Но вот я стою у какого-то безымянного забора Маленькой Гаваны в Майами, в руках у меня извлечённая коряга, и я буквально насилую гугл, чтобы найти близлежащий ремонт велосипедов. В итоге спустя полчаса оказываюсь у мексиканской мастерской. Стоит толпа мексиканцев, на бульваре, как металлолом, в кучу свалены велосипеды.
Из мастерской выходит винтажного вида испачканная мексиканка, спрашивает, в чём дело. Потом за десять секунд снимает колесо и бросает велосипед в кучу вслед за всеми остальными кусками железа, причём делает это так уверенно, что я даже ничего не говорю и никак не протестую.
Ещё спустя полчаса терпеливого ожидания мексиканка выносит колесо и так же вёртко устанавливает его обратно. Я смотрю на колесо. Из дыры шины торчит вздутая новая камера. Тут уж я не выдерживаю и какими-то вуду-жестами объясняю ей, что такой трюк не пройдёт. Действия повторяются: она обречённо снимает колесо и исчезает в пасти мастерской. Потом выходит и языком жестов объясняет, что нужна новая покрышка. Я отвечаю, уже с гугл-переводчиком:
– Это с самого начала было понятно!
Все вокруг вдумчиво курят и знающими взглядами изучают моё злополучное колесо. Кое-как находится подходящая покрышка – правда, на три миллиметра уже оригинальной. Кое-как она устанавливается, и наконец я уезжаю – с мыслью, что всё это потраченное время я мог провести где-нибудь ещё, куда изначально направлялся, и никто не знает, что меня могло там ждать: бешеная игуана, норовящая залезть ко мне в шорты, сумасшедшая старуха, на ходу предсказывающая будущее, которое никому знать не хочется, или ещё какая-нибудь подлянка, по сравнению с которой проколотое колесо и все эти мексиканцы – сущий пустяк.
Так и с замком – ведь могли вообще велик угнать. Так нет, охранник, подобострастно заложив руки за спину, провёл меня в пахнущую мазутом кладовую (тут я вспомнил мастерскую) и учтиво произнёс:
– Вот ваш велосипед, сэр. Замок, однако, нам пришлось срезать. Мы крайне сожалеем.
Но велосипед-то целый! Я сначала действительно подумал, что его украли, и уже в уме, немного взгрустнув, представлял, какой буду покупать следующий (скорее всего, фикс). А тут такое!
В общем аура меня на самом деле очень так нехило охраняет, за что я ей неимоверное спасибо. Ведь одно и то же событие можно проживать по-разному. Выиграв миллион, можно радоваться, что целый миллион, или грустить, потому что не два, не три и уж тем более не пять с половиной.
Но чистить ауру, конечно, никогда не помешает. Тут брат прав.
У меня под окнами строят Вальдорф-Асторию – жилой небоскрёб этажей, по ощущениям, так на восемьдесят. Когда я заехал в эту квартиру две недели назад и вышел на балкон, то был сражён наповал великолепным видом на город, океаном за ним и пришвартованным (их швартуют?) лайнером Virgin высотой с девятиэтажку. А ещё тем, что в даунтауне я, естественно, искал успокоения, тишины и гармонии, а получил стройку века прямо под окнами.
Больше всего меня заранее испугало то, когда начнут бить сваи. Ничего хуже, по-моему, придумать нельзя, кроме разве что похода к дантисту. Разумеется, на эйрбнб, где я снимал квартиру, и словом не обмолвились о приближающемся апокалипсисе. И вот с этой мыслью – что вот-вот да и начнут вбивать эти железяки – я и начал жить на новом месте.
Каждое утро просыпаюсь в поту и, затаив дыхание, прислушиваюсь – уже бьют и моё спокойное существование закончилось или ещё нет и можно чуть дольше спокойно посуществовать? Но нет, ещё не бьют, а только с места на место перевозят песок. Я специально смотрел, что они делают: вчера гора песка была в южной части стройки, сегодня её перевезли в северную, а это значит, что завтра будет на очереди либо восток либо запад.
С железяками, так напоминающими ржавые сваи, то же самое – с утра я вижу, как отряд строителей в оранжевых и ярко-жёлтых жилетах, став в круг, разминаются, потом садятся по своим тракторам, или как там у них вся эта техника называется, и начинают выписывать по стройке непонятные зигзаги, перевозя сваи с места на место и ничего другого с ними не делая. А пока здесь кипит иллюзия деятельности, в соседнем здании уже, как горячие пирожки, продают квартиры в этом будущем монстре высотой неизвестно во сколько этажей.
Я ежедневно благодарю бога за то, что он до сих пор не послал сваи на мою голову, это вечное «дух-дух-дух» с периодичностью раз в пару секунд, которое даже издали разъедает живую материю и вгоняет в депрессии заядлых оптимистов. С другой стороны, я не знаю, может, Вальдорф-Астория придумала какой-то более современный способ, когда можно обойтись без свай? Последний и единственный раз в жизни, когда я имел дело со строительством, был много лет назад: мне поручили пееводить строительные нормы и правила 87 года на немецкий, но я ничего не могу сказать про сваи, потому что все пятьсот страниц перевёл с помощью Abbyy Lingvo (помните такое?), даже пальцем не прикоснувшись к тексту. Тогда тем более надо благодарить боженьку за то, что он смилостивился надо мной и остальными жильцами даунтауна.
Больше всего меня заранее испугало то, когда начнут бить сваи. Ничего хуже, по-моему, придумать нельзя, кроме разве что похода к дантисту. Разумеется, на эйрбнб, где я снимал квартиру, и словом не обмолвились о приближающемся апокалипсисе. И вот с этой мыслью – что вот-вот да и начнут вбивать эти железяки – я и начал жить на новом месте.
Каждое утро просыпаюсь в поту и, затаив дыхание, прислушиваюсь – уже бьют и моё спокойное существование закончилось или ещё нет и можно чуть дольше спокойно посуществовать? Но нет, ещё не бьют, а только с места на место перевозят песок. Я специально смотрел, что они делают: вчера гора песка была в южной части стройки, сегодня её перевезли в северную, а это значит, что завтра будет на очереди либо восток либо запад.
С железяками, так напоминающими ржавые сваи, то же самое – с утра я вижу, как отряд строителей в оранжевых и ярко-жёлтых жилетах, став в круг, разминаются, потом садятся по своим тракторам, или как там у них вся эта техника называется, и начинают выписывать по стройке непонятные зигзаги, перевозя сваи с места на место и ничего другого с ними не делая. А пока здесь кипит иллюзия деятельности, в соседнем здании уже, как горячие пирожки, продают квартиры в этом будущем монстре высотой неизвестно во сколько этажей.
Я ежедневно благодарю бога за то, что он до сих пор не послал сваи на мою голову, это вечное «дух-дух-дух» с периодичностью раз в пару секунд, которое даже издали разъедает живую материю и вгоняет в депрессии заядлых оптимистов. С другой стороны, я не знаю, может, Вальдорф-Астория придумала какой-то более современный способ, когда можно обойтись без свай? Последний и единственный раз в жизни, когда я имел дело со строительством, был много лет назад: мне поручили пееводить строительные нормы и правила 87 года на немецкий, но я ничего не могу сказать про сваи, потому что все пятьсот страниц перевёл с помощью Abbyy Lingvo (помните такое?), даже пальцем не прикоснувшись к тексту. Тогда тем более надо благодарить боженьку за то, что он смилостивился надо мной и остальными жильцами даунтауна.